– Пьер! Сколько ты провел дней за упаковкой? Уверена, твои ассистенты прокляли тебя раз по двести за каждый час. И летишь ты чартером. Ну что с твоими работами может случиться?
– Умеешь ты успокоить, – он улыбнулся. И тут же сменил тему: – Похоже, кавалеру твоему морду начистить надо. Чтобы светила поярче фонаря.
Поймав мой взгляд, уточнил:
– Плохо выглядишь. Он что, сел на шею и ножки свесил?
– Пьер, я похожа на ломовую лошадь? Думаешь, повезу?
Он рассмеялся:
– О нет! Если ты и лошадь, то кровная сиглави! Изящная, тонкая… Невероятная. Ох, как представлю, какая ты будешь на этом шесте, в свете софита…
– Будешь на пленку снимать? – увела я тему со скользкой дорожки.
– Нет, – оживился Пьер. Любимое дело заставило его забыть обо мне. – Пленка здесь не годиться. Только цифра. Яркая, живая, стремительная. Кстати, надо будет музыку подобрать. И хореографа найти…
– Зачем? – испугалась я объема предстоящей работы, но вопрос заглушил слащавый голос диктора. Команду Пьера приглашали на посадку.
– Все, я побежал! – он быстро чмокнул меня в щеку, подхватил чемодан и повез его за собой к стойке регистрации. Я махала рукой, пока он не скрылся за стеклян8ными дверями, отделяющее «здесь» и «там». Все, что могла сделать для него – только пожелать удачи. Ну, и немного подкачаться до его возвращения. О том, что предстояла изнурительная сушка, чтобы мышцы стали рельефнее, думать не хотелось. Я даже не представляла, какого это. И не понимала – зачем. Но… все случается в первые. В том, что Пьер не заставит, так уговорит, сомнений не возникло.
– Скучать будешь? – поинтересовался Слава.
Он не скрывал хорошего настроения – соперник уехал, а я… Я пока с ним.
– Буду, – не стала врать. – Поехали домой. Может, успею поспать пару часиков.
– Я на работу выхожу, – сообщил Бронислав. – Врач разрешил, да и сам скоро от безделья волком выть буду. Так что отдохни, устрой себе выходной. К Ванессе съезди…
– Что-то ты меня из дома выпроваживаешь? – насторожилась я.
Но совету последовала. И, как следует выспавшись, позвонила подруге. Ванесса тут же согласилась:
– А давай. Давно не отдыхали. У меня посидим, или в ресторан сходим?
– Давай у тебя. Ресторан уже в печенках сидит. Мне клуба выше крыши хватате. Хочется тишины.
– Договорились! Ничего не покупай, у меня полный холодильник!
– И чипсы есть?
В трубке воцарилась тишина.
– Понятно. Ну, так я привезу!
Дитета-диетой, и здоровый образ жизни никто не отменял. Но сейчас так хотелось послать все к чертям и просто налопаться вредного! А расплатиться можно и потом. Ну, пробегу я с десяток лишних километров, или поплаваю дополнительно пару-тройку часов.
Ванесса открыла дверь и посторонилась. Разбирать пакеты пришлось самой. Ваня кивнула на холодильник и ушла в комнату.
Разумеется, я кинулась следом:
– Что случилось? Ты на себя не похожа!
И тут «железная леди» разрыдалась.
– Он меня не люююбит!
– Кто?
– Ииигорь!
– С чего ты взяла?
Сомневаться в том, что Игорь влюблен без памяти, мог только сумасшедший. Или… Ваня.
– Вижу.
Ванесса вытерла глаза и вышла на кухню. Серез минуту оттуда донесся её голос:
– Помоги!
Как и прежде, мы расположились на полу перед телевизором. На расстеленной скатерти лежали вскрытые упаковки, соусы, стояли тарелки с салатами и нарезкой.
– Пиццу закажем?
Я осмотрела плацдарм:
– И так обожраться. Ну, поехали?
Какое же это блаженство – хрустеть «запретной едой»! Соленые, со вкусом краба, сметанки, зелени, бекона чипсы покалывали десны, рассыпались на языке вязкими соусами. Тонок порезанная копченая колбаска и ветчина таяли во рту. И красное полусладкое совсем не возмущалось таким плебейским соседством!
– Я в раю! – спина удобно упиралась в мягкое кресло, так что можно было расслабиться. Мешало кислое выражение лица подруги.
– Рассказывай!
Ванесса поморщилась:
– А что тут рассказывать? Надоела я ему. Приходит, уходит когда захочет. То на работе задержится… Знаю я эту работу!
– Стоп! Вань, ну ты сама подумай – Игорь отельер, а это заведение постоянного контроля требует. Да и на себя посмотри! Срываешься на работу по первому звонку и неважно, день ли, ночь…
– Все равно! – упрямилась подруга, – Мог бы и поаккуратнее… Да и представляешь? За все это время он ни разу не заговорил о свадьбе!
– Что? – я покатилась по ковру. – Прости!
Ваня смотрела обиженно.
– Ну ты загнула! О свадьбе! Да он бедный небось просто боится о ней заикнуться!
– По… почему? – от удивления Ваня запихнула в ром несколько чипсов сразу и поморщилась поняв, что не сможет прожевать.
– Запей, – протянула я ей бокал. – Да потому, подруга, что ты много лет упорно создавала имидж невероятно независимой женщины! Мужики от таких шарахаются почище, чем черти от ладана! Вот он небось и не знает, с какой стороны подступиться.
– Думаешь? – нахмурилась Ванесса.
– Знаю! Ну поговори ты с ним в конце концов!
– Боюсь.
Этот односложный ответ шокировал. Ваня чего-то боится? Хотя… подобные отношения были для неё в новинку.
– И чего?
– Бросит он меня. Пусть лучше так.
– Сказать, чем это закончится? Ты будешь бегать за ним, как дрессированная собачонка, разве что тапки в зубах не потащишь. Хотя… может быть, и потащишь, это от ряда факторов зависит. Как тебе такое будущее?
– Вариантов, я так понимаю, нет.
– Нет, – подтвердила я. – Но резать лучше сразу, а не тянуть кот за… хвост.
– Ирма, – послышалось после долгого молчания. – А может, ты с ним поговоришь? Я… не знаю, как.
Я готова была на все ради неё. И поэтому отказала:
– В этом деле третий лишний, как и в постели. Тебе надо самой набраться смелости. Хорошо? Дай-ка телефон!
И прежде, чем Ванесса опомнилась, я набрала: «Жду, целую, очень скучаю! ЛЮБЛЮ!». Приправила сообщение кучей сердечек и отправила на заветный номер.
– Убью! – взвыла Ваня, когда до неё дошло, что я сделала.
– Поймай сначала! – прокричала ей из коридора и прежде, чем захлопнуть дверь, посоветовала: – Приберись! Он скоро будет! Жду приглашения на свадьбу!
Что имено мне ответили – не расслышала, сбегала по ступенькам, проигнорировав лифт. Все же Ваня и догнать могла. А рука у неё тяжелая!
Я не успела доехать до дома, как раздался звонок. В голсе Вани слышалась откровенная паника:
– Он приехал! Приехал! Я огромным букетом. Ирма, мне страшно! Что мне делать?
– Какого ты мне звонишь, когда у тебя гости?
– Он… только в подъезд зашел. Я у окна стою, свет везде погасила. Ирмааа! – Ваня перешла на трагический шепот, – может, сделать вид, что меня дома нет?
Издалека послышался писк домофона.
– Не дури. Беги, встречай. И ничего не бойся! В этом танце пусть ведет мужчина!
Таксист поглядывал на меня в зеркало заднего вида, а я улыбалась, как дурочка. Радовалась за подругу и грустила одновременно. Советы-то я давать могу. А вот чтобы самой им последовать! Наверное, суккубам не дано узнать, что такое настоящая любовь.
Квартира встретила темнотой. И пустотой. Стало тоскливо – я уже привыкла делить жилье со Славой. Рука потянулась к телефону – позвонить, узнать, как дела. Но я подавила это желание. В этом танце на самом деле вести должен мужчина. И если он не звонит…
Словно услышав мои мысли, черный прямоугольник пластика вздрогнул и завибрировал. На синем экране высветилось ставшее родным имя.
– Слава? Что-то случилось? Тебе плохо? Может, вернешься домой?
– Тише-тише! – сумел пробиться он сквозь поток моей речи. – Я здоров. А вот с клубом проблемы. Габриэлла явилась. В общем, устроила прямо тут охоту, парни только вокруг неё и крутятся. Остальным клиенткам это не нравится и они уходят. Ирма, я не справляюсь!
– Еду!
Времени на макияж и укладку не было. Пока ждала такси, успела только одеться. Простой деловой костюм, классические туфли. Глянула в зеркало. Сулдя по всему, в этот раз мы с единокровной сестренкой будем полными противоположностями. Она – шикарная женщина. А я… уверенная в себе дама, которой плевать на то, что подумают о ней мужчины. Да и остальные. Хороший образ. Может прокатить, все равно на поле Галы мне с ней не тягаться.
32
Она походила на большую рыжую кошку. Глаза сверкали, как подсвеченные изнутри изумруды.
Гала граиозно расположилась на диване в «аквариуме», положив ноги на подлокотник. Скрещенные лодыжки подчеркивали их длину и стройность, а шпильки… Это вид даже меня не оставил равнодушным, что уж говорить про Бронислава! Он стоял рядом, сцепив на животе руки. Казалось – одно слово красавицы и кинется выполнять, несмотря ни на что.
И как только смог затащить её в «аквариум»?
– О! Явилась! – Гала отсалютовала мне бокалом. Красное вино едва не выплеснулось на платье.
– А ты, я вижу, развлекаешься напропалую.
– Развлечешься тут! – хмыкнула Габриэлла. – Твой песик не позволяет. Славик, милый, иди сюда… – она поманила его, как прохожие манят щенят, сложив три пальца щепотью и потирая их друг о друга. А потом раскинула руки, как для объятий: – Соскучился же!
– Она никого не запечатлела? – смотреть на сестру не хотелось. Да какая она мне сестра? Так, недоразумение… Случайность.
– Импритинга не заметил. А вот… Минутку, – он поднес руку к уху, посильнее прижимая крохотную пуговичку наушника. – Там вас мужчина спрашивает. Говорит, ваш отец.
– Пусть сюда ведут. Похоже, у нас тут семейный междусобойчик намечается… Слава, ступай в зал. Здесь я сама…
– Если что… – Слава достал из ящика стола гарнитуру. Я кивнула. Но как только он вышел, убрала наушник и микрофон обратно. Семейные разборки касались только меня. Габриэллы. И…
– Папочка! – Гала попыталась встать навстречу отцу.
– Ты пьяна, – он брезгливо поморщился. И повернулся ко мне. – А вот ты свежа, как юная роза. Несмотря на…
Я спокойно вынесла его оценивающий взгляд. И смогла улыбнуться:
– Не всем же блистать в клубах, совращая мужчин. Чей-то удел – работа.
Он кивнул и сложил руки на рукоятки трости. Покачнулся с пятки на носок и сообщил, глядя мимо меня:
– Нам нужно поговорить.
– Присаживайтесь! – я указала на кресло.
Гала перестала ёрничать и тоже уселась, как подобает, опустив взгляд.
Несмотря на то, что поговорить папочка пришел со мной, начал он с сестры:
– Гала, я сколько раз тебе говорил: проигрывать тоже надо уметь. И не думать, что все вокруг – идиоты. Сейчас ты выглядишь глупо и смешно. Советую тебе извиниться, признать поражение и отправляться домой.
– Но папа!
– Гала!
Он сказал это тихо, почти прошептал. Но голос походил на ледяную бурю, что только набирает силу.
И Гала сдалась:
– Ирма, я прошу прощения за недостойное поведение. Больше я не потревожу ни вас, ни ваш клуб.
Я молча наклонила голову, принимая капитуляцию. Сестра улыбнулась и направилась к двери. И что у неё была за походка! Фирменная, «от бедра»…
– Подожди! – остановил Галу отец. И повернулся ко мне: – Прошу прощения, но я должен проводить дочь до машины. Она немного пьяна, так что доверить её кому-то из персонала было бы опрометчиво.
– Я подожду.
Он вернулся почти сразу.
– И снова прошу прощения, – занял то же самое кресло.
– Чай? Кофе?
Он посмотрел на кофемашину в углу и отказался. Я не настаивала. Откуда ему знать, что для гостей кофе приносят из бара.
– О чем вы хотели поговорить?
– Я приехал за дочерью. Но после того, что она натворила, забрать её без извинений было бы… невежливо. Разумеется, я оплачу все убытки… – он полез в карман, – Назовите сумму…
– Простите. Я не привыкла к подачкам. И привыкать не желаю.
Его рука замерла на лацкане пиджака. А потом вернулась на трость.
– А ты гордая!
Кажется, он удивился.
– Нет. Просто… не хочу пользоваться деньгами, которые вы высосали из несчастных женщин!
– Не такие уж они и несчастные! – его смех заполнил кабинет и был таким… обычным. Я вспоминала тоску матери и не могла понять – почему? Почему она до сих пор не избавилась от этого наваждения?
– За удовольствия, моя девочка, надо платить. Всегда. Вот они и платят. Поверь, мои женщины…
– Я знаю одну вашу женщину.
Он тут же замолчал.
– Ну, в таком случае позволь еще раз попросить прощения за Галу… – он поднялся легко, как молодой.
– Подождите.
Тонкие губы, обрамленные ухоженными усами, изогнулись в усмешке. Но она исчезла, когда прозвучал вопрос:
– Почему вы решили, что Габриэлла проиграла?
– А разве нет? Ты увела у неё из-под носа запечатленного мужчину!
– Если честно, то я не знала, что такое возможно.
Четко оформленная бровь поползла вверх:
– Не знала? Девочка, ты меня удивляешь! Перенести импритинг даже не зная, что так можно! – он снова рассмеялся.
– Теперь буду знать.
– Теперь будешь знать, – отец снова направился к двери. Но перед тем, как открыть её, обернулся:
– Присмотрись к этому мужчине. Импритинг невозможно снять. А для того, чтобы перекинуть, нужны искренние чувства. Настоящие. Многие из нас о таких только мечтать и могут.
Он вышел. Но одна я не осталась. В кабинет ворвался Бронислав.
– Ирма! Ты в порядке?
– В порядке, – я убрала руку от жалюзи, позволяя щели закрыться. Но прежде поймала в отражении стекла свою улыбку. – Кажется, я избавилась от наваждения. Знаешь, Слава, он говорил, называл своей девочкой… а я ничего не чувствовала. Мне было плевать. Плевать на то, что он мой отец, что он…
Договорить не смогла. Почувствовала руки на плече, их силу, нежность, нетерпение… Меня развернуло и жадные губы впились в рот поцелуем. Бронислав не отпускал, пока хватило дыхания. А потом отстранился, глядя прямо в глаза:
– Кажется, я тебя люблю. По настоящему люблю! Только обещай… – я стояла, словно загипнотизированная и могла только кивнуть, – обещай, что никогда не лишишь меня права выбора.
Я снова смогла только кивнуть. Голова кружилась, мысли путались, но одно я понимала ясно: этот мужчина рядом со мной по своей собственной воле. А значит…
И в следующие полтора часа мне было плевать, что подумают посетители. Все-таки, это ночной клуб «Обожгись!». Место, где погасят любой пожар. Но сначала – разожгут!
Конец.