— А кто же сможет это проверить? — задала я резонный вопрос.
— Однако после стольких порций абсента вы не теряете способности к аналитическому мышлению, — похвалил Корсаков. — Впрочем, это не ваша забота. Знайте только одно: обмануть наследодателя вам не удастся.
— К-какого… наследодателя? Он же умер… если он — наследодатель… — растерялась я.
Павел Иванович немного замешкался и потеребил пуговицу на плаще.
— В данном конкретном случае — меня, — произнес он не очень уверенно, — так как я представляю интересы непосредственно наследодателя, то есть вашего отца.
— Непосредственно… — повторила я и грохнулась со стула на пол.
— …Еще одно условие, — невзирая на мое падение, спокойно продолжил Павел Иванович недрогнувшим голосом, — лежите, лежите, Марта Вильгельмовна, вся в своего покойного папашку… Еще одно условие таково: в одной из комнат квартиры вашего отца находится его портрет. Так вот: портрет нельзя выносить из комнаты, переставлять, накрывать и так далее. Всякие манипуляции с портретом категорически запрещены. Словом, вы, уважаемая фройлейн, должны жить в квартире, и с вами в той же квартире, всегда на одном и том же месте должен находиться портрет вашего отца.
— И все?! — снова откуда-то радостно воскликнул мой голос.
— Да. И все. Правда, в завещании указаны еще несколько пунктов, но, строго говоря, они столь незначительны…
— Так это же сущие пустяки! — пропустив мимо ушей последнюю реплику, вскричала я с восторгом.
Честно говоря, услышав про условия, я испугалась, что они окажутся невыполнимыми, и поэтому искренне обрадовалась тому, что они такие простые.
— И если я буду там жить все это время, начиная с завтрашнего дня, то через одиннадцать дней…
— Совершенно верно, через одиннадцать дней, в день вашего двадцатипятилетия вы станете законной владелицей данной квартиры.
— Если начну там жить уже завтра!.. — не могла поверить я, с трудом поднимаясь с пола.
Всего через каких-то одиннадцать дней!
— При условии, разумеется, что портрет вашего отца будет жить в этой квартире вместе с вами.
— Жить?.. Портрет?.. — глупо рассмеялась я.
Даже одурманенной абсентом, мне вдруг показалось, что Павел Иванович не оговорился. Он как-то странно посмотрел на меня, и от этого взгляда мурашки пробрали меня с головы до пят.
И тут же ледяной взгляд его сменился чарующей улыбкой.
— Ну, что же, раз вы согласны с условиями завещания…
— Конечно, согласна!
— Еще бы! Редко кому выпадает такая удача, — что-то фальшивое почувствовалось мне в его интонации, — ну так вот, фройлейн Марта, ЕСЛИ ВЫ СОГЛАСНЫ С УСЛОВИЯМИ ЗАВЕЩАНИЯ, тогда подпишите, пожалуйста, здесь и здесь.
Я взяла любезно протянутую мне холодную, как лед, ручку и быстро поставила свою подпись, где было велено.
— И еще один экземпляр, будьте добры, здесь и здесь.
Отгоняя летающих бабочек, цепляясь пальцами ног за уплывающий пол, облокотясь левой рукой на постоянно двоящегося Павла Ивановича Корсакова, я подписала.
Мне показалось, что в тот момент, когда я оторвала ручку от бумаги, где-то раздался тихий, но неприятный смех. Я оглянулась по сторонам, но ничего подозрительного не увидела, если, конечно, не считать того, что одна из стен сдвинулась со своего места и поползла прямо на меня.
— Марта Вильгельмовна…
Я покосилась на стену. Она стояла на месте.
— Если у вас нет ко мне вопросов, то разрешите откланяться…
Ох, уж этот мне его дворянский слог!
— Разрешаю. Откланяйтесь.
Не обращая внимания на мое подобие иронии, папашин адвокат собрал бумаги, сунул их в портфель вместе с ручкой и резюмировал:
— Ваш экземпляр завещания я оставил на столе. Завтра на трезвую голову с ним ознакомитесь.
Представитель наследодателя сказал это так строго, словно это не он меня напоил!
Я открыла рот, чтобы что-то возразить, но Корсаков не дал мне произнести ни слова.
— Там же, на столе, я оставил свою визитную карточку. Если возникнут вопросы, незамедлительно обращайтесь. Завтра 22 октября, и завтрашнюю ночь, так же, как и все последующие, надо будет провести в квартире вашего отца. Адрес и телефон в завещании, а ключ… — предвосхитил правозащитник мой вопрос, — вот, возьмите.
И он сунул мне в руку причудливой формы ключ из желтого металла, очень похожего на золото.
— Дверь подъезда открывается этим же ключом. Обратите внимание, на головке ключа, вернее, на ее торце, имеется едва заметный прямоугольный выступ. Его нужно просто прислонить к кнопке «В». Поняли?
— Дерни за веревочку, дверь и откроется…
Я еле держалась на ногах и мечтала скорее лечь и провалиться в сон. Мысли о статье растворились в чудодейственном напитке.
— Ну, вот и все! — дружески улыбнулся адвокат. — Вперед, к новой жизни, наследница!
С бокалом абсента в руке я проводила его до двери.
— До скорой встречи! — сказал он на прощанье и, критически осмотрев меня с ног до головы, добавил:
— Пожалуй, сегодня ванну с журналом не принимайте. Еще уснете в ней, не дай…
Не закончив фразы, Корсаков развернулся и пошел к лифту, а я в смешанных чувствах закрыла за ним дверь.
Почему до скорой встречи?
… И когда это я успела ляпнуть ему про ванну с журналом?..
ГЛАВА 2
Утром я проснулась от настойчивого телефонного звонка.
Приподняв тяжелую голову и обнаружив себя лежащей на полу в прихожей, я с трудом поднялась и, спотыкаясь, побрела на пронзительные трели телефона.
— Алло!
— Марта! Вы что, еще дома?!
— Кто это? — хрипло спросила я, тупо глядя на орущую трубку.
— Это Андрей Данилович! Объясните мне, почему вы до сих пор не в редакции и где сегодняшняя статья? Вы что, с ума сошли?!
— Какой Андрей Данилович?..
На том конце трубки наступила тишина. Похоже, Андрей Данилович потерял дар речи.
— Извините, это квартира Марты Печатниковой? — осторожно спросил он после паузы.
Андрей Данилович! Батюшки святы, да это же главный редактор!
Я бросила быстрый взгляд на часы. Без четверти десять!
— Да, — слабым голосом подтвердила я, — это моя квартира. Доброе утро, Андрей Данилович.
Сейчас он меня уволит по телефону.
— Марта, что с вами? — озабоченно спросил мой начальник. — Вам плохо?
— Да, немного нездоровится, — не покривила я душой, сидя на полу с трубкой возле уха.
— Бедная девочка! — внезапно проникся ко мне сочувствием Андрей Данилович. — Совсем заработалась. Марта, ну так же нельзя! Римма Васильевна сказала мне, что вчера вы ушли домой в половине десятого. И вообще, вы постоянно перерабатываете. Марта, поймите, ведь ресурсы человеческого организма не безграничны! Если вы их потратите в таком молодом возрасте, что от вас останется к старости?
Я вздохнула. Он прав, так нельзя.
Так пить нельзя.
— Вот что, — решительно заявил главный, — сегодня объявляю вам выходной.
Я не могла поверить такой удаче.
— А как же статья?
— Подождет до завтра. Но только до завтра! Сегодня пустим статью Вереницына.
— Но…
— И никаких «но»! Вы мне нужны свежей, инициативной и полной сил. Таковой надеюсь вас увидеть завтра утром. А сегодня поваляйтесь на диване, отдохните, расслабьтесь. Всего доброго!
Валяться на диване я не собиралась. Мне не терпелось увидеть нежданно обретенную вчера семикомнатную квартиру.
А это не сон? Уж больно все неправдоподобно…
Нет, завещание лежало на столе, там, где его оставил ночной визитер. Бегло пробежав его глазами, не задерживаясь на деталях, я нашла адрес и телефон шикарного жилища и переписала их в блокнот. Наскоро приведя себя в божеский вид, я облачилась в джинсы и куртку, сунула в карман золоченый ключ и была такова. Если Андрей Данилович позвонит — подумает, что я впала от переутомления в кому и не отвечаю на звонки.
Куда ехать, я понятия не имела, поэтому решила взять такси. Поскольку из дома вызвать его я не догадалась, пришлось ловить машину на улице. Первое же такси, которому я «голоснула», сразу подрулило ко мне. Впорхнув в него, я воспроизвела по памяти адрес, указанный в завещании:
— Пожалуйста, на улицу адмирала Ласточкина, дом девятнадцать.
Водитель кивнул, и минут через двадцать я оказалась перед дверью завещанной мне квартиры. Вопреки ожиданиям, она располагалась в скромной четырехэтажке, и вовсе не в центре, а где-то у черта на куличках.
— Странно… — шепнула я самой себе.
Дверь тоже выглядела весьма скромно, я не ожидала, что в семикомнатную квартиру может вести такая непрезентабельная дверь…
Слегка разочарованная, я достала из кармана золотой ключ и попыталась открыть ее, но тут меня постиг еще один удар. Я даже не смогла втиснуть его в замочную скважину. Здесь и ослу было ясно: ключ явно был не от этой двери.
Что же это такое?..
Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился мужчина моей мечты.
Я взглянула в его глаза и пропала.
Передо мной стоял высокий блондин лет двадцати семи с распахнутыми синими глазами, в полузастегнутой байковой рубахе и спортивных штанах.
— Что это вы делаете, девушка? — удивленно и сурово спросил он.
— Пытаюсь попасть в свою квартиру! — как можно увереннее ответила я.
— Вы, наверно, ошиблись этажом, — предположил герой моего романа, — это моя квартира, а не ваша.
— Нет, она моя, — принялась путано объяснять я, — она досталась мне по наследству от отца, вернее, достанется через одиннадцать дней…
— От какого отца? — напрягся симпатяга.
— От моего.
— А ну-ка, пройдите сюда! — он пропустил меня в маленькую прихожую и закрыл за мной дверь.
— Повторите, пожалуйста, что вам нужно?
— Это улица адмирала Ласточкина, дом девятнадцать, квартира шестьдесят четыре?
— Совершенно верно.
— Ну вот, эту квартиру завещал мне отец, — уже менее уверенно поведала я парню, от которого просто не могла оторвать глаз.
Тот в свою очередь уставился на меня.
— Как же ваш отец мог завещать вам мою квартиру? — с сомнением осведомился он.
— Вашу квартиру? А вы уверены, что она ваша?
Синеокий опять пристально посмотрел на меня.
— Конечно, уверен. Вы или ваш отец просто что-то напутали.
— И вы что же, здесь живете? — подозрительно спросила я, пытаясь заглянуть внутрь через приоткрытую дверь. Что-то не похоже, что здесь семь комнат…
Блондин начал раздражаться.
— Да, я здесь живу и собираюсь жить и дальше.
Внезапно меня осенила новая догадка. Может, это мой брат? Он просто живет в этой квартире после смерти нашего отца, а завещана квартира мне.
Я украдкой оглядела плечистого белокурого парня, пытаясь выявить схожие с собой черты.
По-моему, что-то общее есть. Я тоже высокая, светловолосая…
— А раньше с вами жил ваш отец? — заехала я с другой стороны.
Мужчина моей мечты явно был на грани терпения. Тем не менее, он собрал всю свою вежливость и сухо сообщил:
— Мой отец не жил здесь ни раньше, ни позже. У меня вообще нет отца. Хотя вам, наверное, этого не понять.
— Почему же не понять? У меня тоже нет отца, и никогда не было.
Вслед за этим моим заявлением наступила немая сцена.
Первым опомнился синеглазый Аполлон. Ненавязчиво подталкивая меня к двери, он зачастил скороговоркой:
— Извините, девушка, у меня много дел, приходите в другой раз…
— Нет-нет, вы меня не так поняли! — засопротивлялась я, опасаясь, что блондин сейчас выставит меня вон, и вкратце сбивчиво изложила ему свою историю.
Надо отдать парню должное — он внимательно меня выслушал и ни разу не перебил.
— Даже не знаю, что вам сказать… — наморщил он лоб по завершении моего рассказа. — Дело в том, что вообще-то это квартира моей бабушки…
Эта бабушка — мать нашего таинственного отца.
— А как вас зовут? — со слабой надеждой спросила я.
Сейчас он скажет «Краузенштайн Курт Вильгельмович», и все встанет на свои места.
— Александр Владимирович Дуганов, — единым махом разбил мнимый брат все мои фантазии.
— Марта Печатникова, — в свою очередь уныло представилась я.
— Марта Печатникова? Надо же, вы тезка журналистки из «Живого слова». Она удивительно талантливая девушка!..
— Это я и есть.
— Да-а?! — удивился красавец Александр Дуганов. — Ух ты! А я ваш поклонник, все ваши статьи читаю!
Тут я заметила на тумбочке стопку «Живого слова».
— Какое неожиданное знакомство!..
Да уж!..
— Спасибо за комплимент. Кстати, можно на «ты». А вы чем занимаетесь? — мне ужасно не хотелось расставаться со столь очаровательным молодым человеком.
— Я художник. Кстати, можно тоже на «ты». Можно просто Саша.
Мы посмотрели друг на друга, проникаясь взаимной симпатией.
Пожалуй, даже хорошо, что он мне не брат.
— Кстати, Марта, а где твое завещание? Давай-ка проверим адрес.
— Завещания с собой нет. Адрес я записала в блокноте.
Я достала из сумки блокнот и, не веря своим глазам, прочла: «Улица адмирала Касаткина, д.19, кв.64».
— Ну вот, видишь, — обрадовался Саша, выхватив у меня из рук блокнот, — не Ласточкина, а Касаткина! Я же говорил, ты просто перепутала. Эх ты, ласточка-касатка! — добавил он так нежно, что у меня захватило дух.
— Ну что ж, — нехотя придвинулась я к двери, — пойду искать улицу адмирала Касаткина.
— Погоди-ка! — вдруг остановил он меня. — Смотри, у тебя тут сокращенно написано, но не «адм.», а «акдм.». Видишь? — он ткнул мне под нос блокнот. — Значит, не адмирал твой Касаткин, а академик!
Я посмотрела на запись. Действительно! Это все моя журналистская привычка сокращать.
— Спасибо, — поблагодарила я и в предчувствии неизбежного расставания обреченно добавила, — мне пора.
— Удачи! — ответил он совсем другим тоном, приветливым и веселым. — Приятно было познакомиться!
— Взаимно.
Я вышла на площадку, и он закрыл за мной дверь.
Больше я его никогда не увижу.
Очень расстроенная, я опять оказалась на улице, подошла к краю дороги и огляделась по сторонам. По дороге неспешно ехали автобусы, троллейбусы, спешили юркие маршрутки, неслись навороченные и не очень тачки, и через некоторое время из-за угла показалось такси. Я отчаянно замахала рукой, такси подъехало и остановилось возле меня.
Я всунула голову в открытое окошко:
— Будьте добры, на улицу академика Касаткина.
Таксист кивнул, но через мгновение недоуменно обернулся и воззрился на меня.
— Куда, простите?
Глухой, что ли?.. Я повторила.
— А где это такая улица?
Кабы я знала, где она, сама бы доехала!
— Вы таксист, значит, должны знать!
— Первый раз слышу, — пожал плечами водитель такси.
Я высунулась обратно и встала у дороги в нетерпеливом ожидании следующей машины. Она не замедлила появиться. Все еще рассерженная на предыдущего шофера — молодого парня — я тормознула ее и с удовлетворением увидела за рулем пожилого мужчину с доброжелательным выражением лица.
Ну, у этого-то, судя по всему, большой стаж работы, город наверняка знает как свои пять.
Я приоткрыла дверцу такси и уверенно назвала адрес.
— Улица академика Касаткина?.. — почесал в затылке предполагаемый знаток города. — А это в каком районе?
— В центре, — подсказала я, рассчитывая, что после этих слов он хлопнет себя по лбу и воскликнет:
— А-а! Это же возле…
Но произошло нечто обратное. Он сдвинул брови, так, что они едва не столкнулись друг с другом, и задумчиво произнес:
— В центре, говоришь?.. А где же это в центре-то?..
Со следующими тремя таксистами повторилась та же ситуация, только с незначительными вариациями.
Находясь в полном замешательстве, я уже не знала, что предпринять, как вдруг услышала оклик:
— Девушка!
Возле меня стоял шикарный черный лимузин.
Удивительно, как бесшумно он подъехал!
Из окна лимузина высунулся человек с узким лицом и длинными русыми волосами.
— Извините за бестактность, но я невольно увидел, как вы безуспешно пытаетесь поймать такси, и решил предложить свою помощь. Не могу спокойно смотреть, когда столь очаровательная девушка выглядит такой растерянной…