Наблюдая за ритмом её танца — за каждым взмахом, каждым покачиванием — я начал слышать чёртову воображаемую музыку. Её создавал лёгкий ветерок, дующий из окна, и многоголосие ночных звуков, наполняющих сельский воздух. Это было горячее, чем любая музыка в мужском клубе, и я мог бы слушать её часами.
Когда платье Кимбры соскользнуло с плеч, один вид её в бюстгальтере без бретелек и подходящем к нему треугольнике кружева заставил мои яйца сжаться. Едва заметное нижнее бельё было цвета её кремовой кожи и с трудом удерживало сиськи, пока Кимбра продолжала танцевать. Её веки затрепетали, очевидно отяжелев от чувственной нужды.
Это было больше того, с чем я мог справиться. Я попытался встать, но остановился, когда Кимбра покачала головой, запретив мне.
Блять, это так горячо.
Кружась, она дотянулась до застёжки бюстгальтера, и мои самые любимые в целом мире сиськи оказались на виду. Они не просто были выставлены напоказ, но и двигались вместе с ней, отяжелевшие от желания. Когда Кимбра наклонилась вперёд, они качнулись. Их вес помогал им двигаться в такт беззвучной музыке.
— Блять, — зарычал я.
На этот раз она подошла ближе, положила руки мне на колени и наклонилась вперёд. Передо мной возникли два огромных совершенных холма. Это был самый охрененный вид за всю мою жизнь. Когда Кимбра выпрямилась, её большие пальцы ухватились за обе веревочки, которые удерживали треугольник кружева на её киске, а затем она потянула их вниз и шагнула из трусиков, теперь оставшись одетой только в чёртовы бежевые лакированные туфли на каблуках.
Поманив пальцем, она попросила меня встать. Едва я это сделал, как она потянулась к моему ремню. Расстегнув его, она опустила молнию и оттянула мои боксеры, пока я стоял неподвижно. Моя эрекция выскочила на свободу. Кимбра ещё немного покачалась и покружилась, а затем отошла от меня, протанцевав к комоду. Когда она открыла ящик и вытянула из него серебристый пакетик, я понял, что потерялся в Кимбре Джонс.
Когда она развернулась обратно, у неё в зубах была зажата упаковка презерватива, и Кимбра продефилировала в моём направлении. Я прикусил щёку, когда она упала на колени и поцеловала кончик члена.
Преждевременная эякуляция никогда не была моей проблемой, но простое касание её губ перенесло меня в садовое кресло за сараем к лучшему чертовому минету в моей жизни. Я боялся, что могу опозориться. В мгновенье ока Кимбра раскатала презерватив по моей длине и поднялась. Не говоря ни слова, она толкнула меня на кровать. А через полсекунды последовала за мной, забравшись ко мне на колени и расположив руки на моих плечах. Её сиськи оказались возле моего лица, а колени по обе стороны от моих ног.
— Оседлай меня, детка, — едва смог выдавить я, отчаянно нуждаясь в контроле, хотя и знал, что у меня его не осталось.
Её губы остановили дальнейшие требования, когда она разместилась на мне и поцеловала, заключив мой член в кое-что получше презерватива — в свою тугую влажную киску.
Блять, это было похоже на рай, когда она начала двигаться вверх и вниз. Мои руки были заняты, помогая нам, но рот был свободен, и я сосал и кусал, наслаждаясь огромными круглыми сиськами. Когда дыхание Кимбры стало затруднённым, я потянул её за запястье и повалил на себя.
— То, как ты меня объезжаешь — прорычал я, — чертовски здорово.
Её глаза распахнулись, когда я скользнул внутрь и наружу, замедляя её ритм и задавая свой собственный.
— Но сейчас пришло время напомнить тебе, кто тут главный.
Её улыбка стала шире.
— Покажите мне, сэр.
Я едва не потерял голову, поэтому взял всё под свой контроль, и мы синхронно задвигались. Когда она задрожала вокруг меня, и её красные губы сложились в идеальную О, я вспомнил слово, которое она всё время повторяла.
Притворяемся.
Всё это лишь притворство, но нет никакой возможности, что она на самом деле так считает. Настоящее притворство — это моя видимость контроля. Кимбра Джонс заполучила его весь. Я готов упасть на колени и умолять её, если бы так мог продлить эти выходные.
Утреннее солнце поднялось выше, заливая спальню светом.
— Хммм, — промычала Кимбра и перекатилась ко мне, напомнив, что прошлая ночь была лишь воспоминанием. — Ну, доброе утро.
И, конечно, она накатилась прямо на мою утреннюю эрекцию.
Я поцеловал её в лоб.
— Доброе утро. Кимбра? — спросил я, надеясь, что она так же этого хочет.
Кивнув, она откинулась на спину. Обхватив моё лицо своими маленькими ручками, она притянула меня к себе. Мы начали двигаться в унисон, не отрываясь друг от друга, а наши языки сплелись в танце.
Мои руки бродили по её телу, вбирая ощущение мягкой кожи, желая прикоснуться к каждому прекрасному сантиметру. Когда я начал дразнить её между ног, она потянулась к моей эрекции. Нас разделяло слишком много вещей. Я должен быть ближе. Её ноги раздвинулись ещё шире, то ли от моего внимания, то ли от того, что её тоже атаковали воспоминания о прошлой ночи. В чём бы ни была причина, её киска была горячей и влажной. И лишь погрузившись в неё полностью, я осознал, что натворил.
Всё моё тело замерло.
Глаза Кимбры распахнулись, когда и её настигло это осознание. Но вместо того, чтобы стать рассерженным, выражение её лица смягчилось.
— Я на таблетках. Пожалуйста, не останавливайся. Ощущения такие приятные.
Да, блять, ощущения райские. Будто шёлковая перчатка на два размера меньше.
Хотя моё сердце стучало как бешеное, тело двигалось медленно, наслаждаясь каждым толчком, когда мы начали наше утро с невиданной близости.
Я осыпал поцелуями её щёку, ухо и шею. Утренняя щетина оставляла на её коже покраснения, и я не мог не думать о том, как сильно мне нравится оставлять на ней свою метку. В этот момент из моего горла вырвалось рычание, тело застыло, и я отметил её изнутри.
Как только она оказалась в моих руках, свернувшись у меня под боком и положив голову мне на плечо, я дал ей то, что она заслужила.
— Прости. Я не подумал. Обещаю, я чист. Я никогда так не делал. Никогда.
— Не думаю, что ты теперь можешь так говорить.
Я поднял голову, чтобы посмотреть в её прекрасные чистые голубые глаза.
— Что ты со мной делаешь?
Она сверкнула своей прелестной улыбкой.
— Мистер Уиллис, я не признаю себя виновной. Я всего лишь проснулась.
— И я проснулся с воспоминаниями о прошлой ночи.
— Должно быть, ты на самом деле наслаждался свадьбой.
К чёрту свадьбу. Я наслаждался своей приватной танцевальной вечеринкой.
Вместо того, чтобы озвучить это, я снова поцеловал её.
— Что у нас на повестке дня, мисс Джонс?
Она прижалась поближе.
— Как насчёт того, чтобы остаться тут на весь день?
— В твоей постели? Мне нравится, как это звучит.
Одним движением она скинула покрывало.
— Ну, мне бы хотелось. Но сегодня у Скарлетт и Курта прощальная вечеринка.
— Что это ещё за чертовщина? Разве они не вне зоны доступа, наслаждаясь медовым месяцем и подарком Хелен?
Кимбра захихикала, завернувшись в белый пушистый халат, который едва прикрывал её аппетитную задницу.
— Ох, надеюсь, ты не скажешь этого им. А теперь я буду думать об этом, когда мы их увидим.
— Увидим их, — повторил я, скинув ноги с кровати и безмолвно уговаривая мой член смягчиться — утреннее веселье закончилось. Но вид Кимбры в этом халате со спутанными волосами и моей спермой на её бёдрах был таким же эротичным, как и её маленький танец прошлой ночью. — Серьёзно, что это за прощальная вечеринка?
— Помнишь, я говорила, что они познакомились на барбекю в честь Дня Памяти?
— Да.
— Дядя Альберт и тётя Лаура жарят свинью на вертеле. Это традиция нашей семьи. — Она подпрыгнула и хлопнула в ладоши от притворной радости. — И мы будем смотреть, как они открывают подарки.
Я шагнул к ней, схватил за задницу и притянул к себе.
— У тебя явный недостаток восторга. Возможно, ты хочешь над этим поработать.
— А если честно, ты хочешь провести ещё больше времени с моей семьёй?
Поцеловав её мягкие губы, я ответил, — Если это включает тебя, тогда да, чёрт. Дай мне больше Джонсов, Кимберли Энн.
Глава 19
Я не могла остановить ход времени, как и неуловимый ветерок, дующий через окно моей спальни. Открыв глаза утром понедельника, я ощутила, как реальность камнем давила мне на грудь, и этот вес напоминал, что сказка скоро закончится.
Когда я повернулась в сторону Дункана, мои сокрушительные чувства только укрепились. Я вытянула руку и провела кончиками пальцев по мягкой простыне, столкнувшись с суровой холодной реальностью пустой постели. Эта сделка заключена на выходные. Часики не переставали тикать. Туфля потеряна, а карета вот-вот превратится в тыкву.
Реальность — несмотря на мою дерьмовую аналогию — какой бы она ни была, скоро закончится. Мой плюс один превратится в одного.
Потерявшись в своих мыслях, я насладилась ещё несколькими плюсами свободы, которую обещал Дункан, когда говорил о сне голышом. До этих выходных я никогда так не делала. А теперь, когда простыни ласкали мою кожу, я размышляла, продолжу ли спать голой, когда в одиночестве вернусь домой. Не то чтобы это был вопрос, который изменит мою жизнь. Может именно поэтому я позволила своим мыслям тщательно проанализировать возможность продолжения. Наконец, я заставила себя подняться, натянула шорты и футболку и осторожно открыла дверь.
К счастью, коридор был пуст.
Спустя пару минут я возвращалась в спальню, и в горле был ком, который я никак не могла проглотить. Несмотря на все мои усилия он был слишком большим — и увеличивался слишком быстро. Я не могла спуститься вниз и встретиться с обладателями доносящихся с кухни голосов. Вместо этого я закрыла глаза и по-детски пожелала то, что никогда не получу, но может это окружение заставило меня попытаться.
— Я хочу открыть глаза и оказаться в своей квартире. Я не хочу столкнуться с необходимость завершать это соглашение. Пожалуйста...
И тут, будто в дополнение к ущербу я вспомнила про Шану. Камень вернулся. Когда я снова окажусь в своей квартире, её уже не будет, и я в самом деле буду совсем одна. Тяжесть нарастала до тех пор, пока мои колени не смогли больше удерживать меня. Я втянула воздух и рухнула на пол.
На протяжении этих выходных уверенная в себе женщина, которая жила в Нью-Йорке, время от времени пропадала. Мне внезапно снова становилось шестнадцать, что заставляло загадывать желания из-за зашкаливающих эмоций. Неспособная ни думать о текущей ситуации, ни обсуждать её, ни иметь с ней дело, я сосредоточилась на своей старой спальне. Здесь всё было так же, как и десять лет назад.
А я была той же?
В голове всплыли возражения. Я не та же. Я сильная и успешная. Однако слёзы водопадом стекали по щекам, отражая очевидное неодобрение сложившегося положения.
Чтобы не грустить, я сосредоточилась на раздражении. Заверив себя, что злость — это более приемлемая эмоция для взрослого человека... я дала беспричинному гневу пустить во мне корни и расцвести.
Безо всякой видимой причины я внезапно зациклилась на постерах, которые украшали мои розовые стены. Почему они до сих пор здесь? Я не слушала эти бойз-бенды со старших классов. Никто не слушал. И пофиг, что первым концертом, на который я сходила, был концерт Backstreet Boys, что я была безумно влюблена в каждого участника, или что от первых же нот их песен, звучавших на моём айподе, моё сердце пускалось вскачь.
Найдя подходящий выход для своих чувств, я позволила себе встать и дотянуться до скрученных краёв тонкой бумаги.
— Хватит, — сказала я улыбающимся лицам, когда громкий всхлип вырвался из моей груди. — Это никогда не было по-настоящему. Я была просто ещё одной маленькой девочкой на крытом стадионе на Двадцать Седьмой улице в Инди. — Почему я это помню? — Вы никогда не заботились обо мне. Никогда и речи не шло о продолжении. Всё это было лишь притворством.
Я потянула лист на себя.
За долгие годы на солнце бумага постера истончилась и легко рвалась.
Хрясь!
Звук отразился от стен комнаты. Я дёрнула ещё раз. Поскольку кнопки плотно засели в гипсокартоне, большие обрывки постеров летели на пол. Всего на мгновенье я уставилась на стену. В обрамлении оборванной бумаги по углам проявился невыцветший розовый прямоугольник. Хоть участники группы и никогда на самом деле не заботились обо мне, они оставили неизгладимый след на моей стене.
Я была такой наивной, когда вешала эти картинки.
В то время это казалось хорошей идеей. Я любила их. Они дарили мне счастье. Однако ничего из этого не было настоящим, всего лишь глупая девчачья фантазия. Парни с постера даже улыбались не мне, а в камеру. Они никогда не обещали мне вечность. Они не лгали мне; я сама себе солгала. И теперь, глядя на невыцветший прямоугольник, я поняла, что моя стена изменилась навсегда.
Глупая! Какая же я была глупая.
Всё это было и есть лишь притворство.
Ещё один приглушённый всхлип вырвался у меня из горла из-за проскочившей иронии.
Внезапно просто убрать картинки со стен стало недостаточно. Я упала на колени и стала раздирать каждый обрывок. Куски становились всё меньше и меньше, пока я не оставила всего лишь кучу разорванных кусочков, которые никогда уже не получится сложить.
У меня ныло в груди, когда я повторила процесс с Jonas Brothers и NSYNC. К тому времени, как стены опустели, я вымоталась, а мои слёзы высохли. Поднявшись, я заметила в зеркале женщину. У неё были опухшие красные глаза, но спина и плечи были расправлены.
— Они всего лишь поют в группах. У них слишком много фанатов, чтобы на самом деле заметить меня, — громко произнесла я. — Пора двигаться дальше.
Женщина в зеркале согласно кивнула. В её опухших глазах я увидела как боль, так и решимость. Двигаться дальше будет не просто, но никогда не предполагалось, что это навсегда. Группы приходят и уходят. Каждая влюблённость — это шаг к чему-то большему... мудрые слова моей мамы и бабушки всплыли в голове.
Когда закрывается одна дверь — открывается другая... бла, бла, бла.
Я вернулась в ванную, которая, к счастью, оказалась незанятой, и включила в душе горячую воду.
— Всегда будут новые группы, — пробормотала я, шагнув под обжигающие брызги. Капли воды кололи меня, словно иголки. Вместо того, чтобы сделать похолоднее, я позволила им смыть прикосновения и групп, и Дункана.
Прошлой ночью он сказал, что самолёт будет готов после завтрака. Ему нужно было вернуться в Нью-Йорк по делам. Я не спрашивала, по каким именно, хотя и гадала, с кем. Всё кончено. Прямо как с Backstreet Boys, NSYNC и Jonas Brothers… жизнь продолжается. Он не должен оправдываться. Он ничего мне не должен. Его долг выплачен.
После душа я заплела мокрые волосы, оделась, собрала сумки и сделала всё, чтобы прибрать обрывки постеров: сгребла их вместе с множеством рассыпавшихся шпилек в корзину для мусора. Я как раз выковыривала последние кнопки из стены, как дверь в мою спальню распахнулась.
Дункан посмотрел на меня с той же самоуверенной, практически нахальной ухмылкой, с которой он не расставался с тех пор, как мы впервые встретились. Я отвернулась, не в силах долго на него смотреть. И не буду. Я уже собрала кусочки своего сердца. Пора двигаться дальше.
Если бы только у меня был свой билет на самолёт.
Хватит этих детских желаний. Их время тоже прошло.
— Кимбра, что случилось с твоими постерами?
Я глубоко вздохнула и пожала плечами. Не отрывая взгляд от кнопки на стене, я ответила, — Я решила, что немного старовата для бойз-бендов.
Он шагнул ближе.
— Но они были милыми. И теперь я знаю, что подарить тебе на Рождество. Я поищу песни воссоединившейся NSYNC.