– Как вообще случилось, что Сома стал дэвом?– вопросила нетерпеливо Ями. Яма тут же поддержал сестру, повторив её вопрос.
– Нараяна, Нараяна! Это занятная история, и она будет рассказана в своё время, – сообщил вновь возникший в зале риши Нарада. – Потерпите.
– Ох, и вот почему нельзя рассказать всё по порядку, с начала и до конца, без перерывов на другие истории, – вздохнул Каколь.
– Это не так интересно, надо же дать слушателям время самим додумать историю, – весело прищурился дэвриши.
– Или дать время слушателям помучится, чтобы они ждали продолжения рассказа с огромным нетерпением, – вставила ехидно Дхамини.
– Или так, – безмятежно согласился Нарада.
Тем временем под звуки дамара и заливистого звонкого смеха Сомы отшельник дошёл до нужного места. Это была пещера – но не ракшасова, дикая и с костями вокруг, а обустроенная под человеческое местопребывание. Вход в пещеру караулили стражники, они и заступили дорогу Шиве:
– Остановись, отшельник! Разве ты не знаешь, кто живёт в этой пещере? Тебе нельзя туда входить, а тем более – с ребёнком!
– Насколько я знаю, царь приказал не выпускать никого из этой пещеры, войти же может любой желающий, – Шива снял Сому с плеча и тот, видимо, успокоенный звуками дамара, оглядывал стражников без смеха. – Я и мой сын хотим войти туда.
– Себя не жалеешь, хоть ребёнка-то бы пожалел, совсем маленький же, – увещевал один из стражей отшельника.
– Почему вы думаете, что с ним что-нибудь случится? Поверьте, его мать дала мальчику такие благословения, что ему совершенно ничего не грозит, даже в пещере ракшасов-людоедов, – настаивал неузнанный Махадэв.
Завязался спор. Стражи не хотели пускать отшельника в пещеру, отшельник настаивал. Сома, некоторое время стоявший смирно, вдруг кинулся вперёд, стражник было попытался его схватить – да куда там. Мальчик уже стоял у входа в пещеру и, помахав рукой и расхохотавшись, исчез в ней.
– О, мой сын уже там! Вам придётся теперь впустить и меня – если я вернусь домой без сына, его мать устроит конец мира, – произнёс отшельник совершенно серьёзно.
– Да кто его мать – богиня Махакали что ли? – насмешливо произнёс один стражник, а второй добавил:
– Ладно, можешь идти. Но обратно мы не выпустим ни тебя, ни твоего мальчугана! Это приказ царя, а нам ещё дороги головы!
– Да-да, конечно, я понял – никого не выпускаете, – поспешно проговорил Шива, направляясь к пещере. – Знали бы вы, как близки к истине насчёт матери…
Как ни спешил отшельник, всё же Сома успел убежать куда-то вглубь пещеры, так что пришлось его искать. Пещера же представляла собой странное зрелище: тут и там горели костры, люди соорудили вокруг них спальные места с подстилками, иные даже жили в палатках. Мужчины и женщины были здесь, совсем юные и уже старики. Их отличали глубокие язвы, отслаивающиеся куски кожи; иные были без носов, пальцев или век – эти люди гнили заживо, и вид их заставил бы содрогнуться кого угодно. Но не невозмутимого Шиву, и точно не Сому – Махадэв шёл на звуки заливистого, словно серебряный колокольчик, смеха мальчика.
– Сома, сынок! Вы не видели тут мальчика, вот такого роста, – Шива показывал чуть ниже своего пояса. – Светлокожего, голубоглазого, светловолосого?
– Что? Ребёнок? Он тоже болен? Вот ведь как… – качали головами люди.
– Ах ты, отродье, смеяться еще вздумал над нашей бедой? – какой-то сердитый старик, раздражённый смехом Сомы, поднял камень и швырнул его в ребёнка. Шива как раз подоспел, чтобы увидеть результат этого действия, – камень попал в плечо мальчика, от чего Сому отнесло немного назад. Камень упал, но никакого следа на нежной светлой коже мальчугана не осталось.
– Ой, дядя, ты хочешь поиграть? – Сома поднялся, и подбежал к опешившему безносому старику, широко улыбаясь. – Кинуть тебе твой камень обратно?
– Я рассердился за твой смех, – вымолвил старик, не зная, что ещё сказать. – Поэтому бросил камень.
– Как это – рассердился? Разве я сделал что-то плохое? – Сома недоуменно сморщил лобик, пытаясь понять смысл слов старика. – Мой папа всегда говорит моему брату Дурвасе, что сердиться надо только на грех. Я совершил грех?
– Эээ… – пробормотал старик и замолк.
– Сома, когда ты смеёшься, люди могут подумать, что ты смеёшься над ними, – пояснил отшельник, и мальчик тут же подбежал к нему. – У этих людей всех есть одна общая беда. Помнишь, я говорил тебе про два места, где нет различий между людьми?
Сома закивал:
– Первое место – это поле для кремаций, да?
– Да. А второе – здесь. Посмотри внимательно, что общее у всех этих людей? Что могло бы собрать их в одно место?
– Ну… они странно выглядят, – Сома завертел головой, оглядывая подходящих к пришельцам обитателей пещеры. – Что-то у них с лицами, и с пальцами, и вообще кожа как будто не хочет держаться на костях и убегает.
– Верно. Это состояние болезни, она называется проказа, сынок. Все эти люди здесь больны, и эта болезнь уравняла их. Проказа не делает различий между богатым и бедным, молодым или старым, женщиной или мужчиной. Как и смерть.
– Какой маленький, – запричитали вокруг Сомы женщины. Он широко улыбнулся и шагнул к ним, однако женщины в страхе попятились.
– Если ты и болен, то это пока никак не заметно, – проговорила с сомнением женщина средних лет с плотно сжатыми, когда она молчала, губами. На её правой руке уже не было четырёх пальцев. – Не подходи к нам, малыш. А ты, его отец? Зачем привёл ребёнка в такое место? Не стыдно? Он ведь заразится!
– Не бойтесь, с Сомой ничего не случится, – заверил женщин Шива, но они всё равно не верили. – Вот, смотрите…
Отшельник высоко поднял над головой улыбающегося мальчика и выпустил из рук. Люди ахнули – но, вместо того, чтобы стремительно упасть на каменный пол, ребёнок плавно опустился, покачиваясь в воздухе, словно пушинка. И ещё и хохотал при этом.
– Три дэви дали ему свои благословения, и три дэва, – вещал отшельник. – Одна дэви наделила Сому всеми возможными видами искусств, другая – красотой и лёгкостью, третья же благословила его на то, чтобы ничто не повредило его красоте никогда – так что проказа ему не грозит точно. Смелее, можете трогать Сому, брать на колени, играть – вы ведь все соскучились по своим детям, верно?
– Правду ли ты говоришь, отшельник? – сомневались женщины и мужчины. Но, увидев собственными глазами чудесную лёгкость мальчика, а также привлечённые его красивым видом, запахом и тем, что он их не боится нисколечки, – люди осмелели и стали играть с малышом к полному его восторгу.
– А как благословили Сому три дэва? – спросила строгая женщина с плотно сжатыми губами Шиву.
– Не менее затейливо, госпожа. Один дал ему силу управлять водой, другой – память и речь, а третий благословил не делать различий между грешниками и праведниками, бедными и богатыми, чистым и нечистым.
– Сложно ему будет жить при таких благословениях, – покачала головой женщина. – В нашем мире нельзя быть слишком красивым и слишком лёгким, а уж тем более не делать различий. Если бы это было правдой.
– Верить или нет – ваше дело, госпожа, – пожал плечами отшельник. – Но неужели вы думаете, что отец привёл бы сына в место, которое угрожает его жизни?
– Не привёл бы, – задумчиво проговорила женщина, и наконец тоже позволила Соме бесстрашно забраться к себе на колени, и приласкала малыша.
В это время к растроганным людям, вспомнившим про свои семьи, подошёл человек средних лет с замотанным лицом, одни глаза сверкали из-под платка. Посмотрев, как весело играет Сома, человек вздрогнул и хотел было уйти, но отшельник преградил ему дорогу и сделал знак мальчику поиграть с подошедшим, что ребёнок и сделал с большим удовольствием.
– Дядя, почему у тебя закрыто лицо? – тут же задал вопрос Сома, забравшись на колени к мужчине. По правде сказать, мужчина совсем не хотел присаживаться у костра, но Шива ловко ткнул своим посохом ему под коленку, так что сесть пришлось.
– Болезнь у меня его отняла, – глухо проговорил мужчина.
– Как это? Покажи! – потребовал Сома. Но мужчина только мотнул головой – тогда мальчик, нимало не смущаясь, сам стянул платок, мужчина не успел ему помешать. Но под платком оказалось чистое лицо, только смущённое и испуганное.
– Да ведь это – наш царь! – ахнула какая-то женщина.
– Точно! Царь! Как это так? – недоумевали люди.
– Простите меня, люди, – проговорил наконец царь. – Я из страха отдал жестокий приказ – всех прокажённых отправлять в эту пещеру, разлучая с их родственниками. Но и меня настигло наказание – я сам заболел проказой, и сам пришёл в эту пещеру, а царством сейчас правит моя супруга и советники, пока сын не станет достаточно взрослым.
Некоторое время люди ошеломлённо молчали, затем одни, и их было мало, начали жалеть несчастного царя, который лишился не только семьи, но и царства. Другие, и их было больше, начали кричать и проклинать того, кто лишил их близких. Самые непримиримые уже подняли камни. Отшельник наблюдал всё происходящее бесстрастно, а вот Сома встал впереди бывшего царя и звонко спросил:
– Камни? Вы сердитесь?
– Да, да! Мы очень злы на царя, зачем он отдал такой жестокий приказ! – закричали прокажённые. – Из-за него мы разлучены с нашими семьями, не увидим детей, внуков, родителей, жён и мужей!
– А ты можешь отдать другой приказ? – спросил мальчик наивно.
– Увы, нет, – горько ответил мужчина. – Я уже отрёкся от царства, а моя супруга из уважения ко мне и моим решениям никогда не отменит его.
– И всё же не бросайте в него камни, ему будет больно, – Сома просил и просил, сложив ладошки, так что даже самые разгневанные отпустили руки.
– За что Господь гневается на нас, – начала причитать женщина и люди присоединились к этому плачу. – Мы прокляты, прокляты, Господь совсем оставил нас…
Всюду раздались глухие рыдания – и даже сам царь заплакал, присоединяясь к общей скорби.
– Как это – оставил? Они не видят тебя, Господь? – спросил Сома у Шивы недоумённо.
– Они видят обычного отшельника, – пояснил Махадэв. – И не видят бога. Сможешь показать им меня, так, как видишь, Сома, сынок?
– Я увидел, когда мама сказала, что ты – Господь, – просто и наивно сказал малыш. – Мама никогда не обманывает и не говорит просто так. Если она говорит, что ты – сам Господь Махадэв, значит, так оно и есть.
– Если бы все люди судили о Господе так же, как ребёнок – о мире со слов матери, – проговорил Шива задумчиво, – то мир был бы совсем иным, верно? Но у нас тот мир, какой есть, и ум этих людей настроен иначе.
– Пусть настроят свой ум по-другому, – Сома упрямо и нетерпеливо тряхнул головой.
– Помоги им, – улыбнулся аскет. – Помоги стать детьми в смысле веры, позови ребёнка, которым каждый из них когда-то был.
– Почему вы говорите, что Господь вас оставил? Вот же он, Господь! – заявил Сома и встал рядом с отшельником, ухватив его за руку.
– Для ребёнка его отец – сам Господь, – улыбнувшись сквозь слёзы, проговорила сердитая женщина.
– Он и вам отец, всем вам, – Сома никак не мог взять в толк, почему эти люди не знают таких простых вещей. – Отец Мира – в каждом отце, как и Мать Мира – в каждой матери. Это мне мама и папа говорили! Значит, Господь такой же отец мне, как и вам, – у вас же каждого есть отец, правда? И мама! Значит, вы должны знать Господа! И узнаете его при встрече, так?
– Это как же?.. – люди волновались, перешептывались. – Если мы сейчас поклонимся этому отшельнику, мы поклонимся самому Господу?
– Конечно! Вы попробуйте, хуже вам же уже не будет? – Сома снова, с разрешения Шивы, поднял дамар, и мрачная пещера наполнилась звуками, которые, как говорят, мир слышал при сотворении.
Сначала несмело, а затем все сильнее и глубже, люди начали поклонение. Сома всё играл, широко улыбаясь, и люди постепенно вспоминали то самое чувство, из детства – что бы ни случилось, мама всегда позаботится о своём ребёнке. Наконец они увидели то, что давно видел Сома, – отшельника-Шиву с трезубцем и дамаром, в шкуре тигра, в пепле из долин кремаций. Тогда они все бросились в ноги божеству:
– Господь! Ты с нами! Ты был с нами всё это время, а мы не поняли! Прости нас, невежд!
– Успокойтесь, люди, я не сержусь, – произнёс Шива миролюбиво. – Я только хотел, чтобы вы поняли кое-что. И привёл для этого Сому – он и правда мой сын именно так, как сказал.
– Я понял, Господь, что нельзя лишать людей семьи и поддержки, даже если есть опасность заразиться – то надо искать другие пути, но не разлучать навсегда, – с чувством произнёс бывший царь.
– Теперь, когда мы знаем, что вы с нами, Господь, – мы готовы всю жизнь не выходить из этой пещеры, лишь бы иметь счастье видеть вас, – высказался старик, и люди его поддержали громкими возгласами.
– Как ты думаешь, Сома, как лучше – остаться с этими людьми в этой пещере или возвратить им здоровье? – тихо спросил Шива у мальчика, которого снова посадил себе на плечо.
– Им, может, разницы нет, но есть для их семей, – отозвался Сома, улыбаясь, как обычно. – Господь, если ты можешь сделать их здоровыми – то сделай! И останься с ними, вот!
– Ох, Сома, сложные вещи ты предлагаешь, – усмехнулся Шива. – Если дать им милость просто так, не проверив, чему научило их это испытание, – разве будут они её ценить?
– Конечно, будут, – произнёс Сома, нимало не сомневаясь. – Я же люблю маму, хотя она всё делает для меня просто так!
– Материнская любовь даёт своим детям всё, ничего не требуя взамен, поэтому она так велика, – Шива погладил Сому по светлым волосам. – Но всё же я хочу, чтобы эти люди не чувствовали себя бесполезными, ни на что не годными, способными только принимать, а не отдавать.
– Но они нужны близким, – упрямо повторил мальчик, забавно поднимая бровки домиком. – Они же отдают любовь, внимание!
– Только сами об этом не знают, – проговорил Шива задумчиво.
– Они друг про друга знают, – возразил малыш.
– Друг про друга? О, так задашь им свои бесконечные вопросы, а, Сома? – Шива улыбнулся и поставил Сому на землю.
– А чем вы тут занимались, столько времени? Что делали? Тут только вы, без общества, – принялся задавать вопросы мальчик, подбегая к каждому.
– Да ничем… – начала было женщина, но её перебил какой-то мужчина:
– Как так ничем, вы же, матушка, за всеми ухаживаете!
– А вы всем говорите только добрые слова, так сразу на душе легче делается!
– А вы, уважаемый, сложили поэму!
Так вышло, что каждый не был бесполезен в тёмной пещере, вне большого человеческого общества – люди с изумлением узнали, что остаются людьми даже здесь.
Посреди пещеры вдруг разгорелся большой огонь – его языки лизали высокий свод.
– Слушайте! Каждый, кто верит мне и желает стать здоровым, должен пройти через это пламя! – объявил Шива громовым голосом. – И не бойтесь меня потерять – если вы уже видели меня, то только от вас зависит, останусь ли я и дальше с вами.
Пройдя сквозь огонь, люди, к их неописуемому изумлению и восторгу, вновь обрели свой прежний вид, как бы ни покалечила их проказа.
– Ну, доказательство выздоровления и отмена приказа царя – другое дело, а тебя, Сома, я обещал вернуть родителям, – Шива уже вышагивал по дороге к ашраму риши Атри и его супруги Анасуйе. – В будущем люди не слишком будут ценить твоё милосердие, Сома, ведь они не будут чувствовать, что заслужили его своими усилиями. Но оно нужно миру, дорогой… Такое же естественное, как вода, изливающаяся на землю. Хочешь поиграть на дамаре, Сома?
– Неа, – Сома снова начал вертеться на плече отшельника. – А какие на Кайлаше животные водятся? А что ест Нанди? А что делает ваша матушка, когда вы медитируете, – то же, что и мама Анасуйя, или что-то другое? А…
– Остановись, Сома, – с притворным ужасом попросил Махадэв. – Ох, дорогой, чувствую, нам надо поискать какую-нибудь реку или озеро…
Но никакого водоёма по дороге не попалось, поэтому Шива с некоторым облегчением передал не знающего угомона Сому в руки Анасуйе. Через несколько минут она тихо позвала Шиву в дом – мальчик крепко спал, и его личико было таким безмятежным и спокойным, как будто бы и не он пять минут назад резвился, пытаясь стащить у аскета рудракшу.