– Ты убил нашего сына. Мы с царицей не хотим, чтобы наши подданные умирали из-за нашей вражды. Поэтому, если хочешь, мы уступим тебе наше царство. Но не трогай, умоляю тебя, того, что находится в этой хижине!
– Не трогать чего? – произнес сбитый с толку царевич. – Возможно, в этой хижине находится что-то, что принадлежит мне. Мне нужно только это, а ваше царство – да боги с ним, пусть останется вашим.
– В чём дело? – вмешался в начинающуюся перепалку почтенный седой старец. Он вышел из леса, волоча охапку валежника. С ним находились две его старые жены, седые и сморщенные. Одна несла на голове огромный кувшин воды, другая держала на голове вязанку сучьев, а в руках – завёрнутого младенца.
– Приветствуем, почтенный мудрец, – царевич, царь и царица поклонились отшельнику.
– Мы ищем тут кое-что, каждый – своё, – осторожно сообщил царь.
– Да? И что же здесь – ваше? – спокойно, но не без лукавых искр в глазах поинтересовался отшельник. – У меня бедная хижина, никакого золота, ничего такого. Даже коровы нет. Что бы здесь могло заинтересовать таких важных особ, как вы, царь, и вы, царевич?
– Скажите, почтенный мудрец, чей это ребёнок? Откуда он у вас? – с волнением спросила царица. В отличие от мужчин ей незачем было ходить вокруг да около, опасаясь, что противник сделает неожиданный ход.
– Это наш сын, – спокойно ответил отшельник.
– А вы, почтенный… эээ… не староваты ли для того, чтобы иметь такого юного сына? – осведомился один из воинов как можно более вежливо.
– Кто ведёт праведную жизнь, тому боги даруют детей в любом возрасте, – отрезал отшельник, выпрямляясь для внушительности.
– А кто живёт у реки, тому боги приносят многое по реке, – добавила жена с кувшином.
– Это чудесное создание, я имею в виду младенца, – пояснил отшельник, кинув неодобрительный взгляд на заговорившую без его разрешения жену. – Принесла нам вода, вчера ночью. И я решил вырастить его собственным сыном – мои-то уже выросли, у самих уж дети взрослые. Так что это – мой сын, уважаемые цари и царевичи.
– Покажите его, – потребовал царевич, не очень-то почтительно.
– Прошу вас, покажите его, – тихо стали умолять старый царь с царицей.
– Такое впечатление, вы ни разу младенцев не видали, – буркнул отшельник, но всё же подал знак жене развернуть ребёнка.
И царевич, и царь с царицей застыли. На бедре малыша чётко виден был след, как будто бы бабочка сложила крылья. А на шее висел тот самый амулет, что вчера царица тщетно пыталась передать своему сыну.
– А это что ещё прилило? – с подозрением спросил жену отшельник, разжимая кулачок малыша. Все, и не только на Земле, но и наблюдатели в Сурья-локе ахнули: это был жёлтый сияющий камень, который был проглочен асуром в виде крокодила, и из-за которого и началась вражда двух родов.
Отшельник повертел прекрасный камень, словно не стоящую вниманию безделушку, и собирался уж было бросить на землю, как его остановили крики присутствующих.
– Это он! Наша фамильная реликвия, которую пытались похитить наши враги! – воскликнул царевич.
– Это тот самый злополучный камень! Но он исчез много лет назад! – одновременно вскричали царь и царица.
– А, так эта ваша вещь? Забирайте, нам такое совсем не нужно, – пожал плечами отшельник, протягивая камень в открытой ладони. – Берите, чего медлите? Вы же из-за него поколениями убиваете друг друга!
– Но, мудрец, нам нужно совсем не это, – решился высказаться царь. – Этот малыш – наш внук, сын нашей дочери.
– У вас же только сын, – не сдержал удивления царевич.
– Сейчас объясню. Дело в том, что у нас родилась девочка, но я очень хотел сына. И упросил великого сапта-риши Васиштху сделать девочку мальчиком. Но её женская сущность проявлялась иногда. Это происходило всегда ночью, на растущей Луне. В такие ночи она убегала тайком купаться в круглом озере, что неподалёку от нашего дворца. Мы не всегда могли за ней уследить. А сегодня сказитель, которого царица послала вчера передать амулет нашему сыну, отправившемуся в битву с вами, – царь посмотрел на царевича, который по мере рассказа все больше изменялся в лице, – пришёл с вестью, что наш сын был убит, но перед смертью признался, что в виде девушки родил сына и спустил корзину в реку перед битвой. Наш сын… и дочь хотела, чтобы амулет был передан её сыну, то есть нашему внуку. Что сказитель и сделал. Вот, значит, это наш внук, – закончил царь дрожащим голосом и указал на младенца. – Берите камень, ваше высочество, только оставьте жизнь невинному младенцу!
– Я тоже должен кое в чём признаться, – тихо произнёс царевич. – Некоторое время назад, ночью, на растущей Луне, я пробирался к вашему дворцу, чтобы убить вашего сына. Но в озере купалась прекрасная девушка, и мы полюбили друг друга и встречались тайно по ночам. А потом она сказала, что не сможет больше приходить – у неё есть другие обязательства, семейные. Но, как я понял потом, она была беременна. Видите, след в виде бабочки на бедре малыша? Это – наша фамильная черта, у меня в том же месте точно такой же след. Я – отец ребёнка, потому прошу, уважаемый мудрец, отдайте его мне.
– Вы оба предъявляете права на ребёнка, – сурово загремел старец. – Но именно из-за ваших амбиций и дрязг он оказался у меня. Так что отцом его буду я, и воспитаю по своему разумению. Сами подумайте, как жить человеку, если в истории его семей только кровь и насилие?
– Но наши роды известны не только этим! – хором вскричали и царевич, и царь.
– Давайте не будем делить ребёнка, подобно тому, как пытались делить камень, – тихо проговорила царица. – Может быть, нашим царствам стоит найти путь мира? Чтобы внук и сын гордился своими предками, чтобы ему не пришлось убивать своих родичей только потому, что в давние времена один человек убил другого из-за камня.
Царевич и царь, подумав, согласились с доводами царицы. Начинать новую бойню никому не хотелось, достаточно было уже того, что царевич, сам того не зная, убил свою возлюбленную, мать своего ребёнка.
– А куда прикажете деть камень? – спросил отшельник, когда царевич и царь заверили его, что устроят праздник перед поданными и богами в знак примирения – только тогда он согласился отдать ребёнка.
– Даже не знаю… мне не нужен, – воскликнул царевич, который не знал, стенать ли ему о смерти любимой или радоваться обретению сына.
– Столько из-за него крови пролилось, нам он тоже не нужен, – отказалась от камня и царица, царь только кивком головы подтвердил сказанное его супругой.
– Я бы посоветовал вам построить храм бога Вишну, и пожертвовать этот камень туда, – заметил старец, и на этом и порешили[10].
Улизнувший под конец этого великого примирения Пуру вместе с оленем пробирался через лесную чащу. Он мог бы пожелать перейти в следующий Дом, и дверь бы открылась перед ним, но дэв хотел найти поляну с удивительными цветами, которая, как он знал, была где-то неподалёку. Нарвать цветов – и можно отправляться. Но не успел он сорвать первый цветок, как ветви затрещали и на поляне оказались Раху и Кету. Они, не теряя времени, вцепились в Чандру с двух сторон, олень только испуганно подпрыгнул, но сделать ничего не мог. Внезапно в воздухе возникла и открылась дверь – и все три грахи, а с ними и олень, ввалились на террасу роскошного дворца, совершенно безлюдную.
Хотя не совсем – за зрелищем стал наблюдать Мангал, с интересом шевеля бровями. Тем временем Раху пытался задушить Чандру, пока Кету крепко держал дэва за руки.
– Знаешь, Чандра, это забавно, но я не хочу твоей смерти. Тем более ты – дэв, а эти два – неизвестно что, ни дэвы, ни асуры, и в целом виде были полукровкой сомнительного рода, а теперь, после разделения, даже и непонятно, к какому виду их отнести, – проговорил Мангал задумчиво. Раху только злобно зашипел – он был слишком занят, чтобы отвлекаться на перепалку с Мангалом.
– Я бы, пожалуй, помог бы тебе, Чандра, но есть одно условие. В этом небесном доме ты не будешь действовать против меня, а будешь помогать. Что скажешь, Чандра, согласен?
– Д-да, согласен… – прохрипел Чандра, извиваясь в смертельных объятьях Кету.
– Прекрасно, – удовлетворённо протянул Мангал. Он вытащил меч и принялся колоть им Кету, а затем, когда тот приотпустил Чандру, набросился на Раху. Мангал действовал с такой решимостью и напором, что Раху и Кету вынуждены были отпустить Чандру и уйти.
– Скоро мы встретимся, обещаю, – злобно бросил Раху Мангалу и Чандре перед тем, как исчезнуть.
[1] Ашрам – жилище мудреца. Иногда – один дом, иногда – целая деревня.
[2] Нарака – один из нижних, асурических миров. Крайне неприятное место.
[3] Лакшми – богиня Триады, супруга Вишну Нараяны. Дарует удачу, благополучие, успех в любви. Также именуется Шри (удача, слава).
[4] Брахман – «знающий». Брахманы проводят ритуалы, передают знания священных книг – Вед, советуют власть предержащим, обучают молодёжь высших сословий.
[5] Сапта-риши – семь изначальных, божественных мудрецов. Были не рождены, а сотворены непосредственно Брахмой.
[6] Самадхи – растворение личности в Изначальном Бытие.
[7] Вахана – ездовое животное дэва.
[8] Гурукула – школа. Ученики обычно живут в ней несколько лет, пока не получат все необходимые знания.
[9] Шиванш – частица Шивы. В отличие от ребёнка, шиванш создан Шивой без участия женщины.
[10] Впоследствии камень попал в Англию, о чём повествует роман «Лунный камень» У.Коллинза.
Узел памяти. Шани
– Я собрал вас всех, чтобы объявить о своём решении выдать свою дочь Ями замуж за Чандра-дэва, как только она достигнет подходящего возраста, – заявил Сурья-дэв. Он собрался уже было принимать поздравления, но тут в зале потемнело, и раздалось карканье ворона.
– Шани! Это Шани пришёл! Спасайтесь! – дэвы в волнении стали прятаться за колоннами и прочим, что находилась в зале, лишь бы не попасть под разрушительный взгляд второго сына Сурьи.
– Как ты смеешь нарушать моё собрание? – прогремел Сурья, в гневе вскакивая с места. Чандра, как обычно, замер рядом с троном в почтительной позе, как бы ожидая распоряжений дэвраджа. Но на самом деле он быстро стрелял глазами по сторонам, оценивая обстановку. Чандра замечал малейшее изменение на лицах окружающих.
– Не нарушить собрание, я пришёл извиниться, – Шани, с тёмной кожей и большим посохом вошёл в зал. Ворон, сделав круг, уселся ему на плечо.
– Извиниться? Ты? – Сурья всё ещё не понимал, что происходит.
– Я прошу прощения за то, что выступал против дэвов, обвиняя всех в смерти своей матери, – спокойно сказал Шани. – Получив наставления Махадэва, я понял, что в первую очередь должен исполнять свой долг. Поэтому я прошу у вас, Сурья-дэв, дать мне место в собрании дэвов.
– Какое место? Твоё место – среди асуров, – бросил Сурья раздражённо. – Не ты ли недавно подстрекал их напасть на небесные локи?
– Асуры осмелели, потому что вы с Индра-дэвом перестали действовать согласованно, – возразил Шани. – Но какое-то время я действительно выступал на их стороне, за что прошу прощения.
Сурья хотел было снова сказать что-то резкое, но тут Чандра, сообразивший, куда ветер дует, принялся что-то шептать на ухо своему господину.
– Это другое дело, – произнёс Сурья громко, остывая. Он разжал кулаки и снова сел на свой трон. – Шани, ты можешь остаться в собрании дэвов и в Сурья-локе, если признаешь моё первенство. Ты будешь выполнять мои распоряжения, в этом и будет состоять твой долг. А иначе – уходи.
– Зря вы слушаете советов Чандра-дэва, – Шани покачал головой, впиваясь взглядом в Месяц, так что тот почувствовал себя очень неуютно. – Какой совет может дать тот, кто светит вашим же отражённым светом? Я – дэв, Махадэв меня создал из вашей частицы. Чтобы я мог равно распространять справедливость, точно так же, как вы распространяете свет. И всё же я приму все ваши условия, Сурья-дэв. Но только после того, как вы докажете свою полную беспристрастность.
– Что это значит? – отрывисто бросил Сурья. Чандра с беспокойством смотрел то на отца, то на сына, пытаясь понять, как выгоднее вести себя в такой ситуации. Шани явно бросал вызов, он был опасен, но Месяц не представлял, как можно избавиться от этой опасности.
– Вы, Сурья-дэв, слушаете только одного, не слушаете своих друзей, бросили свою семью, – спокойно произнёс темноликий. – Как же вы можете отдавать хорошие приказы? Как сможете быть справедливым?
– Ты сомневаешься во мне? – Сурья снова сжал кулаки, и ударил по подлокотникам трона так, что искры полетели. – Да как ты смеешь, мальчишка! Что ты знаешь об обязанностях Солнца! Я ещё и дэврадж, а значит, что я провожу границы, и справедливость тоже я назначаю! Что назову справедливым, то и будет!
– В мои обязанности входит назначать каждому цену их поступков, – Шани был невозмутим. – Невзирая на происхождение и положение. Кто совершил поступок – непременно получит его плоды, Сурья-дэв. Плохие или хорошие – зависит от поступка. А вы сейчас сможете ли отличить плохое от хорошего, дэврадж?
– Довольно! – Сурья снова вскочил, весь красный от гнева. – Прежде, чем критиковать меня, попробуй-ка один день исполнять мои обязанности! Попробуй дать миру свет и сознательность! Я, Сурья-дэв, бросаю тебе, Шани, вызов! Утром я не взойду на небо, один день не буду светить. Ты можешь насылать затмения, Шани, теперь попробуй справиться без Солнца. Ты придёшь ко мне, и будешь умолять меня вернуться! Тогда ты примешь все мои условия!
– Согласен, – ответил Шани. – Я принимаю этот вызов. Если я найду способ осветить мир без вас, Сурья-дэв, вы должны будете сложить свою корону дэвраджа.
– Согласен! – зал осветили зловещие красные огни, зажженные Солнцем. Чандре не очень хотелось быть втянутым в противостояние таких могущественных сил, но отступать было уже поздно.
– Можете на меня рассчитывать, Сурья-дэв, – шепнул он своему будущему тестю.
– Чандра, твоя задача – сеять хаос. Ты должен сойти с солнечной колесницы, и устроить буйство океана, – распорядился Сурья. – Чем больше хаоса, чем сильнее страдает мир, тем скорее Шани явится ко мне, тем скорее признает своё бессилие.
– Слушаюсь, Сурья-дэв, – поклонился Месяц. – Позвольте мне позвать ещё кое-кого. Он нужен, чтобы мир окончательно понял, чем он обязан вам.
– Кто это? – Сурья с интересом поднял бровь.
– Это Сварбхану, – мягко сказал Чандра, делая знак. Из-за колонны вышел демон и поклонился Сурье.
– Этот полуасур? – возмутился Сурья. – Чем он может быть полезен? Я не доверяю асурам.
– Но, с другой стороны, я и полудэв, – Раху улыбнулся, глядя прямо в глаза сердитого солнечного дэва. «Я уж было подумал, Чандра, что ты забыл о своём обещании – но ты просто дожидался лучшего времени, чтобы ввести меня в круг дэвов», – думал Раху с удовлетворением. – Сурья-дэв, вы ведь знаете, что Шани – очень опасный, очень сильный. Из-за того, что его мать Чхая совершала аскезу Махадэву, Шани получил особый дар. Чтобы с ним справиться и подчинить своей воли, нужна хитрость.
– И что ты предлагаешь? – Сурья неохотно признал, что Раху был прав – подчинить Шани просто силой ещё никому не удавалось.
– Я покажу всему миру, что мир без вас, без вашего света – такой мир утрачивает разум, – сказал Раху, ядовито усмехаясь. – Я воспользуюсь своими способностями навевать иллюзии, и захвачу в ловушку всех небесных дэвов, включая Индру!
– Это мне нравится, – одобрил Сурья. – Но ты ведь что-то попросишь взамен, не так ли?
– Я хочу всего лишь места в небесном мире, – скромно ответил демон.
– Что? Ты хочешь стать дэвом? – Сурья снова покраснел от гнева. – Раху, да ты спятил! Твоя природа – асурическая, как ты можешь стать одним из нас!
– Сурья-дэв, прошу, не торопитесь, – Чандра снова склонился перед солнечным дэвом, голос звучал умоляюще. – Вы ведь – такой великий, равного вам просто не существует! Вы дали свет мне, вашему Чандре, и я из тусклого стал сияющим и божественным. Ни один дэв во всём мироздании на это не способен! Так почему бы вам не сделать дэвом и Сварбхану? Я не смогу вынести, если все будут говорить, что вы чего-то не можете…