Откинулся в кресле и посмотрел на время на своих часах.
Сжал пальцами переносицу и покачал головой.
«Слабак…»
«Наталья зато не смотрит на меня как на сволочь, коим я стал себя считать в последнее время. Она смотрит на меня с благодарностью, что я помог в лечении. Наталья не осуждает меня за то, что я стал редким гостем и появляюсь лишь по вечерам, когда Диана уже спит, и то, я прихожу не каждый день. Вторая неделя подходит к концу, а малышка всё ещё испытывает боль…»
« — С вашей девочкой всё хорошо, — отвечал доктор на мои вопросы, почему ей не становится легче. — Так и проходит выздоровление. Взрослые бы уже не плакали, но не забывайте, что Диане всего год. Послеоперационный период всегда очень болезненный, но он пройдёт. Просто наберитесь терпения».
Пока я занимался самоанализом и рефлексией, зазвонил телефон. Звонок вырвал меня из этого депрессивного состояния.
— Инесса… — произнёс я хмуро.
«Какого чёрта ей надо?»
— Да! — ответил резко.
— Макар, любимый, прости, что прерываю твои очень занятые дни, что ты даже не нашёл минутки мне позвонить и пообщаться, но у меня срочное к тебе дело. — Как я раньше не замечал, что у неё очень высокий и неприятный голос, а её протяжные гласные? Её манера говорить просто ужасна.
— Говори, только быстро, — сказал я, пропустив мимо ушей упрёк. Мне было плевать на её «нежные» чувства.
— Я получила документы о разводе! — выпалила Инесса весьма взволнованно. — Макар, любимый, что это значит?!
Поморщился, когда она произнесла «любимый».
— Это значит, что я с тобой развожусь, — ответил ей на вопрос.
— Но почему?! Макар, что произошло? Мы же с тобой были так счастливы вместе, у нас всё было хорошо, пока в нашем доме не появилась эта… эта оборванка с ребёнком! Это она, да?! Это она тебя подговорила развестись со мной?! Макар, милый, я же люблю тебя…
— Хватит! — оборвал её. — Я не обязан тебе объяснять, что произошло. Я думал, ты сама всё поймёшь, но видимо, ты либо слишком глупа, чтобы это осознать, либо делаешь вид. Сделай одолжение, Инесса, просто подпиши бумаги и на этом всё. Прощай.
— Нет! Стой! Не вешай трубку! Хорошо! Раз так, раз ты решил, что я недостаточно хороша для тебя…
Я рассмеялся над её последней фразой.
— В договоре указано, что я остаюсь ни с чем! Макар, так не пойдёт, я имею право на половину всего имущества! Я твоя законная жена, между прочим!
— Имела бы право, Инесса, — произнёс я с усмешкой. — Если ты забыла, «дорогая», то в брачном договоре чёрным по белому прописано, что если ты изменишь мне, то останешься ни с чем.
— Что… — кажется, Инесса, потеряла дар речи.
— Прощай, крошка.
— Нет, Макар! Я не изменяла тебе! Не изменяла, любимый!
— Твоя горячо любимая подруга, Валерия, любила записывать все ваши с ней разговоры и она с удовольствием ими поделилась за очень хорошее вознаграждение. Да и прослушки в доме стояли, Инесса. Так что, подпиши документы и не усложняй, так как суд в любом случае, будет не на твоей стороне. Всё, Инесса, разговор окончен. Ты отняла у меня слишком много времени.
— Тва-а-арь! Какая же ты тварь, Макар! — завизжала Инесса. — Чтоб ты сдох и твоя дочь то…
Я моментально отключился. Слышать её вопли и истерику в мои планы не входило.
Набрал номер своего управляющего и как только тот ответил, сказал:
— Помоги Инессе собрать её личные вещи и проводи за ворота посёлка. Обязательно проконтролируй, чтобы она подписала бумаги. К моему возвращению, я хочу, чтобы в доме её не было. Ни её, ни её вещей и каких-либо напоминаний об этой женщине.
— Личные вещи, Макар Демидович, что вы имеете в виду конкретно? Её одежду?
— Всё, что сможет унести в своих руках, — сказал я.
— Вы слишком щедры.
— Хм. Не думаю.
— Я всё сделаю, Макар Демидович.
Глава 14
Наталья
Сегодня Макар тоже не пришёл.
Уже три дня его нет, словно ему стало неинтересно. Словно он уже наигрался в «семью», поиграл несколько дней в «папу», но когда он понял, что это вовсе не игра, а реальная жизнь – азарт мгновенно прошёл.
Больной ребёнок – это ведь не так весело, правда?
Макар думал, что Диана всегда будет улыбаться? Думал, что она не будет плакать, когда ей больно; кричать, практически скатываясь в истерику, чтобы донести до нас взрослых, что её нестерпимо терзает боль? Неужели он и правда, так считал?
Первые дни мужчина пытался, изо всех сил старался мне помочь и я это видела, но в итоге, ему было проще самоустраниться и переложить все заботы о ребёнке на плечи других людей, чем лично принимать участие в выздоровлении своего же собственного ребёнка.
Вот Макар Севастьянов, и показал своё истинное лицо. Брутальный и жёсткий, циничный и усмехающийся судьбе в лицо, Макар спасовал перед маленькой девочкой, которая нуждалась в трудный час своей жизни в его поддержке.
Смеюсь про себя горько.
«А ведь, сколько гонора было, сколько громких заявлений и слов, что он отец и что так рад Диане!»
Тряхнула головой.
Я не говорила ему то, что думаю. Наоборот, когда с моих губ уже готовы были сорваться эти обвинительные речи, я едва ли не до крови прикусывала язык, чтобы потом натянуто улыбнуться и вежливым, до зубного скрежета тоном, сказать следующее:
— Благодарю вас, Макар Демидович. Ваша помощь неоценима. Даже, если бы я и нашла деньги на операцию, то это была бы лишь малая часть, потому что грамотная реабилитация – это самое важное после сложной операции. Спасибо вам. От меня спасибо, от Светы, хоть её уже нет и от самой Дианы. Мы не забудем… Никогда.
Я снова перешла с ним на «вы», чтобы не забываться с кем на самом деле имею дело – с богатым трусом.
«Да, я считала его трусом с некоторых пор и перестала уважать, как мужчину. Внешне сильный, Макар оказался хрупким внутри. Как же это смешно».
«Вы наверное осуждаете меня за лицемерие, да? Но вот такая я, нехорошая. Ничего не могу с собой поделать. Ничего. Да я благодарила его вместо того, чтобы спросить: «Почему ты уходишь? Почему не возьмёшь крохотную ручку Дианы в свою ладонь? Ведь ты, такой большой, сильный и здоровый мужчина – её отец. Диана – твоя плоть и кровь и ей жизненно необходима поддержка близких. Твоя поддержка, ведь ты же обещал... Неужели, тебе совсем не больно видеть её слёзы? Неужели, всё, твоя игрушечная любовь к ребёнку прошла, стоило увидеть её слабой и беззащитной? Значит, это и правда, была лишь имитация? Но вместо этого я говорила ему «Спасибо». А в мыслях осуждала, злилась на него, а по ночам, иногда, и ненавидела».
Страшные слова и мысли… Страшные обвинения… Но других мыслей мне в голову не приходило.
«А ещё я зачем-то ляпнула про его родителей, про бабушку и дедушку Дианы… Язык мой – враг мой».
Вздохнула и сделала глоток обжигающего чая. Аромат лимона приятно щекотал мой нос.
«Кормили нас по высшему разряду. Чего уж говорить, деньги – это свобода. Без денег в этом мире – невозможно нормально и достойно жить».
Ещё один фактор, который разливал злость по моим жилам.
Нет, я не озлобилась на весь мир, и не кричала мирозданью о несправедливости жизни. Я всего лишь была зла: на себя, что оказалась бесхребетной и неблагодарной дрянью. Вместо того, чтобы молиться на Севастьянова, я испытываю лишь негативные эмоции и ничего, совершенно ничего не могу с собой поделать. Злюсь на Макара, что он ведёт себя как последний трус, хотя обещал и говорил, что будет рядом, но не сдержал своего слова. Даже на Диану немного злюсь… Но на малышку уже просто из-за усталости…
«Господи, я, наверное, очень нехороший человек, да?»
«Третий день Макара нет, и мне хочется схватить телефон, позвонить ему и закричать в трубку, высказать всё, что думаю о нём; рассказать о том, как я устала и как мне самой хочется стать маленькой и оказаться в надёжных и сильных объятиях; а ещё рассказать ему, как мне хочется переложить хоть некоторые свои заботы на чьи-то ещё плечи, чтоб кто-то, хоть немного мне помог… Хотя, куда уж больше...»
Эгоистично?
Безусловно.
«Макар, итак, сделал много для нас. Он сделал, практически, невозможное. Тогда, почему я не испытваю той самой благодарности, которая должна исходить от самого сердца? Почему мне хочется от него нечто большего?»
Эта непонятно откуда взявшаяся ярость разъедала всё во мне. Она съедала, вгоняя меня во мрак. В такие моменты, когда Диана уже спала, а за окном светила луна, я оставалась одна со своими мыслями и становилась одним клубком ярости, но какой-то странной ярости, молчаливой.
Почти две недели ада и я была высушена.
Взрослому человеку можно объяснить, почему у него всё болит, можно сказать, что нужно эту невкусную, но полезную еду есть, так как полагается диета после операции, и эти лекарства тоже нужно принимать. Срывать с себя пластыри, дренажные трубки и катетеры тоже нельзя, потому что они нужны.
Взрослому объяснить можно, но не маленькому ребёнку.
Каждый день – это борьба. Тело моей малышки болело и даже обезболивающие не снимали полностью всю её адскую боль.
И в этом кошмаре мы жили изо дня в день. Я понимала, что не оплати Макар реабилитацию, то я никогда бы не справилась сама. Помощь медсестёр и докторов была просто бесценной.
Засыпая каждую ночь, я раньше плакала, но теперь, даже слёз не было – видимо, выплакала все слёзы. Ночью оставалась пустота в груди и бездна усталости, которая порой мешала дышать.
А ещё тишина – она должна была даровать покой, но вместо этого, я лишь прислушивалась. Прислушивалась к дыханию своей девочки, иногда вставала среди ночи и проверяла её – что она жива.
Иногда мне казалось, что это настоящий ад и он не закончится никогда. Но всё, рано или поздно заканчивается… Но не сейчас.
Допила свой чай и отставила кружку.
Взяла телефон и, покрутив его в руке, не выдержала и зашла в ватсап.
Макар был в сети.
Не выдержала и написала ему.
Отправитель: Наталья
Получатель: Макар
«Сегодня пришли результаты анализов Дианы. Доктор сказал, что результаты хорошие и Диана идёт на поправку. Правда, пока всё болит у неё. Вы, может, зайдёте к нам завтра? Найдёте время?»
Нажала «Отправить».
— Чёрт… — произнесла шёпотом, потому что вдруг пожалела о своём глупом порыве.
«Пусть не приходит. Раз Макару больше не интересна Диана, то мне же от этого лучше. Может, он потом скажет, что передумал быть её отцом и оставит нас?»
Телефон завибрировал.
Пришло смс-сообщение от Макара.
Сердце вдруг сильно заколотилось о рёбра, намереваясь выскочить наружу. Я нервно сглотнула и открыла сообщение.
Отправитель: Макар
Получатель: Наталья
«Зайду. И спасибо тебе за заботу о моей дочери. Ты молодец, Наташа. Завтра выдам тебе внеплановую премию. Спокойной ночи».
Я перечитала сообщение раз двести.
Гнев, словно кровавая жижа наполнил меня снизу доверху.
Перед глазами встала красная пелена.
Этот гнев, эта жаркая ярость напоминала огненную лаву. Моя кровь словно стала жидким огнём.
«Я в принципе, неплохой человек, но, всему есть предел. Равнодушие Макара и его отношение ко мне и Диане невероятно выбесило меня. Но я не могла сказать ему в лицо то, что думаю, ибо это чревато непоправимыми последствиями. Он меня в один миг может удалить из жизни Дианы. Для меня это будет конец».
Именно в это мгновение мне в голову пришла бредовая идея, над которой в нормальной ситуации я бы только посмеялась и забыла бы о ней. Но сейчас была нестандартная ситуация.
Я решила на законных правах называться мамой Дианы и решила сделать так, чтобы больше не просыпаться со страхом встречи нового дня. А для этого, всего лишь нужно стать женой Севастьянова. Не такой, как его почти уже бывшая жена, а верной женщиной, надёжным тылом и хранительницей очага. Кажется, именно так говорят.
«Хотя… Вряд ли у меня что-то выйдет… Ведь я даже не в его вкусе». Наталья
— Думаю, что дня через три мы вас выпишем, — слова доктора, а точнее, переводчика, обрадовали меня. Ведь это значит, что с моей девочкой всё хорошо. Она выздоравливает. — Вы будете приезжать на плановые осмотры два раза в неделю. Это необходимо в первые три месяца.
— Хорошо, — сказала я серьёзным тоном. К здоровью Дианы я отношусь с повышенной ответственностью. — Я всё сделаю, как вы скажете.
— За день до выписки я выдам вам список рекомендаций по питанию, уходу за ребёнком и список препаратов, которые Диане необходимо будет принимать по определённой схеме первые три месяца. А дальше будем смотреть, и наблюдать за состоянием девочки и её новых органов. Но, могу уже спрогнозировать, что на девяносто девять процентов её ожидает полное выздоровление.
— Ваши слова окрыляют меня, доктор фон Айхенвальд, — произнесла я с благодарностью. — Мы очень благодарны вам. За всё.
— Спасибо, — улыбнулся доктор и сказал по-русски: — Это йесть мой работа.
Я вернулась в палату, где с Дианой сидели две медсестры. Малышка сегодня чувствовала себя намного лучше и даже не плакала и не куксилась.
— Ну что моя красавица, не сильно скучала без меня? — заворковала я и, поймав её кулачки в свои ладони, поцеловала маленькие, словно кукольные пальчики.
— Бо-бо, мама, бо-бо, — сказала Диана и показала на животик.
— Знаю, моё солнышко. Знаю, что бо-бо… — вздохнула я и осторожно поцеловала больное место, заклеенное пластырем. — Мама поцеловала животик Дианы и значит, скоро всё заживёт.
За последние дни мы узнали новое слово — «бо-бо». Диана пока сильно болела, в основном молчала, когда не спала, или же плакала, свернувшись в комочек, и поджимала ножки, а ещё, смотрела на меня несчастным взглядом. Могу только спасибо сказать докторам и Макару, который всё оплатил, что Диану держали на специальных препаратах, чтобы малышка сильно не вертелась и не крутилась. Этот тяжёлый период навсегда отпечатался у меня в памяти, и я никогда этот кошмар не забуду.
Диана указала пальчиком на игрушки, что стояли на одной из полок.
— Хочешь поиграть?
Она что-то прогулила на своём детском и снова указала пальчиком на игрушки.
Ну вот, теперь точно очевидно, что Диане стало гораздо лучше, раз она уже хочет играть, улыбается мне и даже поела сегодня хорошо. Пусть так и дальше будет – только выздоровление и без осложнений.
Я положила на кровать игрушки и принялась вместе с малышкой строить пирамидку из разноцветных кубиков. Она пока не спешила бегать или как-то активничать, но то, что уже перестала плакать — уже огромное счастье и признак того, что всё хорошо.
Пока мы играли с ней, я не сразу заметила, что в палату кто-то вошёл.
— Привет, — прозвучал мужской голос и я вздрогнула.
Обернулась и на мгновение замерла, забыв как дышать.
Макар сегодня был одет, как настоящий принц: чернильно-чёрный костюм, сшитый явно на заказ, сидел на нём как влитой. Верхние пуговицы его белоснежной рубашки были расстёгнуты, но это ничуть не снижало великолепия его образа. Чистый, свежий, отдохнувший, модный, весь такой из себя мужественный…
Моя рука непроизвольно взлетела к волосам, чтобы хоть немного поправить тот кошмар, что творился у меня на голове.
«Ну вот, выгляжу сейчас как лахудра, а ещё хотела попробовать увлечь его, чтобы он обратил на меня внимание как на женщину. Смешнее и не придумать».
— Доброго дня, — произнесла я после некоторой паузы. — Вы пришли…
Он коротко улыбнулся и кивнул.
— Я же обещал, — сказал Макар и добавил: — Я говорил с Айхенвальдом.
— Да, я тоже с ним говорила, — произнесла я, перестав на него пялиться. Продолжила помогать Диане, собирать пирамидку, которую она разрушала, если ей что-то не нравилось, и мы начинали всё сначала.
— Прости, что не навещал вас, — сказал он вдруг каким-то уставшим голосом. — Накопилось много неотложных дел по бизнесу. И с разводом нужно было решить кое-какие технические нюансы.
— Не извиняйтесь, — произнесла я, не поворачивая головы. Хотя, внутри стало приятно, что он сказал «прости».