— Что значит "военное положение"? — спросила девушка, протягивая ему руку.
— У нас всех очень крупные проблемы, — прошипел Гриффин, положив ладони Эль себе на талию. — Держись.
Сильный толчок судорогой прошелся по их телам, мириадами хлещущих воздушных струй разворошив одежду. Эль тут же пожалела, что на ней только серое платье из тонкого хлопка. Но холод быстро иссяк, тело окутало тепло, а в нос ударил запах компоста.
— Когда расстояние небольшое старайся не дышать, — сказал Гриффин, встряхивая девушку за плечи, — твой организм пока не приспособлен к такому, перепады температур сбивают твои рефлексы и инстинкты. Так хоть кровь не будет бунтовать.
— Это пройдет? — скривилась девушка и повернулась осматриваясь.
Оранжерея. Большая и ярко освещенная. Больше той, что была у дома Гриффина. Очень старая. Неухоженная. Обветшалый каркас из дерева с облупившейся белой краской, кое-где побитое стекло. На длинных столах громоздились цветы в небольших прямоугольных контейнерах. Гриффин прошелся вдоль ряда, беспечно стряхивая ящики на пол.
— Что ты делаешь? — опешила девушка.
— Я давно здесь не был… И не уследил, — Раннар брезгливо дернул пучок каких-то длинных стеблей, торчавших из ближайшего ящика. Быстрое и точное движение и те переломились пополам, обнажая сердцевину. Эль с ужасом различила черное нутро истекающих темным соком побегов.
— Они улавливают то, что развеяно в воздухе. И они теперь ядовиты. Все, — Гриффин яростно скинул еще один ящик.
— Я не понимаю, Гриф. Что происходит? Несколько часов назад ты исчез, а теперь…
— Ничего особенного, — бросил раннар, переворачивая следующую платформу. — Просто уничтожаю следы.
Гриффин перешел на следующий ряд.
— Нужно избавиться от всего лишнего. Во-первых, многое из того, что было сделано давно, уже пострадало, а во-вторых, оно и так было бесполезным, — криво улыбнулся Гриффин, обрушивая новые ящики.
— Подожди, — Эль подбежала к раннару и попыталась его остановить. — Зачем? Ты можешь нормально объяснить? Я ничего не понимаю.
— Ну… На нас объявлена охота, малышка, — невесело отозвался раннар. — И она уже действует. Мне казалось, пройдет еще какое-то время, прежде чем она начнет действовать, но нет. Этелин учла прошлые ошибки и поэтому не дала шанса подготовиться. Мне не очень хочется, чтобы однажды в одном из своих старых домов, о которых хоть кто-то знает, встретить мерзкую старую грымзу с белесыми глазами. Меня она просто прихлопнет…
— А меня вышвырнет из тела, — закончила за него Эль. — Что происходит? Расскажи мне.
Девушка перепугано вцепилась в одежду Гриффина так, что та затрещала.
— Эль, легче, — уже мягче сказал молодой человек и улыбнулся девушке, пытаясь разжать ее пальцы. — Пока не произошло ничего слишком ужасного. Лишь то, что мы и так ждали. Ну и… пока что ты под моей защитой и пока рядом со мной тебе ничего не грозит.
— Все равно. Рассказывай все. По порядку.
— Мир создал нас не случайно. Наши конфликты с охотниками тоже были частью его задумок. Полотно Судьбы выбрало нас. У каждого из нас были свои цели. Не спрашивай, что за цели и откуда они к нам приходят. Я не знаю и даже не смогу придумать подходящую теорию на этот счет. Это просто знание и оно есть. — Эль кивнула. Она чувствовала описанное Грифом состояние, в ее голове тоже были мысли и идеи природу которых девушка не могла объяснить. Будто кто-то невидимой рукой вложил в ее голову подходящее мировоззрение, и то срослось с Эль, будто было в ней всегда. — И средства тоже разные. Судьба плетет рисунок. Охотники и люди его разрушают. Они затевают войны, разжигают костры человеческих пороков… Раннары идут иной дорогой. Мы вмешиваемся, но только тогда, когда иначе нельзя. Всему есть предел. И если миру людей грозит большая опасность — мы появляемся. Но у нас нет права вмешиваться напрямую. Из-за этого в истории куча предрассудков, воспетых слишком впечатлительными людишками.
— Ангелы? Демоны? Боги? — Усмехнулась Эль. — Это все вы? Мы?
— И многие другие. На самом деле очень многие из старших раннаров не по одному десятку раз засвечивались перед людьми… Есть среди них те, кто чувствителен к нашей магии и может увидеть истинный облик. В итоге люди придумывали названия тем существам, которых видели.
— Именно поэтому разных народов существуют предания о чем-то схожих созданиях, но называют их всюду разными именами? — уточнила Эль.
— Конечно, — согласился Гриффин. — Но не обошлось и без фантазии… Ну и годы идут, истории обрастают деталями, что-то додумывают, что-то бесследно теряется, и рождаются легенды… одна другой причудливее.
— Но не все легенды о добрых делах необычных созданий, — вздохнула Эль.
— Об этом позаботились охотники, — скинув еще парочку ящиков, объяснил Гриффин. — Их вмешательство. По крайней мере до тех пор… Мир был стабилен и четок. Пока… Пока один раннар не убил другого. И впитал его знания. И стал сильнее. Страх зародился среди раннаров. Раньше мы жили отдельно друг от друга, почти не встречались. Да и не стремились. Это были вечные странники, скитальцы. Но все изменилось.
Раннары, ослепленные жаждой власти, устроили охоту друг на друга. Не для того, чтобы убить, но чтобы не быть убитым. Об этом не многие помнят, а кто помнит — не любят говорить. Всем удобно делать Этелин единственной злобной мегерой в истории, но были и другие. Но в какой-то момент охотников среди раннаров осталось двое: Сиррин и Этелин. Они были сильнее всех. И их все опасались. Они же не боялись никого, кроме друг друга. Умные от них прятались, глупые были мертвы.
— Этелин?
— Да. Она. Эти двое уничтожали всех раннаров, кто попадался им на пути, и собирали под своими знаменами новорожденных, рассказывая им свою версию устройства мира. Сиррин и Этелин поделили раннаров. И почти поделили мир.
Эль обняла себя за плечи и перепугано вздрогнула.
— И что было? — спросила девушка. — Что могло произойти? Или… Что произошло?
— Все раннары обладают определенными способностями, возникающими под воздействием определенных событий. Сам мир — Полотно Судьбы — требует этого. Именно поэтому раннары появляются довольно редко. Раз в сотню лет. При этом само число таких, как мы, сильно не меняется. В конце концов, есть и очень древние раннары, прожившие и здесь, и по ту сторону тени не меньше полусотни веков. Теперь ты знаешь, старости для нас не существует, но есть некое подобие взросления, позволяющее нам спокойнее переживать ход времени. Один век — как один год для обычного человека.
Но в какой-то момент подобные изменения замедляются — это следствие защитной реакции нашей силы. Тень так страхуется, — Гриффин рассмеялся. — Мы все приходим из тени: люди, раннары, охотники. Люди выходят из тени и забывают о ней. Раннары рождаются как люди под сенью тени, выходят из нее и возвращаются в нее, чтобы переродиться в иных существ. Охотники помнят и мечтают вернуться в тень. Они именно за это нас ненавидят — за то, что мы способны входить в тень. Владеем силой. Они ненавидят нас за то, что мы можем ходить по ту сторону тени. А они вынуждены существовать лишь по эту.
— А люди? — спросила девушка. Слова Гриффина совершенно ее запутали. Раннар слишком быстро перескакивал с одной темы на другую.
— Они между. Внутри. Но сейчас не об этом, — мотнул головой Гриффин. — Способности раннаров зависят именно от этого "между". Мы, раннары, рождены именно для этого. Я говорил тебе это уже. Но та парочка раннаров разрушила смысл нашего появления. Они разорвали могущественную цель нашего бытия, повернули всех против друг друга, чтобы создать свои стаи. Именно так назвал это Саладин. Он намного старше большинства из нас. А, возможно, он уже один из немногих древних. Все, кто старше двадцати веков, могут причисляться к этому разряду.
Я не знаю, какими были те две группы, которые создавали для себя Сиррин и Этелин. Саладин не относил себя ни к одному из них, а, значит, не мог ничего рассказать. Известно было лишь то, что Сиррин и Этелин заставляли молодых раннаров поверить в то, что было им представлено как правда. Этелин и Сиррин настроили новорожденных друг против друга. Кровь продолжала литься. А после того, как Этелин добралась до Сиррина, мир захлестнул хаос.
Флеоль, подруга Сиррина, такая же новорожденная, как и все, обезумела от горя и, пользуясь властью своего умершего супруга, заставила клан пойти на Этелин. Этелин не пощадила никого. Клан Сиррина был вырезан подчистую, — лицо Гриффина исказила гримаса ненависти. — Эта раннарка в то время была очень могущественна и свирепа. Власть. Желание властвовать жгло ее изнутри.
— Почему ей так это было нужно? — потерла виски Эль. — Что может заставить так хотеть этого?
— Не знаю. Боюсь предполагать, — покачал головой Гриффин. — То время было иным. Миром правили те, кто был сильнее и злее. Кто мог собрать под своими знаменами более слабых. Кто мог подчинять. Кто готов был убивать. И не боялся быть убитым. Этелин была из числа таких. Сиррин тоже.
Рональд жил в тоже самое время. Он держался в стороне от других и побаивался Этелин и Сиррина до тех пор, пока они едва не уничтожили друг друга. И Рональду хватило здравого смысла не пытаться выступить против ослабленной стычками Этелин. Вроде бы он понял, что если так будет продолжаться и дальше, то раннары своими войнами разнесут мир в клочья.
Он обратился к древним. К тем, кто предпочел скрыться подальше, когда начались войны. Самые древние из раннаров и самые умные не позволили втянуть себя в схватку, которая растянулась на более чем три сотни лет. Рональд позвал их всех. Обещал им неприкосновенность. Обещал, что не тронет никого из них. Они посмеялись над ним, объяснив, что, сколько бы жизней он не забрал, сильнее их мудрости ему не стать. Старейшие собрались вместе. И выслушали Рональда.
— Что он предложил им? — спросила девушка.
— Не предложил, а попросил, — поправил ее Гриффин. — Он попросил помочь одолеть Этелин. Он попросил помочь убить ее. Старейшие были готовы помочь, но объяснили, что не готовы рисковать своими жизнями ради этой одной охоты. Тогда Рональд придумал план, как легко одолеть раннарку.
Но она бежала, ускользая от преследования Рональда. Она не вступила с ним в схватку, хотя перед этим собственноручно уничтожила всех своих приспешников. В тот момент она была столь сильна, но не стала бороться. Никто не знает, что она увидела в Полотне Судьбы.
Саладин всегда подозревал, что она отступила именно из-за увиденного, хотя доказать подобное можно лишь расспросив саму старую ведьму.
Этелин бежала. Скрылась. И никто не смог ее отыскать. Мир начал успокаиваться. Рональд понадеялся, что раннарка уже не выползет из своей норы. И ему было из-за чего надеяться на это. Раннарка не показывалась несколько веков. Никто даже не видел ее.
За это время Ренар успел перевернуть жизнь раннаров. Он настоял на том, чтобы скрыть всю историю войн из летописей, не упоминать другие кланы, спрятать память о десятках погибших. Он убедил всех, кто что-то знал, в необходимости молчать, чтобы молодые раннары знали лишь ту историю, которую хотел им дать Рональд.
Все, кто появился с тех пор, считают, что за всю историю был лишь один раннар, убивавший себе подобных, — Этелин. И еще… до недавнего времени все мы думали, что она до сих пор скрывается.
— Оказалось, что нет, — вздохнула Эль.
— Можно только догадываться, что задумала Этелин, — Гриффин поморщился и раздраженно скинул десяток ящиков на пол. — Я боюсь предсказывать, пусть и знаю возможнее варианты. Не думаю, что что-то хорошее. Она жаждет крови и мести. Но самое плохое пока то, что ей нужна ты. И нужна живой.
— Молодое сильное тело, — нервно усмехнулась Эль. — Перспективные способности. Пока плохая связь с сущностью. Много что ее привлекает. Но самое главное — ей нужно меня убить. Лично. Любым способом, но самой. Тогда она сможет занять мое место, — девушка на миг смолкла. — Я знаю все это, но так и не могу… Я не могу себе представить подобное. — Она тряхнула волосами, скрывая глаза за каштановыми прядями. — Звучит ужасно.
— Ладно. Не переживай, — Раннар постарался выглядеть если не уверенным, то хотя бы бодрым. — Все обойдется. Но пока у нас что-то вроде войны. И нужно немного окопаться. Поищи там живые цветы. Они должны светиться голубым в тени. Если заражены, то будет только чернота. И место им на помойке.
Он вздохнул, опрокидывая поднос.
— А Фиона? — вспомнив, спросила девушка. — Что с ней? Ее уже не спасти?
— А что Фиона? — пожал плечами Гриффин. — Она подписала себе смертный приговор в ту самую секунду, как решила применить свои мозги и додумалась до своего гениального плана. Эта раннарка всегда была тщеславна и самонадеянна. Это ее и погубит. Погубило уже. Как только Этелин уйдет из тела Фионы, та умрет.
— А могло быть так, что они договорились? — предположила Эль.
— Договорились? — переспросил Гриффин, рассматривая ящики. — Если так, то Фиона все равно сглупила. Этелин нельзя доверять. — Еще несколько ящиков полетели на пол. Теперь весь ряд в оранжерее был усыпан разбитыми глиняными горшками и ящиками и завален землей. — Но в твоей версии есть логика. Фиона любит выгоду и могла согласиться на сделку. Этелин, я уверен, пообещала что-то грандиозное взамен на тело. Может быть, разделить с ней власть. Или еще что-нибудь. И девчонка ей поверила. Вот только сейчас Фиона не в силах справиться с захватчицей. Этелин вот-вот выкинет ту из оболочки, полностью завладев положением.
— Полностью? — уточнила девушка. — Разве этого уже не произошло?
— Пока нет, — покачал головой раннар. — Если это произойдет, то тело Фионы преобразиться, переплавится. По крайней мере, я так думаю.
Раннар перешел в следующий ряд, нацепив на лицо маску с диском увеличительного стекла. Здесь цветы были совсем мелкие, на дюйм или два поднявшиеся от теплого влажного грунта. Эль пристально осмотрела ряды, но не заметила ни единого знакомого растения.
— Как же так? — Гриффин стащил с головы пластину увеличительного стекла. — Как же так?
— Что такое? — Эль выглянула из соседней застекленной секции.
— Р-р-р-р, — Гриффин ребром ладони смахнул со стола все горшки.
— Что ты делаешь? — девушка быстро метнулась вперед, поймав последний из горшочков, с кустиком каких-то фиолетовых листьев. — Зачем? Аккуратнее, еще поранишься.
— Они мертвы, — Раннар смахнул цветы с соседнего стола. — Поверить не могу.
— Я не понимаю, — нахмурилась девушка. На ее взгляд растения были довольно… живыми. Даже сквозь тень они пока не выглядели черными. Просто обычные серые цветочки.
— Я создавал эти травы специально, — заглушая грохот падающих ящиков, объяснил Гриффин, раздражаясь больше, чем когда уничтожал безобидные ящики ромашки и зверобоя, от которых валил плотный черный туман с пола. — Многие из них существуют лишь в одном экземпляре. У каждого из этих растений было какое-то особое свойство… Я даже условия создал специальные, — Он обвел руками вокруг себя. — И что же? Двухсотлетней труд разрушен из-за какой-то, возомнившей себя великой, старухи.
Эль осмотрелась. На подоконнике, укрытый от глаз Гриффина, сиротливо ютился горшочек с фиалкой. Ее пушистые лепестки вздрагивали, чувствуя опасность. Девушка осторожно погладила один листик, тот с шипением потерся о ее палец, впитывая энергию.
— Почему все так? — спросила девушка.
— Растения… животные… они всегда реагируют первыми, — вздохнул Гриффин. — В воздухе появилось слишком много дурной силы, она меняет все. Скоро это почувствуют и люди. Чаша весов склонилась в одну сторону. Не знаю, что нас всех ждет. — Гриффин смахнул оставшиеся горшки на пол. — Новые войны? Теракты? Раннары могут не только устанавливать равновесие, но и нарушать его. Эх, здесь уже нечего спасать.
— Я возвращаюсь, — уже погружаясь в тень, сказала Эль.
— Будь осторожна, — не оборачиваясь, напутствовал ее раннар. — Прямо в особняк.
* * *
Гриффин прошел в дальний угол оранжереи. Пелена тени на глазах позволяла ему видеть удручающие знаки того, что сила Этелин растет очень быстро. Тонкая скорлупа защитных чар, которые он возвел давным-давно и время от времени обновлял, уже начали разрушаться. Еще пока не заметно. Но ощутимо. Голубоватая пыль распадающихся плетений висела в воздухе.