— Занятно, — усмехнулся Брягинцев.
Проклятье! Сердце дернулось. Я что, боюсь? Или все еще злюсь? Руки до сих пор мелко подрагивали, а в плечах появилась тупая боль. Видимо, слишком сильно руль вывернула, когда пыталась уйти от столкновения.
— Ругаться я еще даже не начинала, — бросила в ответ, стараясь встать против ветра. Хоть и пила настойку полынника все последние дни, но береженого бог бережет. Кто знает, что этому генеральному директору неизвестного ООО надо?
А внутри все клокочет от гнева. Так бы и врезала по ухмыляющейся роже! Стоит, лыбится, глазами своими бандитскими по телу шарит, даже сквозь джемпер взгляд похотливый чувствую…
— Я бы с удовольствием послушал, только вот времени мало и тратить его впустую не хочется, — негромко произнес охотник, и в ту же секунду его лицо неуловимо изменилось: исчезла ухмылка, взгляд посерьезнел, налился тяжелой темнотой, крылья крупного носа дрогнули, а между бровями появилась небольшая продольная морщинка.
Я почти машинально отслеживала эти изменения, а внутри все сильнее нарастала тревога, и волчица сердито порыкивала, раздраженная тем, что полынник блокирует оборот.
Тем временем Брягинцев оторвался от своей бэхи, подошел ко мне и, приподняв мой подбородок, посмотрел в глаза.
— Пригласишь к себе?
Вопрос скользнул по губам горячим дыханием. Тело мгновенно отреагировало, что не укрылось от Стаса. Его взгляд опустился ниже, к торчащим сквозь вязаную ткань соскам, и Брягинцев понимающе усмехнулся. А потом поднял руку и провел большим пальцем по моим губам, чуть оттянув нижнюю. Я едва удержалась от желания сомкнуть зубы на его запястье.
— Инга?
Тихо, очень тихо. Но так отчетливо. Странно слышать из уст охотника свое имя. Выходит, запомнил. А я думала, что все это останется для него приключением на один раз.
— Нет, — посмотрела прямо в наглючие ледяные глаза и почувствовала, как искрит протянувшаяся между нами невидимая нить. Она звенела от напряжения, словно оголенный провод, и мне казалось, я даже треск слышу, как рядом с высоковольтной линией.
— Ожидаемый ответ, — тонкие губы растянулись в кривой усмешке. — Ладно. Поехали ко мне в гостиницу.
— Нет.
Я не отрывала взгляда, пытаясь вложить в него все безразличие, на которое была способна. Жаль только, что безразличием между нами и не пахло.
— Брось ломаться, поехали, — хмыкнул Стас.
— Мне домой пора, семья ждет.
Меня хватало только на такие вот короткие фразы. Дыхание никак не хотело выравниваться, и мне приходилось прилагать усилия, чтобы это не было слишком уж заметно.
— Подождет.
На щеках охотника заходили желваки. Лицо стало выглядеть жестче, старше, опаснее.
— Слушай, что тебе от меня нужно?
Я решила поговорить по-хорошему.
— То же, что и тебе от меня, — отрывисто бросил Стас. — Качественный трах.
— Уверен, что не ошибся адресом?
Вместо ответа Стас дернул меня за руку и прижал к себе. А потом его губы впились в мои, побеждая, наказывая, подчиняя, и я не выдержала. В душе поднялась давно забытая ярость, я выгнулась в удерживающих меня руках и….
— Ты что творишь? — рявкнул Брягинцев, отирая прокушенную губу.
— Не смей меня трогать, ублюдок! — с ненавистью глядя в прищуренные серые глаза, прошипела в ответ. Сейчас я ощущала себя не волчицей, а разъяренной пантерой. Мне хотелось расцарапать ненавистную рожу — до крови, до крика. Так, чтобы с нее исчезло это противное выражение надменного превосходства.
— Иначе что?
— Убью, — выплюнула я.
Стас ухмыльнулся, неторопливо достал из кармана платок, промокнул им кровь и заявил:
— Такой ты мне нравишься еще больше.
Он протянул руку и коснулся моей щеки, убирая растрепавшиеся волосы. Этот жест вышел настолько осторожным и нежным, что я невольно зависла, пораженная резким переходом.
— Разъяренная кошка, — усмехнулся охотник, продолжая поглаживать большим пальцем мое лицо. — Одичавшая от одиночества и ненужности.
Слова резанули по больному.
— Убери руки! — рявкнула я, разворачиваясь и бросаясь к своей машине.
И в этот момент, в голове молнией вспыхнула мысль. Что, если охотник поедет за мной в поселок? Я не могу привести его в Волчий Лог. Только не туда! Там же мой сын, и Егор, и рыжуха бестолковая…
Остановившись, пересилила себя и обернулась. Стас стоял у своей машины, даже не думая меня догонять. На лице его застыло выражение глубокой задумчивости. Оно настолько не вязалось с привычным уже обликом охотника, что я запнулась.
— Что же ты? Езжай, — серьезно посмотрел на меня Брягинцев.
— Не вздумай меня преследовать, — предупреждающе взглянула в холодные глаза.
— Мне это не нужно, — хмыкнул охотник. — Иди уже, кошка.
Он оперся о капот и наблюдал, как я сажусь в машину, как выезжаю на дорогу, как еду в сторону поселка. А я смотрела на него в зеркало заднего вида и сама не знала, чего хочу больше: убить этого урода, или впиться поцелуем в изогнутые в ироничной улыбке губы.
Как доехала до своего дома, я не помню. В душе все кипело. Руки подрагивали. Волчица металась внутри, не желая слушать голос разума. Глупой дурочке понравился сильный самец, и она требовала вернуться и…
— Инга! — веселый оклик рыжей застал меня врасплох. — Можно с вами поговорить?
Ника остановилась рядом с моей машиной и приветливо улыбнулась, отчего на ее щеках заиграли задорные ямочки. Соседка переложила бумажный пакет в левую руку и убрала от лица пушистую рыжую прядь.
— Что вы хотели?
Я с трудом сдержала раздраженный рык. И так денек не очень выдался, а тут еще рыжуху принесло.
— Понимаете, я здесь никого пока не знаю, и мне не с кем посоветоваться.
Ника смотрела на меня с наивностью ребенка, верящего в то, что его все любят. Чокнутая оптимистка, ага.
— Идем в дом, — вздохнула я.
— Чаем угостите? Я пирожки взяла.
Рыжая подняла пакет повыше.
Я ничего не ответила, открыла калитку и двинулась к двери. Ника чуть не вприпрыжку отправилась за мной. И откуда в ней столько веселой энергии?
— У вас уютно, — попав в прихожую и оглядевшись, заявила рыжуха.
Еще бы не уютно! Я в этот дом душу вложила. Когда вернулась в Лог, бабы Маши уже не было в живых, и дом казался опустевшим и холодным, а обстановка — чересчур старомодной. Тогда мне было не до дизайнерских наворотов, но я все равно постаралась отреставрировать мебель и переделать ванную. Вот еще детскую и спальню до ума доведу, и вообще картинка будет. Никитка как-то слишком быстро вырос из той комнаты, в которой прожил с рождения, и я собиралась отдать ему бывшую бабушкину. Разумеется, ее нужно было основательно отремонтировать, докупить кое-какую мебель и присоединить к комнате кладовку. Главное, чтобы денег на все хватило.
— Проходите.
Я кивнула рыжей на кухонный проем. Как ни странно, волчицей от нее не пахло. Неужели тоже настойку пьет? Интересно, почему? Ладно, я. Все-таки работа вне поселка, да и с пришлыми часто общаться приходится, а этой-то зачем?
— Может, перейдем на ты? — усевшись за стол, предложила Ника.
Ее серые глазищи посерьезнели. Я понимала, что за этим вопросом стоит гораздо большее, чем простое удобство в общении. Похоже, рыжая предлагала мне дружбу. Какая ирония!
Запихнув поглубже вспыхнувшую ревность, сдержанно ответила:
— Хорошо. Так что там у тебя за проблема?
Я поставила на плиту чайник, достала из шкафа вазу с конфетами и подвинула к гостье плетенку для пирожков.
— Понимаешь, я тут пока никого не знаю, — выкладывая выпечку, затараторила рыжая, — а ты мне сразу понравилась. И по возрасту мы друг другу подходим. И живем рядом.
— Ты что, замуж меня зовешь? — усмехнулась в ответ, разглядывая глянцево поблескивающие румяной корочкой пирожки. Даже на мой въедливый взгляд они казались совершенством.
— Почти, — радостно улыбнулась Ника. — Я тебя в подружки невесты зову.
Серые глаза засияли.
Я смотрела на рыжую и начинала понимать Егора. В такую невозможно не влюбиться. Нет, пришлую трудно было назвать сногсшибательной красавицей, внешне я гораздо интереснее, но в ней чувствовалось столько душевной теплоты и обаяния, что у альфы просто не было шансов остаться равнодушным. Я ведь хорошо его знала. Брагову нужна была именно такая женщина: мягкая, добрая, веселая, способная согреть и умеющая ненавязчиво виться вокруг ласковой кошечкой. После того, как погибли его родители, Егор замкнулся. Жил только интересами стаи. А с Никой он изменился, сияет, как медный самовар, и взгляд оттаял.
Хмыкнув, пристально посмотрела на рыжую.
— Уверена?
— Конечно. Я всегда уверена в своих чувствах.
Ника смешно сморщила крошечный носик и вскинула подбородок.
— Мне еще Никитка твой нравится, — посерьезнев, чуть тише добавила она. — Он у тебя такой умница.
— Когда это вы успели познакомиться?
Я разлила по чашкам заварку, долила кипятка и настороженно уставилась на рыжую.
— Так он же у Никона часто бывает, а тот мне украшения для банкетного зала делает. Мы почти каждый день видимся.
Надо же, а Ник мне не сказал. Хотя теперь понятен его интерес к свадьбе альфы.
— Ладно, давай объясняй, что должна делать подружка невесты, — покосилась на рыжую.
— Если честно, я и сама не знаю, — обезоруживающе улыбнулась та. — Я не хочу никаких пышных торжеств, но Егор говорит, что нужно пригласить всех жителей поселка, — Ника еле слышно вздохнула. — Нет, я понимаю, он альфа и все такое, — тихо добавила она, — но я ужасно не люблю большие скопления людей. Меня сразу трясти начинает.
Взгляд рыжей погрустнел.
Я присмотрелась к ней внимательнее. Похоже, не одну меня мучают демоны прошлого.
— Ты говорила об этом Егору?
— Нет, зачем? Я справлюсь, — убежденно произнесла Ника. Она даже головой для уверенности кивнула. — Просто мне нужно, чтобы кто-то меня подстраховал. Ты ведь не откажешься?
— Ну, я же подружка невесты? — хмыкнула в ответ и пристально посмотрела на соседку.
Вот как это ей удается? Я ведь ненавидеть ее должна, а не получается. Как можно ненавидеть ласкового котенка, который смотрит на тебя доверчивым взглядом и ждет вкусняшек?
— Отлично! — повеселела рыжая. — Тогда надо выбрать тебе платье и продумать прическу. Ты не против завтра съездить в город? Как раз выходной. Или у тебя были какие-то планы? — обеспокоено спросила она.
Я вздохнула. Разве от этой ненормальной отделаешься?
— Вообще-то, платье у меня есть, не нужно никуда ехать.
— Да? А я хотела тебе приятное сделать, — расстроилась Ника. — Думала, пошопимся, поболтаем, весело проведем время.
— Я не люблю ходить по магазинам. Так что весело провести время не получится.
Я небрежно пожала плечами. Переломить себя и общаться с этой пришлой так, будто мы лучшие подруги, не удавалось. Хотя насчет нелюбви к шопингу я преувеличивала. Какая женщина не любит примерить красивые тряпки?
— Ну и ладно, — миролюбиво улыбнулась рыжая. Похоже, она прекрасно чувствовала, когда нужно замять тему. — Что-нибудь другое придумаем. Как пирожки? Съедобные? — переключилась она.
— Вполне.
— С творогом всегда хорошо удаются. Бабушка говорила, их невозможно испортить. Хотя так, как у нее, у меня все равно пока не получается. Баба Феня настоящая мастерица была, к ней со всего города приезжали торты заказывать. Когда она умерла, столько народу пришло проводить…
Ника посмотрела на часы и неожиданно вскочила.
— Ой, мне бежать нужно, — заявила она, вылетая в прихожую. — У меня там Крыся, наверное, весь дом уже разнес. Это кот, — пояснила она, увидев в моих глазах вопрос. — Он терпеть не может оставаться один. Ладно, спасибо за чай. И за то, что согласилась помочь.
Веснушчатое лицо сверкнуло улыбкой, кончик длинного белого шарфа мазнул по зеркалу, яркие волосы взметнулись оранжевым флагом, и рыжая выскочила из дома.
Глава 6
Свадьба альфы собрала все население Волчьего лога. Подготовка к ней заняла всего несколько дней, но торжество обещало быть серьезным. Из Москвы приехали несколько членов Совета, повара из «Астории» уже пару суток колдовали над заготовками, из области вчера доставили огромный торт, а местный оркестр — есть у нас и такое чудо, — третий день репетирует марш Мендельсона и остальную тематическую «байду».
Волей-неволей мне пришлось вникать во все эти подробности, потому что Ника твердо решила, что подружка невесты должна быть с ней рядом не только на самой свадьбе, но и вообще все время, вот я и таскалась с рыжей по ее бесконечным делам. Порой мне хотелось убить пришлую с особой жестокостью, порой — придушить по-тихому, но пара альфы, словно чувствуя мою злость, каждый раз смотрела так, словно лучше меня никого на свете нет, и я засовывала свои чувства куда подальше и, сцепив зубы, терпела бесконечный предсвадебный марафан.
И вот этот день, которого я ждала со смешанными чувствами, все-таки настал.
Ника стояла у окна и смотрела вниз, на запруженную народом площадь. Лицо рыжей выглядело напряженным и побледневшим.
— Волнуешься? — спросила я ее.
На душе было пасмурно, но я старалась не показывать своих эмоций. Зачем омрачать людям праздник? Тем более что рыжая казалась такой беззащитной в этом своем свадебном наряде.
На Нике было простое белое платье, безо всяких оборок и кружев, но, как ни странно, оно ей очень шло. Алина — наш местный парикмахер, — уложила огненные волосы девчонки подобием короны, и рыжая стала казаться старше, загадочнее, в ней появилась стать красивой женщины. Кто бы мог подумать, что под бесформенными куртками и свитерами скрывается такая классная фигурка?
— Есть немного, — призналась Ника.
Она оглянулась на меня и улыбнулась.
— Скорее бы уже все закончилось, — еле слышно пробормотала рыжуха, снова отворачиваясь к окну, и я заметила, как она прикусила губу.
Странно. Нервозность Ники росла прямо на глазах. Я видела ее отражение в стекле и начинала беспокоиться. Что с ней не так? Насколько я знаю, невестам, конечно, положено волноваться, но не настолько же?
— Егор тебя в обиду не даст, — засунув свои чувства подальше, попыталась успокоить девчонку. — Вот увидишь, возьмешь его за руку, и сразу весь нервяк пройдет.
— Я знаю, — кивнула Ника.
Она бросила взгляд на улицу и решительно вздернула подбородок.
— Все будет хорошо — убеждая скорее себя, чем меня, пробормотала она.
Я присмотрелась к ней внимательнее. Не нравилась мне нездоровая бледность, пробивающаяся сквозь легкий макияж. И подрагивающие руки.
— Ты себя нормально чувствуешь?
Помимо воли, я сама напряглась и попыталась понять, почему Ника так взвинчена. Она ведь любит Егора, тот любит ее, в чем проблема? Откуда эта нервозность и почти отчаяние?
— Ника? — подошла ближе и уставилась на девчонку.
— Да все в порядке, — чересчур жизнерадостно ответила та, но от меня не укрылся лихорадочный румянец, пришедший на смену бледности, и неестественно блестящие глаза.
— Так, рассказывай, чего ты боишься? — ухватив рыжую за руку, потребовала я. — Что с тобой происходит?
Правда, ответить Ника не успела.
— Пора, девушки, — в комнату заглянула Марина, главный распорядитель торжеств. — Машина уже подъехала.
— Ой, пора, — вывернулась из моего захвата рыжуха. — Мы уже идем, — улыбнулась она Парамоновой.
— Не задерживайтесь, — строго сказала та.
Ишь, вошла в образ. Вообще-то, Маринка довольно компанейская и простая, но сейчас чересчур уж старается. Еще бы! Свадьба альфы. Считай, событие века! Нечасто такое бывает, вот Парамонова и напрягается, хотя обычно ведет себя более спокойно и от своих коллег отличается большей демократичностью и отсутствием дежурной «халы» на голове.
— Нам еще до усадьбы добираться, Егор Николаевич уже там, звонил, интересовался, почему мы не едем, — поправив туго накрученный локон, произнесла Марина, и я поняла, что она тоже волнуется, просто пытается скрыть это за излишней деловитостью. — Так что нужно поторопиться.
Свадьба планировалась в усадьбе. Егор, как и все Брагины до него, хотел, чтобы брак был заключен в стенах родового гнезда, и на сегодня музей превратился в «отделение ЗАГСА». В парадной зале уже подготовили арку для новобрачных и возвышение для регистрации, а в Большой столовой накрыли столы.
— Идем, — кивнула я Нике.
Состояние девчонки нравилось мне все меньше. Рыжая прерывисто дышала, ее руки мелко подрагивали, зрачки расширились, почти полностью затопив радужку, но губы все равно улыбались, и эта улыбка тревожила меня даже больше, чем все остальные симптомы стресса. Казалось, еще немного, и Ника просто разрыдается. Но нет. Она сжала кулаки, вскинула подбородок и направилась к двери.