– Доброе утро, госпожа, – мягко и устало сказала девушка, явно ещё не пришедшая в себя. – Я сегодня немножко опоздала, простите… Как-то чувствую себя не очень…
– Алёна… – воскликнула Ольга Васильевна. – Антон, что здесь…
– Мгновение, – извинился я, рывком сдёргивая ближайшую штору. – Я прикроюсь…
– Да что здесь происходит?! – слегка покраснев, выкрикнула женщина.
* * *
По шее я-таки получил… официально за разврат, но на самом деле за оборванную занавеску, но про то, что в действительности произошло с Алёной, молчал, как подмосковный партизан на допросе у казанцев, ссылаясь на «клановую тайну». Вот только не думаю, что слегка прибабахнутая потоком собственной живицы новорожденная или, точнее, новосозданная Бажова, которую Ольга Васильевна со срочно вызванной Ларисой Вениаминовной утащили в госпиталь, сумеет удержать язык за зубами.
Ох, как же многообещающе опекунша поглядывала на меня, когда я перекладывал вновь заснувшую Алёнку на принесённую медсестрой каталку… сразу стало понятно, что вечером меня ждёт очередной «серьёзный разговор». Впрочем, я уже и сам понял, что, поддавшись своим желаниям, мало того что поторопился, так ещё и чуть было не натворил дел. Ведь если о том, что яблоко надо съесть, ещё можно было догадаться, то о возможных последствиях я как-то совершенно не подумал…
В любом случае сделанного не воротишь, и если существуют какие-нибудь чары, при помощи которых можно отмотать время назад, то я о них даже не слышал, да и вряд ли вообще способен был на подобное страшное колдунство. Именно с грустными мыслями о том, что я если и не клинический идиот, то что-то вроде того, переодевшись в повседневную форму, я направился в академическую столовую, потому как кормить меня сегодня было просто-напросто некому.
Лекции в этот день оказались на удивление скучными. Право, политическая история и углублённая анатомия человека пусть и велись профессорами, которые великолепно знали свой предмет, но вот сосредоточиться на занятиях я просто-напросто не мог, в мыслях всё время возвращаясь к Алёне и к тому, что я натворил. Хорошо ещё, что в последнее время удалось наловчиться вести конспекты машинально, и в то время как сам я витал где-то в облаках, рука методично, правда, не слово в слово, а с сокращениями переносила речь лектора на бумагу.
Отобедали мы вместе с Нинкой и примкнувшей к нам Уткиной, как обычно, в «Берёзке», откуда мы с одногруппницей направились прямиком в Ясеневые Палаты, где, собственно, и провели остаток большой перемены. Не только потому, что в Палатах можно было хорошо отдохнуть, но и по той причине, что перед предстоящим занятием с Мистерионом мне следовало бы подбить кое-какие документы, касающиеся последней миссии. Нет, всё самое важное я давно уже сдал, благо что, как оклемался, от нечего делать сразу же занялся составлением нужных бумаг, а затем загрузил этим всех остальных «здоровых» членов нашей команды. Но вот перед разбором полётов, а скорее всего, он сегодня и состоится, требовалось кое-что уточнить, а для этого мне нужна была помощь ответственных консультантов.
Именно там нас с Ефимовой и нашла приехавшая из своей Академии Сердцезарова, словно королева вплывшая в древнее здание и, вежливо поздоровавшись с факультетским старостой-дежурным, более не обращая ни на кого внимания, прошествовавшая в наш уголок.
– Бажов, Ефимова, – находясь на людях, Машка вновь натянула маску недалёкой стервозной красавицы, а потому приветствие прозвучало так, будто она делала одолжение.
– И тебе того же, – буркнула Нинка, что-то яростно записывая в блокнот.
– Приветствую, – я также кивнул головой.
– Вы знаете, что у нас в команде замена? – сразу же с места в карьер начала молодая чаровница, подсаживаясь к нам за столик. – Мне вчера передали медицинские карты неких Борислава Николича и Дарьи Светловой. Вы с ними случайно не знакомы?
– Знакомы, конечно, – ответила Ефимова, отрываясь от своего дела, – это наши бывшие одноклассники. А то, что они теперь приписаны к нашей команде, я, естественно, знаю.
– А чего мне не сказала? – удивился я.
– Ну… ты сегодня с утра весь такой мрачный и задумчивый, – пожала плечиками красноволосая девушка, – что я решила не лезть с откровениями. Думала, ты из-за Дарьи расстроился… У вас же всё с первого дня «очень сложно».
– Вот ещё, – фыркнул я, а затем едва не прикусил язык, потому как уже хотел сослаться на головную боль, но быстро поправился: – Дела клана…
При Маше говорить, что у тебя что-то болит, чревато! Уж кто-кто, а я знал об этом не понаслышке.
– А что такое? – Сердцезарова изящно выгнула бровь, картинно демонстрируя интерес.
– Ну… понимаешь, – замялась Нина, а затем, вздохнув, продолжила: – У нашей Даши очень… суровый характер. Вот они с Антоном и поцапались в первый же день.
– Говори проще, – раздался справа от меня знакомый голос, и тут же на пустом месте появилась наша беловолосая знакомая. – Я – та ещё стерва, а он – невоспитанный и необразованный хам!
– Самокритично, – фыркнула Маша.
– Мария, позволь представить Дарью Светлову, нашу бывшую одноклассницу, – как единственный мужчина в компании произнёс я, а затем, обращаясь уже к белоснежке, спросил: – Ты же вроде бы у нас ёлочница. Как ты здесь оказалась?
– Пришла, – пожала девушка плечиками, устраиваясь на диванчике рядом со мной. – Ножками. Посещать другие Палаты, знаешь ли, не запрещено.
– А почему в невидимости? – поинтересовалась уже Нина.
– Тренируюсь, – ответила Светлова, поморщившись. – Каждую свободную минуту. Я, после того как эти сволочи перебили группу, вообще стараюсь не тратить время попусту.
– Это кто ж вас так? – удивился я.
– Наёмники, – не глядя на меня бросила девушка, всем видом демонстрируя, что развивать тему не намерена.
– А с Бориславом что случилось? – поинтересовался я, глядя на Ефимову, которая всегда всё обо всех знала. – Не просто так же его в нашу группу перевели.
– У них наставник умер, – ответила девушка. – Вот группу и расформировали, чтобы прикрыть первые потери курса. Говорят, этот год вообще выдался неудачным. Только в нашей академии на практике два двухсотых, пятеро пожизненных калек и куча раненых.
– Погоди, – я нахмурился. – У Борислава же Остожин был! Как же его так?
– Говорят, сердце во сне прихватило, – задумчиво произнесла девушка. – Хотя, сам понимаешь, знаменитый чародей, не факт, что ему кто-то не «помог».
– Да-м… – пробормотал я.
Над столом на пару минут повисла неприятная тишина.
– Нам, кстати, тоже чуть было наставника не сменили, – произнесла, наконец, Ефимова, переводя разговор на новую тему. – Говорят в Княжеском Столе из-за нашей последней миссии жуткий скандал случился. А Мистериона Алтынов-старший за своего «золотого мальчика» чуть не прибил! У нашего масочника теперь испытательный срок, и если с нами в этот год ещё что-нибудь случится, у него будут очень серьёзные проблемы…
– Правда, что ли? – удивился я.
– Ты сомневаешься в моей информации? – чуть вздёрнув носик, с лукавой улыбкой произнесла Нина.
– Нет естественно, – поспешил отмазаться я, тоже улыбнувшись.
– К-хем… Так что этот Борислав? – привлекла к себе внимание Маша, возвращая разговор к интересующей её теме.
– Ну… – я замялся, вспоминая экстравагантных дымных клонов серба, а также то, что в последний раз он делал троих, по числу сидящих возле меня девушек. – Скажем так, Николичь у нас сложный человек…
– У вас, как я посмотрю, все непростые! – хмыкнула Сердцезарова.
– Да… парень он, конечно, хороший, – усмехнулся я. – Но работой по профилю тебя точно обеспечит…
– Не поняла… – удивилась Маша, на мгновение потеряв маску, а вот Нина с Дашей сразу вникли в намёк и, слегка покраснев, отвели взгляды.
– Скажем так, – произнесла Дарья. – Если он с прошлого года не изменился, мы будем его калечить, а ты лечить, а затем сама калечить. И так по кругу, следуя постулатам учения Железного Змея Уробороса.
Глава 4
Комната нашей группы встретила меня и девочек темнотой, из-за отрубленных от питания энерголиний, и светящейся печатью блокировки двери оружейной. В общем, временной консервацией.
Включить рубильник на щитке, предварительно проволокой и ножом вскрыв простенький замок, проблем не составило. Оружейная же вынуждена была дожидаться либо возвращения Алтынова, либо назначения заместителя или нового ответственного лица, которое получит соответствующий ключ. Впрочем, никому из нас так уж срочно заглянуть туда не было никакой необходимости. Лично я ещё не решил, оставлять ли добытый в катакомбах арбалет полностью на попечение своих одногруппников или нет. А вот зарегистрировать его за нами в любом случае надо, хотя бы для того, чтобы, случись ему сломаться, не возиться с орудием в частном порядке, а передать на ремонт человеку, за работой которого присматривают специалисты.
Ну и, понятное дело, если подобная машинка выпадет из моих ослабших рук, надо, чтоб о её особенностях знали те, кто может подхватить её, спасая мне жизнь.
В общем-то, именно по этой причине на полигонных тренировках мы периодически менялись подсумками с ножами и учились метать клинки товарищей. Всё-таки типовыми ножами пользовалась исключительно Ленка, а например, к моим, пусть и считавшимся очень простыми, следовало привыкнуть.
Ну а изогнутые, чем-то напоминавшие формой шашку, которыми пользовался наш Золотой мальчик, надо было ещё и прочувствовать! Ведь далеко не у всех имелся талант Нины Ефимовой, которая могла метать что угодно и как угодно, даже первый раз взяв в ручонки незнакомую по балансу железяку.
— Готово! – сказал я, и кристаллы, пару раз мигнув, осветили комнату.
— Наверное, глупо было надеяться на какую-то индивидуальность… – хмыкнула Дарья, входя в комнату. – Всё то же самое, только позора на стенах побольше будет…
— Позора? – ответственная за наши жизни Машка зло посмотрела на беловолосую, а затем, переведя взгляд на дальнюю стену, ответила: — Шестьдесят первая рука, одна из самых древних! Мы… мы не гордимся потерями… мы чтим тех, кто был до нас, пусть им и не повезло!
— Ты не права, Даша… — нахмурившись, произнесла Нина. — Не надо так…
– Я… не хотела вас обидеть, — внезапно сникла обычно гордая и язвительная Светлова. – Простите… Просто для моей семьсот шестьдесят седьм-мой группы… А последние четыре портрета, мои… я… виновата…
Нина, понявшая быстрее других, о чём говорит бывшая одноклассница, подошла и порывисто обняла ее, а Дашка… Белоснежка внезапно разревелась так, словно плотину, которую она возводила вокруг себя, просто прорвало.
Даже Сердцезарова явно проглотила ехидный ответ, который готовила на очередную Дашкину колкость, и, на мгновение потеряв маску, вопросительно посмотрела на меня. Видимо, она думала, что вступает в перепалку за честь чаровничьего корпуса, а Дашку при виде нашего «иконостаса» накрыли воспоминания.
Так что я просто мотнул головой в сторону девочек. И даже не удивился, когда вечно играющая Мария схватила и притянула к себе красноволосую и белоснежку. Всё-таки она хорошая девушка, а всё остальное вторично.
Я же в который раз посмотрел на стену за лекторской кафедрой, где вокруг проекционного экрана, тряпки опускаемой перед обычной доской для мела, располагались специальные панели памяти, некоторым из которых просто не хватало места, и они были перенесены на правую стену, подвинув собой плакаты с методическим материалом по духам и монстрам.
Гуляла по Академии такая легенда, якобы, когда в аудитории портреты мёртвых некуда станет вешать — последние из занимающей комнату группы будут прокляты.
Триста сорок семь берестяных рисунков, пергаментов, бумажных портретов, старых и новых фотографий, хранивших молодые лица студентов, так или иначе погибших во время обучения в Академии. И это только малая часть истории нашей руки, ведь после выпуска номер не сменится, и новые школьники получат его только после того, как отряд будет полностью уничтожен на одной из миссий. Ну, или потеряет от трёх до четырёх бойцов, после чего его решат расформировать.
Минут пять ушло у девушек на то, чтобы успокоить беловолосую.
– А что у ва… -- рот вошедшего в открытую дверь Борислава я просто и без раздумий закрыл рукой, за что получил вначале возмущённый, а затем вопросительный взгляд, кивнув в сторону обнявшихся девушек.
– Что происходит? – прошептал мне парень, когда я отнял руку.
– Дашка, увидев наш иконостас, вспомнила о своих…
– Знаю про них… – тихо ответив мне, кивнул серб. – Познакомиться успели…
– А я нет… – ответил я, глядя на наших красавиц.
– Не удивлён, – тихо фыркнул он. – Ты ещё в школе общался только с теми, с кем вынужден был пересекаться. Знаешь, что тебя все младшеклассницы боялись? Разве что кроме девчонки Громовой?
– Чего? – удивился я, а потом фыркнул. – Хотя, ну, я же страшный криминальный авторитет… Понятно, что они…
– Нет, ты страшный дурак, – усмехнулся приятель. – Своим прошлым ты их только привлекал, как мотыльков огонь. А вот подойти боялись! Ты ведь с такой суровой мордой по школе в одиночку ходил, даже те, кто желал познакомиться, предпочитали этого не делать.
– Да ладно! – меня даже как-то задело подобное.
– Вот тебе и «ладно»! – Борислав покачал головой. – Даже слова Громовой о том, что ты «хороший» и никого не обидишь, мало кого убеждали…
– Ага, – возмутился я. – Сам-то откуда знаешь? Уж ни за что не поверю, что ты был популярен настолько, чтобы с тобой делились самым сокровенным!
– Лансаниэль…
– Кто…
– Ну, Риахард Ферондуэль Корвиус Дитрих!
– Это вообще кто? – спросил я.
– Да Васька наш… – отмахнулся Борислав.
– Пупочкин, что ль?
– Естественно, – улыбнулся приятель. – А то не знаешь, как тот величественные имена после каждой неудачи на любовном фронте менял. Он, собственно, мне и рассказал.
– Где он сейчас, кстати?
– В кудесники подался… – отмахнулся серб.
– Мальчики, о чём вы? – влезла в разговор Нина. – Мария, познакомься, вот это Борислав. Совсем забыла, надо научить тебя чарам наведения объёмной слепоты, а то ты в туалет даже спокойно сходить не сможешь.
– Что? – удивилась Машка.
– Так! – тихо прошипела Дарья и, вспыхнув, схватилась за воротник формы Борислава. – Быстро вызвал своих кукол!
– Лениво… – как обычно в своём стиле протянул серб, после чего Белоснежка, зарычав, начала его реально душить. – Убивают…
Правда, вырываться или вообще сопротивляться Борислав не пытался.
– Да сделай уж что говорят, – рассмеялся я.
– Предатель, – пробурчал парень, вызывая трёх голых дымных девиц. – Наслаждайтесь победой.
Нина с Дарьей сразу запунцевели, глядя на свои копии, а вот Сердцезарову почему-то не проняло. Наоборот, она с каким-то исследовательским интересом осматривала свой «экземпляр».
– Ну, во-первых, у меня грудь другой формы и половые органы не такие, – произнесла наша чаровница, прохаживаясь вокруг. – Но в остальном очень… очень интересно…
– Мария… – воскликнула Нина, – да как ты можешь…
– А что? – вновь натянув на лицо маску аристократической блонди, спросила девушка. – Он всё равно не угадал…
– Я просто ещё не собрал нужную информацию, – лениво ответил Борислав, кажется, даже наслаждаясь тем, что его не стремятся убить.
– Очень интересно… – продолжала осматривать свою копию Маша, то там, то здесь потыкав пальцем в живот, ущипнув пару раз за дымную кожу, а затем постучав костяшками по лбу. – Эластичность кожи не похожа, но всё равно… А может она лечь на парту и расставить ноги?
– Мария? – буквально взвизгнула уже алая, как перезревший помидор, Нина.
– Э-э-э… – протянул ошарашенный Борислав.
– Убью… – пообещала Дарья.
Я же, глядя на это, ощущал, как краснеют уши.
– И всё же, – внимательно посмотрела на серба Сердцезарова.