— Слепну, Машенька! — грустно кивнул я — как увижу твою красоту, так и слепну! Уж больно ты хороша! Снишься всеми ночами, просто сил никаких нет!
— По-моему мы этот вопрос уже выясняли, Каганов! — холодно заметила Маша — у меня вообще-то муж есть! И если мне понадобится другой — я тебе скажу об этом заранее. А с кобелизмом ко мне и не подступайся! Понял? Слыхала я о твоих успехах на ниве кобелизма — так не на такую напал! Любитель чужих жен!
Ах вы ж суки… нет, не Маша — кто-то из тех участковых меня вложил! С кем пил тогда, на «отходной»! Я тогда здорово набрался и проговорился — из-за чего из армии ушел. Ну про ту нашу любовь с Танькой, женой моего командира. И вот кто-то из них не поленился и рассказал все Маше. Так-то наплевать, но зачем было сплетни разносить?! Тоже мне, мужики! Хуже болтливых баб!
— А как у тебя успехи на ниве деторождения? — дернул меня за язык бес — Когда порадуешь мужа лялькой?
Ну вот зачем я?! Зачем ткнул в больное место пальцем? Знаю же, что у Машки не получается с ребенком — не может, да и все тут! Не может она никак зачать. Что-то нарушено в организме, а я взял, и… напомнил. Тьфу! Сам себе стал противен. Но и ей не стоило меня цеплять за больное!
Маша посмотрела на меня так, что я аж захолодел. Нет, она не угрожала, не ненавидела меня — взгляд ее был таким… больным, таким убитым, что просто слов никаких нет. Взгляд подраненной лани, глядящей на злого охотника. «Зачем, за что ты меня?!»
— Получи бумаги, Каганов — Маша придвинула ко мне стопку бумаг со штампами и росписью начальника и уткнулась в бумаги на своем столе. А я, чувствуя себя абсолютным подонком, расписался в книге учета, и судорожно схватив бумажки, направился к двери. Уже подойдя к двери, я вдруг повернулся, шагнул назад и наклонившись к Маше тихо сказал:
— У тебя будет ребенок. Два ребенка — мальчик и девочка. Ты зачнешь их еще до конца месяца. Слово мое верное, и да будет так!
Вот черт подери — я не знаю, что меня дернуло это сказать! Будто не я говорил, будто кто-то сидящий во мне взял, и выдал эту тираду, вытолкнув слова из моей несчастной глотки! Зачем, почему — я не знаю!
Это было что-то вроде транса — подошел, и выпустил из себя, как пистолет выпускает пулю в цель. И целью этой «пули» была Маша Бровина, сидевшая теперь в кресле с настолько обалделым, даже не так — с таким охреневшим видом, что такого вида можно было бы добиться, только если бы сейчас из кабинета выскочил голый начальник РОВД и закричал: «Ку-ка-реку!»
Хорошо хоть никто не видел и не слышал… вот это я дал жару!
Выскользнул из канцелярии весь в испарине, мне было жарко настолько, что казалось будто я сейчас пробежал дистанцию в три километра. В ушах опять звенело, их заложило и мои руки и ноги слегка дрожали будто бы от большой физической нагрузки. Что со мной происходит — большой-пребольшой вопрос. Но это я обдумаю потом — когда набью желудок чем-нибудь аппетитным.
Кстати, Машка Бровина мне все-таки нравилась. Она красивая на лицо девка, и очень даже фигуристая. И да — я бы не отказался с ней… того. Язычок слишком острый? Так в мужском коллективе по-другому и нельзя. Особенно среди ментов. Каждый мнит себя великим жеребцом, покрывающим вселенную, особенно — наглые и шустрые опера. Как еще давать укорот, если ты симпатичная и задастенькая? Не морды же бить за каждое сальное предложение?
Кафе «У Гиви» по причине дневного рабочего времени было практически пустым. Только в дальнем углу сидели два небритых гражданина горячей национальности и что-то тихо обсуждали, воровато оглядываясь по сторонам. Заметив меня — притихли еще больше, и разговор практически свернули, сосредоточившись на тарелках с остывшим шашлыком.
Козни какие-то против правопорядка строят! — констатировал я, но за неимением доказательств стрелять либо закручивать им руки не стал. Возможно, они просто обсуждали состав аджики, которую здесь подавали в бараньему шашлыку, не более того.
— Здравствуйте! Что будэте заказывать? — с легким кавказским акцентов спросила у меня девушка-официантка, одетая по последней дагестанской моде — так, как они там эту моду понимают.
Решил хинкалей не брать, ограничился шашлыком. Взял бараньего шашлыка — я люблю бараний, мне он кажется острее на вкус, интереснее. Зелень — само собой, соус, горячую лепешку и чайник зеленого чая с лимоном. Официантка приняла заказ, а я принялся ждать, лениво посматривая в чистое, на удивление окно и раздумывая о том, что сегодня произошло в РОВД. И выходила вот какая интересная штука: пусть это звучит иррационально, пусть это глупо, но инцидент с полковником — дело моих рук. Я пожелал, чтобы тот провалился — и он провалился. Аминь. И против этого возражать человеку с зачатками логики совершенно даже невозможно. Какова вероятность того, что провал полковника и мои слова совпали по времени с точностью до доли секунды?
А еще я вдруг припомнил еще одну ситуацию — у меня будто пелену с глаз сорвали: Колька Капустин! Он свалился ровно после того, как я пожелал ему паралича! То есть — я фактически убил Кольку одним своим брошенным словом?!
А с Машкой что получилось? Что я с ней сделал? Ощущение было таким, будто я на нее что-то выплеснул, что-то такое, что… нет, не могу подобрать слова. Это ощущалось так, как если бы я взял, и… выпустил из себя что-то такое, что ушло в Машку, влилось, впиталось, как сухой песок впитывает воду. То-то у нее глаза вытаращились, будто я подкрался и… в общем — овладел ей с разбегу, не снимая лыж. Почувствовала, точно.
И вот теперь — что будет дальше? Вдруг Машка раззвонит по всей округе о том, что я сделал? Ох-хо-хо… что там мне сказала та баба? «Следи за словами, они имеют силу»? А я что сделал, болван? Вот не жилось мне… привалило «счастье»!
Но кстати сказать — то, что случилось с Машкой, это вообще странно. Я не контролировал себя. Меня просто понесло к ней, и я сказал то, что и говорить не собирался! Это вообще было похоже на некое… заклинание?! Я такими словами отродясь и не говорю: «Да будет так!» Откуда что и взялось-то?!
Как обычно в разгар мыслительного процесса меня прервали. Весь мир будто сговорился — не дать мне как следует подумать, а я ведь только-только едва не поймал мысль за хвост, едва не систематизировал факты и события! Но как можно о думать о чем-то важном, если перед тобой дымится горячий, сочный шашлык?! Он ведь остынет и станет гадким, если ты его сейчас не съешь! И я забыл обо всем, кроме кроме этих ароматных кусочков. И я едва не урчал от удовольствия — у меня проснулся такой невероятный голод, которого я не помнил наверное с самого детства-юности, когда мой растущий организм требовал «кирпичиков» для постройки тела. Был бы я котом — сейчас бы просто урчал и завывал от удовольствия.
Когда отвалился от стола, на тарелке оставались лишь жалкие, со всех сторон немилосердно покусанные косточки. Были бы у меня зубы как у собаки — и тех бы не осталось, это точно. Даже заподумывал — а может попросить повторить? Но представил, что придется снова сидеть и дожидаться заказа, и сразу охладел к своему плану. Лучше я и правда схожу на рынок, куплю мяса с косточкой и наварю борща. Хватит роскошествовать по кафе и ресторанам! Не для моей зарплаты эта роскошь.
В штуку рублей я уложился. Дорого, конечно — что им тут, столица, что ли?! Совсем обалдели! Уж менту-то могли бы сделать скидку! За что скидку? Ну… так, за форму! Власть надо уважать! Хе хе… Мда… за штуку я мог бы взять три кило мяса, и столько борща наварить, что за неделю не съесть!
Черт. Вот они, мысли нищеброда, который не может себе позволить ходить по ресторанам. Да вроде и не такой уж нищий, если считать по стране — для провинции у меня хорошая зарплата — тридцать пять тысяч рублей. Попробуй где-то в селе найти зарплату в тридцать штук! Но все равно. Если я буду хотя бы раз в день ходить в такое вот кафе… ну, понятно.
Центральный рынок находился в самом центре, почти рядом с администрацией района. Очень удобно — любой торговец мог легко дойти до нужного ему чиновника и отнести «подарок», соответствующий ситуации. Но и чиновник мог не тратя лишних сил пойти, и найти нарушение торговли — в свободное от составления отчета время. Нормальная жизнь, как она и есть.
Я прошел молочный ряд, не обратив внимания на зазывания торговок (в селе куплю), прошел ряд с корейскими вкусностями (надо будет потом прикупить, люблю остренькое! миновал ряды кур и торговок яйцами (гигантская птицефабрика рядом с райцентром — воняет, ужас как!) и прошел в мясной отдел. Прилавок с копченостями меня на пару секунд задержал — ну как можно пройти не остановившись мимо копченых крылышек и свиных ребрышек?! Тоже надо будет прикупить!
Вот и мясной ряд. Человек двадцать продавцов, тоскливо смотрящих в пространство или перебирающих останки коров, свиней, баранов. Увидели меня — оживились, зашевелились, во взглядах проснулась надежда. Странно, почему так мало посетителей? Я, старушка в дальнем углу, да бедно и чисто одетая женщина, разглядывающая «кости для собак», которые охотно берут малообеспеченные граждане, думая что все верят будто эти кости и вправду пойдут радостным собачкам. Из костей получается неплохой бульон, точно. Знаем, плавали…
— Эй, дорогой! Пакупай мяса! Хароший мяса! Малоденький бычка! Только вчера зарезали! Из диревни, фермерский! Для тибя скидку сдэлаю!
Я повернулся к шустрому толстячку-продавцу южной национальности, посмотрел мясо, скривился. Ну вот зачем ТАК врать? Какой, нахрен молодой бычок?! Какое там вчера?! Мясо темное, водой отдало, перемороженное! Да еще и нарублено так, будто несчастного бычка подорвали зарядом тринитротолуола. Ну как же, надо же <em>правильно</em> рубить! Иначе останешься без прибыли! Кости-то куда девать?
Я с самых давних пор знаю, что в торговле и в общепите выживают в основном вот такие граждане с юга. Местные обычно прогорают в первый же год работы. Почему? Я не знаю. Но все кафе держат кавказцы, торговля — тоже кавказцы. У них в крови вот это — торговать и угощать. За деньги угощать.
Есть у меня подозрения — почему так происходит, почему именно кавказцы выживают в общепите, но… в тему слишком уж не углублялся. Просто стараюсь не есть в тех кафе, где хозяин кавказец и слишком уж низкие цены. Норовлю поесть в том заведении, которое уже имеет хорошую репутацию — ну как это самое… «У Гиви». Там дорого, да, но вот таким черным мясом точно не накормят. Хотя бы из страха перед ментами. Сожрут ведь потом — с потрохами. Менты бывают очень даже мстительны.
А этот ничего не боится — предлагает свою дохлятину так, будто это и правда свежий молодой бычок! Ни грамма совести, одно предпринимательство! И кому — мне, человеку в форме! Совсем охренел!
— Слышь… у тебя совесть есть?! — я ткнул пальцем в кусок мяса, волокна которого расслоились и выступила жидкость — ты какого черта гнильем здесь торгуешь?! Тебя гнать отсюда надо поганой метлой!
Улыбка сбежала с широкого лица торговца, сменившись презрительной гримасой. Он махнул рукой, будто отгоняя муху и презрительно тявкнул:
— А иди отсюда! Не нравится — и уходи! Харошая мяса! Ничего не панимаешь, так вали! Нечего тут стоять!
Ах ты ж мать твою! Совсем уважение к власти потеряли! Обнаглел, торгаш поганый! Помню, по ящику показывали — там опера пытались задержать насильника-азербайджанца, так на оперов весь базар напал! Даже бабы — били их, пинали, а прибежавший молодяк ударил опера кастетом и проломил ему голову. Ну да — потом всех взяли, судили, сроки крепкие впаяли, но опер-то едва не погиб! Сам видел вмятину у него в голове! Без последствий такая травма не остается. Потом — головные боли, потом — снижение зрения, судороги и всякое такое прочее. Это же мозг! А по нему — кастетом! Мрази!
— Чтоб у тебя язык отсох! Чтобы ты ни слова не мог сказать! И чтоб у тебя член больше не стоял! Да будет так! — выпалил я злобно, и меня снова накрыло — зазвенело в ушах, а во рту неожиданно появился привкус крови. Железистый такой привкус… знаю его, как и знаю ощущение звона в ушах — когда тебе хорошенько прилетит по башке. Все-таки я боксом занимался и почти что до КМС дотянул. На соревнования не ездил, не подтвердил, но так-то тренер говорил, что по уровню соответствую. Кстати, надо будет возобновить тренировки, мешок побить. Да и турник соорудить, позаниматься. Лопаю, а сам мало двигаюсь. Непорядок! Эдак и правда можно ожиреть…
Кавказец ехидно улыбнулся, хотел что-то сказать, но… вместо слов изо рта у него вырвалось мычание, блеяние и полетели слюни. А я, превозмогая вдруг накатившую слабость, пошел дальше, не обращая внимания ни на кавказца, ни на возникший за моей спиной переполох. Меня опять что-то сподвигло на ЭТО, будто помимо моей воли. И я чувствовал — если сделаю ЭТО сегодня хотя бы еще раз… мне такое точно выйдет боком. Откуда знаю — не могу сказать, но… ЗНАЮ.
Мясо я все-таки купил. С косточкой. У нормальной молодой разбитной девахи, круглощекой и веселой. Она и скидку мне сделала хорошую, на что я ей пожелал богатого и красивого жениха. (И да будет так!). И кстати — как ни странно, слабость не накатила, наоборот — я сделался бодрее, будто бы поздоровел.
Одно только мучило, одна мысль — почему я не могу контролировать свои… хмм… выбросы?! А еще — в каких случаях я получаю минус к здоровью, а в каких — плюс? Это надо будет систематизировать. Потом. На досуге.
А пока что накупить свеклы, капусты, перцев всяких россыпью, чеснока прикупить, ну и хлеба черного, пеклеванного. Ох, и забабахаю сегодня пир горой! Ох и погуляю! Кстати, а может вина купить бутылку? Ну а чего — красное вино полезно организму, его даже прописывают. Не водку же собираюсь купить! Гулять, так гулять! И пирожных, пирожных — тоже!
Домой отправился нагруженный всеми вкуснотами, на что в процессе посещения рынка упал мой взгляд. Напоследок и корейских вкусностей купил — почему бы и нет? Иногда-то можно себя побаловать? Даже банку красной икры приобрел! И бутылку шампанского.
Шампанского зачем — и сам не скажу. Объяснение только одно — вдруг какую девушку к себе приглашу, так шампанское прямо в тему. Чего про девушку вспомнил? А это меня после Маши Бровиной так разморило, точно. Ну вот тянется к ней моя душа, да и все тут! Иэххх…
Пока тащился домой по тряскому грейдеру, все думал и думал о событиях сегодняшнего дня. Четыре необъяснимых с точки зрения рациональности и атеизма события — но они имели место быть! И как такое объяснить?!
Надо рассуждать логически. Итак, все началось, когда я отправился на ПМЖ в деревню Кучкино, и оказался в этом самом странном доме. В какой момент начались странные события? Что такого странного случилось сразу по прибытии в это село?
Разговор с бабкой Нюрой. Она бормотала какую-то неудобоваримую ересь, из которой я запомнил только то, что спокойная семейная жизнь мне не светит, и участь моя — трахать исключительно замужних женщин.
Чушь, конечно… бабка юродивая, с башкой у нее не все в порядке. Но это не странное событие, мало ли я видел кликуш? И не такие кликуши мне попадались! Я всего полгода простажировался участковым, но насмотрелся… ай-яй… никогда не думал, что в обществе имеется столько душевнобольных. И не просто каких-то там полудурков, не просто неадекватных водил и безумных наркоманов, а настоящих сумасшедших, которые годами лечились в психушке, да не просто так там находились, паранойю с шизофренией пестовали — а даже и за убийство.
Один кадр, например, мать свою зарубил — показалось ему, что в ней сидят бесы. Ведьма мол, мамаша, ну и решил выпустить из нее бесенка. А как еще выпустить — только лишь башку отрубить. И на всякий случай еще и кол в сердце засадить.
Отрубил. Засадил. Последнее его и спасло от уголовного преследования — явно парень крышей поехал. Если бы просто отрубил — признали бы личными неприязненными отношениями на почве распития спиртных напитков. А так — в дурдом, годик полечили, и давай, участковый, раз в месяц проверяй — не съехал ли чудик с катушек и не точит ли топор на любимых соседей. Больше-то никого в доме не осталось, из кого тогда бесов выпускать? А соседи — они всегда одержимы. Как сказал Заратустра: «Сосед, это вредное животное, которое живет рядом с человеком».
Нет, баба Нюра за странное событие никак не катит. А вот находка статуэтки… я ведь вдохнул какой-то гадости из статуэтки, сейчас это помню с совершенной очевидностью! И почему раньше не задумывался? Странно, но я эти дни находился в каком-то непонятном, небывалом для меня состоянии — со мной происходили абсолютно невероятные события, но я воспринимал их как нормальные, ничем не примечательные, обыденные! Одно то, что неизвестное мне существо моет грязную посуду — должно меня было не то чтобы привести в ужас, но…