Маша стоит, глазами своими непонимающе хлопает, рот раскрыв. Не прогрузилась система еще что ли?
— Кирилл Ливанский что ли? — выдохнула ошарашено, пока я имя его на языке смакую. Кири-и-илл — идеально просто. А Ливанский, так вовсе веет духом польским, шляхтичи, дворянство — Марина Ливанская, звучит ведь. Ой, дворянской себя столбовой ощутила.
— Видишь, ты меня уже с полуслова понимаешь, — хмыкаю. Представляю, как сейчас выгляжу. Волосы растрепанны, глаза голубые горят, щеки красные, сама взбудоражена аж кровь кипит девичья да сердце стучит словно бешенное, насыщаясь адреналином. Мозг лихорадочно соображает, прикидывая кто этот парень. Наверняка кто-то из крутой братии, тоже первокурсник, интересно, какие у него родители? Может даже мой папа их знает, проще будет удочку забросить. Бизнес-партнерство через браки детей даже в 21 веке не редкость.
Пока я там, в мечтах вся розовых, слышу отдаленный голос Марии, доносящийся до моих ушей сквозь стекловату чувств высоких.
— … учится на кафедре русского языка и литературы, первокурсник. Девчонки рассказывали, что он стипендиат, выиграл какой-то литературный конкурс современной российской прозы, приехав сюда по стипендии поступать из Краснокаменска…
Ась? Откуда-откуда? Краснокаменска? Господи, это хоть в Московской области? И погодите, он что… филолог?!
— Марина? — неуверенно потрясла меня за плечи Синицына, испуганно в лицо второй раз заглядывая, — ты чего побелела так? Нормально все, точно? Может тебя в медпункт отвести?
Медпункт, если бы мне помогла таблетка от несвоевременно появившегося чувства к парню, которого я получасом ранее причисляла к группе недалеких, то я бы с удовольствием пошла. А так, походу все. Смертельно больна, неизлечима и умру молодой да красивой.
— Ох, — выдыхаю, хватаясь за голову со стоном той, качая. — Синица, где хоть этот Краснокаменск-то? — спросила первое, что в голову пришло. Подруга только плечами пожала, руками разводя, а я айфон свой достаю, карту Гугла загружая. Две минуты подумать Гуглу, пять мне, дабы осознать всю тленность бытия земного.
Краснокаменск — почти 53 тысячи жителей по данным переписи. Где-то в Забайкальском крае мечта моя родилась 18 лет назад среди горных рельефов, бурных рек и глубоких озер. Красивый мальчик с прекрасной дворянской фамилией Ливанский — будущий филолог, писатель и просто веселый парень. Моя самая большая головная боль и дырка от бублика в сердце, потому что тогда, я еще не знала, что все мои мечты с ним пойдут прахом.
Хоть встретишь в ней ты ангела, душою не робей! Ну, ангел добр! Будь дьяволом она, другое дело.
(с) Бесплодные усилия любви. Уильям Шекспир
Глава 8 — Кирилл работай, Кирилл не работай!
Бывают у женщин такие дни, когда им чего-то хочется, но сами не знают что. То ли поныть, то ли мозги вам вынести. Чаще последнее. Вот как сейчас, стоило Светлане Махмудовне зайти в кабинет в тот момент, когда я печатал сообщение на телефоне и все. Зоркий взгляд, цепкое ухо уловили момент слабости противника.
— А что это, Кирилл, ты не работаешь? — поинтересовалась начальница управления по административным и общим вопросам, цепко осматривая помещение. Я прям, видел, как мозг ее фиксирует каждую деталь, выбивающуюся из целостной картины представления мира. Вот, к примеру, четыре лампы не горят. И поднос под кружки не по законам дзена, а там еще карандаши не по цвету, маркеры не по радуге.
— Как-то у тебя, Кирилл, очень все… — она скривилась, будто я ей жука под нос сунул, причем навозника. — Все очень беспорядочно!
— Марина Марьяновна любит легкий хаос, он придает ей эстетическое удовольствие, — отозвался тут же, искренне надеясь, что Стерлядь мне потом эстетично не приложит ничем по голове.
— Рубашка тоже слишком яркая, — ткнула пальцем в мой оранжевый кошмар, некогда бабулей подаренный на день рождения. Чувство юмора у нее отменное, я в этой рубашке будто в ведро с краской люминесцентной рухнул, но других глаженых рубашек не нашлось, поленился я даже стирать их. Все равно ведь пятница.
— В следующий раз надену похоронный костюм, — закатил глаза, провожая нерадивую дамочку взглядом. Мне показалось или она бедрами попыталась вильнуть? Ай да Махмудовна, прямо танец живота и все мне одному.
Медитирую дальше, изображая бурную деятельность. Сегодня Марьяновны нет, даже странно и немного непривычно. Я так привык к ее хлопанью дверьми с самого утра, что чувствую, будто чего-то не хватает. Вчера вот она тоже после совещания только поинтересовалась, остались ли на месте мои мозги после удара об стол. А затем ушла! Как так можно? Нельзя на парней сначала орать, потом просыпаться в одной кровати, после огорошивать своими симпатиями и делать вид, будто ничего не произошло. Мозги уже завернулись, все извилины сломал над нелогичностью поведения ее, раздумывая.
Роман не пишется, ночь не вспоминается. Не понимаю, почему мы до главного не дошли? Отчего без кульминации, где он, она и пять оргазмов за час?
Вот вспомнил, сразу неудобно в брюках стало, жутко так неудобно. Натянул еще черные джинсы эти узкие, которые бабуля «пидотрениками» называет. Хорошо Машки на месте нет, уже бы пять замечаний сделала о неподобающем внешнем виде секретаря. Она же мой куратор на время испытательного срока!
Не успел подумать о том, чтобы разлечься как-то удобнее, звонок.
— Приемная? — ленивым тоном потянул в трубку, натужно зевая, борясь со сном. Скучно в офисе, если занять себя нечем.
— Кирилл, зайдешь ко мне? — попросила Кристина, одну из секретарей. Плечами пожал, поднялся. Пара кабинетов, шесть раз поздоровался с кучей неизвестных мне людей. Я даже не в курсе, как выглядит наш генеральный директор, может он среди них был.
Вхожу неспешно, руки в карманы, нога за ногу, плечо к косяку прислонил, жду. Кристинка девица симпатичная, меня на десяток лет старше, но вполне ничего такая. Задницы подкаченная, грудь высокая, ноги длинные и рост не метр с кепку в прыжке с самолета. Главное блондинка — все то, что люблю в женщинах. Даже по характеру достаточно легкая, дабы мозги не впаривать. Однако
отчего-то мне совсем не хочется никуда ее приглашать, хотя точно знаю, она была бы не против.
Поворачивается, чуть улыбаясь. Губы тонковаты, нос с горбинкой, да и черты лица грубоваты для женщины. У той же Марьяновны есть в лице нечто такое кошачье, сама немного кошку напоминает своими плавными движениями. И по фигуре: Марина более тонкокостная… Стоп.
Ливанский, что за твою мать?
— Кирюш, — морщу лоб, от такого уменьшительно-ласкательного выражения по отношению к себе, но Кристина, будто не видит, продолжая рассеянно готовить кофе заместителю генерального директора — главному инженеру (да, у нас много замов!). — Свеленская заходила к Лидии Федоровне сегодня, жаловалась, что ты не работаешь и на рабочем месте хамишь.
А? Чего?!
— Чего-чего я делаю? — от косяка отлип, в приемную ступая, огибая громадный фикус, стоящий на тумбе и раскинувший свои листья. Или это пальма. — В смысле я не работаю?
А кто, по-вашему, весь мусор из ящиков выбрасывал, да кучу макулатуры ненужной из папок вытащил, сдав в утиль? На своем горбу, между прочим! Там за несколько лет накопилось куча документов, уже не пригодных к использованию, срок хранения которых давно вышел. Это не считая наведения порядка в шкафу, да я как Золушка пахал.
— Ну, вот, — развела руками Шимакина, обернувшись ко мне. С тихим жужжанием кофемашина заработала, распространяя невероятный запах кофейных зерен по помещению. Слюни потекли, но от кофе сознательно отказался на немой вопрос в глазах голубых. Не таких ярких, как у Стерлядь, конечно.
Господи, Кир, заткнись.
— Короче, создавай атмосферу работы, — строго погрозила пальцем, кивая на свой заваленный всяким бумажным хламом стол, — бумаги раскидай, папки, вид замученный сделай из-за монитора. Чем больше страданий во взгляде, тем интенсивнее ты работаешь. Запомнил?
— Ага, — киваю уныло, вновь поражаясь человеческой глупости. Или женским завертонам? Не знаю, иногда, кажется, что только женщины способны на нелогичность. — Создам рабочий хаос, буду делать вид самого усердного муравья во всем муравейнике, — бурчу, уже собравшись исчезнуть, как Крис меня вновь останавливает вопросом:
— Не хочешь сегодня с нами сходить развеяться?
Задумался на пару секунд — отличная идея. Стоит развеяться и посторонние эмоции да мысли уйдут сами.
— Давай, — кивнул, уже выходя, — во сколько?
— В восемь, ресторан «Граф» на Добрынинском, — подмигнула Крис, приоткрывая окно и отключая кондиционер, позволяя свежему воздуху наполнить помещение летней свежестью. Несколько листочков озорник подхватил махом, пытаясь сбросить на пол, но девушка не дала, вовремя перехватывая проказников. — Нас пятеро будет, я уже заказала столик. Если что, напишу потом в Ватсапп.
— Ага, — махаю рукой, выходя в коридор под прицел камер, слыша вслед:
— И помни: рабочий вид!
— Да-да.
Возвращаюсь на рабочее место, а там Стерлядь у двери недовольная стоит. Пыхтит злобно, каблуком по плитам постукивает, точно Дьявол копытами. Вздыхаю, что я опять натворил за полдня, пока ее не было?
— Заняться нечем? — рявкнула так, что несколько человек в коридоре обернулось. Я даже ошалел от такого наезда. В конце концов, меня самого позвали, чего орать?
— Завались работы, вот и работаю, — огрызаюсь в ответ. Прямо вижу, сверлят взорами, уже пометки в подкорке делают, действительность приукрашивая: Стерлядь и Ливанский подрались на глазах у изумленных инженеров да уборщиц — живым не ушел никто. Тьфу, сплетники. Зыркаю злобно на нее, обходя невысокую фигурку, вплывая с достоинством царя в приемную.
— Орать в коридорах на коллег — неприлично. Пятый пункт положения о деловой этике, — замечание дела, наблюдая, как она кулачки сжимает, побелев от злости. Зрачки расширились, и радужка цвет поменяла на темный, никогда раньше не замечал.
— Работай, иди, пока на выходные тебе забот не нашла! — гавкнула, шагнув в сторону своей двери, громко ею хлопая.
— А я не согласен на выход в свой законный отдых! — отвечаю в тон, чувствуя раздражение. Честно, достала уже. То нравишься, то бесишь. Эмоциональные качели какие-то с перерывом на затишье. У меня вестибулярный аппарат слабый, смену бабских истерик плохо переношу. Плевать, что звучит сексистки. У них там массовый ПМС среди женского руководства, а я виноват.
Падаю в кресло свое, выдыхая, открываю документ с набранной первой главой будущей саги о звездных пиратах. Сейчас мне не до любовных страстей. Кровища, бои и мессиво из трупов при нападении на боевой межзвездный лайнер — идеально для сброса накопившегося стресса. Заодно отличный пример уработанного в край человека.
Пока разряжал бластеры в очередного сквирда с планеты Турин, не заметил, как прошел час. Сегодняшняя сцена должна шокировать моих преданных фанатов, обычно я более сдержан в описании боев, но тут обязывает состояние с сюжетом. Первые мои книги содержали в основном утопические истории о будущем землян, как они продвигались в космос, расширяя границы своего сознания. Затем пошли боевые сцены, инопланетяне, киборги, искусственный интеллект. Борьба за ресурсы, выживание на умирающих планетах. Мне действительно нравится фантастика, хотя стал замечать, что все чаще люди просили включить или расширить романтическую линию. В основном, конечно, женщины. Не считаю чем-то зазорным, просто никогда подобным не увлекался. Любовный роман должен был стать для меня настоящей пробой пера в этом жанре, дабы добротно прописать будущие страстные сцены в своих последующих сериях. И читательскую аудиторию увеличить, что не говори, а славы много не бывает.
Я — человек зависимый от восторгов. Творческие люди все такие. Любим комментарии, нравится, как вы обсуждаете героев в той или иной ситуации. Иногда читатели объединяются, рассуждая о противоречивом поведении и поступках тех или иных персонажей, делясь друг с другом выводами.
Это самое прекрасное в писательской среде.
Мечты о мировой славе, где мне присуждают парочку престижных премий вроде «Небьюла» за вклад в фантастическую литературу, прерывает стук удара двери о стену. Стерлядь вылетает из своей обители зла, походя к столу, отстукивая Имперский марш своими каблуками по полу. Настроение, как лопух по ветру сдуло, особенно, когда она с перекошенным лицом рычит:
— Ты чем там занят?! Нельзя что ли не бесит меня стуком клавиш, сосредоточится невозможно!
Я просто не могу. У одной мало работаешь, у другой много работаешь. Неважно чем ты занимаешься, везде будешь плохой. Серьезно, достало. Особенно Стерлядь со своим «нравишься-не нравишься». Три дня назад целовала, сегодня вопит в ухо.
Долбанная психованная истеричка.
— Может мне вообще исчезнуть, чтоб ваше величество довольно было? Помнится, не я себя обратно на рабочее место брал! — ее глаза снова становятся больше, кажется, волосы еще шевелятся от наэлектризованной ярости, так она пылает.
— Да тебя вообще куда-то брать — толку ноль. Нигде толком себя не проявляешься, — с презрением окидывает, отворачиваясь, оставляя за собой последнее мерзкое послевкусие.
Нигде себя не проявляю, вот оно как. Укусила сильно, можно сказать отгрызла целый кусок. Прямо по гордости мужской рубанула со всего размаху. И от этого только взбесила сильнее, чем обычно. Ведь человек я не конфликтный, мне проще словесно отбиться, если только на меня амбал какой с наездом не прет. Уж тем более не разводить военные конфликты на рабочем месте с женщиной, пусть изрядно обнаглевшей.
Однако в этот раз все стало иначе.
В тот момент, когда в состоятельности моей усомниться решила, сама себе приговор подписала да печать предприятия поставила. Не контролируя самого себя, бросился за ней, не обращая внимания на упавшее кресло. Стерлядь едва успела до места своего рабочего дошагать, удивленно оборачиваясь.
Видели, как бешеный носорог на врага своего несется? Вот, знакомьтесь.
— Что за… — только успевает голос подать, тут же с визгом оказываясь в воздухе, а через секунду на моем плече. Реагирует на такую подставу не сразу, мне же хорошо, больше не буду отношения в кабинетах выяснять, нет уж. Нравится устраивать публичные гонения, пусть на своей шкуре их испытает на радость всех, кого достала.
— Кирилл! Поставь меня на место! — орет, по спине стуча, пока брыкающуюся выношу в коридор под изумленные взоры. Время обеда почти, люди собрались у лифтов, чтобы в столовую спустится, тут мы. Красота.
— Замолкни! — гаркаю в ответ, ладонь свою на задницу округлую приземляя, брюками обтянутую. Затихает на пару секунд, шокированная произошедшим. Судя по всему, к ней никто никогда пальцем не притрагивался, с учетом какая принцесса выросла. Ничего, все бывает в первый раз. Даже воспитательный процесс.
— Опусти на землю, — рычит, о очухалась. Быстро она, несмотря на взоры все равно гордая, вырывается, шипит, пытается даже ударить в ответ. Еще один шлепок ощутимый, иду мимо Ромки Совковина, нашего начальника экономического, взглядом нас провожающего. На ходу руку подал, пожимая.
— Кир?
— Нормально все, Ром, — улыбнулась, добычу свою, подбрасывая на плечо поудобнее. Знаю, что ей тяжело, но идти недолго, всего-то до архива.
— Что ты встал, Совковин?! — Стерлядь в своем репертуаре, могу глаза ее гневные представить, — помоги! Или уволю, сегодня же!
Новый шлепок, тихое «ой».
— Не уволит, Совок, шагай обедать спокойно, — довольно мурчу, настроение уже не такое мрачное. Убивать своего сквирда точно не буду, во всяком случае, пока.
— Ты это… — парень глаза опускает, не собираясь в наши разборки лезть, — вы там аккуратнее.
— Ага!
— Да помогите же! — вопит Маринка, обращаясь ко всем стоящим в коридоре, вновь задергавшись. Пришлось ноги покрепче обхватить, чтоб врезать мне ими не вздумала.
— Ой, Марин Марьяновна, дак дела у нас! — спохватились трое девчонок из финансового, бросаясь, кто куда. Хмыкаю, уже мягче пошлепывая по мягкому месту.