— От императорских подарков не отказываются, — напомнил «папа». — Ты забыл, Ичи?
Я закрыла глаза и тихо сказала:
— Благодарю, государь, ваша милость безгранична.
Стандартная формула благородности.
Император в ответ благосклонно кивнул, потом взглянул на Ли. Холодно приказал:
— Ты. Повинуйся моему сыну.
— Повинуюсь, государь, — отозвался Ли, не поднимаясь. Его голос заставил меня вздрогнуть.
Император хмыкнул, перевёл взгляд на меня.
— Ичи, он твой.
Я поклонилась. А когда выпрямилась, «папа» уже ушёл. Спектакль закончился.
Но шоу продолжалось.
Мой новый телохранитель по-прежнему лежал лицом в песок, и с ним нужно было что-то делать. У меня болела голова и шалило сердце. Я снова стиснула золотые перила, чуть не вывернув запястья.
Сладко пел соловей. Внезапный порыв ветра вскружил слои шёлка на мне, дёрнул чёрную повязку в волосах Ли, спутал пряди.
Я должна была приказать ему подняться. Так отстранённо, как можно. Сдать его на руки евнухам, пусть делают, что нужно — оформляют в дворцовой канцелярии, переодевают, кормят… Я принц, мне не нужно задумываться о таких вещах.
Я должна не замечать его, забыть — чтобы император решил: я передумала. Извращённая блажь принца прошла. Так было бы правильно.
Но я погибала от одиночества. Мне до крика хотелось, чтобы рядом был кто-то если не верный и родной, то хотя бы не противный. Кто-то, кто разговаривал бы со мной. Кто-то, кто не склонял передо мной головы.
Глупо было ждать это от человека, сейчас лежащего передо мной ниц. Но моё сердце уже тогда неровно билось из-за него (впрочем, у принца оно неровно бьётся всегда, чёртов задохлик).
Короче, я сделала ещё одну глупость — не отпустила его. И ничуть с тех пор не раскаиваюсь.
Я встала рядом с ним на колени, наклонилась и попросила:
— Посмотри на меня.
Медленно — он поднял голову. Глаза его расширились: наследный принц стоял перед ним на коленях.
А я радовалась, что спрятала руки за спиной — они дрожали. Потому что Ли был красив — не слащавой, девичей красотой принца и не высокомерной, экстравагантной — императора, рокового мужчины (наложницы, наверное, повизгивая, в постель к нему прыгают). Красота Ли была мужественной, правильной — с такого, как он, обязательно вырезали бы статую. Например, Давида (будь Давид азиатом). Но статуи здесь не вырезали — по крайней мере я ни одной ещё не видела. И взгляд Ли из удивлённого превратился в изумлённый, а потом остекленел — как у всех слуг, с которыми я ненароком встречалась глазами.
Закатное солнце облило нас сочной алой краской, словно на картине высветило. Ветер унялся, наступила мёртвая вечерняя тишина. Даже соловей замолчал.
— Император назначил тебя моим телохранителем, — сказала я в этой тишине. — Его решение трудно оспорить, но всё же… Ты хочешь мне служить? — Дурацкий вопрос, но я должна была узнать, как это было: император ему приказал, и это не обсуждалось, или Ли хотя бы денег пообещали. — Если у посла тебе было лучше… Я никогда не интересовался, сколько платят моим телохранителям… Что?
Его взгляд стал до крайности изумлённым, когда я заговорила об оплате. Словно я такую несусветную чушь несла, что лепет младенца разумнее.
— Господин, — голос его звучал ровно, а я снова вздрогнула, услышав его. — Ваши телохранители рабы. Рабам не платят. Их покупают.
Я откинулась на пятки. Ого… Я почему-то думала, что рабство — это в Риме, Греции, а это всё и близко не Рим с Грецией.
— Ты тоже раб?
— Да, господин.
— И император тебя купил?
— Да, господин.
— То есть, у тебя не было выбора?
Он изумлённо смотрел на меня, и под его взглядом я вспомнила выразительный русский мат. Но произносить, конечно, не стала.
Что ж, нужно делать хорошую мину даже при плохой игре.
— Ли, у меня беда. Меня действительно хотят убить. Недавно это почти удалось — я потерял память. Император говорил тебе?
— Нет, господин.
— Что ж, это так. Я не помню очевидных вещей. Я не помню, что есть рабы. Что такое империя. Я даже имени своего не помню. Кстати, ты знаешь, как меня зовут? Думается, не Ичи, как говорит государь. Наверное, как-то длиннее…
— Рьюичи, господин.
— А?
— Ваше имя. Рьюичи, господин.
— Рьюичи, — повторила я. И пять раз мысленно, чтобы запомнить. — Спасибо. Кроме защиты я хочу, чтобы ты рассказывал мне эти очевидные вещи. Мне почему-то кажется, что ты сможешь. Это так?
— Как прикажет господин.
Я со вздохом кивнула. Потом добавила, вспомнив Йуя:
— Мы с тобой раньше не встречались? До того как я потерял память.
— Нет, господин. — Лицо Ли ничего не выражало, как и голос.
— Хорошо. — Я поднялась. — Вставай, идём.
Сдать его на руки евнухам всё-таки пришлось — во дворце была строгая канцелярия, а у моих телохранителей униформа. Меня вдруг заинтересовало, а они-то случаем не евнухи?
Впрочем, какая разница? Я в теле мужчины. Мне с Ли точно ничего не светит.
Кстати, я ошибалась. В том смысле, что принц-то раньше любил как раз мальчиков. По слухам, сильно любил. Прямо ни одного красивого евнуха не пропускал. Про телохранителей сплетен не слышала, но не удивлюсь. И да, они не евнухи, но это я потом выяснила.
Короче, жаркий секс был у принца вместо антидепрессанта, в чём я лично той же ночью убедилась.
Фу! Не с Ли, конечно. Что вы себе такое думаете, извращенцы?
Не-е-ет, всё вышло куда забавнее…
Не знаю, как принц, а я имею привычку ночью крепко спать. В прошлой жизни я точно была совой, потому что засыпаю поздно и с большим трудом, зато на рассвете меня пушкой не разбудишь, в чём евнухи уже не раз убедились.
Но в этот раз пушка не понадобилась. Была первая ночь службы Ли, сразу после разговора с ним император позвал меня на торжественный семейный ужин — с десяток перемен блюд и повисший в воздухе вопрос: «Сына, ну как там мой подарок?»
Короче, после этого ужина обратно я еле приползла. Луна была уже высоко, время позднее даже для меня, вдобавок императору удалось меня напоить — какая-то водка, что ли? Гадость. Сам император хлестал это прямо из чайничка (они тут подают водку в чайнике!) и хоть бы опьянел…
Ну так вот, тем вечером я засыпала уже на руках у служанок, мне даже плевать было, где там Ли — я совсем про него забыла. Помню, как легла — и тут же вырубилась.
А проснулась от прикосновений.
Помните, я говорила, что принца в этом мире касаться не принято? Ну-ну, тут меня буквально лапали. А поскольку моментально проснуться я не смогла, этот некто подключил к делу не только пальцы, но и язык.
В общем, готовилась сцена «18+». И уже с обнажёнкой, в чём я убедилась, продрав наконец глаза.
Некто голый лежал рядом со мной на кровати и старательно вылизывал мои ключицы, а рукой вообще лез… туда. При этом он умудрялся шептать какую-то чушь вроде: «Тебе нравится, мой господин? А так?»
Не зря я сплю со шпилькой под подушкой.
Правда, я смогла ею только замахнуться — голый ловко ушёл от удара. Он ещё и обрадовался:
— О, мы играем, мой принц? М-м-м, обожаю, когда вы это делаете!
И повалил меня на кровать.
Навыкам самообороны принца явно не учили — как, впрочем, и меня. Я бесполезно дёргалась, а этот… довольно смеялся и оглаживал мои бёдра. Когда он добрался до паха, то еле слышно охнул.
— Мой принц, вам не нравится?
А до меня дошло, что можно же позвать на помощь.
— Помогите!
На крик предсказуемо никто не откликнулся, а мой голый незваный гость облегчённо рассмеялся.
— А, мы всё-таки играем. Р-р-р! — И влепил мне пощёчину. Ого!
В свою защиту скажу лишь одно: ну плохо я со сна соображаю, что поделаешь. А тут ещё ситуация нестандартная. Я растерялась. Меня раздевали, целовали, оглаживали и… вот.
Взять себя в руки я смогла, только оставшись в одних шароварах, когда «гость» сидел на мне верхом.
— Ты кто?
— А кем вы хотите, чтобы я сегодня был, господин? — промурлыкал «гость».
Я напустила в голос столько холода, сколько могла.
— Я хочу, чтобы ты немедленно с меня встал. И назвался.
— Что, уже? — почему-то обиделся «гость».
— Немедленно встань.
— Ичи, да что такое? — Он тем не менее повиновался.
Я поправила шаровары и села на кровати.
— Назовись. Кто ты такой и кто тебя сюда пустил?
— Ичи, да ты чего?
— Кто. Ты. Такой?
Помолчав, гость снова потянулся ко мне, но я была проворнее на этот раз. Я вонзила в него шпильку. В плечо.
Легко вошло, прямо как нож в масло. И кричал «гость» так, что я сама испугалась.
На кровать закапала кровь. А потом сверкнула сталь — и я различила в сумерках комнаты, что Ли стоит с обнажённым мечом совсем рядом, держа клинок у шеи «гостя». Тот сразу замолчал и замер, почувствовав сталь у горла.
И, так сказать, под занавес двери распахнулись (точнее, разъехались), и в комнату вбежали телохранители, а за ними — евнухи. Старший, заменивший Йуя, патетично восклицал:
— Ваше Высочество! Вы не пострадали? Как же так!.. Ты! Как посмел ты дотронуться до Его Высочества, ничтожество?!
Бравые телохранители дружно направили клинки в сторону голого «гостя». Он по-прежнему не двигался, правда, теперь дрожал.
В спальне наконец зажгли свечи, и я смогла его рассмотреть. Ладный парень, худощавый — но тут большинство такие. Гибкий, изящный, симпатичный, чем-то похожий на самого принца — та же женственность во внешности. А может такой эффект создавал макияж — весьма «тяжёлый». Например, туши у парня на ресницах было до фига.
— Ичи… — простонал он. — Господин! За что?
— Да кто ты такой? — выдохнула я.
Парень вытаращился на меня непонимающе, а старший евнух с поклоном ответил:
— Господин, это Ванхи, он из вашего гарема. Ваш фаворит.
— Впервые вижу, — вырвалось у меня.
Парень — Ванхи — открыл от удивления рот, кажется, забыв про клинок Ли у горла.
— Он, наверное, подкупил кого-то из стражи, — сказал старший евнух, покосившись влево. Один из телохранителей вздрогнул. — Это больше не повторится, Ваше Высочество. — И приказал слугам: — Увести его!
Ванхи напоследок кричал:
— Господин! Господин, не надо! За что?! Ваше Высочество, смилуйтесь!
Я сжимала под одеялом окровавленную шпильку и чувствовала, как нарастает боль в груди — там, где сердце.
Когда мы остались с Ли одни, он убрал меч в ножны, поклонился и направился было куда-то — к ширме вроде. Но я его остановила. Я была зла, испугана, и у меня, чёрт возьми, надрывалось от стресса сердце.
— Что, твою мать, происходит?!
Ли замер. Обернулся, снова поклонился.
— Ваше Высочество?
Я выскочила из-под одеяла — Ли ниже опустил голову, чтобы уж точно меня не видеть.
— Т-ты м-мой т-телохранитель или нет?! — Меня трясло и на одном месте я устоять не могла — принялась ходить туда-сюда.
Ну и нервишки у принца!
Ли выдержал паузу и только потом невозмутимо ответил:
— Да, господин.
— Так какого чёрта ты меня не охраняешь?! — «Чёрт» в исполнении принца превратился во что-то странное, наверное, местное название злого духа. Я не запомнила, как произносится. «Чикщё», что ли? — В мою спальню посреди ночи входит посторонний! Как к себе домой! Ложится в мою кровать! Почему ты его не остановил?!
Снова пауза. И только потом тихий ответ:
— Но он не был посторонним, господин.
— То есть? Объяснись.
Ли склонил голову ещё ниже, уткнулся подбородком в ключицы.
— Господин старший евнух рассказал про ваш гарем, ваше высочество, и показал портреты ваших фаворитов. Он также сказал, что им позволено входить в ваши покои в любое время, часто ночью, и я ни в коем случае не должен вам мешать или любым другим образом обозначать моё присутствие. Простите меня, господин, очевидно, я неправильно понял господина старшего евнуха. Прошу наказать меня.
И не торопясь опустился ниц.
Я застыла и пару мгновений смотрела на него.
Потом мои (ладно, наши с принцем) нервы сдали окончательно.
— А-А-А-А-А-А!
Это уже становится смешным, но телохранители снова вбежали в спальню лишь минуты две спустя. Кто дал им такие идиотские инструкции? Канцлер? Спасибо ему, чёрт возьми!
Телохранители недоумённо озирались, но в комнате были только мы — я, полуголая, и Ли — ниц на полу.
— Пошли вон, — прохрипела я, падая на кровать.
Они, конечно, повиновались.
— Ли, встань, — попросила я, больше не в силах терпеть боль в груди. — Налей воды, пожалуйста.
Потом я корчилась на кровати, а Ли стоял, глаза долу.
— Господин, позвольте позвать лекаря.
— Заткнись, — прохрипела я, думая, что лекаря надо перекупить в первую очередь. С таким здоровьем, как у принца… Вот только на что мне его покупать? Местные деньги я и в глаза пока не видела.
Потом мне полегчало, я снова села на кровати, выпила чёртову воду, заставила себя дышать ровно и глубоко, даже считала вдохи и выдохи. Помогло — я успокоилась.
— Ли. Кому ты служишь?
— Вам, господин, — тут же откликнулся он.
Вряд ли, думала я. Его привёл император… Хотя мог быть ещё посол этой… Рё-Ка. Оба не должны желать мне смерти. Вроде бы. Император мог убить меня уже давно, ему только слово стоит сказать, и на плаху меня потащат моментально — это я уже поняла. А посол вроде бы искренне казался дружелюбным.
Но может, я чего-то не знаю?
— И что будет, если меня убьют?
Ли, кажется, удивился.
— Я умру следом, господин.
Ого… Впрочем, мне это на руку.
— Прекрасно. Тогда пораскинь, пожалуйста, мозгами: наложник точно не опасен? Его совершенно нельзя перекупить, он полностью мне предан?
Ли на мгновение прикрыл глаза. Потом повторил:
— Это был приказ старшего евнуха, господин.
С которым я утром разберусь, подумала я.
— А ты служишь старшему евнуху, Ли?
Он снова прикрыл глаза. Наверное, так он злился.
— Нет, господин. Вам.
— Тогда в следующий раз, когда услышишь подобный идиотский приказ от кого угодно, хоть от императора, сначала уточни у меня, стоит ли его выполнять.
— Да, господин.
Я потёрла виски, вздохнула. Сердце успокоилось, зато голова — нет.
— Господин, разрешите вопрос, — сказал Ли, выдержав паузу.
— Да?
— Что вас напугало, господин? Вы не узнали вашего любимого наложника?
Не знаю, зачем он уточнял, но ответила я машинально:
— Я говорил тебе вчера, что потерял память. По-твоему, я шутил?
— Нет, господин. Простите.
Почему он мне не верит, думала я, массируя виски. Нужно было отдохнуть, очень нужно… Но перед сном оставался куда более важный вопрос, который следовало решить:
— Что с ним будет? С этим… как его… Ванхи? Куда его увели?
— Казнят, господин, — словно само собой разумеющееся ответил Ли.
— Казнят? — ахнула я, снова садясь на постели.
— Да, господин. Тридцать три удара палками. Потом отрубят голову.
Палками? Голову… отрубят?
— Охренеть! — выдохнула я. — Зови сюда старшего евнуха, быстро!
Только время зря потеряли. Старший евнух, кланяясь, рассказал, что таков закон и правила дворца, и он не имеет права останавливать казнь. Нет у него такой власти.
Зато она была у принца. Так я оказалась посреди ночи на тюремном дворе в сопровождении всё того же старшего евнуха и Ли. Полуголая. Босиком. Торопилась очень — как я поняла, с казнями тут не затягивают.
Не буду утомлять вас описаниями — во-первых, я плохо всё запомнила. Во-вторых… неправильно это. Нет ничего хорошего, чтобы досконально помнить, как лежал распятый, привязанный к распоркам приговорённый — лицом вниз, в метре над землёй. Как широкой палкой, практически доской его лупили по обнажённой спине и ногам. Как он кричал… Господи, как он кричал!
Кстати, он был не один. Рядом была привязана ещё какая-то женщина, но она признаков жизни уже не подавала. Может, без сознания?
Перекричать Ванхи оказалось делом непростым.
— Хватит! — на всю мощь лёгких принца рявкнула я. — Прекратить!