Леди в синем презрительно глумилась над нами.
— Как вы слабы без своей стаи.
Стаи? Что это значит? Я взглянула на Дамиэля. Он покачал головой. Видимо, он тоже понятия не имел, о чём говорила женщина.
Стая часто означала оборотней. Пожиратели Магии могли счесть нас за оборотней. Но с чего бы вдруг? Мы использовали и другие виды магии.
Кнут женщины в красном хлестнул, как разорвавшийся фейерверк. Я прыгнула в сторону, чтобы избежать удара, но спиной задела одно из переработанных заклинаний Пожирателей Магии. Моя кожа онемела, движения замедлились. Боги, как это раздражало. Всё, что мы в них посылали, они лишь использовали против нас.
Дамиэль взревел. Я резко развернулась. Два Пожирателя Магии обхватили кнутами его руки. Золотые искорки шипели на этих плетёных верёвках. Дамиэль оказался обездвижен, буквально застыл.
Я вытащила меч и замахнулась. Кнут обвил моё лезвие. Ещё один обхватил мою ногу. Он обжигал, как горячая сталь, льющаяся на покрывшуюся волдырями кожу. И теперь я тоже застыла на месте. Кнут парировал каждое моё движение. Моя голова поплыла, закружилась. Моя магия осушалась.
Пожиратели Магии потянули за кнуты, потащили нас по снежной лесной тропе в деревню, всё это время ритмично бормоча что-то и напевая. Люди показались из домов. Шайка собирала все поселение.
— Нам надо выбираться отсюда, — сказала я Дамиэлю.
Я сумела выдавить лишь тихое бормотание. Я едва могла шевелить губами. Кнуты заморозили наши тела и нашу магию.
Жители схватились за горящие факелы. Надеюсь, они не планировали швырнуть нас в костёр. При обычных условиях мы огнеупорны, по крайней мере, против обычного огня. Но без нашей магии мы будем гореть совсем как обычные люди.
Глава 18
Крест магии
Пожиратели Магии не сожгли нас заживо — в основном благодаря лысому священнику в отороченной мехом рясе. Он был голосом рассудка в эмоционально взбудораженной шайке. К счастью, все, похоже, уважали Иллиаса, несмотря на то, что он так молод.
Так что вместо огненной гибели мы подверглись заточению. Иллиас доставил нас в деревенскую тюрьму. Она могла похвастаться всего одной камерой, и теперь мы с Дамиэлем делили её между собой.
Заперев нас, священник отправился обратно наружу — надеюсь, чтобы утихомирить толпу. Опасность ещё не миновала. Мы всё ещё могли оказаться на костре.
Мы с Дамиэлем принялись планировать наш побег. Хорошие новости заключались в том, что местные жители забрали с собой свои кнуты, поедающие магию. Плохие новости — это нам ни капли не помогло. Решётки камеры впитывали нашу магию не хуже людей с их кнутами.
— Я вижу повторяющуюся схему, — сообщила я Дамиэлю.
Он наклонился поближе к решёткам, чтобы рассмотреть их устройство.
— О?
— Да, — ответила я. — Каждый раз, когда я отправлюсь с тобой на миссию, я оказываюсь в тюремной камере.
— Верно.
Он хмуро посмотрел на решётки, затем развернулся и пошёл в мою сторону. Его аура заполнила крохотное пространство. Мы не могли простирать магию за пределы решёток, но внутри она работала прекрасно. Воздух буквально трещал от трения нашей совокупной ангельской мощи.
Я прочистила горло.
— Мы в тюремной камере. Опять. Как думаешь, может, вселенная пытается мне что-то сказать?
— Возможно, — в его синих глазах ярким серебром полыхнуло веселье.
— Это серьёзно, Дамиэль. Эти люди хотят сжечь нас живьём.
— Мы выберемся отсюда.
— Как ты можешь быть так уверен?
— Вера.
— И? — было что-то ещё. Дамиэль Драгонсайр не действовал, опираясь на одну лишь веру.
— И опыт, — ответил он с сухой усмешкой. — Я находил выход из многих рискованных ситуаций.
— Это другое. В этот раз мы не можем использовать магию.
— А ангел не сводится только к его магии.
— Магия, — повторила я. — Эти люди обезумели, когда увидели нашу магию. Интересно, почему? Они явно в состоянии с ней справиться. Похоже, она не оказывает на них никакого влияния. Их собственная магия пожирает наши заклинания, а затем использует против нас нашу же магическую энергию. Я никогда о таком не слышала.
— В древних преданиях есть несколько фрагментарных отсылок к Земле Пожирателей Магии — загадочному, ужасному месту. Возможно, именно туда мы и попали.
— Что говорят предания об этих Пожирателях Магии? — спросила я.
— Ничего такого, что могло бы помочь нам здесь. Их способности не были изложены детально. Они просто описывались как «могущественные» и «злобные». До этого дня я никогда и не верил в эти сомнительные истории про Пожирателей Магии.
— Они могущественны. Насчёт злобных я не уверена, хотя я не питаю нежных чувств к любому, кто пытается нас убить, — сказала я. — Похоже, они считают злобными нас. Что-то в нас их пугает. Но почему они боятся нашей магии, если она не представляет для них угрозы?
Дамиэль покачал головой.
— Я не знаю. Возможно, в религии Пожирателей Магии ангелы — это злодеи.
Звонкое девичье хихиканье донеслось из передней комнаты. Девочка-подросток, лет пятнадцати-шестнадцати, одетая в отороченные мехом замшевые сапожки, шерстяные колготки и клетчатую юбку, вальяжно вошла в наше помещение с одной-единственной камерой. Её чёрные волосы были заплетены на голове как корона, а потом уложены в два огромных плоских узла по обе стороны головы. Её зимняя куртка оставалась не застёгнутой и распахнутой, открывая красный свитер под ней. Шарф тоже свисал, два его конца свободно болтались на груди.
Я не видела эту девочку, когда нас тащили через переднее помещение к этой камере. Молодой священник, должно быть, послал её сюда, чтобы наблюдать за нами на тот очень даже вероятный случай, если мы попытаемся сбежать. Поскольку это всего лишь девочка-подросток, Иллиас, должно быть, небезосновательно уверен, что мы не добьёмся успеха со своими попытками. Нет, он должен быть очень уверен. Он даже не потрудился отнять у нас оружие перед тем, как закинуть нас сюда.
Девочка прислонилась к дверному косяку.
— Вы не местные.
— Мы пришли из другого мира, — сказала я.
— Очевидно же, — её язычок медленно и удовлетворённо лизнул леденец. От него пахло клубникой со сливками; приятно понимать, что некоторые вкусовые сочетания универсальны. — Но вы не из того мира, о котором подумали они.
— А из какого мира, по их мнению, мы пришли? — спросила я.
Вместо ответа на мой вопрос она опять лизнула леденец.
Я попыталась ещё раз.
— Как работает ваша магия?
— Я не верю, что хоть кто-нибудь на самом деле понимает, как работает магия. Иначе магия была бы не такой уж магической, правда?
Её слова казались очень фривольными и в то же время очень глубокими.
— В нашем мире сверхъестественные существа могут владеть всеми видами магии, — сказала я. — Но мы никогда не видели такого… пожирания магии.
— Вы называете их Пожирателями Магии? — она захихикала. — Довольно точное описание. Мы называем их «русалками».
Я моргнула. Бессмыслица какая-то. Русалки — это мифические существа, которые жили в морских глубинах, имели торс человека и хвост рыбы. Ни у кого из этих людей не было хвостов. Они выглядели совсем как мы.
— Русалки устойчивы к магии, — продолжила девочка. — Их ещё называют «Разрушителями Чар». Их надо ударить очень большим количеством заклинаний, чтобы они пали, — она взглянула на меня, и её губы изогнулись в улыбке. — Звучит знакомо?
— Откуда ты…
— Я пряталась в лесах, наблюдала за вашим сражением из-за дерева. Я видела, как они отражали твои заклинания в тебя, а ты поглотила большую их часть. Это следующий этап, между прочим. Разрушители Чар сначала учатся противиться заклинаниям, а потом учатся их поглощать. Они используют магию этих поглощённых заклинаний, чтобы подпитывать собственную магию. Некоторые Разрушители Чар способны выбрасывать заклинания обратно в тех, кто их сотворил. Лучшие из лучших могут распутывать нити заклинания и придавать ему форму чего-то совершенно иного. Это Мастера.
— И есть здесь эти Мастера? — спросил у неё Дамиэль.
Он оставался неизменным прагматиком, оценивал силу наших врагов и угрозы вокруг нас.
— На Найтингейле есть несколько Мастеров.
— Найтингейл? [2] — переспросила я.
— Так мы называем это мир, — ответила девочка, улыбаясь. — Разрушение чар — это навык, который требует немало естественного таланта и многих лет обучения, чтобы им овладеть, — она посмотрела на меня. — Ты ещё до этого не дошла. Но могла бы. У тебя есть потенциал.
— Откуда ты знаешь? — спросила я.
— Вокруг тебя имеется определённое свечение.
— Я ангел. Мы часто светимся.
— Это другое, — взгляд её золотистых глаз переключился на Дамиэля. — У тебя это тоже есть. Но у тебя оно иное. Ты единорог.
То есть, я русалка, а Дамиэль единорог. Обычная пара мифических существ, ничего такого.
— Как ты меня назвала? — холодно переспросил Дамиэль.
Я едва не расхохоталась. Готова поспорить, никому не хватало наглости назвать Мастера-Дознавателя единорогом.
— Так мы их называем: единороги. Также известны как Охотники, — сказала девочка. — Здесь у нас их нет, но существует целый мир Охотников. Они могут чувствовать магию, идти по магическому следу и так разыскивать людей. Некоторые Охотники могут настолько глубоко вчитываться в магию другой личности, что способны заглянуть им в душу, в материю магии, которая делает их теми, кто они есть — а также во все события, которые привели к их появлению.
Ну, за Дамиэлем действительно закрепилась репутация мужчины, который способен выследить кого угодно. Это одна из причин, по которым он работал Мастером-Дознавателем. Одна из причин, по которым Никс отправляла его выслеживать изменников.
— За способностями Дамиэля ты тоже наблюдала в битве? — спросила я у девочки.
— Да. Он очень быстро отслеживал траекторию отражённых заклинаний и уворачивался от них прежде, чем они в него попадали.
Я посмотрела на Дамиэля.
— Ты когда-нибудь слышал о Разрушителях Чар или Охотниках?
— Не под такими названиями. Но некоторые из этих способностей мне знакомы.
— Да, — согласилась я.
Нектар богов даровал многие способности солдатам Легиона Ангелов.
Первым делом мы получали силу, выносливость и скорость вампира, а также вампирскую способность исцеляться, выпив кровь другого.
Со вторым глотком Нектара приходило изготовление зелий и способности к технологиям и ремеслу, принадлежавшие ведьмам.
Затем мы получали внушение сирены, способность влиять на других, внушать им поступать так, как мы повелеваем.
Далее мы овладевали четырьмя стихиями огня, земли, неба и воды — в совокупности они назывались Буря Дракона. Дракон — это название ещё одного мифического существа. Разрушителей Чар иногда называли русалками, Охотников — единорогами, вот и мы тоже имели несколько необычных названий для наших магических способностей.
После Бури Дракона шла Тень Оборотня. Пятый уровень Легиона сопровождался способностью изменять нашу физическую внешность, создавать мощные иллюзии и фокусы.
Далее следовал шестой уровень Легиона, Чары Телекинетика, то есть сила телекинеза. Способность передвигать объекты силой разума.
Седьмым уровнем, который мы получали, было Прикосновение Фейри, способность к исцелению и, что противоречиво, проклятья и болезни.
После этого мы становились ангелами. Мы обретали силу полёта. В то же время все наши существующие магические способности получали колоссальное усиление.
Ангел второго уровня наделялся силой телепатии, способностью читать мысли. Данный навык доставил мне немало проблем на Сиеннском Море, когда Дамиэль читал мои мысли.
А потом мы становились архангелами. Повышение на десятом уровне Легиона не походило на всё, что было до этого. Архангел обретал уникальные, индивидуальные способности. С каждым архангелом было по-разному.
— Да, это действительно звучит знакомо, — повторила я.
Архангелы приобретали способности, во многом похожие на этих Разрушителей Чар или Охотников, или ещё что-нибудь особенное. Эти «особенные» для нас способности здесь были нормальными. Конечно, я никогда не видела, чтобы устойчивый к магии архангел мог переделывать магию, и я никогда не встречала архангела, выслеживавшего магию и способного заглянуть кому-либо в душу. Но может быть, эти архангелы сумели бы расширить свои способности при условии надлежащих тренировок.
— Здесь есть и другие подобные силы, ведь так? — спросила я у девочки. — Например, способность перманентно наполнять магией артефакты и оружие.
Я точно знала, что некоторые архангелы обладали этим навыком. Конечно, хороший стихийник мог наложить на оружие чары, и они даже продержатся какое-то время. Но в конечном счёте угаснут. Наши огненные мечи и хлысты из молний работали лишь некоторое время, после чего требовали подзарядки. Именно поэтому солдат Легиона, способный накладывать такие чары на своё оружие, был более эффективным бойцом. Посреди сражения не было станций для подзарядки чар на оружии.
— Да, это ещё один навык, — подтвердила девочка. — Магический Художник, тот, кто обладает способность насыщать оружие перманентной магической способностью. Иногда его называют эльфом.
Почему-то я сомневалась, что у этих эльфов имелись заострённые ушки как в детских сказках.
— Эти другие способности, которые она описывает, обычно получают архангелы, — сказала я Дамиэлю.
Архангелы обычно получали один или два таких особенных навыка. Чем старше они становились, тем больше особенных способностей они приобретали.
— Но вот в чём штука. Ни ты, ни я не являемся архангелом, — сказала я Дамиэлю. — Так откуда ты получил свой навык Охотника? И где я получила свои способности Разрушителя Чар?
— Хороший вопрос, — он нахмурился. — На который у меня нет ответа.
Я взглянула на девочку. Она улыбалась нам широкой улыбкой с широко распахнутыми глазами. Выглядело это жутковато, если честно.
— Как тебя зовут? — спросила я у неё.
Может, если у неё есть имя, она не будет казаться такой жуткой.
— Фейт [3], — её улыбка не дрогнула.
И нет, имя не сделало её менее жуткой.
— Я Каденс. А это Дамиэль.
Её улыбка сделалась ещё шире. И глаза тоже распахнулись ещё шире. Называние наших имён тоже не понизило градус жуткости.
— Те способности, которые ты описываешь — это всё разновидности косвенной магии, — сказал мне Дамиэль.
— Косвенной магии?
— Да, — сказал он. — Когда в ход идёт косвенная магия, ты не творишь чары напрямую. Ты впитываешь чары или перенаправляешь уже сотворённые чары. Ты идёшь по следу чьей-то магии. Ты меняешь форму магии, направляешь уже существующую магию в иное русло, насыщаешь ею артефакт.
— А ты довольно умный, знаешь ли, — произнесла Фейт, явно удивившись.
Он скрестил руки на груди.
— Да. Я знаю.
— То есть, он прав? — спросила я у Фейт.
Она кивнула.
— Да, он прав. Охотники, Разрушители Чар, Магические Художники — всё это формы косвенной магии. Пассивной магии. А силы вампира, ведьмы, сирены, стихийника, оборотня, телекинетика, фейри и телепата — это формы прямой магии. Или активной магии. Активная магия имеет две стороны, тёмную и светлую; это один и тот же вид магии, просто подпитываемый либо светом, либо тьмой. У пассивной магии также есть эти две стороны — тёмная и светлая.
Она вытащила из куртки блокнот, нарисовала там что-то, затем показала нам страницу.
Я посмотрела на крест магии, который она начертила.
— Магия немного сложнее, чем ваши боги и демоны заставляют вас, ангелов, верить, — сказала она нам.
То есть, они здесь знали о существовании богов и демонов.
— Тёмная и светлая, активная и пассивная. И это образует крест магии, — она постучала пальцем по нарисованной диаграмме. — Некоторые люди называют активную магию «позитивной», а пассивную — «негативной», но мне никогда не нравилось, как это звучит. И все же термины «позитивная» и «негативная» сохраняются. Я лично предпочитаю называть это «активная магия» и «пассивная магия».