Ущербная луна поднялась над деревьями, и я увидела, что Эрик нервно кусает губы.
— Что произошло? — спросила я, уже понимая, что хороших новостей не будет. Эрик зажмурился, несколько раз глубоко вздохнул и помотал головой.
— Да говорите же! — я схватила его за воротник куртки и встряхнула.
— Не могу… — почти простонал он.
— Не можете?! Вы пугаете меня еще больше!
Он открыл глаза и посмотрел на меня с такой болью и тоской, как будто я уже была наполовину мертва.
— Не молчите же… — моя радость от встречи с ним схлынула, и я отступила на шаг, не зная, чего ожидать. Внезапно он решился — схватил меня за руку и потащил за собой, крича:
— Она здесь!! Сюда! Нашел!
Совсем рядом послышались взволнованные голоса, бряцанье конской сбруи, и из тумана выплыл огромный конь сэра Раскела, и сам он появился, как призрак, освещенный луной.
— Миледи! — завопил он, спрыгивая на землю и настороженно всматриваясь мне в лицо. — С вами все в порядке? Садитесь на моего коня, я буду вести в поводу…
— Что с братом короля и… сэром Эдейлом? — повторила я вопрос, споткнувшись, когда произносила имя Рэндела. До этого у меня не было времени подумать над его геройским и безрассудным поступком. Но теперь, когда мне ничего не угрожало, я испугалась еще сильнее, чем когда убегала от призрачных фигур на болоте.
— Откуда вы знаете? — сэр Раскел придержал стремя, чтобы мне легче было сесть в седло.
— Знаю — что?! — почти закричала я на него.
— Рэндел убил лорда Гарольда, король приказал взять его под стражу. Вряд ли теперь он отделается монастырем, за такое и двадцати лет мало…
— Двадцати лет мало? — переспросила я. — За убийство девицы его наказали, словно по головке погладили, а за убийство насильника, может, еще и пожизненное заключение дадут?
— Что? — сэр Раскел, да и остальные рыцари, подтянувшиеся к нам, уставились на меня, как на привидение. — О чем вы, миледи?
— Или все дело в том, что насильник оказался братом короля? — продолжала я дерзко и громко.
— Вы о милорде Гарольде? — зачем-то уточнил сэр Йорген.
— Вы так спрашиваете, словно у его величества десять братьев, — сказала я веско. — Насколько знаю — всего один. И о том ходят мерзкие слухи. А я убедилась, что слухи эти не лживы.
Мои слова были встречены гробовым молчанием. Сэр Раскел потер лоб, несколько раз тяжело вздохнул, а потом тихо спросил:
— Хотите сказать, брат короля… посмел… — он закончил вопрос взглядом, и я скривила губы в усмешке.
— Не волнуйтесь, моя честь не пострадала. Потому что рядом оказался сэр Эдейл, и сам дух леса пришел к нам на помощь.
— Она бредит, — произнес Эрик умирающим голосом.
— Миледи, вам нехорошо? — сэр Раскел подхватил коня под уздцы. — Мы доставим вас в замок как можно скорее.
Меня разозлило, что судьба сэра Эдейла никого, похоже, особо не заботила. Конечно, этот благородный идиот сам виноват, что убил брата короля. Вот пусть и отвечает за свою глупость. Он посмел обвинить меня, что это я повинна в скотском поведении лорда Гарольда! А сам!..
Но ведь убил не просто так, а причину скрыл — наверняка, тоже из благородных намерений. Или посчитал, что так будет лучше?..
Злость и раздражение оставили меня. Вряд ли Альфред будет рад, узнав, что к убийству его брата добавится еще и обвинение покойника в домогательствах… Может, и мне надо молчать?..
— А откуда у вас этот плащ, миледи? — спросил сэр Раскел.
Я почти с удивлением посмотрела на меховой плащ, о котором успела позабыть, и который скрывал мое разорванное на груди платье.
— Взяла у старухи-вилланки, — сказала я, думая о Ренделе и его безумном поступке. — Распорядитесь, чтобы ее нашли и отблагодарили.
— У вилланки? — переспросил сэр Раскел. Он вел коня в поводу, хмуро окинул меня взглядом.
— А вы считаете, мне его ссудила фея Флёр-де-Фарин? — поинтересовалась я холодно.
До самого замка никто из рыцарей не произнес ни слова. Эрик шел рядом с моим стременем, пустив голову, все такой же бледный. Луна то появлялась, то пропадала в тучах, и туман унесло поднявшимся ветром.
Несмотря на ночное время, замок Флёр был освещен огнями.
Слуги бегали по двору с факелами наперевес, и огненные сполохи плясали на щербатой старинной кладке стен.
Я выпрыгнула из седла, не дожидаясь, пока кто-то из рыцарей мне поможет, и направилась в левое крыло, где разместили короля и его свиту.
— Миледи, куда вы? — сразу вскинулся сэр Раскел.
— Мне нужно видеть его величество, — отрезала я, не замедляя шага.
— Его величество уже отдыхает, и не стоит беспокоить его… после всего случившегося, — сэр Раскел догнал меня и преградил путь, но тут из замка вывели сэра Эдейла.
Только сейчас он совсем не походил на того блестящего рыцаря, который вернул мне мои башмаки, положив в каждый по рубину. На нем была рубашка, запятнанная высохшей кровью, ворот надорван, и вязки распустились, открывая толстую цепочку, на которой… на которой висело железное кольцо, которое я надела на палец Рэнделу, когда нас венчали по доверенности, и моя медная пряжка…
Все это я заметила сначала, в первые мгновения, а потом увидела, что Рэндела ведут двое королевских гвардейцев, и руки у него связаны за спиной.
Наши взгляды встретились, и что-то толкнуло меня — в сердце, в голову, или попросту дало хорошего пинка, потому что я бросилась вперед, поднырнув под руку сэра Раскела, который пытался меня остановить, и встала перед гвардейцами, придерживая края плаща, чтобы не разошелся на груди.
— Вы, — сказала я, и голос мой прозвучал хрипло, потому что в этот момент у меня даже горло свело от подобной несправедливости, — вы немедленно развяжете его. Пусть его будут судить, но как благородного рыцаря, заступившегося за честь дамы, а не преступника!..
— Миледи! — запоздало воскликнул Раскел, а Рэндел чуть заметно покачал головой, делая мне знак молчать.
— Развяжите, немедленно! — повторила я, не обращая внимания ни на крики одного, ни на тайные знаки другого.
Я не верила, что гвардейцы меня послушают, и готовилась устроить скандал, но королевские стражи вдруг поклонились и бросились развязывать рыцаря, мешая друг другу.
У сэра Эдейла был такой потрясенный вид, что в другое время я бы посмеялась и не промедлила поязвить, но сейчас мне было не до смеха.
— Вы… что делаете? — раздался в абсолютной тишине голос сэра Раскела.
Королевские слуги и обитатели замка Флёр смотрели во все глаза, а я удовлетворенно кивала, довольная, что хоть один мой приказ выполнили расторопно и без пререканий.
Рэндел, освобожденный от пут, растирал запястья, на которых остались красные рубцы, и не отрывал от меня взгляда.
— Теперь я хочу видеть короля, — сказала я громко. — Доложите ему.
— Что тут происходит? — тут же раздался недовольный голос Альфреда, и сам король вышел во внутренний двор в сопровождении трех ближних. — Зачем вы хотели встретиться со мной, миледи?
Даже Раскел отступил, почтительно склонившись, но после гигантского волка, сумасшедшей старухи и теней, которые хотели моей крови, недовольство короля казалось совсем не страшным.
Король стоял на крыльце, еще в костюме для охоты, и лицо у него было хмурым. Особых переживаний по поводу смерти брата я не увидела, и это придало мне еще больше смелости. Я подошла ближе и поставила ногу на первую ступеньку, глядя на короля снизу вверх и в упор.
— Хотела встретиться с вами для того, — произнесла я четко и громко, — чтобы спросить, что вы намерены делать с моим рыцарем. Почему его ведут связанным? Словно он вор!
— Миледи… — сэр Раскел смущенно потер ладони, делая шаг по направлению ко мне и королю, но я остановила рыцаря, вскинув руку.
— Вам разве разрешили вмешиваться в мою беседу с королем? — спросила я, не поворачивая головы и продолжая буравить Альфреда взглядом. — А вы почему молчите, ваше величество?
Разговаривать с королем в таком тоне было недопустимо, и я прекрасно это понимала, но остановиться не могла. Обида за допущенную несправедливость, гнев, злость — все это бурлило в моей душе. А больше всего меня потрясли кольцо и пряжка, которые нацепил на себя непроходимый остолоп Рэндел. Зачем?! Зачем было носить при себе мою пряжку?
— Возможно, вы еще не знаете, — начал высокомерно Альфред, — но ваш человек убил моего брата. Причем убийство было умышленным и еще — подлым, потому что мой брат пострадал на охоте от зубов дикого зверя…
— Ваш брат — сам дикий зверь! — воскликнула я.
— Миледи… — опять попытался вмешаться сэр Раскел, но его перебил Альфред.
— Вы забываетесь, госпожа Сомарец, — процедил он сквозь зубы. — Кто дал вам право говорить подобное о моем брате? О покойном брате?
Глядя в его потемневшее лицо, я по-прежнему не испытывала страха.
— Право чести! — бросила я дерзко. — Ваш покойный брат поймал меня в лесу и хотел опозорить, принудив к сожительству! Только благодаря сэру Рэнделу я была спасена. За то преступление, что совершил ваш брат, его мало было…
— Она лжет! — выскочил вперед какой-то прыщавый юнец.
Я не сразу узнала его, но он любезно напомнил, где мы встретились.
— Она все лжет, — тараторил он, захлебываясь словами. — Она ведьма, она призвала оборотня, и тот загрыз Дикси и напал на милорда, а потом она обольстила Эдейла, и он напал на моего господина…
— А вот это тоже сделал оборотень?! — крикнула я, сбрасывая плащ. — Взгляните, ваше величество, мои платье и рубашка разрезаны кинжалом вашего брата!
Король и все остальные уставились на мою обнаженную грудь, но меня это ничуть не смутило.
— Я не прошу, я требую, — заговорила я веско, — чтобы был справедливый суд, чтобы прегрешения вашего брата, получившего по заслугам, не замалчивались, и чтобы человека, который не побоялся встать на защиту женщины, не вели связанным, как барана.
— А… да… — только и произнес король, разглядывая мою грудь, как будто она была из чистого серебра с перламутровой инкрустацией.
В следующую секунду рядом со мной оказался сэр Эдейл и завернул меня в плащ, для верности придерживая его края.
— Достаточно, миледи, — сказал рыцарь тихо.
— Не достаточно! — огрызнулась я.
— Пройдемте со мной, дорогая миледи Кирия! — король словно очнулся и услужливо предложил мне подняться по ступеням. — Я хочу услышать все, что произошло, из ваших уст.
— Верьте мне, ваше величество… — начала я, но Рэндел удержал меня и встал между мною и королем.
— Миледи никуда с вами не пойдет, — сказал рыцарь угрюмо. — А если пойдет, то только в сопровождении сэра Раскела и Йоргена с Эриком.
Йорген и Эрик тут же шагнули вперед, готовые следовать за мной, куда угодно. Помедлив, к ним присоединился и сэр Раскел.
— Что такое? — спросил Альфред с легким раздражением. — Вы не доверяете своему королю?
— Милорд Сомарец поручил нам охранять его жену от любого, — сказал Рэндел, не дрогнув под строгим взглядом короля. — Я защитил ее от вашего брата, надо будет — стану защищать и от вас. Но я вроде как под стражей…
— У тебя нахальства — на троих, Эдейл, — буркнул король. — Идите сами, если вам угодно. Больше никого не надо.
Я догадалась, что он не хочет, чтобы постыдное поведение его брата стало известно еще и в подробностях. Мы с Рэнделом поднялись на пару ступеней, когда слуга убитого брата короля возопил:
— Она уже околдовала вас, ваше величество! Бойтесь ведьмы!..
Этот глупый вопль взбесил меня еще больше, чем несправедливые обвинения. Я рывком повернулась к кричавшему, сбросив руку Рэндела — он предостерегающе сжал мое плечо, и сказала прямо в перекошенное от страха лицо слуги:
— Я — не ведьма! Клянусь, что не обладаю ни капелькой магической силы! Потому что если бы я умела колдовать, то ты умер бы первым! А вместе с тобой — те трусы, которые держали меня, чтобы ваш хозяин мог утолить свою звериную страсть!
Слуга слабо вскрикнул и отступил, спеша спрятаться за спины королевских гвардейцев.
— Пройдемте, миледи! — король уже с трудом сдерживал гнев. — Об этом лучше поговорить наедине.
Конечно же, разговор «наедине» предполагал присутствие советника, начальника королевской гвардии, двух гвардейцев, пажа, подававшего королю напитки, и нас с Рэнделом.
Я смогла очень связно и коротко рассказать о происшествии в лесу. Меня словно поцеловала муза красноречия
— такими яркими фразами я описала недостойное поведение брата короля.
— И если после этого вы накажете сэра Эдейла строже, чем наказали за убийство девицы Летиции, то проявите высшую несправедливость, — закончила я свою гневную речь.
Король как-то странно вскинулся, когда я упомянула про Летицию, а потом несколько раз кивнул — суетливо и зачем-то оглянулся. Я покосилась на Рэндела, но он стоял с таким невозмутимым лицом, словно сам был выструган из того сухого дерева, чье изображение носил на гербе.
— Вы слышали, господа? — обратился король к советнику и начальнику гвардии. — Рассказ миледи полностью совпадает с рассказом сэра Эдейла. Учитывая… м-м… некоторые обстоятельства, я считаю, что правильнее будет объявить, что мой брат погиб в результате несчастного случая на охоте.
Мы все замолчали, на мгновение потеряв дар речи. Король оглядел нас всех и решительно кивнул:
— Никто не возражает — так и поступим. Жаль, что посещение вашего чудесного замка, миледи Кирия, было омрачено, но я сохраню о вас самые добрые воспоминания.
— И о сэре Эдейле, ваше величество? — спросила я дерзко.
— И о нем тоже, — медленно сказал король.
— Ваше величество… — произнес советник углом рта.
— Тогда разрешите нам откланяться, — перебила я. — Я всего лишь слабая женщина, и такие потрясение могут не пройти для меня бесследно. Мне надо прилечь и позвать лекаря, а сэр Эдейл проводит меня до комнаты, если он вам больше не нужен.
— Ваше величество!.. — прошипел советник, но король махнул рукой, отпуская нас.
— Уводите своего рыцаря, миледи, — произнес он. — Пусть это все забудется, как обманный сон.
— С вашего позволения, — я поклонилась, придерживая плащ, чтобы опять не продемонстрировать наготу, и мы с Рэнделом вышли из королевских покоев.
До конца коридора, пока нас могли слышать гвардейцы-охранники, мы шли молча, но едва завернули за угол, я сказала, резко остановившись:
— Потрудитесь вернуть то, что принадлежит мне.
Рэндел тоже остановился, и теперь мы стояли лицом к лицу. Я не поднимала глаз и смотрела на пряжку, она притягивала мой взгляд, как заколдованная. В коридоре горел светильник, и его красноватый тусклый свет добавлял таинственности этому странному и страшному месту. Я продолжала смотреть на пряжку, не имея сил и желания уйти, словно оказалась во власти неизвестной колдовской силы, которая удерживала, лишая воли и разума.
— Вы были так великодушны сейчас, когда защищали меня, — сказал рыцарь, помедлив, — будьте великодушны и дальше.
— Отдайте! — я вцепилась в пряжку, пытаясь разорвать цепочку, но он схватил меня за запястье.
Пока мы боролись, плащ снова свалился с моих плеч, и я тут же оказалась прижатой грудью к груди сэра Эдейла.
— Что же у вас за тяга такая — все время показывать мне свои прелести? — спросил он глухо. Он чуть сильнее сдавил мою руку, и я против воли разжала пальцы, отпуская пряжку. — Вот так лучше, — раздался горячий шепот возле моего уха. — Сейчас я вас отпущу, и вы прикроетесь, и будете вести себя смирно.
— А если не буду? — спросила я с вызовом, а колени сразу задрожали, и в груди стало тесно и жарко, будто вместо сердца вложили кусочек летнего солнца.
— А если не будете, — тут же ответил рыцарь, — я посчитаю, что вы нарочно соблазняете меня. Зачем вы поцеловали меня тогда, на венчании?
— Вы что-то путаете, — запротестовала я уже не так бодро. — Это вы целовали меня…
— Ну нет. Если бы я поцеловал вас, то сделал бы вот так, — и он поцеловал меня — в губы, притиснув к стене, а его ладонь легла на мою грудь.
Замок Флёр исчез вместе со всеми обитателями — словно по мановению волшебной палочки сказочной феи. Да что там! Исчез весь белый свет, и остались только мы вдвоем — я и мой рыцарь, и я поняла, что ничего так не хотела, как снова оказаться в его объятиях, насладиться его поцелуями.