Зимой, кстати, был план по отлову недобросовестных жителей райцентра, выливающих помои не в сливную яму, а прямо на улицу. Вынь, да положь им два протокола в день! Чтобы отправить не берегущих экологию граждан на административную комиссию.
Ну кто, кто спускает в низы эти идиотские планы? Создается впечатление, что где-то наверху, в областном УВД сидит человек, в голове которого время от времени проскакивают сломанные зубья шестеренки и голова его дает сбой. И тогда он начинает выдавать идиотские распоряжение и приказы. Маньяк чертов…
Впрочем — какая мне разница, кто выдает и зачем? Такая система у нас в стране (как мне говорили старые, опытные менты, в то числе и пенсионеры МВД) — с самых что ни на есть советских времен. И не изменилась она ни на йоту. Название только дурацкое сделали — «полиция», вместо родной и привычной «милиции».
Кстати, скоро начнется месячник проверки разрешительной системы. То есть — надо будет ходить по домам, и проверять, как хранится охотничье оружие. Есть ли железный ящик для хранения, работает ли у него замок, привинчен ли ящик к полу и всякая такая мутотень, об одной мысли о которой сразу же подкатывает тошнота. Типичная работа типичного участкового уполномоченного.
А народ-то судит о работе участкового по фильмам, по сериалам! У него сложился образ участкового или в виде Анискина, или же Безрукова — интересная такая жизнь! Сплошные расследования таинственных преступлений (Анискин) и любофф(Безруков).
Еле нашел где припарковаться. Машин у отдела — море! Ну как же, всех собрали! И оперов (машины покруче, даже крузак есть), следаков (эти не хуже оперов, тоже на иномарках), ППС (ну эти все на отечественных шкандыбают), ну и племя участковых (кто на чем — и такие как я убогие на уазиках и нивах, и на крузаке — центровые). И я тут как тут! Меня только на этом торжестве не хватало!
Поднял стекло в дверце с водительской стороны, обошел машину, поднял стекло с пассажирской стороны. Тут надо отметить — кто-то скажет, что у хантера стекла сдвижные, как у всех таких тупо-военных машин. А вот и не угадали! Этот хантер убежал ко мне из-под попы заместителя начальника отдела, подполковника Куренцова, курирующего ППС и участковых. Ездил он на нем ездил, а потом решил, что стремно такому крутому начальнику кататься на простом уазике, пусть даже и именуемом «Охотником». И пересел на спонсорский «форд». Но пока на уазике ездил, произвел в нем некоторые изменения, например — в машине переделали передние двери на предмет подъема и опускания стекол. Почему бы и не сделать, если на халяву? Делает тут одна мастерская такие переделки для селян, желающих такого вот феноменального комфорта. Эдакое тюнинговое ателье, которое за твои деньги готово из уазика сделать гелендваген.
Как мне достался этот уазик? Да истрепали его, измызгали — движок запороли, перегрели, когда тосол из него вылился. А тосол вылился, когда уазик (он тогда в дежурной части оказался) в столб въехал, в бодрый такой гололед. Ледяной дождь прошел, вот и сделался по улицам каток. Уазик поправили, движок (тоже на халяву в СТО) сделали, бампер гнутый выправили, радиатор сменили, а потом и сплавили неудачливую машину такому вот последнему из последних несчастному участковому, которому всякое автомобильное дерьмо за счастье. Тут ведь как — есть поверье, что если машина побывала в ДТП — она несчастливая. Ну и вот — несчастливую машину сплавили мне.
Знал я про все это дело, механики из гаража популярно, с хихами и хахами мне все и обсказали. Мол — бери, да не жалуйся. А не хочешь — то и не надо, пешком ходи. Или вон, бери — УАЗ-«буханка», погнивший так, что сквозь дыры в его порогах видны покрытые коростой силовые агрегаты. «А ты что думал — тут тебе крузака дадут?!».
Только мне, атеисту, плевать на все это мракобесие. Нет несчастливых машин, есть идиоты за рулем. А я не идиот. И УАЗ, кстати, оказался совсем даже недурным — скорости на ходу не вылетали, глушитель не пердел, движок после капремонта тянул как зверь и масло практически не жрал. И во всем остальном оказался машиной приличной и совсем даже не злобной. Я в него столько барахла своего набил — целую квартиру перевез!
— Каганов, быстро в конференц-зал! Все уже собрались! — из окошка высунулась физиономия Кольки Широкина, помощника дежурного — Потом зайди, там тебе бумаги есть, расписаться надо!
Вообще-то бумаги выдают в канцелярии, у секретаря, после того как начальник РОВД отпишет — кому получать этот бумажный мусор, но Кольке обязательно надо вставить свой нос в любую дыру. Эдакий царек, важный на своей должности. Даже на обед ездит в дежурной машине — ну как же, пообедать в райотделе никак нельзя! Ему же надо супчика похлебать!
Кстати, сегодня надо сварганить чего-нибудь жидкого на обед, или скорее на ужин — похоже, что до обеда я домой не вернусь. Давно уже супа не ел. Может на рынок заехать? Мяса на косточке купить и борща забабахать? А что — хорошая идея! Я бы сейчас борщика с большим удовольствием потребил… с чесноком, со сметанкой! А еще можно поджарить в маслице кусочки ржаного хлеба — доведя до румяности — и натереть их чесноком! Кусаешь хрустящий хлебец, черпаешь ложкой красное, духовитое варево… ммм… лепота!
Мда. Зря я не позавтракал. Вот сколько раз убеждался — завтрак, самое главное в питании! Даже если не хочешь — впихни в себя утром хоть чего-нибудь съестное, пару яиц всмятку, например. Бутер с маслом и сыром. Иначе потом конкретно пожалеешь! Вот я уже и пожалел.
Только лишь уселся на место в самом заднем ряду с краю, поздоровавшись со всеми, кого знал, тут же прозвучал голос заместителя начальника РОВД по воспитательной части, или как его раньше официально называли — «замполита». Его и сейчас так называют, но уже неофициально, по инерции.
— Товарищи офицеры!
Это означало, что нужно вскочить, так как в помещение входят отцы-командиры высоких званий. Все вскочили — кто быстро, кто нарочито медленно, будто показывая какие они независимые, и в зал вошел грузный розовощекий полковник в безупречно чистом и новом мундире с планками медалей-орденов и знаками классности. Я его не знал, впрочем — как и большинство из руководителей высшего эшелона областного УВД. Да и не особо хотел его знать. На кой черт он мне сдался?
В президиуме сидели трое: «замполит», начальник отдела участковых Миронов и командир роты ППС Варенников. Майора Варенникова я почти не знал — так, иногда встречались, я здоровался, он мне кивал, как кивнул бы и коту если бы тот сказал: «Здрасте» — на том все и завершалось.
Кстати сказать, в отличие от киношных ментов, настоящие не тянутся к козырьку отдавать честь если видят полицейского выше себя званием. Чаще просто или здороваются, типа «Здрасте, Петр Михалыч», или «Здравствуйте», или «Здравия желаю» — это если уж совсем официально. Когда в киношке сержант обращается к летехе «Здравия желаю, товарищ лейтенант!» — меня просто разбирает истерический хохот. На такого идиота в РОВД водили бы как на экскурсию к слону в зоопарке. Интересно же посмотреть на такое чудо — морда с трубой и задница толщиной с грузовик.
Кстати, начальника уголовного розыска я в президиуме не увидел — слинял куда-нибудь, старый битый опер — хитрый, как три шакала и злобный, как пять гиен. Часть оперов (провинившихся) загнал на это безобразие, а с остальными свалил «типа по делам». Ну — опера всегда были элитой, на них типа все держится. Круженые парни, голыми руками не возьмешь.
Следаков было всего двое — женщина, Алина Павловна, дознаватель, и начальник следаков Парамонов — он почему-то в президиум не сел. Следаки тоже видать разбежались по щелям, отмазались чем-нибудь особо важным.
Ну а дальше началась тягомотина, продолжавшаяся беспрерывно битых два часа. Я слушал, слушал… живот мой бурчал, бурчал… Потом начало кидать в сон под цифры показателей, под наставления о том, как правильно нужно реагировать на обращения населения, под заунывное бормотание о том, как мы снизили… недосмотрели… и должны… должны… должны…
Сцука — я всем должен! Я всегда всем должен! Ну как так?! Почему так оказалось, что я всем и всегда должен?!
Я вдруг так обозлился, такая меня ярость охватила, так возненавидел этого губошлепа-полковника, что не выдержал и процедил сквозь зубы, выдохнув всю свою неприязнь к представителю контролирующего и направляющего органа:
— Да чтоб ты провалился!
И тут раздался треск, грохот, кто-то тонко, жалобно завопил — все повскакивали с мест, чтобы рассмотреть происходящее, а у меня в голове будто лопнула струна. В ушах звенело, все звуки проходили будто через ватное одеяло.
Заставил себя подняться, посмотрел, и охренел от того, что увидел: полковник из УВД торчал в сцене, уйдя в нее по самую грудь. Трибуна, за которой он стоял, развалилась, распалась на куски, а под полковником каким-то образом образовалась неширокая дыра, достаточная, чтобы он повис на раскинутых в стороны руках. Вокруг него уже стояли наши отцы-командиры, пытающиеся без ущерба для пациента вытащить его плотное, налитое здоровьем и жиром тело из каким-то непонятным образом образовавшейся дыры, но пока что у них ничего дельного и не получалось. Полковник был красен, как рак, пыхтел, поводил глазами из стороны в сторону, будто карась, выдернутый из прохладного пруда, и похоже что находился в состоянии абсолютной прострации. То есть — обалдел до такой степени, что не понимал, где находится, и что с ним вообще-то сейчас случилось.
Наконец, полковника уцепили под руки и начали медленно, с скрипом и шорохом извлекать из дыры. Вначале показались планки орденов и знаки классности, потом живот, плотно упакованный в ранее безупречно чистый мундир, а потом… потом штаны, на которых в паху расплылось темное пятно. Полковник обмочился от страха, пока летел в жадное нутро коварной сцены!
Я даже почувствовал острый запах мочи, разошедшийся по не такому уж и большому залу.
Мне вдруг стало так смешно, что я не удержался, и давясь начал хохотать себе в ладонь, прикрыв ей нижнюю часть лица. Нет, ну правда же ржака — умудрился куда-то провалиться, да еще при этом и надул в штаны! Ха ха ха!
Я видел, как давясь хохотом, отворачивались мои коллеги, видел, как суетилось начальство на сцене, уводя полковника в угол сцены, туда, где находилась дверь, ведущая в класс боевой учебы. Явно было, что мессия закончил свою проповедь.
Кстати сказать, самочувствие мое улучшилось. Мне стало даже лучше, чем до прихода сюда — я сделался бодрым, как выспавшийся спортсмен. Кровь бурлила, душа пела, и мне хотелось куда-нибудь бежать и что-нибудь сделать. Например — хорошенько пообедать, со вкусом и расстановкой. И почему я никогда не хожу в кафе? Я что, денег не зарабатываю? А схожу-ка я, закажу себе шашлычка бараньего, или хинкалей — здоровенных таких, с кулак величиной! Неподалеку есть кафе, «У Гиви» называется, говорят, там замечательно делают и шашлык, и хинкали.
Но прежде надо получить почту. То есть — служебные документы к исполнению.
Расходились из конференц зала неспешно, пересмеиваясь и обсуждая происшедшее. Рядом со мной возле двери оказался старший участковый Микрюшкин, увидел меня, сунул руку для пожатия:
— Привет, Вася! Как ты там, в медвежьем углу? Еще не загрызли тебя барабашки? Ты если чего — подходи, чо-нить посоветую!
— Барабашки меня не загрызли, а совет я всегда приму, Семен Афанасьич. Кстати, что думаете по поводу происшествия? Что это такое вообще было?
— Да что, что — ворчливо ответил участковый, мужик уже в предпенсионных годах, видавший виды — Ремонтировать надо было вовремя. Небось подгнило дерево, а полковник-то видал, какой объемистый, вот и не выдержал пол. Теперь оргвыводы последуют, погоны могут полететь! Шила-то в мешке не утаишь, скандалюга — просто ужас какой!
— Может, замнут? — с сомнением ответил я, пропуская Микрюшкина вперед — Полковник-то… не очень как-то себя показал. Штаны намочил. Может и не будет выносить сор из избы?
— Не… щас уже небось докладывают начальству в УВД — как тут и что! — уверенно заявил Микрюшкин — У нас тут стукачей пруд пруди! Что из УВД, что из фэйсов. Пасут — только в путь! Ну да ладно, бывай, Василий, не забывай учителя!
— Не забуду, Семен Афанасьич! — ухмыльнулся я, глядя в спину небольшого, крепенького майора. Нет, так-то он мужик нормальный, этот Микрюшкин. Не пожалел времени, как следует мне службу растолковал — со всех сторон рассказал. И как сделать, и как НЕ сделать. А это дорогого стоит.
Я когда уходил на новое место — поляну ему накрыл. Ему, и остальным участковым со второго опорного. Хорошо посидели — выпили, закусили, за жизнь поговорили. Все, как положено.
Секретарь канцелярии Маша Бровина очень даже соответствовала своей фамилии. Брови у нее были густые, такие густые, что казалось — она сама из себе нарастила. Прямо-таки брежневские брови! Вообще-то Маша девушка симпатичная, только вредная до невозможности. Так подденет — просто хоть стой, хоть падай! Главное — не попасть под ее ПМС, тогда вообще никакого сладу. Она не боялась ни бога, ни черта — у нее то ли дядя, то ли двоюродный брат служили то ли в УВД, то ли в МЧС на приличной должности, так что ее не трогали, даже если она нарушала субординацию, посылая в пешее эротическое путешествие тех, кого посылать нежелательно. Но это если только ее доставали особо тупо и не по делу, требуя того, чего она выполнить не могла в связи с ограниченностью своих служебных обязанностей.
Меня она не то, что не любила… просто можно сказать — не ставила ни в грош. Ну кто я такой? Бывший вояка, с трудом устроившийся в МВД на самую что ни на есть убогую должность. Только и плюсов у меня — симпатичная мордашка да высокий рост, предполагающий наличие приличного по размеру фаллического аппарата (не ошиблась!). А так — кому я нужен такой: нищий, убогий, даже машины своей нет!
Если что — это не я придумал. Это она мне выдала однажды, когда я попытался к ней подлезть с излишне смелым и слегка пошлым комплиментом. Отшила она меня так, что уши сделались пунцовыми, а Митя Титов, участковый из центровых, ржал так, что у него выскочила здоровенная сопля. Зеленая такая, через всю губу.
Маша этот конфуз само собой подметила, сообщив, что такому убогому как Митя она бы дала только если бы ее жизнь стояла в зависимости от этого мерзкого акта. И что она вообще не понимает, как жена Мити живет с таким убожеством. У Каганова хоть задница классная, а на Митю в его мешковатых штанах и посмотреть страшно — кобыла ему невеста, а не баба!
Тут уже поржал я, а Митя с зажатой в носовом платке соплей быстренько ретировался — от греха подальше. Кстати — потом она встречала его неизменно-радостным: «Эй, сопля! Иди распишись в получении, зелененький!».
Так что поход к Маше Бровиным был чем-то вроде приключения — никогда не знаешь, чем это все закончится. Кстати, глухо поговаривали, что она такая дерзкая потому, что удовлетворяет своего непосредственного начальника — полковника Климушкина, начальника РОВД. Однако по-моему это все навет — если слово «удовлетворяет» в данном контексте имеет сексуальный оттенок. Удовлетворяла она его скорее всего тем, что работала быстро, документы готовила молниеносно и дело свое знала на сто процентов. А то, что время от времени собачилась с его подчиненными — так и не болтайте лишнего! Получили бумаги — и валите на свою «землю»! Работайте, братья!
Маша посмотрела на меня взглядом мудрого попугая, и ее милое личико сделалось удивленным, как если бы вместо привычного маленького таракана она увидела огромного, жирного тараканища:
— Привет, Каганов! А что это у тебя такое с глазами?
— А что у меня с глазами? — похолодел я, и закусил губу. Вот же чертова девка! Все замечает! Не хуже старого гэбэшника! Впрочем можно ли ее назвать девкой? Замужняя баба, моего возраста, на год старше. Узнавал, ага… меня же только на замужних и тянет. Видать — чужой кусок слаще. Дурацкий мой характер…
— Во-первых, они бесстыжие. Не пялься мне в разрез блузки! Во-вторых, по-моему у тебя глаза были зелеными. А сейчас чего? Как у беса какого-то!