кокетливо рассмеялась, поцеловала в щеку и выскользнула из
объятий.
— Ах, дорогой, вы же знаете, я не могу так вами рисковать.
Если король о нас узнает, если даже слухи пойдут… — она сделала
вид, что содрогнулась, а на лицо натянула маску неподдельного
ужаса. — Я умру, если с вами что-то случится.
Не дав ему опомниться, принцесса поспешила уйти из пустой,
давно заброшенной библиотеки, пока ее, в самом деле, кто-нибудь не
хватился.
Вернувшись в свои комнаты, она прошла прямиком в спальню и
упала на кровать, абсолютно не заботясь, что помнет бальное платье,
что через полчаса должна стоять при дворе, улыбаться арвитанским
подданным, изображая счастье, танцевать с кавалерами и млеть от
комплиментов выбранного отцом, очередного жениха. На этот раз он
подобрал поистине беспроигрышную кандидатуру — своего то ли
племянника, то ли кузена, Франца — сына герцога Ардонского.
Молодой маг прибыл ко двору неделю назад и сразу ей не
понравился. Нет, он был довольно сносным для человека, сильным
для мага, но слишком умным и проницательным. С таким сложно
играть, еще сложнее управлять. Совсем как с Дэйтоном. Только если
Дэйтону она все прощала, то другим ничего и никогда. Этот Франц
умел смотреть в чужие души, а свою прекрасная Солнечная
принцесса Самира уже продала. Задорого ли, задешево ли — она не
знала, но для своего личного спокойствия, для безопасности, для
просто хорошего сна угроза должна была быть устранена, даже если
это означало смерть бывшего друга.
***
— Нет!
— Да!
— Нет!
— Да, и не спорь со мной!
— Нет, отстань!
— А я сказала, да! Вставай немедленно! — грозно рычала Тея,
пытаясь выковырнуть меня из кровати, но я не выковыривалась и
закрывалась от ее приставучего голоса подушкой. — Я кому сказала,
вставай!
— Тей, отвяжись. Я не собираюсь никуда идти. И даже не думай
палить мою кровать. Сама в ней спать будешь, — также грозно
предупредила я, а то знаю я свою любимую подружку, а по
совместительству наследную принцессу Илларии — чуть что не по
ее, так сразу что-то вспыхивает в опасной близости от моей скромной
персоны. Особенно в последнее время.
— Клем, ты… ты… трусиха — вот ты кто! — рявкнула вконец
обозленная подруга, и я даже спорить с ней не стала. — Долго ты еще
будешь здесь торчать?
— Долго, — буркнула я, уткнувшись в подушку. До самого
отъезда в Арвитан буду. Потому что дальше собственной комнаты
мне выбираться совсем не хочется. Хватит, навыбиралась.
Столкнулась с повелительницей, выслушала немало про себя нового.
Я, оказывается, приживалка, выскочка и еще этот… как его… репей,
вцепившийся в святое Огненное семейство. Ага, «святая» Паэль не
может простить, что я поведала всему Дарранату, какой не святой
оказалась ее собственная статс-дама. Там и инцесты, и насилие, и
извращения всякие имелись в совсем не святом семействе Флемора, а
Паэль так этому семейству доверяла.
А как она возмущалась, когда повелитель, впечатлившись
увиденным, отправил совсем не невинную статс-даму, ее мужа и
детишек-психов в каменоломни горы Сиель исправляться. Дааа…
Головокружительная у Далиан Флемор была карьера — от первой
леди Илларии до труженицы кирки и лопаты. Хотела бы я
посмотреть — пришлись ли им впору кандалы?
И мне даже не жаль, что Паэль на меня злится, хотя нет, вру,
жаль. Представить трудно, что станется с нашей повелительницей,
когда она узнает, что выскочка-полукровка, присосавшаяся к ее
падчерице, присосалась еще и к ее обожаемому сыну.
— Это важное собрание. Последнее перед отъездом, и я не
хотела быть там без тебя.
— Тей, мне совсем не хочется никуда идти. Правда. Мне плохо.
Мне очень-очень плохо.
— Серьезно? А выглядишь вполне здоровой, — поджала губы в
немом укоре подруга.
Ну, не говорить же ей, что мне не физически плохо. Это скорее
в душе, в груди такое чувство в последнее время возникает, словно у
меня нет какой-то важной части, ее отобрали, или я сама отдала, но
она болит, ноет и заставляет меня все время мерзнуть. Прямо как
фантомные боли у тех, кто лишился руки или ноги. Ее нет, но она
болит, не сильно, существовать не мешает, а вот жить…
Особенно тяжело ночами, собственно, их было пять. Без него. И
одна с его тенью, но тень заявила, что уйдет, если я скажу хоть слово.
Я и не сказала. Тогда тень даже решилась меня погладить, и я на
несколько мгновений почувствовала, что та — потерянная часть меня
вернулась. Это так испугало, что я не выдержала, прогнала тень,
наорала на них обоих и проплакала всю ночь. Собственно, это было
вчера. А сегодня у меня болит голова, душа, сердце и прочие части
моего несовершенного организма. И, кажется, я заболеваю или давно
уже болею. Не знаю, все сложно и больно, и тяжело очень. И в голове
полный кавардак.
— А ты выглядишь… странно, — вдруг заметила я.
Когда Тей пристально рассматривала меня, я получила
возможность рассмотреть ее, увиденное мне совсем не понравилось.
Нет, если не присматриваться, она выглядела как всегда идеально:
платье с иголочки, безупречно сидящее на стройной фигурке,
медовые волосы забраны в замысловатую прическу, аккуратный
курносый носик, все также вздернут (принцесса, как-никак) и ямочки
на щеках присутствуют, когда она снисходит до искренней улыбки. А
вот с глазами беда, уж я-то знаю, как они могут сиять нефритовым
блеском, и эта складка между идеальных бровей не внушает
оптимизма. Она явно была чем-то расстроена, если не сказать
больше.
— Глаза красные. Ты плакала?
— Вот еще, — фыркнула Тея, а взгляд отвела и помрачнела.
— Принц что-то начудил?
— Причем здесь принц? — передернула плечами подруга,
окончательно убедив меня тем самым, что дело все же в принце.
Так, и что же натворил арвитанский красавчик? Насколько я
успела его узнать, он серьезен, целеустремлен и крайне
заинтересован в моей огненной подружке. А уж как она
заинтересована, правда ни в жизнь в этом не признается. Тем более
не понятно, какая кошка могла между ними пробежать? Они же
просто идеально подходят друг другу.
Он — высокий красавец-полукровка с глазами цвета охры,
красивым, волевым, обветренным и загорелым, от частого
пребывания в море, лицом, упрямым подбородком, идеально
прямым, аристократическим носом, с длинными белыми волосами,
строгим взглядом будущего монарха и ореолом власти, окружающем
всю его внушительную фигуру.
И она — принцесса, красавица, умница, и с ней ни один
мужчина не соскучится.
К тому же они оба стоят на одной социальной ступени, так
сказать. Какие могут быть у них проблемы?
Я решила, что дело в принце, ведь Тей, если что-то чувствует, то
окунается в это чувство со всей самоотдачей и страстью, присущей
носителям огненного дара. Всегда до конца, что в любви, что в
ненависти.
— Если он тебя обидел, я его убью, — твердо пообещала я, а
Тей улыбнулась. Жаль, решимости поднять меня с насеста, тьфу, с
кровати, не поубавила.
— Спасибо, конечно, но я сама справлюсь. Впрочем, ты можешь
убить его на собрании.
— Полукровки не сдаются?
— Никогда! — торжественно произнесла подруга и
рассмеялась. А потом вдруг резко остановилась, словно внезапно ее
озарила какая-то идея и посмотрела на меня. Причем так серьезносерьезно.
«Гадость говорить будет» — догадалась я, — «или спрашивать о
неприятном». А неприятным для меня было только одно —
повелитель и его взрослые игры.
— Клем, почему ты мне не сказала?
— Сказала что? — прикинулась дурой я.
— Ты знаешь!
— Понятия не имею о чем ты.
— Ты разозлить меня хочешь? — начала заводиться подруга.
— А ты не спрашивай, пожалуйста.
Не знаю, что там было написано на моем лице, но она отстала и
завалилась рядом, даже за руку меня взяла в немой поддержке. Жаль,
что поддержка эта мне не поможет.
— И почему мы всегда влюбляемся не в тех? —
глубокомысленно изрекла подруга.
— Кто б знал, кто б знал, — вздохнула я, разглядывая потолок.
Весьма посредственный, просто белый, без всякой там лепнины и
узоров. Скукота.
Зато мыслям работать не мешает, правда не всегда приятным.
Например, как это меня угораздило влюбиться не в кого-нибудь, а в
самого повелителя Илларии. Скажете, вот это круто! Ага, это если не
учитывать, что он дэйв, а я полукровка, он умнее в сотни раз, а я до
совершеннолетия еще не дожила, у него мать зверь-повелительница,
а моих родственников лучше и вовсе не знать. И если кто-нибудь о
нас узнает, то в лучшем случае будет скандал государственного
масштаба, а в худшем у Инара возникнут большие проблемы с
Советом, с народом, с Паэль и вообще со всем миром. Это же какой
мезальянс? Ну и что, что я его истинная, типа любовь безмерная,
вечная, неземная и прочее, прочее, прочее. У предыдущего
повелителя, отца Теи, тоже была истинная — леди Марисса де
Томей. И что из всего этого вышло?
Они встретились не во время, слишком поздно. У него была Паэль,
Инар, да и Мариссе было сложнее, чем мне. Она была никем,
обыкновенным человеком. А с другой стороны, у них все могло
получиться, ведь свою главную миссию повелитель Дариан к
моменту их встречи уже выполнил.
Наследник имелся?
Имелся.
Повелитель не борзел, требуя немедленного развода с Паэль?
Не борзел.
Они тихо жили в своем маленьком мирке и также тихо любили
друг друга. Пока проклятие Огненного Дома их не накрыло, и нас с
Теей заодно.
Орудием проклятия стали заговорщики, которые хотели
свергнуть неугодного повелителя, слишком сочувствовавшего
полукровкам (дочь родная, как-никак, одна из них) и посадить на
трон Инара. А чтобы выполнить эту сверхсложную миссию
уничтожения неубиваемого повелителя, достаточно было уничтожить
его истинную. Что, собственно, и случилось в небольшом городке
полукровок под названием Снежные пески. А заодно уничтожили и
этот городок почти со всеми жителями. Мои родители тоже там
погибли. Так мы с Теей стали сиротами. А Снежные пески стали
Кровавыми.
И долгое время это знание, моя уязвимость и проклятие
Огненного семейства мешали нам с Инаром быть вместе. Но недавно,
всего каких-то пять дней назад, все изменилось. Проклятие перестало
для него что-то значить, или он просто устал с собой бороться.
И был бал, и было признание, и была самая чудесная, волшебная
ночь, когда мы стали одним целым. Патетично сказала, но это и
правда было чудесно, зато наутро все рухнуло. Когда я каким-то
непостижимым образом подписала брачный контракт с другим.
— До сих пор поверить не могу. Ты и Инар…
— Тей, ты же обещала, — простонала я и спрятала голову под
одеялом.
— Но я просто не понимаю. Как ты могла в него влюбиться? Он
же бездушный тиран.
— Он не тиран.
— Тогда почему ты лежишь здесь? Страдаешь и рыдаешь, как
несчастная курица перед убоем?
— Эй! Я вовсе не рыдаю, — возмутилась я.
— Еще как рыдаешь.
— У меня глаза сухие, а у тебя нос распух.
— А ты здесь прячешься и страдаешь по моему твердолобому
брату. Фу, как ты вообще можешь его любить?
— Тей, если ты сейчас не заткнешься, я прикажу охране за
дверью вышвырнуть тебя вон!
— Представляю этот эпический момент. Ты, подходишь к
охраннику и требуешь «Немедленно выкиньте из моих комнат
наследную принцессу Илларии, она мне спать мешает!».
Я поджала губы.
— А пользоваться своим положением не хорошо.
— Зато ты от меня так просто не избавишься, — хихикнула Тея
и запустила в меня подушкой. Я в долгу не осталась и приложила
венценосную физиономию своей.
— Злая ты, уйди от меня! — выкрикнула я, спасаясь от
очередной подушки.
— О! Чудо свершилось! — вскричала в ответ Тея. — Она
покинула кровать!
Ну да, покинула, от злой Тейки, вооруженной подушками
только за креслом и можно спрятаться. Главное при этом на осколки
зеркала не наступить.
— Не знала, что Инар так может, — хмыкнула подруга,
засмотревшись на осколки.
Ну да, может. Он еще и не такое может. Например,
игнорировать меня и всю душу выворачивать наизнанку.
— Не хочешь ко мне перебраться? У меня хоть зеркала есть.
— Если я воспользуюсь заманчивым предложением, у тебя их
тоже не будет, — печально вздохнула я.
— Он не настолько зол, - не поверила Тея.
— Настолько, поверь, настолько, - убежденно заверила подругу
я, а та заподозрила что-то и потребовала:
— Объяснись.
— Да нечего объяснять! И не делала я ничего… сознательно, по
крайней мере.
— Сознательно? — впечатлившись моим раздраженным и
немного виноватым видом, переспросила Тея. — А не сознательно?
— А не сознательно я, сама не знаю как, подписала этот
демонов брачный контракт.
— Что?! — вскричала она, да так, что остатки большого зеркала
окончательно осыпались. Я бы могла их снова собрать, но Инар их
постоянно бьет, так какой смысл?
— Что ты сделала? — перешла на ультразвук Тея.
Я объяснила, и мы поругались. Точнее она орала, а я
оправдывалась, словно и в самом деле хотела так сильно ранить
моего любимого этим чудовищным поступком. Нет, ну как это
понимать? Полчаса назад она фыркала и недоумевала, как я могла
полюбить ее брата, а теперь изображает из себя оскорбленную
сестру.
— Знаешь что, ты лицемерка! – зло бросила я, устав от ее вида
поруганной невинности. — Сама же говорила…
— Да мало ли что я говорила! — по новой завелась Тея. — Он
мой брат, и я люблю его, а ты… ты… я не хочу больше тебя знать!
Бросив мне в лицо эти злые слова, она вскочила, посмотрела на
меня так, словно я самая отвратительная гадина на земле и ушла,
громко хлопнув дверью.
Замечательно, теперь и Тей меня ненавидит. Да — я подписала
контракт на брак с другим, да — с их точки зрения это предательство,
удар в спину, и вообще… если бы он со мной так поступил сразу же
после того, как… все начало налаживаться, когда мы с Инаром
преодолели столько преград — я бы его возненавидела. Но неужели
он верит, что я могла это сделать по своей воле? Так с ним
поступить? Так поступить с нами? Собственноручно вырвать свое
глупое сердце и бросить в пропасть? Да для меня самой это загадка
века. Я ведь пыталась понять, подключила свой дар, выкачала себя до
суха, вспарывая прошлое раз за разом, и ничего не получила, пшик,
ноль. Дар не сработал, словно кто-то подчистил не только мою
память, но и все следы в комнате, коридоре, да и в самом дворце
тоже. Вот так я и осталась оплеванная, с клеймом предательницы и
гадины, которая собственноручно разрушила свое счастье.
Проблема в том, что он мне не верит. Но я тоже могу обидеться
и сильно, ведь в том же злосчастном контракте есть очень
примечательный пунктик, из которого следует, что гарант
соблюдения контракта (мой любимый, то бишь) имеет право в любой
момент этот контракт разорвать, а он почему-то не разрывает,
предпочитая мучить нас обоих. А я — дура, все еще надеюсь на
внятное объяснение, но его нет. Инар отказывается со мной
встречаться, говорить, бьет зеркала, затыкает мне рот ночами и
молчит, все время молчит.
В общем, моя жизнь вернулась туда, откуда только-только