Аня молча взяла у него суслика, отрезала голову и подержала за лапы на отлете, пока кровь не стекла на траву.
— Вася, полетай вокруг, поищи глину, — попросила она.
— Анна, это слишком долго, — возразил дракон. — В глине часа два будет запекаться. Если снимешь шкуру, я его поломаю на куски, и быстро зажарим на палках.
— Сколько геморроя из-за пары кусков мяса.
— Вот именно, Слава, из-за пары. Нам с Васей хватит. А ты подождешь до вечера. Сам сказал.
Впрочем, когда суслик был благополучно зажарен, Аня сменила гнев на милость и выделила Славе один кусок. Самый маленький. Поблизости обнаружился ручеек, и она вскипятила воду в котелке из бересты (хороший фокус — как бересте не сгореть на огне?), а Вася нашел пахучие травки, получился вполне годный чай.
После еды, даже такой скудной, потянуло вздремнуть — сказалась бессонная ночь с ее ужасами и долгая дорога. Но тут уж Аня была беспощадна, она хорошо знала, что выспаться все равно не удастся, а идти после такого сна будет еще тяжелее.
Начало смеркаться, когда за деревьями багряно блеснуло: закатное солнце окрасило воду. Вася перелетел залив и постучал в замаскированную камышом вентиляционную трубу. Через несколько минут раздался всплеск, и из воды показалась голова водяного.
— Вобанац! — сказал он, отфыркиваясь. — Неожиданно. И что-то мне подсказывает, вы не на пикник заявились.
13. Озерные страсти
— Вообще-то вы можете остаться здесь, — предложил водяной. — Хотя бы на время. Я вам палатку поставлю. От столицы сюда только одна дорога, и она, как я понял, перерезана. Что за спешка? Отдохнете, соберетесь, подумаете, как следует, что дальше делать.
На берегу пылал костер, над которым в котелке варились голубые раки. Чуть поодаль на мангале запекалась на углях огромная рыбина. Водяной разлил по стопкам чудом уцелевшую с последнего раза паучановку.
— Нырнул, а на дне бутылка, — пояснил он. — Наверно, из сети вывалилась. Очень кстати.
Выпив стопку и закусив соленым грибом, Аня задумалась.
— Вообще-то мы еще ничего не решили, — сказала она.
— Серьезно? — вскинул брови под челку Слава. От его идеальной укладки ничего не осталось, волосы косо падали на глаза. — А я думал, что как раз решили.
— Мне Сапиентис рассказал, как все это началось. Как тысячу лет назад появился дракон и начал жрать девственниц. А потом пришел приблудный Властелин, договорился с драконом и потребовал девственниц себе. В десятикратном размере. Кстати, Вася, ты идею у него позаимствовал?
— Знание прецедентов никогда не помешает, — дракон флегматично хмыкнул струйкой дыма.
— А потом я спросила Сапиентиса, кто знает все. Весь регламент и вообще все. Он сказал, что полная информация — в Суперкомпьютере. Но неограниченного доступа к нему нет ни у кого. Такого быть не может. Кто-то должен вводить данные, обновлять систему. И еще. Когда я сказала, что у меня такое чувство, будто кто-то за мной наблюдает и заставляет плясать под свою дудку, Сапиентис сделал довольно странное предположение. Что это может быть тот самый первый Властелин, который где-то затихарился, за всеми следит и управляет при помощи энергосистемы.
— Тысячу лет? — хмыкнул Слава.
— Я тоже сначала посмеялась. А потом призадумалась. А что, если… ну вот в порядке бреда… что, если это правда?
— Думаешь, энергосистема делает его бессмертным? — предположил Вася. — В таком случае, ему срочно понадобится новый Властелин, раз Слава сделал ноги. Но вот получится ли? Нет, негодяи, которые захотят номинально править и насиловать девственниц, найдутся. Но достать нового дракона так быстро не получится. Значит, надо будет менять регламент. А кто на это решится? Только сам автор регламента. То есть ему надо будет как-то выйти из тени. Кроме того девственницы добровольно уже вряд ли пойдут на смерть, получив повестку. Их придется сгонять насильно. Еще одно изменение.
— Прости, Анечка, но я не догоняю, к чему вы клоните, — Слава потыкал палкой покрасневшего рака в котелке. — Готовы, вроде бы.
— Где находится Суперкомпьютер?
— Как где? — удивился Слава. — Во дворце, где еще.
— Значит, этот загадочный оператор машинного доения либо тоже находится во дворце, и об этом никто не подозревает, либо компьютер все-таки связан с каким-то другим. И если бы я туда попала, попыталась бы это выяснить.
— Что?! — Слава поперхнулся паучановкой и долго кашлял, пытаясь отдышаться. — Тебе захотелось поиграть в супергероя? Профдеформация?
— Давайте-ка лучше поедим, — вмешался водяной. — А то вы сейчас все на голодную выпьете, окосеете и подеретесь опять.
Он вытащил из котелка раков, выложил на блюдо рыбу, принес из кладовой лепешки из тростниковой муки и зелень. Некоторое время все молча жевали, но напряжение росло. Наконец Славу снова прорвало:
— Если ты хочешь вернуться и попартизанить — на здоровье. Я сразу понял, что ты убитая в голову. Из пушки. Прямой наводкой. Но тут я тебе не помощник. Думаю, и Базилио тоже не настолько идиот.
— Говори за себя, — поморщился дракон. — А я как-нибудь сам разберусь, что мне делать.
— Тут только два варианта, — сказала Аня, высасывая из клешни нежное мясо. — Либо все рухнет окончательно, поскольку никаких других источников энергии в королевстве нет, либо настоящий Властелин высунется из норы, чтобы нормализовать ситуацию. А если он действительно зависит от энергосистемы, второй вариант для него жизненно необходим. То есть остается единственным. Пусть даже самому придется отлавливать и трахать девственниц на столе.
— Да мне похрен, будет какая-то древняя мумия трахать девственниц, или вся эта халабуда провалится в тартарары, — заорал Слава, швыряя в костер рыбью кость.
— Меня здесь уже не будет. Куда угодно — к драконам, к эльфам, к чертям лысым в ступе. А ты, идиотка, можешь оставаться и спасать мир. Если, конечно, отрастишь крылышки и перелетишь обратно.
— А тебе никто и не предлагает, — спокойно пожала плечами Аня. — На кой ты мне сдался? Только мороки с тобой. Тебе разве что зад не надо подтирать… наверно. На хер — это туда, — она показала рукой направление к границе и повернулась к дракону: — А ты что думаешь?
— Пока я просто думаю, — не сразу ответил Вася. — Рискованно. Это не кино, Анна. Заманчиво в одиночку спасти королевство от тирана, но ты уверена, что тебе поставят памятник? Скорее, линчуют на рыночной площади. Потому что по твоей милости страна лишилась всех благ цивилизации. Ладно, ладно, не по твоей. Но если ты помешаешь Властелину все вернуть, точно станешь Вселенским Злом. Извини, — он посмотрел на часы, — мне пора трансформироваться.
Взяв брэ и башмаки, Вася ушел за кусты. Тяжелое молчание давило, как атмосферный фронт. Аня выковыривала мясо из следующей клешни. Слава сидел, надувшись, как обиженная школьница. Водяной разглядывал темную гладь озера с видом буддиста, познавшего дзен.
— Я тебе, Анна, не советчик, — сказал он наконец. — Подумай хорошенько. Конечно, оно каждый кузнец своему счастью и копец своей могиле, но… Мне было бы жаль, если б такую красивую и умную девушку повесили или четвертовали.
— Я подумаю…
Аня собрала рачью скорлупу в кучку, отряхнула штаны, встала и медленно пошла по берегу озера.
— Далеко не уходи! — крикнул водяной. — Там дальше болото.
Когда отблески костра скрылись за деревьями, она присела на пенек, глядя на звезды, которые плескались в волнах, как маленькие сверкающие рыбки. Наверно, никогда еще Аня не чувствовала себя настолько одинокой. Отражение в воде ночного неба всегда заставляло ее ощущать себя песчинкой во вселенной, но сейчас — особенно.
Все бессмысленно, подумала она.
Вспомнилась картинка из интернета. «Я девочка, я не хочу ничего решать. Хочу новое платьице, на море и на ручки». Впрочем, на море особо не хотелось. Да и новое платьице тоже не слишком. И на ручки взять было некому. А вот чтобы ничего не решать — очень даже.
«С чего ты вообще взяла, будто можешь туг что-то изменить? — спросил мудрый- взрослый внутренний голос. — Или тебя гложет иррациональная вина? Ведь была б ты непорочной лилией, подарившей свою девственность столу-аккумулятору, все бы осталось по-прежнему».
Да-да, Слава продолжал бы насиловать трусливых мокриц, дракон — жрать тех, которые не прошли отбор, а жители Темного королевства — благоденствовать с промытыми мозгами. Под управлением бессмертного кукловода, который сидит в своей тайной норе, как паук в паутине. Потому что чертова энергосистема не только заряжает технику и управляет климатом, но и дает настоящему хозяину возможность дергать каждого за ниточки. Кого-то сильнее, кого-то слабее. У кого-то есть силы хотя бы по минимуму пойти против системы, как у Эмерис Бриссе или Родольфа, но большинство полностью в ее власти.
Если не я, значит, никто. Если не я, все останется по-прежнему. Пусть даже в мелочах что-то изменится.
Хоть бы кто-то сказал: Аня, ты права, надо рискнуть. Но никто не сказал.
Она закрыла глаза и уткнулась носом в колени.
Завтра. Утро вечера мудренее.
За спиной раздались осторожные шаги. Если бы Аня была псом, шерсть на ее хребте вздыбилась бы щеткой. Чья-то рука провела по спине, задержавшись ниже талии. Аня проглотила кисло-горькое ощущение дежавю и сказала, не поднимая голову:
— Иди на хрен, Слава.
— Откуда ты узнала, что это именно я? — удивился он. — По запаху?
— Это только в твоих идиотских романах героиню всю ночь трахают в темноте, а она утром задает себе вопрос: кто же это был, постылый муж или желанный любовник.
— Почему это в моих романах? — обиделся Слава.
— Потому что это ты мне заливал про романы, в которых героиню насилуют, а тело ее подводит, и она испытывает райское блаженство.
— И все-таки, как ты догадалась? — он присел рядом на корточки и обхватил ее колени.
— По запаху. По шагам. По ритму движений. В конце концов, любой человек создает особое ощущение у тех, кто рядом. Только не все это могут уловить и распознать. Что тебе надо? Я просто хочу побыть одна, неужели так трудно понять?
— Прости… Что мне надо? Я не знаю.
— Тогда какого черта?
Вместо ответа Слава нашел ее руку и прижал к губам.
— Я хотел тебя поблагодарить. Все-таки я действительно тебе обязан.
— Не за что, — Аня убрала руку и вдруг замерла: — Подожди, ты хочешь сказать, что?.. Ну понятно. Что я могла и другое решение принять. Пальцем вниз. По себе судишь? Фу, блин.
— То есть это была просто игра? Показать свою власть?
— Да, это было глупо, — согласилась Аня. — Но просить прощения не буду. У тебя все?
Слава молчал, продолжая обнимать ее колени. Потом он встал, и Аня тоже поднялась — ей не хотелось смотреть на него снизу вверх.
— Ань, я правда не знаю… — сказал он тихо. — Ладно, открытым текстом. Я тебя хочу. Просто хочу. Очень сильно. Все время. Меня это злит страшно, и на тебя злюсь, и на себя. Но ничего не могу с собой поделать. Никогда со мной ничего похожего не было. Не одна — так другая, без разницы. А теперь…
— Где-то я тебя могу понять, — кивнула Аня. — Зависимость — это зло. Привязанность
— совсем другое. Извини, но…
Недослушав, Слава притянул ее к себе. Его язык с силой раздвинул ее губы, скользнул внутрь. Тряхнув головой, Аня резко высвободилась.
— Да я вам что, сука течная? — возмущенно спросила она.
— Вот только не надо этого, — скривился Слава. — Я не такая, я жду трамвая, меня заставлял гадкий тайный властелин. Прямо девочка-ромашка, что ты, что ты.
— Кажется, я тебе днем уже все сказала. И тоже открытым текстом.
— Но я ведь могу и по-другому. Без ролевых игр…
Его руки вдруг оказались под ее рубашкой — действительно по-другому. Не с нарочитой грубостью, к которой она привыкла за месяц. Так гладят пушистую кошку
— наслаждаясь прикосновениями к нежному меху, а кошка при этом мурчит, зажмурившись от удовольствия. Грудь легла в ладони, как спелые яблоки, пальцы ласкали соски, и каждая клеточка отзывалась на эти прикосновения, словно просила: «еще, еще!».
Приподняв рубашку, Слава тонко очертил языком окружность вокруг соска, который мгновенно сжался в предвкушении чего-то волшебного, запретного, опасного. Окружность превратилась в спираль, побежала по коже, все расширяясь. Аня почувствовала, как слабеет ее сопротивление, словно сила уходит из ладоней, упирающихся в Славины плечи.
А потом его пальцы очутились на ее шее, скользнули выше, перебирая пряди волос на затылке, снова спустились, легко, почти невесомо касаясь мочек ушей, запылавших горячечным жаром. Из-за деревьев выкатилась луна, и Аня увидела, как блестят его глаза — так близко!
Большими пальцами он медленно провел по ее горлу, от ямочки у ключиц до подбородка, и она невольно запрокинула голову. Прикосновение губ на этот раз было совсем другим — настойчивым, но мягким, неторопливым. Сердце бешено колотилось, в горле пересохло, словно вся влага из него ушла в противоположном направлении — в другую часть тела. Аня даже не заметила, что отвечает на поцелуи, сначала как будто нехотя, потом все с большим и большим желанием…
— Ну что, так лучше? — шепнул Слава, и наваждение мгновенно испарилось.
— Нет! — отрезала Аня. — Хватит!
— Ясно… — сказал он, помолчав, и вдруг схватил ее за плечи, глядя прямо в глаза: — Я бы понял, если б у вас была любовь-морковь. Но ты всего сутки назад его первый раз увидела красавчиком, а не жирной ящерицей. Какие там могут быть чувства? Я же видел сейчас, тебе нравилось вот так. Ты же хотела — скажешь, нет? Если ты можешь без любви или какой-то там привязанности, что тебе мешает с нами обоими, а?
— С вами обоими… — пытаясь выровнять дыхание, повторила Аня. — Интересно, как? Сразу с обоими или по очереди? А если по очереди — жребий бросите, кому первому? Или все-таки мне выбирать?
— Да какая разница? — Слава продолжал сжимать ее плечи, все сильнее. — Как захочешь.
— Ага, понятно, — кивнула Аня, словно соглашаясь, и Слава с надеждой прижал ее к себе. — То есть вы это уже обсудили, согласовали?
— Нет, но… — его губы жадно скользнули по шее, в вырез рубашки.
— Все, Слава, закончили, — сказала Аня, оттолкнув его. — Лучше уйди, пока не пожалел, что на свет родился.
Несколько секунд он стоял неподвижно, словно надеясь, что это шутка. Потом сплюнул, сказал пару не самых цензурных слов, развернулся и пошел к костру. Аня почувствовала, что ее не держат ноги, и поспешила сесть, едва не промахнувшись мимо пня.
— Да чтоб тебя разорвало, — пробормотала она, прижав руку к низу живота, отозвавшемуся тянущей болью. — Вчера приперся в самый неподходящий момент, сегодня… Господи, и как только мужики это переносят, когда их бабы вот так динамят?
Аня глубоко дышала, опустив голову между коленями, и пыталась думать о чем- нибудь скучном и прозаичном. О том, что так и не получила новый камуфляж по вещевому аттестату. Или о том, что электричество не оплачено уже за три месяца, и наверняка набежали пени. Но перед глазами против ее воли стояли совсем другие картинки.
Чертов Славик зацепил Анину тайную струнку, о которой никто даже и не подозревал. Ее излюбленной эротической фантазией был секс втроем. Нет, не мечтой — будь это мечтой, с осуществлением никаких проблем не возникло бы, только свистни. Это была именно фантазия, которая скрасила ей не один одинокий вечер.
Зима. Горы. Ночь. Полная луна. Тяжелые заснеженные лапы черных елей. Уединенное шале на склоне. Панорамное окно. Пылающий в камине огонь. Медвежья шкура на полу у камина. Белое вино в тонких бокалах. Тихая музыка. И…
Постоянным участником этого шоу был майор Максимов — кто ж еще? В роли гест- стар выступали самые разные персонажи. Популярный актер. Красавчик из рекламы. Незнакомый мужчина, шедший навстречу по улице. Или вообще некий андроид, слепленный по рецепту Агафьи Тихоновны. Ну а кому в этом трио принадлежала доминирующая роль, сомневаться не приходилось.