Сидя на крышке унитаза, тяжело вздохнула и вытерла выступившие обжигающие слёзы — не так я себе представляла этот процесс. Не при таких жизненных коллизиях планировала делать тесты.
Результат обещали в течение нескольких секунд, но я не могла так сразу узнать ответ — мне нужно было как можно скорее успокоиться. Выйдя на кухню, нашла бутылку вина и налила немного в бокал. Водку с недавних пор пить перестала, потому что чётко поняла — ещё немного и мой прогрессирующий алкоголизм будет невозможно скрыть от чужих глаз. Я не нуждалась в слухах, не желала слышать за спиной змеиное шипение сплетниц. Просто хотела, чтобы меня оставили в покое — о большем уже не мечтала. И ещё до дрожи, до головокружения желала, чтобы тест оказался отрицательным. Ну, почему именно мне судилось влипнуть во все это?
Выпив бокал вина, и выкурив пару сигарет, все-таки собралась с силами и на негнущихся ногах пошла обратно в туалет — там, в пластиковом стаканчике решалась моя судьба. Но зачем обманывала себя, зачем выкинула уйму денег на этот элитный тест, когда и так знала, что со мной происходит? Просто судьбе мало толкнуть меня в лапы маньяка, ей нужно, чтобы я ещё от этого урода и забеременела. Ну, разве судьба не самая искусная шутница из всех возможных?
Но для порядка все-таки решила посмотреть на тест. В ушах шумела кровь, будто морской прибой, а в глазах темнело — даже несмотря на то, что и так знала, что со мной происходит, увиденные две полоски выбили почву из-под ног, будто несущийся на всей скорости автомобиль. Дыхание перехватило, словно из меня разом выпустили весь воздух и чтобы не упасть в обморок, пришлось опереться на бачок унитаза. К горлу подступила тошнота, и меня вырвало — такое чувство, что в унитаз вылилось все, что было съедено за всю жизнь. Жаль, что нельзя было точно также спустить в канализацию все беды и всю боль.
Казалось, никогда еще я не чувствовала себя хуже. Даже в ту проклятую ночь. Паника, мощным потоком обрушилась откуда-то сверху — яростный водопад, лишающий воли, уничтожающий все чувства и гася эмоции. Ничего во мне не осталось, кроме вопроса: "Что делать?" Вопрос, вытеснив все мысли, метался в сознании, разрывал мозг на части.
Что. Мать. Его. Делать?
В свои двадцать пять я иногда задумывалась о ребенке. Мечтала, как встречу любимого, единственного и неповторимого мужчину, который и станет отцом моих детей. И пусть даже мы не будем вместе до гробовой доски, но наши дети будут напоминать о нем и радовать каждый день.
Несмотря на свой возраст, до недавнего времени я была дурой-идеалисткой, которая видит мир в розовом цвете и мечтает о принце на белом коне. Романтичная, эмоциональная, сентиментальная, с извечной верой в любовь — это все обо мне. Но сейчас на ум приходил анекдот о девушке, которая ждала-ждала принца на белом коне, а пришел почтальон и принес ей пенсию.
Но нужно что-то делать и, причем очень срочно. Затягивать решение проблемы опасно. Я понимала, что ребенок ни в чем не виноват, но также знала, что не смогу полюбить его из-за того, кем являлся его отец. Просто нельзя любить того, кто напоминает тебе о самом ужасном дне в жизни. Да и что будет за жизнь у ребёнка, если мать, самый близкий человек на свете, возненавидит его? Я хотела поскорее избавиться от этой боли, от воспоминаний, а с ребенком разве сможет получиться?
Нужно срочно, во что бы то ни стало избавиться от беременности — я не хотела растить этого ребенка, он совсем мне не нужен. Да и кто может родиться от этого урода? Такой же мерзкий, как и его папаша — гены вещь страшная.
Вариантов избавления от этого неожиданного "подарка небес" было немного.
Кинуться под поезд или сделать аборт.
Не сложно догадаться, что я выбрала.
Схватила трубку мобильного, лихорадочно нажимая кнопки, нашла номер телефона регистратуры районной поликлиники.
— Регистратура, слушаю! — усталый голос замученной жизнью женщины требовал моего скорого ответа.
— Здравствуйте! — сказала, чувствуя, как дрожит мой голос. Панические волны топили меня в себе, не давая вздохнуть. — Мне нужно записаться на аборт!
— Вы уже были на приеме у гинеколога или на глаз беременность определили? — спросила женщина, устало вздохнув.
— Нигде я не была! Что вы мне голову морочите? Я без всяких приемов все сама знаю!
— Все такие сейчас умные — плюнуть не в кого, — сердито пробурчала женщина. — Завтра в 14:00, кабинет номер 205, гинекология. Талончик заберете в регистратуре.
Звук сердито брошенной на рычаг трубки, будто выстрел, оглушил. Я выпустила телефон из рук, и он с глухим стуком упал на ковер, потом закрыла лицо руками и разрыдалась.
Глава 5
С самого утра не находила себе места. Спать в ту ночь так и не ложилась — бесцельно бродила из угла в угол, смотрела подолгу в окно, курила. Спать не хотела — боялась своих снов. Я вообще очень многого боялась — страх жил внутри, врастал в кости, рвал жилы, покрывал кожу липкой пленкой, что мешала дышать. Чувствовала себя птицей, попавшей в нефтяное пятно. Только я была испачкана внутри, и от этого не могла найти спасения.
С наступлением рассвета, когда первые мутно-серые лучи январского солнца начали проникать сквозь оконные стёкла в квартиру, я затеяла генеральную уборку, чтобы хоть как-то скоротать проклятое время, которое никак не хотело двигаться немного быстрее.
Но, даже вычистив все самые труднодоступные места, до которых в любое другое время никогда бы не добралась, поняла, что до заветного часа, когда все решится, осталось еще слишком много тяжелых и бесконечных минут.
* * *
В клинике одновременно собралось такое количество беременных женщин, что в глазах зарябило. Мамаши — будущие, настоящие и только планирующие ими стать — сновали туда-сюда по узким коридорам, нервничая и переживая. Но я была на удивление спокойна — проведенная в слезах и тревогах бессонная ночь укрепила во мне решимость. Реальность плыла перед глазами, затуманивалась, разлеталась осколками. Мне нечего было терять, мое решение укоренилось в душе, и другого выхода для себя просто не видела.
Я присела на длинную лавочку возле кабинета и принялась вяло наблюдать за происходящим вокруг. На нужной мне двери висело объявление: «Искусственное прерывание беременности. Хирургическое. Медикаментозное. Вакуумное. На разных сроках. В том числе в день обращения». Вот последний вариант меня интересовал больше всего. Я хотела как можно быстрее избавиться от мучившей проблемы, и почему бы не сегодня решить все одним махом? Надеялась, что мой мир, окрашенный с момента изнасилования всеми оттенками серого, если и не заиграет прежними красками, так хоть не станет абсолютно черным.
— Женщина, можно присесть? Рядом с вами не занято? — услышала робкий голос слева.
Худенькая девушка лет восемнадцати, с тёмными кругами под глазами смотрела прямо на меня, нервно сжимая в руках талончик. После того, как я вяло кивнула, она облегченно вздохнула и присела рядом. Я продолжала смотреть на нее, от чего она окончательно растерялась и залилась румянцем.
— Извините, а вы не знаете, это правда, что могут в день обращения сделать? — девушка, видно, была не в силах произнести это страшное слово "аборт", а вместо этого просто указала тонкой рукой на объявление.
Я пожала плечами и снова отвернулась.
— Дело в том, что мне желательно сегодня. Мой парень выгнал меня утром из дома, сказав, что пока не сделаю аборт, домой могу не возвращаться. Вот и пришла сюда, может, правда сегодня сделают.
Я посмотрела на девушку — красивая, но такая несчастная — глаза-блюдца и в них плещется столько отчаяния, что даже мне стало ее жалко.
— Так это не его ребёнок, что он так взъерепенился? — решила задать вопрос.
— В том-то и дело, что его. Просто... он говорит, что пока не готов к серьезным отношениям и ребенка в доме видеть не желает. Я его уже и просила, и умоляла, и сколько слез пролила, а ему все до лампочки. Требует аборта, и хоть тресни, — девушка, сказав это, всхлипнула и закрыла лицо руками.
Я сразу представила на ее месте кого-то из своих учениц. Они ведь тоже могут попасть в сети такого тиранического идиота. Страшно.
— Ну, а уйти от него вы не пытались?
— Да какой там! — моя новая знакомая махнула в отчаянии рукой, и я заметила, что ее лицо залито слезами. — Понимаете, я люблю его очень. Не смогу жить, если он меня оставит — я себе уже и вены резала, и травиться пыталась, а он все еще что-то от меня требует. Ревнует постоянно, бьет даже иногда. Но я ничего... терплю. А что остается делать? Он — единственное, что мне нужно в этой жизни.
Будто мне своих проблем мало, так ещё и эта страдалица, словно специально решила вывалить на меня своё горе.
— Вот же повезло так влюбиться, — мне стало уже немного противно от такого потока сентиментальной ереси.
— Да... — девушка улыбнулась и мечтательно посмотрела на серый потолок, наверное, увидев перед собой образ ненаглядного урода. Ох, как же я в тот момент ненавидела всех мужчин вместе взятых. — Вы даже представить себе не можете, как сильно мне с ним повезло. Кстати! — неожиданно оборвала саму себя девушка. — Вы курите? А то что-то на душе так тошно, сил уже нет.
Я ответила согласием, мы направились в сторону тихого больничного дворика и, расположившись под ветвистым деревом, закурили.
На улице стояла прекрасная погода — солнце яркое, снег пушистый и белый. Отчаянно захотелось отмотать свою жизнь лет на двадцать назад и бегать с братом по улице, кидаясь снежками. А потом побежать домой и канючить на пороге, выпрашивая у мамы очередную морковку для очередного снеговика. Потому что прошлую морковку, вчерашнюю, забрал препротивный Витька из седьмой квартиры. И спрятал. Мама будет смеяться надо мной, но оранжевый корнеплод даст и пообещает, что сама лично пойдет к Витьке и надерет ему уши, если он еще раз украдет нос у нашего белоснежного друга. Но, конечно, он ее снова утащит.
— Понимаете, я люблю его. Ну, это вы уже знаете, — я кивнула, — но все не так просто. Мне кажется, что у него есть другая и я не смогу жить, если он уйдет к ней. Короче, он меня выгнал. Сказал, что не впустит. Ну, это я тоже говорила. А если не сделаю аборт, то завтра там будет уже новая пассия. Знаете, как на него девки-то вешаются? Просто гроздьями! А я одна его люблю и даже ребенка готова убить ради того, чтобы быть с ним. Вот! — девушка в очередной раз лихорадочно затянулась и выпустила колоссальное количество дыма.
— И вам совсем не жалко ребенка? Ведь он от любимого мужчины. Мне бы такое счастье, — я чуть было не начала откровенничать, но вовремя одумалась — не хватало еще, кому попало о своих проблемах рассказывать.
— Так-то оно так, но если ему он не нужен, то зачем он мне? И даже если детей никогда не будет — плевать! Просто наплевать и растереть! Я решила, что если не будет ребенка от него, то вообще ни от кого не будет. И к тому же, миллионы женщин живут без детей, только для себя и вполне счастливы. И я проживу.
Я чувствовала, что начинаю закипать внутри — мне было одновременно и жалко эту девушку и противно. Ну, как? Как можно быть настолько одержимой каким-то мужчиной, который и гроша ломаного не стоит? Как можно позволять так над собой издеваться?
Докурив, мы пошли обратно, и всю дорогу моя новая знакомая заливалась соловьем, как прекрасен ее избранник. Я молчала, потому что знала — стоит мне открыть рот, как выскажу ей все, что думаю по поводу ее отношений и отношения предмета ее любви к ней.
Подойдя к кабинету, присела на свое место и стала терпеливо дожидаться своей очереди. Время тянулось очень медленно, я начала уже порядком уставать, как вдруг из двери показалась премиленькая молоденькая медсестра и неожиданно грубым голосом спросила: «Илюшина есть?!» Я поднялась с места и, молча, проследовала в кабинет.
Замерла на пороге, осознав, что врач — мужчина. Безжалостная паника ухватила меня за горло, но выхода не было — пришлось брать себя в руки. Нужно было поступать, как взрослая и разумная женщина, решающая свои проблемы, а не как испуганная маленькая девочка, страшащаяся всего на свете. Несколько раз глубоко вздохнула, восстанавливая сердечный ритм, и со вздохом присела напротив врача — мужчины лет сорока с чисто выбритым волевым подбородком и пронзительным взглядом.
— Давайте знакомиться, — улыбнувшись, сказал врач. — Как вас зовут, сколько полных лет, какие жалобы?
— Здравствуйте. Меня зовут Ирина. Мне двадцать пять полных лет, и я хочу сделать срочно аборт.
Врач с удивлением посмотрел на меня через стекла очков в красивой дорогой оправе и улыбнулся. Наверное, не ожидал подобной прыти от пациентки.
— Ну, здравствуйте, двадцатипятилетняя женщина Ирина. Почему аборт? И зачем такая спешка?
— Ой, не спрашивайте, доктор — все равно ничего не скажу, — я решительно кивнула головой, сложив руки на груди, всем своим видом показывая, что никакие уговоры и душеспасительные беседы на меня не подействуют. — Просто осмотрите меня и дайте направление в стационар, а там я уже сама как-нибудь разберусь.
— Вы точно решили делать аборт? Не передумаете? А то ведь у нас как — вроде уже и наркоз почти вкололи, а она вспоминает о чем-то и бежать в одной рубашке через весь город чуть ли не босиком. Так давайте, решайте уже сразу, как с ребеночком поступать-то будем.
— Спасибо, доктор, конечно. Но я вряд ли передумаю. Характер не тот.
Доктор внимательно смотрел на меня.
— Ну, тогда ладно — кто я такой, чтобы характеру вашему противоречить? Давайте, женщина, раздевайтесь, стелите полотенце и лезьте на железного коня — посмотрим, что там у вас. Может, и нет никакой беременности. Вы женщины, часто все путаете. И тесты, бывает, врут. Готовы?
На мгновение в моей душе зародились сомнения. Я была уверена, что беременна и тем более была уверена в своем решении от ребенка этого избавиться. Но сейчас в словах этого доктора услышала что-то такое, от чего стало до одури тоскливо. Нет, убийцей себя не чувствовала. Просто испугалась. И еще мне стало противно.
— Так, уважаемая. Так-так-так... — холодные руки, ледяные инструменты, латекс перчаток — все это раздражало, выводило из себя. Я мечтала, чтобы эта пытка быстрее кончилась. — Беременность протекает хорошо, по сроку примерно шесть-семь недель. В принципе, можете одеваться — ничего нового я там все равно не увижу.
После этих слов испытала облегчение — один этап позади и скоро все закончится.
— Итак, все-таки настаиваете на аборте? — спросил врач, заполняя мою карту. — Может, все-таки подумаете?
— Нет, не хочу я думать. Давайте мне направление и дело с концом.
— Ну, воля ваша — у нас свободная страна, — вздохнул доктор, продолжая делать заметки в моей карте. — Но для начала прошу вас ответить на несколько вопросов. Есть ли у вас какие-то хронические заболевания?
— Есть. У меня плохая свертываемость крови.
При моих словах я заметила, как изменился доктор в лице.
— Знаете что, сейчас я отправлю вас на анализы — надо понять, насколько плохая ваша свертываемость. Потому что если будут какие-то сильные отхождения от нормы, то аборт вряд ли будет возможно делать. Срок ваш уже таков, что еще немного и только хирургический и останется. Пока что мы успеваем с вами сделать медикаментозный.
После того, как все анализы были сделаны, а ответ получен, я снова вернулась в знакомый кабинет с высоким потолком и стенами, покрытыми веселенькими обоями в цветочек. Врач мучительно долго рассматривал принесенные мной бумажки, что-то шептал себе под нос, потом извинился и вышел за дверь. Я не знала, что и думать – что такого мог он там увидеть, что вызвало в нем столько тревог и опасений? Неужели в этих анализах притаился какой-то страшный диагноз, который мне не только помешает сделать аборт, но и медленно, но уверено убьет во мне жизнь? Я не переживала о том, что могу скоро умереть – все равно не видела особого смысла жить. Единственное, о чем печалилась – что придется оставить этого ребенка.
Из пучины тревожных раздумий выплыла, когда врач снова сел напротив и испытующе посмотрел на меня. Издав тяжелый вздох, проговорил: