— Они с отцом год живут, — неприязненно сказал Кирилл, — И она всегда была такой.
— Плохи ее дела, — Марина взяла руку бедной женщины, — Пусть отдохнет. А мы с тобой что-нибудь приготовим на ужин.
— Ну… — парень обалдело смотрел, как Лиска поднялась и бодро нырнула в темный коридор, С таким настроением она и уборку затеет. Да что за девица! — Ты даешь…
Он поднялся за нею, но перед выходом, бросил взгляд на Лену. Если Марина бросилась ее спасать и выдумала какое-то средство из самой себя, значит, с женщиной и вправду все плохо. Надо бы сказать отцу, а то он тоже, как и Кирилл, списывал все на дурной характер Лены. Какими же они оказались слепцами!
Ужин ребята готовили в тишине, каждый предавался своим мыслям, и только стук вымытых тарелок нарушал одинокую тоску кухни. На темных, потрепанных обоях виднелись застаревшие следы жира; беспорядок и уныние царили в этом некогда теплом и веселом месте.
Кирилл думал о том, что в жизни не всё очевидно, не всё так, как кажется на первый взгляд. Как же все это время он ошибался! Сожаление накатывало взрывной волной, и парень испытывал жгучее желание сделать себе больно, наказать. С трудом удержался от того, чтобы не поцарапать себя картофелечисткой. Он — дурак, не умеющий отличить правду от лжи. Он — зациклившийся только на своих эмоциях и желаниях субъект, и как теперь смотреть Марине в глаза?
Парень хмуро нависал над мусорным ведром и старался не глядеть вправо, туда, где подвижная рыжая Лиска нарезала кубиками морковь.
Ею тоже овладели горькие мысли. Она впервые столкнулась со смертью — она увидела, что у головы женщины сидело темное пятно, и оно ждало конца, наслаждалось мучениями жертвы, наблюдало за ходом ее болезни и обещало мирное успокоение.
Это было неприятно. Марина не могла успокоиться, ее нервная система пошатывалась от напряжения, и сейчас она даже не осознавала, что стоит в боевой готовности: хвост и ушки оттопырены, губы сжаты и все движения через чур четкие, резкие.
Кирилла она не винила, она даже не думала о нем. Приоткрывшаяся темная сторона жизни пугала, вселяла первородный ужас, а то, что она прикоснулась к этой стороне, выбивало из привычной колеи напрочь.
Она ведь уже почти смирилась с тем, что она — чудовище. Конечная точка чьей-то жизни. А получается, есть нечто более сильное, нежели она сама — смерть, темная материя, черное облако… Пока она не могла это идентифицировать, и рыжий кончик хвоста в волнении подрагивал.
— Мы готовим второе или суп? — все-таки спросил Кирилл, и Марина вздрогнула.
Она механически порезала морковь, лук и чеснок, и даже не подумала, для чего. Бедной женщине плохо, значит, ей нужен бульон. Но у нее болит живот — значит, очень слабенький бульон.
Марина решительно открыла шкафчики и почти сразу наткнулась на большую сковородку. Она оценила масштабы запущенности готовки в этой семье и решила приготовить сразу на несколько дней вперед.
— Второе. Бульон я приготовлю сама.
Они заправили жаркое, разморозив кусок мяса, по виду — свинину. Холодильник был такой же заброшенный, как и вся кухня. И если со вторым блюдом Марина рискнула, то за курицей отправила парня в магазин.
— Купи свежую, — напутствовала она, и как только дверь за Кириллом закрылась, взялась за веник.
Прошла в спальню, проверила больную — Лена сладко спала, и ни звук шагов, ни стук веника об паркетную доску ее не разбудил. С грустью подумала о Кирилле: только сейчас до нее дошло, какие натянутые отношения были между сожительницей отца и парнем. Выросшая в благополучной, дружественной семейной обстановке Марина с трудом представляла, что чувствовал парень.
Прибираясь, она нашла в одном из кухонных шкафчиков одноразовые тряпочки для уборки, и после того, как были подметены и вымыты шваброй полы, вытерла пыль. Прибирать вещи, переставлять их с места на место девушка не решилась, лишь тщательно вытерла все рамочки, статуэточки и старинные шкатулки, которые в изобилии стояли на серванте в спальне.
Кирилл вернулся, когда она домывала коридор.
— Ты… не обязана это делать, — ему вдруг стало стыдно и неловко, что она моет, прибирается в этом темном коридоре без лампочки. И как только ориентируется в темноте? Разве открытой двери в ванную достаточно?
— Не мели ерунду, — Марина не стала разбирать сваленную в кучу обувь, а только вытряхнула половой коврик за дверь, — Я сама хочу это сделать.
— Ты все-таки странная, — Кирилл расслабился и позволил себе даже улыбнуться.
Марина не видела его улыбки, продолжая все также сосредоточенно вымывать пол. Она не раздумывала и не рассуждала, что мыть пол в чужой квартире — необычно, непринято или дико. Она делала то, что велела ей внутренняя Лиска, ее совесть и воспитание.
Куриный бульон они сварили быстро, взяв только грудку, остальную курицу Кирилл разрезал на кусочки и убрал в холодильник. Теперь они молча хлебали свежезаваренный зеленый чай и снова молчали.
Дождь закончился, стрелки на часах доползли до половины девятого, а Лена все еще спала.
— Я пойду, — Марина отставила недопитый чай и поднялась.
— Мы так и не поговорили, — Кирилл тоже встал.
Он не понимал, что с ним. Они всего-то провели полдня вместе, большей его частью, молчали. Она уже стала привычной в этой квартире, в тусклом цвете обоев ярко и празднично смотрелся ее хвост, бодро торчали ушки. Ему подумалось, что в его жизнь вошел маленький рыжий лучик.
С нею было тепло и хорошо, а вот ее уход может принести боль.
— А что говорить, — пожала плечами Марина, — Ты итак все знаешь: я не человек, а помесь крокодила с носорогом…
— Ты красивее, — поправил Кирилл.
Она улыбнулась.
С виду казалось, что он совершенно равнодушно слушает ее, не интересуясь тем, что услышит. Невыразительное, спокойное лицо, чуть сгорбленная фигура… Но Марина заметила, что обычно отрешенные глаза все-таки блестят от волнения, ждут ее ответа, и она поняла: он — на крючке.
Не предаст ее, не обманет, не бросит. Он будет только ее, если скажет — придет хоть на край света, как бы это глупо не звучало. Он — покорен, и покорен именно Лиской, а не ею, Мариной. Не обычная серая мышка вызвала этот томный блеск, а инородное существо, загадочное и манящее.
Ей стало и грустно, и радостно одновременно. Однозначно, у нее появился друг. Но…Но…Но…
Что-то грустное царапнуло сердце, и Марина нарочито бодро улыбнулась.
— Красивее, но я стала другой. Не понимаю, почему и как. Помнишь, мы ездили на дачу к Валере? Дождавшись чуть изумленного кивка, она продолжила:
— Я набрела на Храм лис. Нарисованные лисы были повсюду, а внутри меня встретил жрец. Он хотел совершить обряд, только я не поверила. Ты бы поверил?… — она подошла к раковине и побрызгала на лицо холодной водой. Почему-то горели щеки. Наверное, жрец ее вспоминает и ругает.
Кирилл ждал ее рассказа, боясь шевельнуться и сбить с мысли. Он скрестил руки на груди и напряженно ждал.
— Я не поверила. Испугалась. Не прошла до конца обряд. Не получила имя, не получила поддержку и признание кумихо. Это теперь я понимаю, что сглупила. Тогда же моим единственным желанием было убежать как можно дальше. Но побег, — тут она горько усмехнулась, — Не выход.
— И что теперь?
— А теперь… Я стала чудовищем, — Марина подошла к окну и поглядела вниз. Задумалась. Высоко… может спрыгнуть?
Кирилл будто почувствовал ее мысли и, сам от себя такого не ожидая, подошел и обнял ее сзади. Прижал к себе. Марина затихла. Человеческое тепло, сочувствие — это то, что ей сейчас больше всего нужно. Да, прыгать она не будет, но это не значит, что у нее не появляются иногда такие мысли…
Рыжий закат просачивался сквозь бегущие серые облака, и теперь в городе было темнее, чем обычно бывает летом.
— Ты не чудовище, пока осознаешь, что делаешь, — прошептал ей на ухо Кирилл, — И я буду с тобой…
— Спасибо, — она с признательностью пожала его руку, и сама откинула голову парню на грудь, — А что, если мне захочется убить?
— Убивай, — спокойно сказал парень, — Людей на Земле переизбыток.
— Я серьезно! — она сделала попытку повернуться и посмотреть, не троллит ли он, но крепкие руки удержали.
Пока он не был готов говорить такое в лицо.
— Я тоже серьезно, — чтобы удержать ее, требовалось слишком много сил, поэтому он говорил сквозь зубы, — Я же твой друг.
— Да, мы так решили, — оставила свои попытки она и снова посмотрела на вечерний город, — А еще я хочу найти сородичей, товарищей по несчастью… Но они не появляются.
— Найдешь, — Кириллу почему-то нравилось ее успокаивать, — Главное, будь честна с собой.
— В чем? — заинтересовалась она.
— В том, что чувствуешь.
Они помолчали некоторое время, думая каждый о своем. Наконец, Марина шепотом спросила:
— А если я захочу найти себе новую жертву, поможешь?
Вместо ответа он сжал ее крепче в объятьях.
— Тогда… Мне понадобится интернет… — довольно сказала она.
11. Принюхивание
Вечером, когда пришел седой, хмурый отец, они вместе поужинали, и это был настоящий пир — так сказали все. Марина ласково отодвинула отца, когда он хотел вымыть посуду, и посоветовала идти отдыхать. Лена все еще спала, и было принято решение ее не будить.
Они вдвоем заперлись в комнате Кирилла, и девушка распушила спрятанный во время ужина хвост. Парень не удержался:
— Ты не боишься быть со мной?
Ведь смелость девушки удивляла.
— Я сильнее тебя, — усмехнулась она и потянулась к чипсам.
Кирилл улыбнулся. Он за последний час слишком много улыбается, больше, чем за весь прошедший год. Не к добру это.
Марина быстро уселась за компьютерный стол, по-хозяйски включила настольную лампу. Она пробурчала что-то насчет пыли, и тут же уткнулась в поисковик. Кирилл растянулся на кровати. Прикрыв глаза, он изо всех сил старался унять сильное сердцебиение, и тайком, следил за девушкой.
Все-таки здорово смотрится за его компом — сосредоточенная, серьезная. Просматривает сводку новостей, переходит по ссылкам.
— Так ты не найдешь, — он снова переключает ее внимание на себя.
Лиска оборачивается. Ушки смешно торчат, готовые его слушать. Это приятно, и Кирилл тянет паузу.
— Мой мир сделан из боли. Прими его, — хочется сказать, но он молчит.
Слишком рано просить для себя. По сути — они друг другу никто. Нужно еще завоевать ее доверие, приблизить к себе — так он считает. Поэтому парень плавно поднимается и подходит к столу. Лиска следит за ним с полуулыбкой, будто знает, что у него на уме.
— Тебе нужен крик души, а в новостях его не услышишь…
— Тогда где?
— Иди на форумы. Там люди, стесняющиеся или боящиеся раскрыть свою жизнь, распахивают себя нараспашку: смотрите, меня обидели. Или так: послушайте, какой он гад, как он поступил со мной!..
— Хорошая мысль! — с энтузиазмом вскричала она и быстро застучала по клавишам.
Он присел на край стола. Следил за ее быстрыми пальчиками и мечтал схватить их…губами.
— Что я делаю? — выл внутренний голос, — Она — не такая. Она — вне правил, вне его собственных установок, а значит, ее нужно подавить. Унять эту мучающую дрожь в сердце, выкинуть ненужные мысли из головы…
Но чем дольше он смотрел на нее, тем мутнее становилось перед глазами. Пространство искажалось, и даже ее силуэт выглядел смазанным. Время растянулось…
— Я нашла! — вдруг воскликнула Марина и радостно ткнула пальцем в монитор, — Смотри, явно жертва. Пишет, муж избивает ее, как выпьет. И бьет по телу, чтобы на открытых участках кожи не было видно синяков…
— И?… — он слишком долго сидел неподвижно, и теперь с трудом открыл рот, чтобы сказать эту малость.
— Ник — Конфетка, живет в… — тут радость в голосе померкла, — Живет в Санкт-Петербурге.
Она испытывает печаль, и ее грусть сильно бьет по венам — так кажется Кириллу. Нужно успокоить, отвлечь…
— Давай начнем со столицы, — посоветовал он, — Думаешь, тут жертв мало?
Она кивнула и снова забарабанила по клавиатуре. Парень сходил в ванную и ополоснул холодной водой лицо. По дороге посмотрел на часы — половина двенадцатого. Неужели она собирается провести ночь здесь? Интересно, кумихо спят или они, как существа с супер способностями, в отдыхе не нуждаются?
Когда пришел в комнату, снова растянулся на кровати. Лиска что-то бормотала сквозь зубы и энергично щелкала мышкой. Все ее внимание было сосредоточено на поиске преступника, и парень решил ей не мешать. Он сам знал, каково это, когда мешают в важный момент.
И решил сам посмотреть информацию о кумихо. Вай фай работал быстро, но уже спустя минуту Кирилл отложил телефон в сторону и задумчиво сел на кровати. Либо информация в интернете была неверной, либо что-то не так. Он не стал терзаться подозрениями сам, а сразу спросил Марину:
— Ты — точно кумихо? Почему у тебя не девять хвостов?
Она подернула плечами:
— Раньше я не знала, что вообще существую говорящие лисы. А теперь ты спрашиваешь, почему я дефектная…
Парень тут же смутился:
— Я не то имел в виду.
— Ну да… — она оторвалась от клавиатуры и решила немного пошалить.
Ею овладела странная эйфория, и девушка загадочно улыбнулась. Вот только Кирилл сразу распознал грядущую опасность, и настороженно замер.
Марина встала и плавно, покачивая бедрами, направилась к кровати. Рыжий хвост двигался в такт ее шагам, и кончики ушей немного подрагивали, будто слышали только им одним понятную музыку.
— Значит, думаешь, только с девятью можно жить? — она медленно забралась на кровать, как опытная стриптизерша, увлекая танцем бедер и красиво выгибая спину. Подобралась к застывшему Кириллу и легонько подула в лицо.
Хотелось обескуражить, показать, что и с одним хвостом она что-то может. Не пропадет! Взыграла неведомо откуда-то взявшаяся лисья гордость.
От нее пахло чем-то томным, сладким и пьянящим. У парня все оборвалось внутри и руки моментально вспотели. Она манила, как желанная добыча, как приз, о котором долго мечтал, и который стоит совсем рядом, стоит только дотянуться. Не отдавая себе отчета, что делает, он потянулся к ней, пока не растаяло наваждение, и она не ушла.
Марина видела, какое производит впечатление, и упивалась своею властью. Ей было приятно наблюдать, как он побледнел, потом покраснел от напряжения, но она совсем не ожидала, что он потянется ее целовать.
Обескураженная, она не отдернулась, а парень крепко обхватил ее в объятья, прижал к себе и продлил поцелуй. Это оказалось приятно, и Марина расслабилась, позволила себя поцеловать по-взрослому, захватить нижнюю губу, а потом ответить на ставший сладким поцелуй.
Какое блаженство!
Кирилл боялся ее спугнуть. Несколько мгновений пролетели как в бреду, но потом он очнулся. Она в его руках! Немыслимо. Рыжий хвост послушно лежит на покрывале, а они сидят на его кровати и, как ни в чем не бывало, целуются. Как обычная пара!
Он нежно провел рукой по спине, но наглеть не стал, остановился на талии. Ему в губы упал удивленный стон, и Кирилл понял, до какой же степени Марина невинна.
— Такая простая ласка смогла вызвать реакцию! Надо действовать осторожно, — думал он, и поцеловал ее легче, мягче. Не так, как хотелось на самом деле.
Она первой отодвинулась. В глазах плескалось удивление от произошедшего и удовольствие. Кирилл не знал, что сказать, и только сжал ее руку.
— Отвлеклись, — грудным, незнакомым тембром сказала она и ловко вскочила с постели. А Кириллу думалось, что у нее будут потряхивать колени.
Села за компьютер и снова ловко заработала мышкой. Да что это такое было? Он смотрел ей в спину и видел возбужденный хвост. Она вся на форуме, и даже не парится о том, что произошло. Разве это нормально?
Он вытер ладони о покрывало и встал. А вот его потряхивало, и это странно. Уж он-то, с его опытом в сексуальных делах… Кирилл ретировался на кухню и сделал две кружки черного чая. Долго выбирал конфеты, потом достал поднос, вроде с ним удобно. Но он же не слуга — убрал поднос. Достал три салфетки, они оказались мятыми, он полез в угол кухонного шкафчика за новыми салфетками, но их не оказалось. Вспомнил, что видел их сверху, полез наверх.