— И мне дозволяется позвонить вам в том случае если я что-нибудь здесь не найду или не откопаю. Я все правильно поняла?
— Ира, ты все поняла, кроме одного, — по выразительному взгляду мужчины, тут же вспомнила, что обратилась к Игнату Эдуардовичу на "вы".
— Я все помню, но ничего не обещаю, — не могла я вот так запросто директора и на "ты" называть, даже несмотря на то, что мы с ним ближайшие дни будем жить под одной крышей.
— Ладно, будем над этим работать.
Пока я думала, что можно на такую реплику ответить, Игнат Эдуардович ушел. Всего несколько секунд и вот я уже слышу, как ключ поворачивается в замочной скважине.
Неспешно допив кофе и сполоснув чашку, пошла осматриваться, а заодно и обживаться. Бегло осмотрев кухню и обе комнаты, разобрала сумку с вещами. Сейчас, оставшись одна и прокручивая в голове все то, что мы задумали, осознала как много людей я втянула в эту авантюру. Хотя я никого не втягивала, они все сами втянулись, уж я точно никого не упрашивала, но была благодарна каждому, даже если из нашей затеи ничего не получится.
Мысли о том, что я благодаря Марату могу оказаться в тюрьме постаралась отогнать от себя как можно дальше, в результате, на смену им пришли другие. Я вспомнила, каким он был обходительным, внимательным и заботливым, а воскресенье, которое мы с ним провели на море, было неповторимым и незабываемым, Марат казался надежным человеком, на которого можно было положиться, а еще он так великолепно рассказывал, что я могла его слушать часами.
Сползя с дивана на пол, уткнула лицо в ладони. Марат флиртовал со мной, и мне это нравилось, а еще он не жадный и так улыбался…
— Все, — подскочив на ноги, отправилась на кухню и, включив там телевизор, отыскала музыкальный канал. — Марата в моей жизни больше нет, — запрограммировала себя. — Он негодяй, шантажист, а еще в нем нет ничего человеческого.
Сделав музыку погромче, периодически подпевая то одному, то другому исполнителю, я посвятила себя готовке. Когда и руки и голова заняты, всякие разные мысли, как-то сами собой отступают. А мне не хотелось ни о чем думать, поэтому я пела и готовила.
— Какие чудесные ароматы.
Вздрогнув, выронила из рук нож, которым нарезала лук для овощного салата. Нож полетел вниз, и я в последние доли секунды отскочила. Повезло, нож приземлился на пол, а не воткнулся мне в ногу.
— Аккуратней, — послышалось за спиной.
— Все в порядке, — заверила мужчину, поднимая с пола холодное оружие. — Не слышала, как вы пришли, испугалась. Мойте руки, садитесь к столу, у меня практически все готово.
Споласкивая под холодной водой нож, попыталась припомнить, не завывала ли я под очередную песню в тот самый момент, когда хозяин соизволил вернуться в свою квартиру? Надеюсь, что нет, а то ведь от стыда сгореть можно, я и без того чувствовала, как у меня полыхают щеки. А если он стоял у меня за спиной и какое-то время наблюдал за мной, прежде чем заговорить? Лучше об этом не думать, а на будущее делать музыку потише.
— Как погляжу, ты здесь освоилась, — Игнат Эдуардович сел за стол. — Чем кормить будешь?
— Я борщ приготовила, вы, наверное, первое сегодня не ели?
— Не ел, — подтвердил мои догадки директор. — Только вот пахнет не борщом, а мясом, — и мужчина втянул в себя воздух. — Я еще в подъезде этот запах почувствовал и думал, кому это так сегодня повезло? Оказывается мне.
— Не перехвалите, вы еще ничего не пробовали.
— Готов начать с мяса, — мужчина вооружился вилкой.
— Сначала борщ, — стала настаивать, — потому что после мяса к первому вы не прикоснетесь, и что мне потом с борщом делать, в туалет выливать?
— Это мясо такое вкусное или борщ такой отвратительный? — изогнул бровь Игнат Эдуардович.
— Не попробуете, не узнаете, — стояла на своем. — Я что зря, что ли несколько часов на кухне провела?
— Хорошо, уговорила, — дал свое царское разрешение подавать ему борщ Игнат Эдуардович, меняя вилку на ложку.
Добавив в борщ зелени, поставила полную тарелку перед директором.
— Со сметаной или с майонезом? — спросила, открывая холодильник.
— С майонезом, — протянув Игнату Эдуардовичу майонез, вернулась к нарезке салата. — Бесподобно.
— Что? — обернулась на голос.
— Борщ бесподобный, можно добавки? — мужчина протянул мне пустую тарелку. Ничего себе у него скорость поедания.
— А мясо-то потом в вас влезет? — спрашивая, уже наливала добавку.
— Влезет, — уверенно заявил директор. — Ир, ты сама-то ела?
— Борщ, да, а мясо еще не пробовала, я его перед самым вашим приходом отключила и стала к нему салат нарезать. Игнат Эдуардович, салат маслом заправить или майонезом?
— Ира, — простонал директор, сидя уже у пустой тарелки. — Пока мы с тобой находимся в домашней обстановке, а не на работе, прошу, даже умоляю, давай обойдемся без отчеств.
— Хорошо, — сдалась, хотя и не знала, как я это буду делать, — но я вас, как и прежде буду называть на "вы". — Подбоченившись, решила отстаивать свое право.
— Ладно, — как-то уж очень быстро сдался директор. — Где там твое мясо, доставай, мне не терпится его попробовать.
— Надеюсь, что оно получилось, — открыв духовку, извлекла из него противень.
— А тоже на это надеюсь.
Мясо удалось на славу, я это поняла сразу, как только попробовала первый кусочек, а еще и под овощной салатик, впору было замурлыкать от удовольствия.
— Ирочка, — перестав жевать, глянула на директора.
— Что? — вид у того был более чем несчастный.
— Спрячьте от меня мясо, — взгляд мужчины стал умоляющим. — Я переел, а глаза все еще голодные, а в совокупности с летающим по кухне запахом, руки так и тянутся за очередной порцией. Пожалейте.
Глядя на Игната Эдуардовича хотелось смеяться.
— Вам смешно? — поспешно отведя взгляд в сторону, качнула головой. — Не отрицайте очевидного, мне и самому смешно, но чувствуя, как рука тянется за добавкой плакать хочется.
— Чай будете? — предложила. Несколько секунд тишины, после чего по кухне разнесся мужской смех.
— Ира, признайся, ты смерти моей хочешь? Ой-е-ей, — Игнат Эдуардович, схватился руками за живот. — Мне даже смеяться тяжело.
— В таком случае идите в комнату, оттуда ваши глаза мясо не увидят, и руки до него не дотянутся, — предложила, как вариант.
— Ира, обещайте мне одну вещь, — мужчина слегка наклонился в мою сторону, я проделала то же самое, ожидая услышать что-то очень важное. — Не доедайте все мясо, оставьте мне на вечер пару кусочков.
Когда, смысл сказанного дошел до моего сознания, я не смогла сдержать на лице улыбки.
— Ну, вас, — отмахнулась я от него, садясь ровно. — Я думала, что у вас что-то серьезное, а вы…
— А я уже забыл, когда в последний раз так вкусно ел, именно поэтому никак наесться не могу. Пожалуй ты права, пойду-ка я в комнату, от вкусного соблазна подальше. Сама как поешь, приходи, поговорим, у меня для тебя есть новости.
— Какие? — я тут же отложила вилку.
— Чуть позже. — Подойдя к раковине, Игнат Эдуардович не положил грязную тарелку в раковину, а сразу же вымыл ее. Надо же, — Приятного аппетита, — пожелал он мне, выходя из кухни.
Вот что значит холостяк. Антон за все то время что я с ним прожила, от силы пару раз становился к раковине, кажется, это было, когда я заболела и еще как-то раз на восьмое марта. Он всегда говорил, что мытье посуды это не мужское занятие, а исключительно привилегия всех женщин. А когда я заикнулась насчет посудомоечной машины, он не отказал, нет. Он пообещал мне ее купить сразу же, как только у нас в наличии появятся свободные денежные средства. Только вот денег постоянно не хватало. Вернее они были, но постоянно нужно было купить что-то более нужное, чем эта самая машина.
Доев, и глотнув пару глотков воды, прибрала со стола, после чего вымыла за собой посуду и направилась на поиски хозяина квартиры. Он обнаружился сидящим на диване, в той самой комнате, в которой поселил меня.
— Присаживайся, — указал он на противоположный угол дивана. — Там намного удобнее, чем на стуле, — аргументировал он.
— Какие новости? Как на работе? — с одной стороны я боялась услышать о том, что что-то пошло не так как мы планировали, а с другой стороны — сгорала от любопытства.
— На работе только и разговоров, что о тебе, все тихонечко перешептываются, при этом делая вид, что ничего особенного не происходит. Ира, все коллеги пребывают в взволнованно-беспокойном состоянии. Еще ничего толком не произошло, а меня уже замучили вопросами.
— А что должно произойти?
— Как минимум звонок от Марата твоей подруге или же кому-нибудь из наших.
— А Василий Иванович в курсе? — как-то я про нашего вахтера забыла. Помнится ему Марат нравился, и он всякий раз открывал для Марата запасным ключом мой кабинет, для того чтобы парень мог занести туда цветы.
— Этот Василий Иванович, распугал нам половину посетителей, ругая Марата на чем свет стоит.
— Зная характер нашего вахтера, думаю, что обычными фразами он не обошелся, — попыталась представить себе, как все это происходило, и ужаснулась — поворчать Василий Иванович любил.
— Теперь если Марат захочет пообщаться с безобидным на вид стариком, мало ему не покажется.
— Толку-то, — грустно сказала, с него все, как с гуся вода.
— Я сегодня к следователю заглянул, — как бы между прочим сообщил Игнат Эдуардович, после чего замолчал.
— Ну, и? — подтолкнула к продолжению, когда пауза затянулась.
— Он согласился с нами работать, после того как я ему дал прослушать копию сделанной тобой в кафе записи, а еще он предложил подключить к делу журналистов.
— И он сразу же кого-то предложил, да?
— Точно, — подтвердил, директор. — Оказывается, у нашего следователя есть брат журналист и вот он как-то столкнулся с Маратом, после чего выплачивал ему приличную компенсацию за нанесение морального ущерба. Подробностей я не знаю, но как мне дали понять сумма была приличной.
После того, что со мной сделал Марат, я уже ничему не удивлялась, а ведь таким приличным парнем с виду казался.
— Получается, что у журналиста на Марата зуб и теперь он сделает все возможное для того чтобы поквитаться.
— Совершенно верно и скорее всего, он захочет встретиться с тобой.
— Зачем? — Не зная, куда деть руки, сложила пальцы в замок.
— Как зачем? Поговорить. Узнать обо всем из первых рук. Ты как на это смотришь?
— Никак я на это не смотрю, — встречаться с журналистом не хотелось, — но раз надо, то так уж и быть пообщаюсь с прессой.
— Вот и отлично, — оживился Игнат Эдуардович, словно и не ожидая от меня какого-то другого ответа. — Так уж получилось, что я завтра на одиннадцать утра с ним договорился.
— И когда только успели? — из груди вырвался тяжелый вздох.
— Таких, как Марат мажоров, которые сами из себя ничего не представляют, но при этом считают, что весь мир обязан крутиться у их ног, не любят ни следователи, ни журналисты, а тут еще все так совпало, в общем, следователь тут же позвонил брату. Ты только не обижайся, ладно? — Директор бросил на меня виноватый взгляд.
— На кого не обижаться? — руки на руках расплелись и я села боком, потому что так было намного удобнее общаться.
— На меня, на кого же еще? Я ведь уже от твоего имени дал согласие на эту встречу.
— Да, ладно, — отмахнулась. — Раз для дела надо, значит надо. Какие мои дальнейшие действия? На какой день недели планируется мое самоубийство?
— Вообще-то на сегодня. Маша, ради этого даже из дома на несколько часов ушла, а потом придет, позвонит нашему следователю…
— Стоп, стоп, стоп, — прервала я директора. — Откуда у Маши номер следователя?
— Так я ей его продиктовал, а так же рассказал, что надо делать.
— А Машин телефон у вас откуда?
— Пришлось поковыряться у тебя в телефоне, — признался Игнат Эдуардович, при этом ни капельки не смущаясь.
Ну, ничего себе. А как насчет того чтобы позвонить мне сюда, на стационарный телефон спросить можно или нельзя? Кстати, насчет журналиста Игнат Эдуардович тоже мог позвонить. Переплетя на груди рука, нахохлилась, а я-то для него старалась, обед с ужином готовила, а он…
— Ирочка, это только ради дела, — стал оправдываться директор. — Ладно, тебе, не дуйся. Хотя знаешь что, давай и дальше возмущайся, так даже лучше.
— Что? — возмущенно не то взревела, не то взвизгнула, при этом руки сами собой расплелись и сжались в кулаки.
— Вот именно находясь в таком состоянии, ты должна написать предсмертное письмо или же записку. Садись, — поднявшись с дивана, Игнат Эдуардович, схватился за спинку стула, услужливо отодвигая его для меня. — Здесь листок и ручка. Садись, смотри на меня, злись и пиши.
— Ну, знаешь ли, — поднимаясь с дивана, с шумом изгнала из легких воздух.
— Ура, — директор улыбнулся. Спрашивается, чему радуется, или он, таким образом, решил меня из себя окончательно вывести? — Ты наконец-то перестала мне выкать. За это надо выпить. Я на кухню за вином, а ты садись пиши, вторую рюмку мы выпьем за твои поминки.
Хорошо, что у меня под рукой не оказалось ничего тяжелого, а то бы я не посмотрела на то, что передо мной директор, врезала бы ему от души, чтобы раз и навсегда отбить у Игната Эдуардовича охоту обижать и издеваться над бедными несчастными девушками.
Пока я стояла и прикидывала чем же запустить в директора, тот поспешно скрылся в недрах кухни, оставив меня одну в комнате. Несколько раз с шумом вздохнув, села за стол. Чтобы такого написать?
"Прошу в моей смерти винить Марата Рашидовича, проживающего по адресу… В том, что я решила закончить жизнь самоубийством, виноват только он и его сообщник Антон Казарин.
Эти двое издевались надо мной, путем шантажа вынуждая раз за разом переступать закон. Несколько раз Марат мне в этом помогал, а теперь он преследует меня, шантажирует, склоняя к сожительству. Я ему отказала в этом и не раз, но он все равно не оставляет меня в покое. Марат грозит, что посадит меня, если я не стану его постоянной любовницей и если я ему откажу, то он покажет всем диск, который я оставляю на столе.
Марат утверждает, что у меня нет выхода, что даже в тюрьме он меня достанет, но только тогда я буду принадлежать не только ему, но и всем охранникам, он грозился, что позаботится об этом.
Марат загнал меня в угол, из которого у меня нет выхода, но я его нашла. Там куда я отправляюсь, он меня не достанет".
Надо было еще что-то написать, только вот что? Задумавшись, посмотрела в окно. Мысль о самоубийстве мне никогда прежде в голову не приходила, и надеюсь, что никогда не придет, но доведенная до отчаяния девушка, обвиняющая во всем парня, в самый последний момент могла вспомнить разве что о маме.
"Мамочка прости, я не хотела. Меня вынудили, заставили. Прости, прости, прости, и пойми, мне не оставили другого выхода".
Дописав и перечитав последние строчки, почувствовала, как на глаза навернулись слезы, несколько из них упали на бумагу.
— Ир, не плачь, — Игнат Эдуардович, который обнаружился рядом со столом, смахнул со щеки очередные слезинки. — Он не стоит твоих слез.
— А я плачу вовсе и не из-за него.
— Тогда давай выпьем, — он протянул мне бокал.
— Что это?
— Вино, не знаю, понравится тебе или нет, но больше у меня ничего нет, так что чем богаты. Давай выпьем за нас, за то чтобы у нас все получилось.
— Да, за это стоит выпить, — приподнимая бокал, я все еще пыталась успокоиться.
— У нас обязательно все получится, потому что у нас не может не получиться, у тебя много помощников и все они готовы прийти на выручку.
— Ну, да, — я рассматривала налитую мне в бокал жидкость. — Только кто-то бескорыстно помогает, а кто-то преследует свои личные интересы.
— Какая разница, если нам важен конечный результат.