С удовольствием.
Он просиял и, наклонившись ко мне, поцеловал.
Сравнение с совместным созданием артефакта этот эксперимент проигрывал. Да, красивое сплетение даров, удовольствие и совсем новый для меня опыт исправления и снятия сломанного заклинания. Но я все не могла избавиться от ощущения, что Эдвин меня прощупывал. Пытался осознать оттенки эмоций, найти подтверждение искренности слов. Проверку я, судя по лучистости его дара, прошла. Но сильно задело и даже оскорбило то, что в таких мерах он видел необходимость.
Совершенно обессилившая и полностью опустошенная я лежала в объятиях спящего Эдвина и прислушивалась к звукам за стенами. Птицы Великого магистра пытались найти вход в убежище, царапали окна. Противное ощущение чужого присутствия стало особенно мерзким, когда мне привиделся Серпинар. Полагала, теперь, после разговора, он сосредоточится на мне. Но магистр попрежнему меня не видел и рассматривал что-то у меня за спиной. Ощущение от этого было жуткое.
Ты сказал, что лис там по доброй воле, - щедро намазываятеплую булочку маслом, напомнила я. - Почему ты так решил?
Причин две. Во-первых, на нем не было артефактаподчинения, - потянувшись за ветчиной, спокойно ответил Эдвин. - А добровольно отдавать свою силу постоянно маг не будет ни в каком обличье. Но и передающего артефакта на нем не было.
А во-вторых?
Я вытащила на тарелку полдюжины соленых огурчиков.
А во-вторых, - похитив у меня самый большой, продолжилЭдвин. - Когда он увидел меня, попытался сообщить о нас кому-то. Думаю, Великому магистру. Но я успел заблокировать его заклинание. Иначе мы имели бы сомнительную радость общаться той ночью с Серпинаром.
Я отвела взгляд, сделала вид, что занята завтраком. Знала, что должна рассказать о встрече с Великим магистром. Но в то же время возникло ощущение чего-то запретного, едва ли не постыдного. Поборов сильное желание скрыть разговор с Серпинаром, призналась.
Я вчера его видела. У эльфийского камня на берегу. Голос прозвучал глухо, сипло, и поднять глаза на Эдвина не осмеливалась. Отчегото чувствовала себя перед ним виноватой.
Что? - переспросил он, наклонившись так, чтобы видеть моелицо.
Он ждал меня у камня, - жалея о том, что открыла рот,продолжала рассказывать. - Показалось, он рассчитывал встретить именно меня.
Эдвин промолчал.
Он предложил мне помощь… Сказал, что многое можетисправить. Поговорить с королем. Оправдать меня в глазах Ордена…
Волной накатило чувство жалости к себе. Ведь магистр был прав. Вне укрытия меня ждали только преследования, пытки и смерть. Вне дома Эдвина у меня не было даже права на жизнь. В глазах щипало, голос предательски срывался, только усиливая чувство неловкости.
Сказал, что хочет помочь мне, - смахнула со щеки слезу. - Что ты ответила? - тихо и неправдоподобно спокойно спросил Эдвин.
Он хотел, чтобы я рассказала о тебе в обмен на помощь, -сцепив руки на коленях, выдавила я. Встретила твердый испытующий взгляд голубых глаз. - Я отказалась. - Он не любит, когда ему отказывают, - Эдвин был возмутительно бесстрастен.
Я ожидала сочувствия, утешения, а холодность слов вместе с колючей льдистостью дара раздражала. Это отразилось на голосе, заметно осипшем от напряжения и волнения. - Но мой отказ его не удивил. Поэтому он сказал, что я в любое время могу прийти к камню и позвать. Серпинар услышит и всегда будет признателен за сведения о тебе. Эдвин молчал, чуть прищурившись, глядел мне в глаза. Будто раздумывал, способна ли я принять предложение инквизитора.
Способна ли предать.
Ты же понимаешь, что он лгал, обещая защиту и помощь? -взгляд исподлобья, сухая, показавшаяся обрывистой фраза, металлический блеск дара.
Конечно, - с вызовом ответила я, попрежнему глядя в глазаЭдвину и чувствуя, как язычки магического пламени покалывают пальцы.
Раздражение постепенно сменялось злостью, сдерживаться становилось все трудней.
Но некоторым он действительно помогает, - не замечаямоего состояния, продолжал Эдвин. - Чем ценней для него помощь, тем больше шанс, что он выполнит обещание. Главное, постараться его не разочаровывать. Разочарования для него оскорбительней отказов. За них он мстит. - Я не собираюсь с ним связываться! - вспылила я, подскочила, с грохотом опрокинув стул. - Я сыта по горло инквизиторами и Орденом! Мне надоело это королевство. Я хочу свободной жизни!
Он тоже вскочил, поймал мои руки, прижал их к своей груди.
Я тоже, Софи. Я тоже…
Он говорил с чувством, с сердцем. Словно высказывал давно наболевшее.
Я раньше думал, мое предназначение в том, чтобы мешатьИнквизиции. Всеми силами. Как только могу… Но…
Он замолчал, отвел глаза.
Но что? - подтолкнула я.
С некоторых пор эта возня кажется несущественной,ненужной, - тихо ответил Эдвин.
Снова замялся, будто не знал, как правильно выразить мысли. Его взгляд выдавал неуверенность, какую-то робость. Но его слов я ждала с замиранием сердца, потому что дар Эдвина изменился. Казалось, под ледяной коркой золотом сияет манящий огонек, отражение моего пламени, такой необходимый мне свет.
Я.., - он заметно покраснел, прокашлялся и неожиданнотвердо спросил: - Давай уедем в Кирлон? Вместе?
С радостью, - выдохнула я. - Хоть завтра.
Он порывисто обнял меня, прижался щекой к виску и надолго замер в этой позе. Закрыв глаза и наслаждаясь теплом его рук, чудесной красотой его сильного, распустившегося, будто огненный цветок, дара, вдруг подумала, что Эдвин боялся отказа. Мысль показалась нелепой, абсурдной, но все же правильной. Чуть отстранившись, заглянув в лицо своему волку, по смущенной улыбке увидела, что не ошиблась. - Я люблю тебя, Эдвин, - прошептала, встретившись с ним взглядом.
Я тебя тоже, Софи.
Его голос покорял нежностью, дар сиял радостью, лучился искренностью. И тогда, отвечая на поцелуй, мне не требовалось большего.
Страстность отозвалась желанием, и сопротивляться ему мы не хотели. Каждое прикосновение, каждый, даже слабый, магический разряд вызывал шквал чувств и ощущений. Их сила помрачала разум, уничтожала глупые воспоминания о недавней проверке, сомнения во взаимности любви. В крохотном и одновременно огромном мире наших объятий мы стали единым целым. Неделимым, органичным, настоящим, истинным…
Уютно устроившись на груди у Эдвина, легко касалась кончиками пальцев следа от шара молний. В темноте спальни под пальцами расцветали маленькие оранжевые цветы
исцеляющего заклинания. В их свете я видела ласковую улыбку Эдвина, чувствовала тяжесть и тепло его руки, любовалась красотой родного дара. Знала, что дорога ему, необходима, как и он мне. И ничего важней и ценней на свете не было.
Вечером состоялся крайне неприятный разговор. Эдвин считал, что не может, не имеет права уехать из страны, не уничтожив карту даров. Я называла это стремление навязчивой идеей. Он настаивал на необходимости выкрасть артефакт и избавиться от него.
— Как же ты не понимаешь? Если не станет карты, то Орден не сможет больше никого выследить, - горячился Эдвин, расхаживая по комнате. - Не сможет забирать детей в школы, воспитывать из них новых инквизиторов. Потеряет всех, кто сейчас в бегах. Они смогут улизнуть из страны!
Навязчивая идея была благородной по сути, но все равно неожиданно сильно бесила тем, что судьбы неведомых многих казались Эдвину важней наших планов. Несмотря на это, с его логикой и доводами пришлось согласиться. Ведь в некоторой степени уничтожение карты влияло и на нашу безопасность. А вот желание вернуться через два дня в Орден стоило виконту стула. Я так разозлилась, что не сдержала магию. Но кучка пепла не повлияла ни на его решение, ни на мое неприятие.
Он хмурился и складывал руки на груди. Я плакала и умоляла не уходить.
Он сердился и аргументировал. Я кричала и умудрялась вовремя гасить огонь на пальцах.
Он пытался успокоить. Я обнимала, целовала и упрашивала. Спустя час мы ни к чему не пришли. Он твердо стоял на своем, я с ужасом осознавала собственное бессилие.
Лежа в постели рядом с ним, но впервые не в его объятиях, придумывала доводы в свою пользу. Мысленный разговор с молчаливым, но постепенно соглашающимся со мной Эдвином затянулся, стал монотонным и убаюкивающим.
Ты должна понимать, что, возвращаясь в Орден, ядоказываю свою непричастность к событиям у Золотого ручья, - в который раз повторял Эдвин.
А ты должен понимать, что по остаточным заклинаниямможно вычислить, кто именно там был. Сложно, но Серпинар справится, - упорствовала я.
Мы были в нонраффиен. Не осталось следов от заклинаний,- ответил Эдвин подчеркнуто спокойно, чем неимоверно раздражал.
А артефакты, улавливающие дары?
Я их исследовал, они нас не уловили, - низкий голоспрозвучал уверенно, а причин сомневаться в его мастерстве и выводах у меня не было.
Лис видел тебя. И обо всем рассказал Великому магистру! -привела я придуманный прошедшей ночью аргумент. Эдвин сложил руки на груди, откинулся на спинку стула и несколько секунд сосредоточенно меня разглядывал.
Понимаю, ты не хочешь, чтобы я уходил. Не считаешь этоправильным, - попрежнему спокойно сказал он. - Но зачем так принижать собственные заслуги?
Я выжидающе нахмурилась.
Ты ведь скрыла меня покровом Навэнны. Я это отчетливо почувствовал. Даже не подозревал, что тебе знакома эльфийская магия.
Честно призналась:
Я не знаю этого заклинания…
Он скривил губы в недоверчивой ухмылке и хотел перебить, но я поспешно продолжила:
Но понимаю, о чем ты. Оно само сплелось. Я не осознавала,что делаю. И не смогу повторить.
Пришла его очередь хмуриться.
Это иногда случается, - после долгих раздумий заключилЭдвин. - Если у тебя в роду были эльфы. В третьем-четвертом колене, не дальше.
Сейчас без фамильных книг не скажу, - я неопределенноповела плечом. - А сколько в тебе эльфийской крови? - По меньшей мере, четверть. Отец матери - чистокровный эльф, но не из рода Волка. Эта линия тянется с отцовской стороны.
Я устала от спора, поэтому ухватилась за семейную тему.
Ты с родственниками давно общался?
Шесть лет назад, - бесстрастно ответил Эдвин. - Моя семьябыстро поняла, что эльфам здесь не место. Многие уехали еще до войны. Большая часть семьи уехала сразу после падения Гнезда. Нужно было увезти отсюда детей рода Орла.
Почему ты не уехал вместе с ними? - причину, по которойсемья так надолго разлучается, я не понимала.
Это было шестнадцать лет назад, - сухо пояснил Эдвин. Онне лукавил и ничего не скрывал, но его дар говорил, что избранная тема крайне неприятна. – Мой дар с самого рождения был сильно выражен из-за большой доли эльфийской крови. К тому же перекидываться я умел с раннего детства. Тем не менее, инквизиторы мной не интересовались. Они установили себе возрастной порог – одиннадцать лет. И до сих пор считают этот возраст наиболее благоприятным для начала обучения в школах Ордена. Изредка делают исключения и раньше забирают детей. Таким исключением стал и я. Потому что карта даров была в Гнезде. По ней Орден меня и нашел. Мы тогда о карте не знали. Знали только, что детей Орлов нужно прятать, но не знали, что нужно прятать и меня. Так я попал в школу Ордена.
Он нахмурился сильней, а я пожалела, что увела разговор в эту сторону. Только укрепила решимость Эдвина во что бы то ни стало выкрасть артефакт.
Мама уехала. Полуэльфийка, даже вышедшая замуж задворянина, не может быть здесь в безопасности, - Эдвин горько усмехнулся.
А твой отец?
Мы впервые говорили о его семье, и мне было важно это знать.
До моего совершеннолетия отец и дядя с женой жили здесь.
Совсем один я не остался, - он отрицательно покачал головой.
А потом я уже не мог уехать. У меня была должность,обязанности. Я оказался крепко вплетен в паутину Серпинара и связан со множеством людей.
Друзья-осведомители, - вспомнив фрейлин, которыенабивались мне в подруги, кивнула я.
Именно, - хмуро согласился он и жестко, зло добавил:
Друзья-доносчики. Именно таких воспитывают в школахОрдена. То, что доверять там нельзя никому, я изначально знал. Я ведь видел, что произошло в Гнезде, слышал истории о наказаниях для отступников. Отец умолял меня ни во что не вмешиваться. Объяснял, что мое непослушание и поведение может отразиться на семье. Поэтому злость на инквизицию я выплескивал во время боевых занятий и старался не выделяться, насколько мог. Не впутывался в сомнительные истории, - он пожал плечами. - Оказалось, именно поэтому учителя считали меня надежным, достойным доверия членом
Ордена. Опорой Инквизиции. Поэтому порекомендовали меня Великому магистру Серпинару, посоветовали обратить внимание на юное дарование.
Он обратил? - осторожно спросила я.
Да, - Эдвин, давно уже разговаривающий со столом, а не сомной, снова посмотрел мне в глаза.
Да, обратил. Признаться, я был бы им очарован, восхищался бы им, если бы своими глазами не видел то, что он сделал в Гнезде.
Он очень заинтересовался мной, моими способностями, -без намека на гордость или самодовольство продолжал Эдвин. – Хотел сближения. Я вынужденно провел много времени рядом с ним. Последние два года обучения в школе мы виделись не реже раза в неделю. Я много раз бывал у него в замке. Серпинар изображал доброго дядюшку. Старался общаться чаще. Ненавязчиво опекал, делясь схемами заклинаний, книгами, советами по использованию боевой магии. Рассказал о карте даров и паре других артефактов.
Любимый нахмурился, снова отвернулся. Сделал коболу знак налить еще чаю. Запахло смородиновыми листьями. Я представила черноволосого юношу, сидящего в кресле у камина напротив светловолосого магистра. Сравнение Эдвина нарисовало уютную комнату, размеренные беседы, улыбку на губах Серпинара. Вопрос сорвался прежде, чем сообразила, что говорю.
У магистра есть семья?
Даже мне эти слова показались попыткой найти в Великом чудовище человеческие черты. Эдвину тоже, но он ответил сдержанно, голос прозвучал ровно.
Насколько я знаю, с эльфийской стороны от него отреклисьедва ли не при рождении. Мать, учитывая возраст Серпинара, давно умерла. Сама понимаешь. О других родственниках ничего не знаю. Он не откровенничал, а сплетничать о жизни Великого магистра в Ордене не стремятся, - он сделал пару глотков, отставил чашку. Тихо звякнуло блюдце.
Он не искал во мне семью, - в чертах Эдвина появиласьожесточенность. - Он не для того стремился к сближению. Я просто был и остаюсь ему нужен.
Зачем? - недоумевала я.
Инквизиторов, стремящихся получить толику внимания Серпинара, всегда было предостаточно. Один из придворных магов гордился тем, что когда ему понадобилось срочно встретиться с главой Ордена, Серпинар выделил ему время на следующий день. Не заставил ждать аудиенции больше трех суток. Услышав историю Эдвина о неофициальном общении в домашней обстановке, многие удавились бы от зависти.
Он глянул удивленно, будто не понимал подоплеки вопроса. Но ее не было, мной двигало лишь любопытство. Чуть наклонившись, Эдвин положил ладонь мне на запястье. Ласковое и нежное прикосновение, по которому я успела соскучиться за последние дни, проведенные в ссоре. Мягкое сияние золотого дара показывало, что Эдвин тоже устал от противостояния. В тот момент поняла, что уступлю его логике, поддамся на уговоры. Лишь бы не подтачивать доверие, не разрушать любовь.
В том, что тебе так легко дается артефакторика, естьбольшой недостаток, - его лицо вновь засияло внутренним светом. - Ты не понимаешь, насколько исключительные вещи делаешь. Хотя тебе и не хватает практики и знаний, артефакторов твоего уровня еще поискать.
Я смутилась от искренности похвалы, почувствовала, как щеки обжигает румянец. Прежде Эдвин не давал такого лестного определения моим успехам.
Это и есть ответ на вопрос “Зачем?”, - помрачнев, онвернулся к теме, вновь отстранился и убрал руку. - Долго общаясь с Великим магистром, я постепенно убедился в том, что Серпинар - выдающийся боевой маг, создатель множества интереснейший заклинаний. Но довольно посредственный артефактор. Я, неопытный, только что закончивший школу маг, был ему нужен. Поэтому не смог уехать и после совершеннолетия. Он привязал меня должностью, заказами, дополнительными занятиям.