Путешествие Чандры
Пролог
«…Без необходимости никто не совершает усилий».
Шани[1] спокойным твёрдым шагом отмеривал бесконечные коридоры Сурья-локи[2]. Дворец был сущим лабиринтом, и, хотя темноликий Шани с детства прекрасно в нём ориентировался, время перехода из одной комнаты в другую никогда не было постоянным. Как будто бы дворец жил своей жизнью, добавляя или убирая йоджаны[3] коридоров и анфилады комнат по своему усмотрению. Сегодня был такой день, когда ожидание чего-то, какого-то важного и большого события заполнило Шани целиком с самого утра. Потому он ничуть не удивился, получив приглашение от Сурья-дэва[4] на собрание круга планет. Судя по официально оформленному посланию, точно такие же получили и управители других грах[5]. Сурья явно задумал нечто грандиозное, и даже Шани было интересно, что на этот раз. Внешне младший нелюбимый сын Сурьи выглядел, как обычно: его тёмная одежда и суровое выражение лица отпугивали любого, кто хотел бы завести пустой разговор.
– Нараяна, Нараяна[6]! Приветствую, Шани-дэв! – прямо из воздуха соткалась знакомая многим фигура в желтых одеждах отречённого[7], но с виной[8] в руках. Внезапное возникновение Нарады Муни Шани удивило. Он приостановился, ответив на приветствие, и спросил у лукавого риши[9] напрямик:
– Мудрец Нарада? Что вы затеваете на этот раз?
– Я? – Нарада округлил глаза. Это наивное выражение могло обмануть кого угодно, да только не того, кто хорошо знал риши и его повадки. – Полно, Шани-дэв, я всего лишь скромный посланец.
– Какую же весть вы принесли? – терпеливо вопросил Шани. От Нарады никогда нельзя было добиться прямого ответа, приходилось смиряться и ждать.
– Нараяна, Нараяна! – пропел мудрец и водрузил на своё подвижное лицо озабоченное выражение, хотя глаза по-прежнему как будто бы подсмеивались над собеседником. – Всякое событие вызвано ходом колеса времени, не так ли? А требование времени сейчас в том, чтобы в предстоящем событии участвовали все грахи. Вот моё послание вам, Шани-дэв.
– Какое событие? Что мне-то до… – но Нарада уже исчез, по своему обыкновению внезапно. Только вечное «Нараяна, Нараяна», казалось, ещё висело в воздухе.
Шани мысленно пожал плечами и направился дальше. Смысл слов божественного мудреца был тёмен, но раскроется со временем – так всегда бывало.
В тронном зале царило оживление и определённая торжественность. Все грахи уже собрались, Шани, как обычно, пришёл последним. Присутствовал также и величественный Индра[10]-дэв, и седой дед Вишвакарма[11], и сдержанная дэви Чхая[12] с Ямой[13] и Ями, и даже Дхамини[14] – в последнее время Ями и Чхая с ней не расставались. Шани, окинув всех взглядом, нашел Чандра-дэва – тот приткнулся где-то позади, стараясь не слишком попадаться на глаза Сурье. Лунный дэв опустил взгляд своих больших голубых глаз вниз, как бы старательно изучая узорчатый пол. Юный Буддх, сын Чандры, находился, напротив, почти у самых ступеней, ведущих к трону, на которых уже сидел хозяин Сурья-локи. Юноша о чём-то неспешно беседовал с гуру[15] Брихаспати, оба казались довольными.
Шани поймал взгляд Дхамини, она смотрела то на пару Буддх – гуру, то на Чандру и озабоченно хмурилась, правда, почти незаметно для окружающих. Лицо Ями посветлело, как только она увидела Шани. Но перемолвиться словом было некогда – Сурья-дэв подал знак, и слуги затрубили в раковины, объявляя начало собрания. На всякий случай придвинувшись к Чандре, продолжавшему изучать рисунок пола, Шани, вместе со всеми, приготовился узнать причину столь представительного сборища.
– Вы все знаете, что вскоре моя дочь Ями выйдет замуж за Мангал-дэва, – произнёс Сурья после традиционного приветствия. – И к этому прекрасному и радостному событию я решил добавить ещё одно. У дэвов много обязанностей, как внутри планетного круга, так и за его пределами. Для упорядочивания этих обязанностей я решил распределить полномочия и сферы влияния. И первым постом будет пост визиря[16]. Это второй по значимости пост после моего, как первого в круге планет. Визирь – главный помощник, в моё отсутствие именно он будет возглавлять круг планет.
– Очень хорошо! – одобрительно кивнул Индра-дэв. – Если с вами опять что-нибудь случится, не придётся устраивать битву планет, чтобы восстановить порядок.
– И на этот пост, – произнёс Сурья, сурово сверля взглядом дэвраджа[17], – я назначу того, кто обладает такими качествами, как правдивость, строгое следование дхарме[18], сила, воля, умение отстаивать царевичипы, твёрдая рука…
Шани слегка насмешливо поднял брови – Сурья-дэв перечислял свои собственные качества. Правда, свои недостатки – эгоизм, жёсткость, переходящую иногда в жестокость, подавление других – Сурья вряд ли захотел бы перечислить, а уж тем более испытать по отношению к себе.
– Всеми этими качествами в полной мере обладает лишь одна граха среди планет. И это – Мангал-дэв! Подойди ко мне для принятия новой ответственности.
Сурья закончил вступление. Мангал, хоть и молодой, но суровый и грозный воин в красных одеждах, с яростно сверкающими огненным светом глазами, вышел и, поклонившись сначала Сурье, затем собравшимся, хотел было уже принять от спускающегося с тронного возвышения Солнца знак своего нового поста – красиво украшенный золотой скипетр, явно работы Вишвакармы. Но тут зал прорезал возмущённый рык – иначе и не скажешь – Шукрачарьи. Гуру асуров[19] был в бешенстве, он несколько раз так яростно взмахнул своим посохом, что стоящие близ него опасливо попятились. Седая борода его, заплетённая в косу, взметнулась, а единственный оставшийся глаз яростно сверкал, как бы желая испепелить всё собрание, но в первую очередь – самого Сурья-дэва.
– Сурья-дэв! – Шукра ревел, как боевой слон. – Что вы себе позволяете! Вы не можете вот так раздавать посты в планетном круге и заполонять всё вашими родственниками!
– Сурья – как царь среди планет, так что очень даже может! – тут же взял слово Индра-дэв. Он был явно доволен назначением Мангала и раздражён вмешательством Шукрачарьи. Шани давно знал, что Индра-дэв хочет ослабить влияние Круга планет, или Круга кармы[20], как его еще иначе называют, поскольку грахи существенно влияли на дела во всех трёх мирах[21]. А дэврадж не терпел соперников своей власти, никогда и никаких. С Триадой[22] он ещё был согласен, но как дэвы, учитель асуров и два, так сказать, полуасура – Раху[23] без туловища и безголовый Кету – могли влиять на решения и планы Индры? Это влияние дэврадж пытался убрать или хотя бы уменьшить уже много лет.
– Уж не горечь ли того поражения в битве планет говорит в вас, уважаемый гуру асуров? – негромко, но весьма едко поинтересовался Мангал. Не так давно он победил Шукрачарью, выиграв право управлять гневом асуров.
Шукра снова взревел, собираясь ответить, но тут вмешался Шани. Пока разгоралась ссора, он прикинул, заглядывая так далеко вперёд, как только мог, к чему приведёт назначение Мангал-дэва визирем среди планет. Непрестанные раздоры и войны в мире, огненный вихрь, раздуваемый эго Сурьи и бешеной энергией и яростью Мангала, – вот что было впереди, и это точно не было хорошо для мира. Не теряя головы, Шани быстро мысленно поставил на место визиря другие грахи, честно перебрав всех, включая себя. Результат его удивил, но, вдумавшись, Шани понял, что иначе быть и не могло. Для равновесия качествам Сурьи на месте визиря должна быть планета, совершенно ему противоположная по характеру. Но выражающая свои качества с не меньшей силой. Тогда, дополняя друг друга, Сурья и визирь установят равновесие в планетном кругу, а значит, во всех трёх мирах.
– Решение распределить обязанности внутри планетного круга – верное, – как обычно, не спеша начал Шани, и его голос без труда перекрыл все остальные, заставив присутствующих поневоле прислушаться. – Но способ назначения на пост – неверный. Этот Круг был собран для того, чтобы не допустить единоличной власти кого бы то ни было над судьбой трёх миров и их обитателей. Значит, и назначать на пост должны все грахи – и без согласия ни одной планеты никто не может быть назначен.
– Я! Я против назначения Мангала на пост визиря! – тут же выкрикнул Шукрачарья, но уже не так яростно – он уже успел обуздать собственный гнев.
– Почему же? Какие у вас возражения? – поинтересовался Сурья. Он метнул взгляд на Шани, в котором читалось «снова ты всё портишь», но не стал настаивать на своём праве назначать на посты кого угодно, чего явно хотел бы Индра-дэв.
– Тот, кто сражается при помощи гнева, тот, кто раздувает ссоры – как может быть хорошим визирем? – уже почти спокойно заметил Шукрачарья. – Шани к этому посту подходит гораздо больше.
– Так-так… – пробормотал Индра со значением. – Видите, Сурья-дэв, Шани уже снова сплёл заговор и…
– Заговорами здесь занят кое-кто другой, – отрезал Шани. – Благодарю вас, Шукрачарья, за высокую оценку моих способностей. Однако этот пост должен принадлежать иной грахе.
– Кому же? – в терпении Сурья-дэва было что-то зловещее. Уже составив своё мнение, он не был склонен выслушивать возражения и как будто готовился уничтожить противника.
– Тому, кто сможет охлаждать жар Сурья-дэва, а не распалять его ещё больше. Излишний жар губителен для всех трёх миров, значит, визирем должна быть граха, которая умела бы преобразовывать жар в тепло, подобно тому, как супруга в семье умеет гасить излишнюю яростность мужа и направлять его энергию в смягчённом виде на благо окружающих.
– Так ведь дэви Чхая не планета, – заметил Раху, который, как обычно, видел уже себя на месте визиря. Что-то, а самомнения этой голове без тела было не занимать. – Или ты говоришь о том, кто может поглощать жар Сурья-дэва?
Все зашикали на Раху, который, поддерживая иллюзию тела, даже немного подался назад.
– Не поглощать, а отражать, Раху, это разные вещи, – вздохнул Шани. – Я говорю о Чандра-дэве, конечно.
– Что? Чандра? – так и подпрыгнул Индра-дэв, а Мангал лишь презрительно усмехнулся. – Он разве уже не был советником Сурья-дэва, и чем это всё закончилось?
– Да, Шани, ты уж объясни свою мысль, – глаза и голос Сурьи уже начали наливаться гневом, как зреющее яблоко – соком. Он всё ещё не забыл и не простил Чандре испытанное по его вине двойное унижение. Сам Чандра-дэв, удивлённо поднявший глаза на речь Шани, тут же снова поспешил опустить их.
– Чандра-дэв обладает способностью не только путать мысли, но и способностью отражать свет Сурья-дэва, при этом охлаждая его и делая переносимым для других существ, – терпеливо растолковывал Шани. – Таким образом, создаётся баланс в мироздании. Если Мангал-дэв, обладающий качествами энергии и ярости, огненными качествами, как и сам Сурья-дэв, станет визирем, два огня будут жечь миры, что не на пользу им. А благодаря охлаждающему влиянию Чандра-дэва жар Сурья-дэва будет рассеиваться по мирам более равномерно, что хорошо и во благо.
– Довольно! – Сурья поднял руку, призывая Шани замолчать. – Вот уж от кого, а от тебя не ожидал такого, Шани. Ты же сам когда-то наказал Чандру, а теперь хочешь, чтобы я дал ему пост? Никогда не будет этого! Такое двуличное существо вообще бы не переступило порог Сурья-локи, если бы ты много лет назад не включил бы его в планетный Круг! Посметь в моём же доме предлагать пост тому, кто послужил причиной позора моей семьи, – это ли не наглость! Ты превзошел самого себя, Шани!
Все грахи начали яростно спорить, предлагая те или другие варианты. Буддх предлагал назначить визирем гуру Брихаспати и отстаивал свою точку зрения весьма умело. Шукрачарья был за Шани, несмотря на его самоотвод. Индра-дэв при виде такого раздора грах мысленно потирал руки, наружно приняв вид весьма озабоченный.
– Почему Шани вечно приносит неприятности? – пожаловалась Чхая детям и Дхамини. – Ни одно собрание не обходится без ссоры из-за него.
– Это не Шани начал ссору, а Мангал-дэв, – возразила Ями. Хоть дэви Чхая и была матерью Шани, она была обижена на него из-за того, что её сын разрушил тело её мужа, Сурья-дэва, и на десять лет семья лишилась отца и мужа. Яма тоже был недоволен Шани, а вот Ями считала, что младший брат невиновен, и смерть Сурья-дэва была несчастным случаем. Ями всегда защищала Шани, с самого детства. Семья Сурьи начала препираться, а Дхамини тоскливо огляделась. Казалось, зал собраний стал бурлящим морем, в котором схлёстывались амбиции, непонимание, желание утвердить своё эго во что бы то ни стало, стремление к справедливости любой ценой… Внезапно дочь гандхарвов заметила, что кого-то в собрании не хватает. Чандры. Он ускользнул незаметно, пока другие были заняты спором. Пробормотав, что слишком душно и ей нужен воздух, Дхамини вышла из зала, тоже почти незамеченной.
– Постойте, Чандра-дэв! – Дхамини с трудом удалось нагнать дэва у самого выхода из дворца Сурьи. – Зачем вы уходите так? Это… это неуважительно к Сурья-дэву! – выпалила она первый попавший на язык предлог.
– Он сам не очень-то хочет меня видеть, – бросил Чандра, повернувшись к девушке. Его большие прекрасные глаза были так печальны, что Дхамини почувствовала, что сама скоро заплачет. – Мне нет никакой причины оставаться в этом собрании, Дхамини. Нет смысла выслушивать очередную порцию оскорблений.
Чандра не сказал, как мучительно ему видеть родного сына, делающего вид, что дэва вовсе нет в зале, обращающегося к Брихаспати так, как будто бы он и есть родной отец, но Дхамини и сама прекрасно это понимала. Месяц очень тяжело переживал разрыв отношений с юным Буддхом, недавно
– Погодите, пожалуйста! – воскликнула девушка и даже решилась схватить Чандру за руку, когда тот повернулся, чтобы сделать шаг из Сурья-локи. – Шани-дэв же за вас!
– Это тот, который всегда держит меня под своим вакра-взглядом[24], причиняет боль? – холодно заметил Чандра, и снова глянул на Дхамини, но руку не отнял. Девушка сочла это хорошим знаком и с жаром заговорила:
– Знаю, у вас с Шани-дэвом не очень хорошие отношения, но сейчас дело в другом. Всё собрание – от огня Мангал-дэва и жара Сурьи-дэва всё так раскалилось! Нет гармонии. Как будто бы в музыке остались только кричащие ноты… Понимаете? Шани пытается установить равновесие, но там явно нужен третий. Кроме дхармы, которую воплощает Сурья-дэв, кроме воздаяния за поступки, которое воплощает Шани-дэв, должно быть что-то ещё. Не знаю, что, но оно связано с вами, Чандра-дэв! И без этого нет равновесия.
– Верно замечено, Дхамини! – возле девушки и дэва появился Шани. Чандра тут же опустил глаза и сделал попытку шагнуть за порог дворца, но дочь гандхарвов крепко держала его за руку. Окинув быстрым взглядом эту картину, Шани мысленно вздохнул и запасся терпением. Теперь смысл послания Нарады становился яснее – Чандру нужно было вернуть в зал собраний. На благо мироздания. Но лунному дэву, кажется, не было никакого дела до мироздания сейчас, поэтому разговор обещал быть трудным. Хорошо хоть Дхамини была рядом – ей удавалось уловить то, что от Шани обычно ускользало. Сейчас девушка глазами и всей позой показывала Шани, что не стоит давить на Чандру слишком жёстко.
– Чандра, не убегай, – напрямик сказал Шани, беря Чандру за плечо и слегка прижимая к колонне у выхода из дворца. Дхамини держала дэва за другую руку, так что сбежать ему не удалось бы. – Выслушай сначала. Из-за решения Сурья-дэва баланс мироздания оказался в опасности, через тебя он восстановится.
– Я что, не выполняю какую-то свою обязанность? Или совершаю адхарму[25]? – ядовито поинтересовался Чандра, не поднимая глаз.
– Нет, не так, – Шани вздохнул ещё раз, подыскивая нужные слова. – Чандра, ты же сам сколько раз говорил о том, что слава грешника тебя не устраивает? Вот сейчас у тебя есть шанс всё исправить и добиться поста, которого ты достоин по способностям.
Чандра всё ещё не поднимал глаз, и Дхамини решилась вставить своё слово:
– Чандра-дэв, у вас же столько хороших качеств! Вы добрый, и щедрый, и… умеете слушать и утешать. Покажите всем эти ваши качества, пожалуйста! Пусть увидят вашу другую сторону!