Я горько усмехнулся и подумал: — «А ведь быть может, у меня есть и другие дети, и они также могут нуждаться… например, в лечении…»
— Чёрт!
Эти мысли меня съедали и душили. Они как опытные палачи, лишали меня покоя и казнили каждое мгновение.
А ещё Наташа…
Эта маленькая и смешная девушка как-то незаметно, но упорно притягивала моё внимание к себе. И мне это категорически не нравилось.
Этой ночью я так и не заснул…
День операции
Наталья
Настал этот долгожданный, волнительный и такой страшный день. День операции. Этот день я ждала с великой надеждой и безумно боялась больше всего на свете, но я прекрасно понимала, что операция должна уже случиться. Диана должна выздороветь.
— Всё будет хорошо, — успокаивал меня и взволнованного Макара доктор.
Диана сегодня с самого утра была нервной и плаксивой. Малышка прекрасно чувствовала наше с Макаром настроение.
— Мне очень страшно… — произнесла я сдавленным голосом, прижимая к себе ребёнка.
— Наташа, успокойся, — произнёс Макар и неожиданно обнял меня вместе с Дианой и повторил слова нашего доктора: — Всё будет хорошо.
— Обещаешь? — спросила у него, вглядываясь в его чёрные глаза. Я даже не заметила, что снова перешла на «ты».
— Обещаю, — уверено сказал Макар.
Он поцеловал малышку и погладил её по мягкой шевелюре, а потом по спинке.
Но когда мою Диану положили на детскую каталку, малышка вдруг показалась мне невозможно хрупкой, беззащитной и такой несчастной. Она потянула ко мне свои ручки и горько заплакала. В её глазах читалось недоумение и страх. Я ощутила себя своего рода предательницей и на глаза навернулись слёзы. Держась из последних сил, я для уверенности и поддержки схватила ладонь Макара и прошептала:
— Господи… Сохрани и убереги моего ребёнка… Наталья
Страх… Я так устала от него.
Постоянно боюсь, боюсь, боюсь. И по-другому уже не могу.
Моя маленькая девочка сейчас лежит на операционном столе…
Едва представляю себе эту картину, как ледяной холод медленно проникает в моё сердце. Кровь стынет в жилах и мне кажется, что это состояние останется со мной навсегда.
Мой страх жалости не знает, и сжигает меня, превращая в серый пепел. Мысли сводят с ума.
«Боже…»
Молюсь, молюсь, молюсь.
А что ещё могу я сделать в данной ситуации?
Всё, что от меня требовалось, по мере своих возможностей и дальше больше – я всё сделала.
Тряхнула головой, а потом с силой зажмурилась.
«Хватит, слышишь?!» — крикнул внутренний голос. — «Прекрати бояться. С Дианой всё будет хорошо. Верь в неё. Твоя малышка очень сильная. Она будет жить».
«Я верю… Но страх… Этот проклятый страх меня буквально душит. Хочу лишь одного — скорее бы уже всё закончилось, и этот кошмар остался позади. Кто бы только знал, как я этого хочу…»
— Диана в хороших руках, Наташа. С ней всё будет в порядке, — произнёс Макар, сев передо мной на корточки.
«Макар будто мои мысли услышал».
Он взял мои руки в свои и добавил:
— Просто верь моим словам, хорошо?
Я слабо и неуверенно улыбнулась и кивнула ему.
— Да. Я верю. Но страх всё равно меня не покидает.
— Я признаюсь тебе, Наташа, мне тоже страшно. Быть может даже больше, чем тебе. Но знаешь что?
— Нет, я не знаю, — ответила со вздохом, не глядя на мужчину. Макар в данный момент меня совершенно не волновал и не интересовал, но его поддержка и тот факт, что он был со мной рядом, успокаивали. И за это я была ему безмерно благодарна.
— Диана — моё продолжение, в ней течёт моя кровь. А гены Севастьяновых очень сильные, Наташа. В моей семье у всех прекрасное здоровье и мы долгожители. Понимаешь к чему я клоню?
Я подняла на него взгляд с немым вопросом, и он будто снова прочёл мои мысли и, усмехнувшись, горько произнёс:
— Знаю, о чём ты сейчас подумала. Ты думаешь, что я тут разглагольствую о здоровье, а сам вроде как бесплоден. Но, с появлением Дианы, этот вопрос снова стал открытым. Я обязательно пройду новое обследование. Возможно, все анализы и все данные были сфальсифицированы.
— Вот как?
— Да. Но это пока непроверенная информация и лишь мои догадки. Так что, в любом случае, знай, операция пройдёт успешно и после, почки приживутся и Диана станет абсолютно здоровой.
— Ты так уверен в своих словах, — произнесла я немного озадачено. — Говоришь так, будто ты видишь будущее. Но я не осуждаю, а наоборот, очень рада, что ты так думаешь и веришь в такой исход. Я тоже верю, Макар. Я очень хочу, чтобы Диана больше никогда не болела.
— Вот и славно. Нас уже двое, кто верит в хорошее будущее, а значит, так оно и будет, — улыбнулся он.
— Ты очень… ммм… — я замолчала.
— Какой? Говори уж, раз начала, — толкнул он меня легонько в плечо.
— Ты странный, — сказала ему. — Прости. Просто озвучила свою первую мысль.
— И в чём же выражается моя странность? — полюбопытствовал он.
Но, кажется, Макар не сердился. Ему и правда, было просто любопытно, с чего я сделала такие выводы.
— Ну-у-у… В первую нашу встречу ты был таким… агрессивным. Но это поведение ещё можно объяснить. Потом ты был сама душевность, а недавно снова превратился в злого буку. Теперь, вот снова весь такой милый и заботливый… Боюсь предположить, что следующая смена твоего настроения снова обретёт негативный характер.
Он тихо рассмеялся.
— Ты очень внимательна, однако, — сказал он.
— Такое поведение странно было бы не заметить.
— Мои перепады в поведении легко объяснить, — сказал он с улыбкой и пальцем коснулся кончика моего носа и добавил: — Но я тебе об этом не расскажу. Уж прости. Это мои внутренние заботы.
Пожала плечами.
«Да мне, по большому счёту, всё равно».
— Могу лишь обещать тебе, Наташ, что буду сдерживать свои… кхм, свои порывы.
— Хорошо.
Я украдкой посмотрела на Макара. Его слова имели весьма странный подтекст.
«Неужели я ему нравлюсь?» — посетила меня вдруг ошеломительная мысль. — «Да быть того не может».
Макар вдруг убрал с моего лба непослушную прядь волос.
— У тебя красивые глаза, Наташа. Такой необычный оттенок — золотисто-карий.
«Его слова приводят мои мысли в хаос и мне это не нравится».
Нервно сглотнула и сказала:
— Очень хочется пить. Можешь принести? Пожалуйста.
Макар отодвинулся от меня и сказал:
— Хорошо. Сейчас принесу. Воды или чай?
— Воды. Спасибо.
Оставшееся время мы провели больше в молчании или за разговорами «ни о чём».
Я пыталась читать журналы, но не могла сосредоточиться на тексте и не понимала смысла прочитанного. Еще, мы с Макаром в полнейшем молчании гуляли по парковой территории клиники. Потом снова вернулись в комнату ожидания.
Операция длилась невозможно долгих восемь часов.
«Мне кажется, что за это время я поседела».
Но всему, рано или поздно, приходит конец. И нашему ожиданию тоже.
Наконец, в дверях появился доктор Колман фон Айхенвальд.
Я вскочила на ноги. Макар поднялся следом за мной.
Через минуту к нам присоединился переводчик.
— Как она? — выдохнула я, заламывая руки от волнения.
Доктор улыбнулся.
— Операция прошла успешно. Девочка хорошо её перенесла. Обе почки работают. Она пока не отошла от наркоза. И в ближайшее время девочке понадобится сильное обезболивающее и от него она будет сонной и вялой. Предупреждаю, чтобы вы не пугались.
— Господи, спасибо! Доктор фон Айхенвальд, благодарю вас! — я порывисто обняла его и заплакала, ощущая небывалое облегчение. — Спасибо, спасибо, спасибо!
Макар пожал руку нашему доктору.
— Спасибо, — сказал он коротко, но столько было в его взгляде, что немец понял, сколько это «спасибо» несёт в себе чистой и искренней благодарности.
— Я очень хочу её увидеть, — сердце и душа рвались туда, где сейчас находилась моя девочка. Хотелось увидеть её, обнять, услышать её дыхание, убедиться, что с ней всё хорошо…
— Скоро увидите, — произнёс доктор и добавил серьёзным тоном: — Но пока послушайте меня. Вот, что следует вам знать о будущем девочки.
Мы с Макаром обратились вслух.
Сердце опять ухнуло вниз.
— В чём дело? — нахмурился Макар.
— Мы удалили родные почки, хотя при пересадке их часто оставляют, но в данном случае, это был бы риск – могла бы началась инфекция, которая могла бы перекинуться на новый орган. Мы этот риск полностью исключили. Далее, после трансплантации ваш ребёнок пройдёт иммуносупрессивное лечение. Девочка будет принимать лекарства для подавления иммунитета. Медикаменты мы начнём ей ставить уже через пять часов. Такое лечение необходимо, так как организм воспринимает новый орган как инородное тело и попытается от него избавиться. Эти медикаменты подавляют иммунитет, чтобы почка не отторгалась.
— Меня уже пугают ваши слова... — произнесла я тихо.
Макар приобнял меня, словно старался утешить.
Доктор продолжил:
— С таким иммунитетом легко подхватить инфекцию, даже если она пустяковая. Поэтому, приходя в палату к девочке, вы должны быть полностью здоровыми, в стерильной одежде и не приносить с собой никакие аллергены — ни цветов, ни фруктов. Игрушки должны пройти полную дезинфекцию. Пить ребёнку первое время нужно очень мало. Поэтому, никакого самовольного кормления. У ребёнка на время лечения своя диета и строго по часам, в том числе и приём жидкости. Медсестра вам ещё раз всё повторит.
Слова доктора звучали как предвестники будущего кошмара.
— Сколько продлится такое издевательское лечение? — спросил у него Макар.
— Пока две недели, — ответил доктор.
— Пока? — переспросила я. — Что значит, «пока»?
Доктор терпеливо пояснил:
— Всё будет зависеть от того, как будут вести себя новые почки. Я прогнозирую, что мы выпишем вашего ребёнка через две недели, но всегда бывают непредсказуемые ситуации. Организм — это сложный механизм. Поэтому, давайте верить в лучшее.
— Когда вы выпишите Диану, ей тоже придётся пить эти имуноподавляющие препараты? — спросила я сдавленным голосом, едва не плача.
В принципе, нам итак всё объясняли, но как всегда, новые и важные вопросы возникают в процессе.
— Да. Примерно, от трёх месяцев до полугода. Это срок, за который новые органы либо приживутся, либо произойдёт отторжение. А окончательное выздоровление наступит через год.
— Главное, что операция прошла успешно, произнёс хмурый Макар. — С остальным мы справимся.
— Вам выпишут новый счёт, Макар Демидович. Оплатите его сегодня, — сказал доктор.
— Новый счёт? — переспросила я. — За что? Ты ведь уже всё оплатил.
— Это как раз за те лекарства, которые будут подавлять иммунитет.
— И сколько это стоит?
— Много, — сказал вместо Макара и доктора, наш переводчик.
«Я думала, что наш ад остался позади. Я сильно ошибалась. Наш ад только начался».
Глава 13
Макар
— Сынок, и ты мне только сейчас говоришь, что у тебя есть дочь?! – воскликнула мама. — Почему ты раньше нам с отцом не рассказал, что мы, наконец, стали бабушкой и дедушкой? И твои оправдания, что это твоя жизнь и только, не принимаются!
— Прости, мам… — выдохнул я. Ведь так и знал, что реакция у мамы будет именно такой. — Я сам недавно узнал. И эта операция… Как-то не до рассказов, знаешь ли, было.
С той стороны раздался протяжный вздох.
— Ох, Макар, Макар… Операция — это конечно кошмар… Мне очень жаль, что узнав о своём ребёнке, ты сразу окунулся в пучину болезни. Я очень надеюсь, что моя внучка поправится. Я прямо сейчас позвоню твоему отцу и сообщу ему новость, что он уже стал дедушкой. Мы прилетим к вам первым же рейсом. Называй адрес клиники и…
— Мама, нет, — оборвал я её. — Прошу тебя, не нужно приезжать.
— Как это не нужно? Макар! Я твоя мать, и как мать заявляю, что без участия бабушки и дедушки, тебе будет тяжело.
— Наташа в основном занимается ребёнком.
— Наталья — не мать Дианы, — произнесла мама твёрдым тоном. — Ты же сам сказал, что она всего лишь её тётя, которую ты нанял в качестве няни. А разве тётя-няня может дать ребёнку столько любви, сколько даст ей родная мать? Но матери нет, зато есть я и твой отец. Макар, мы прилетим в любом случае, ты же меня знаешь.
— Мам, я немного не так выразился. Наташа, она обращается с Дианой, как самая настоящая мать. Для Дианы именно ею она себя и считает.
— Мне не нравится вся эта сомнительная история, Макар, — проворчала мама. — Как бы эта твоя Наталья не оказалась аферисткой. Ты уверен, что она родная сестра той девушки, что родила Диану? Может, она её выкрала? Или…
— Мама! — прорычал я. — Хватит! Ты совершенно не знаешь ни её саму, ни её историю. И я проверил уже все данные о Наталье. Она та, за кого себя выдаёт.
— Тоже самое ты говорил, когда женился на этой своей Инессе. Но если помнишь, я пыталась тебя отговорить от женитьбы и каков результат, сынок?
— Мама… — простонал я. Она в своём репертуаре.
— Что, «мама»? В итоге, ты разводишься, чему я очень рада, но вместо Инессы подобрал сомнительную Наталью. Про ребёнка я не говорю ни слова, так как очень рада появлению внучки. И чтобы ребёнок рос здоровым, его должна воспитывать полноценная семья. Ты будешь всё время занят своим бизнесом, жены у тебя скоро не будет, тогда, кто станет воспитывать ребёнка? Наталья? Сынок, твоя дочь станет эту девицу считать своей матерью? А что будет, когда ты, наконец, встретишь достойную девушку? Сынок, мы с твоим отцом, возьмём на себя эту обязанность и будем воспитывать Диану, пока ты будешь зарабатывать ещё больше миллионов и пока ты не встретишь достойную женщину. Твоя дочка будет самой счастливой, обещаю. Ах, сынок, Бог не дал мне больше детей, я тебя конечно, люблю, но я всегда мечтала ещё и о дочке, а тут такая весть от тебя… Внучка… Я очень хочу её увидеть, Макар…
«Мой мозг сейчас взорвётся. Я бесконечно люблю своих родителей, но исключительно на расстоянии.
Моя мама — это просто набор из вечных советов, сомнений, подозрений и недовольств. Отец её любит и если честно, я не знаю, как он выносит её причуды, но лично я не готов, чтобы моя мама брала мою жизнь в свои цепкие ручки. А именно это она и собирается сделать, когда прилетит сюда.
Не хотел я рассказывать родителям о Диане, пока она не поправится, но именно Наталья настояла на этом, сказав, что невежливо и очень недостойно умалчивать о таком важном событии, как ребёнок. И вот он, результат. Зачем я повёлся на её просьбу? Ведь знаю, что женщин слушать можно и нужно, но делать всегда необходимо только по-своему».
— Я пришлю тебе её фотографию, — стоял я на своём.
— Макар, не веди себя по-свински, — строгим и недовольным тоном произнесла она. — Твой ребёнок пережил серьёзную операцию. У девочки умерла мать и её воспитывает сомнительная тётка. А ты, её отец и вовсе отказываешь в общения своей дочери с бабушкой и дедушкой! Так что прекрати мне тут говорить ерунду и диктуй адрес клиники.
«В этом мире есть только один человек, который может меня приструнить. Это моя мать. Нежная женщина с диктаторским характером. Лучше бы я ей не звонил…»
Пришлось дать адрес.
— Я вышлю за вами свой самолёт, — сказал в конце разговора.
— Вот и славно. Сообщи, как только он прилетит. А я прямо сейчас посещу магазины детский товаров. Ах, я давно мечтала эта сделать и наконец, ты мою мечту исполнил, сынок. А то всё говорил «бесплоден», «бесплоден»… Ладно, хватит болтать, пора делом заняться. Целую тебя, дорогой.
— Пока, мам.
Следом позвонил своим людям и дал задание, чтобы отправили самолёт за моими родителями.
Потом включил ноутбук и замер, глядя на заставку.
С экрана мне улыбалась Диана. Я держал малышку на руках. Это был момент, когда я играл с ней в «самолёт». Наташа сделала фото и отправила его мне. Весьма удачный вышел снимок.
Я вхдохнул.
«Моя мать даже не представляет, что её здесь ждёт. Диана сейчас не такой ребёнок, какой она ожидает её увидеть. Малышка по большей части спит из-за обезболивающих. А когда не спит, то страдает и плачет. И видеть мучительные страдания на детском личике — выше моих сил. Как последний трус, я сбегаю в такие моменты, оставляя Наташу наедине с ребёнком… Чёрт… Оказывается, пережить финансовые кризисы, разрывы с давними партнёрами, разборки по понятиям, измены почти бывшей жены гораздо проще и легче, чем видеть боль ребёнка, читать в её взгляде немой вопрос, почему взрослые не могут ей помочь и избавить от этой боли? Я оказался не готов к такому… Не готов и мне проще нанять медсестёр, сиделок, докторов, кого угодно, чтоб ухаживали за Дианой, а сам я, кажется, не могу… Наташа может, а я нет. Стоило это уже признать. Нет, я не отказываюсь от малышки. Никогда и ни за что не откажусь от неё, но пока я не знаю, как преодолеть мне самого себя и прекратить бояться её боли. Диана в свой один год была очаровательной и улыбчивой девочкой, которую, казалось, ничто и никогда не тревожило и не пугало. Это, определённо, заслуга Наташи. И тем более, мне было непривычно видеть в её глазах страх и молчаливый укор. Годовалая малышка, а её взгляд был невероятно серьёзным… когда она не плакала. А плакала Диана в основном постоянно. Это было невыносимо».