Мужик, от которого я все это время тщетно спасаюсь бегством, легко нагоняет меня прямо у моей замершей у тротуара автомобилины, аккуратненько приобнимает за талию, при этом незаметно для окружающих уперев что-то малоприятное мне в бок, и настойчиво рекомендует:
— Ты на водительское не садись. Лучше на пассажирское. Я помогу. А заорешь — пристрелю. Кивни, если поняла.
Киваю судорожно.
— Умница. Открывай давай тачку-то.
Машина у меня «умная». Отпирается сама, стоит к ней подойти с ключом-меткой и положить руку на ручку дверцы. Слышу щелчок. Взмаргивают фары. Открылась… Зараза! Нет чтоб задурить, как это иногда с ней бывает! Мужик ловко подпихивает меня на сиденье, потом решительно выдергивает у меня из рук сумку, в которой ключ от машины и даже заботливо пристегивает меня, просунувшись в салон. Пахнет от него потом и еще какой-то дрянью. Меня начинает тошнить. То ли от запаха, то ли просто от страха.
Обходит машину спереди. В зеркальных очках отражается что угодно, кроме мыслей и планов, которые есть в его голове. Смотрю на него как кролик на удава. Прекрасно понимаю, что бежать бесполезно. Закричать? Так ведь правда пристрелит. Что-то неуловимое в повадках подсказывает мне, что рука у него не дрогнет. И не волнует совершенно его факт моей беременности и то, что в этом случае загубит не одну, а целых две жизни.
Садится за руль. Заводит мотор. Регулирует сиденье под себя. Гладит руль.
— Хорошая машина, безопасная. Она ведь безопасная?
Судорожно киваю.
— Безопасная. Безопасная… Безопасная…
Псих, как есть псих! Продолжая что-то бормотать себе под нос мужик тщательно пристегивается и очень аккуратно выруливает в переулок. И что теперь?
— Куда вы меня везете? И зачем?
— Помолчи, а? Целей будешь. Доедем до нужного места, поговорим. И не бзди особо. Просто ответишь на интересующие меня вопросы и отправишься восвояси.
Не верю я ему. Слишком все сложно для такой перспективы как простоя беседа. Все-таки начать орать в окошко? Этим в Москве никого не удивишь и даже внимания не привлечешь — полоумных здесь всегда было достаточно. Мой похититель тому прекрасный пример. Резко дернуть руль, чтобы машина потеряла управление и куда-нибудь врезалась? Это в кино только все подобное происходит с легкостью. А в жизни — попробуй решись. Да и вряд ли у меня просто физических сил на такой демарш хватит. Он-то — довольно-таки молодой крепкий с виду мужик, а я — беременная баба средних лет.
Выезжает за МКАД по Горьковскому шоссе и вскоре тормозит, свернув в какой-то перелесок по узкой ответвляющейся в сторону дороге. Поворачивается нехорошо усмехаясь. Так, что у меня тут же мороз по коже продирает.
— Дальше не могу тебе позволить ехать с прежним комфортом.
Глушит мотор и выходит из машины.
— Вылезай.
Выбираюсь со свой стороны.
— Не вздумай деру задать. Бесполезно.
Сама знаю. Куда мне с пузом?
— Давай сюда.
— К-куда?
— В багажник. Тут у тебя чисто, просторно. Аккуратистка, да?
— Я здесь не помещусь.
— Еще как поместишься.
— Меня вырвет.
— Твои проблемы.
Запихивает меня в багажник. А потом… Даже не понимаю, откуда у него в руках берется эта чертова тряпка, которую он плотно прижимает к моему лицу. Успеваю только подумать о том, что надо как-то постараться не вдохнуть, суметь затаить дыхание… И уплываю в черноту.
Прихожу в себя на каком-то отвратительном диване. Пружины этой старой рухляди проступают через истончившийся поролон и истертое покрытие, впиваясь в бока. При малейшем движении раздается такой скрип, словно раскрываются врата в ад. Осторожно сажусь. Голова кружится преизрядно. Осматриваюсь. Просторное прямоугольное помещение без окон и дверей. Серые стены — сплошной бетон. Довольно крутая деревянная лестница ведет к потолку, в котором прорезан люк сейчас закрытый тяжелой крышкой. И как этот придурок умудрился меня сюда спустить? При помощи лебедки что ли?.. В углу пластмассовое ведро с крышкой. Напротив на стуле — моя собственная сумка.
Сумка!
Осторожно поднимаюсь — голова по-прежнему здорово кружится — и бреду к ней. Быть может… Да! Мой телефон здесь! Хватаю его… И тут же разочарованно вздыхаю. Сети здесь просто нет… Я в подвале поэтому и не ловит? А если подняться по лестнице, поближе к люку? Сделать это, однако, не успеваю.
Люк в потолке внезапно откидывается, мой похититель сначала заглядывает вниз, а потом, увидев, что я пришла в себя и даже стою посреди комнаты, ловко спускается сам. Слежу за ним настороженно, торопливо спрятав телефон за спину и пятясь назад к дивану. Выглядит он так же — на голове все тот же капюшон. Глаза прячутся за широкими темными очками с зеркальными стеклами. Не хочет, чтобы я потом смогла его опознать? Уже неплохо. Значит убивать не собирается. Иначе ему не было бы никакого смысла прятаться от меня.
— Ну что, теперь поговорим?
Киваю, судорожно сглатывая, и плюхаюсь на взвизгнувшие пружины попутно запихивая телефон в щель между сиденьем и спинкой. Страшно. Душно. Мутит. Водички бы сейчас хоть глоточек… Чертов бывший муженек! Совсем ума лишился из-за своих проклятых денег! Достукался до уголовщины. Ну да! А кто еще-то мог все это организовать и с какой иной целью? Сейчас этот тип начнет заставлять меня отказаться от претензий на совместно нажитое имущество. Напугает меня до чертиков. Так, чтобы после мне и в голову не пришло в полицию пойти заявления писать. Я подпишу какие-нибудь бумаги… И меня отпустят?… Так хочется надеяться на это…
— Рассказывай, что у тебя с Тургеневым?
Что?.. С каким еще?.. Мне вдруг становится так страшно, что руки и ноги леденеют. Теперь никаких сомнений! Он сумасшедший! Муж мой его не нанимал и денег ему не платил. Он просто псих, которому я случайно попалась на улице. И если так — я пропала.
— Что молчишь? Рассказывай, если жить хочешь!
— Читала в школе. И в институте тоже.
Подскакивает, наклоняется, уперев руки в полусогнутые колени, и смотрит в упор.
— Пошути у меня.
В зеркальных стеклах его очков вижу собственное отражение — в глазах страх и губы дрожат. Противно видеть себя такой.
— Я не шучу. Правда читала.
Выхватывает откуда-то сзади (из-за пояса джинсов что ли?) пистолет и упирает мне дуло в висок так, что голова моя склоняется к противоположному плечу.
— Последний раз спрашиваю: что тебя, сука, связывает с Сашкой Тургеневым! Ну?!!
До меня внезапно доходит: не великого русского писателя он имеет в виду. Но кого тогда?!! Внезапно как озарение: Сашку? Того самого Сашку, который… Тургенев, значит. Ну хоть еще и фамилию теперь буду знать.
— Тише! Тише! Успокойтесь! Вы о том человеке, который приезжал ко мне не так давно в коттеджный поселок, где я работаю?
— А про кого же еще, дура, блин?!!
— Я просто не знала его фамилию.
Внезапно расплывается в улыбке.
— Правда что ли?
— Правда. Клянусь. Нас ничего не связывает. Прошлой зимой я на даче в сугробе на машине застряла, а он мне помог выбраться…
Неожиданно перебивает, вновь тыкая мне в висок пистолетом:
— Ты же говорила, что твоя машина безопасная. Врала?! Тоже врала?!!
— Я не врала! Она безопасная, но не предназначена для езды по глубокому снегу. Вот и все! А так очень даже безопасная.
Бормочет с каждым разом все тише:
— Безопасная… Безопасная… Безопасная…
Потом снова вскидывает голову, уставляя на меня свои зеркальные очки.
— Ну, вытащил он тебя и что?
— Все. С тех пор встречались один раз. Там же на дачах. И вот недавно…
— Что ему от тебя надо было?
Все-таки принимаюсь врать. А что остается?
— Сама не поняла. Спрашивал меня про моего бывшего мужа…
— А кто у нас муж?
— Игорь Вербицкий. Он… Он довольно крупный бизнесмен…
Фамилия ему явно не знакома. Значит точно не мой муж его нанял. Тогда кто же? И при чем тут мой нежданный и негаданный любовник? Тип, похитивший меня, наконец-то отходит в сторону. Молчит. Решает, видно, верить ему мне или нет. Потом:
— Врешь. Отвечай: он тебя трахает, да? Куда вы уехали из поселка? Где были?
Нахожу в себе силы улыбнуться презрительно.
— Трахает? Это с чужим-то ребенком в животе?
— Вот это и не понятно. Вот это и странно…
Хватает мою сумку и вытряхивает ее содержимое на пол. Роется как собака в отбросах. Почему-то сразу понимаю, что ищет он телефон. Тот самый, который сейчас спрятан у меня за спиной.
— Где твой мобильник?
— Дома забыла.
Встает и делает шаг ко мне, небрежно переступив через кучу моего барахла.
— Отдашь сама? Или тебе помочь?
Сволочь.
— Я правда его забыла! Если бы он у меня был, я бы еще когда от вас с Чистых прудов убежать пыталась, позвонила бы кому-нибудь, а так…
— Зря не позвонила. Теперь поздно. Отсюда все равно позвонить не получится. А мобильник отдай. Не то придется тебе сделать больно.
Бесполезно. Все бесполезно… Все равно ведь найдет… Отворачиваюсь, засовываю руку себе за спину и протягиваю ему телефон.
— Умница.
Тут же начинает изучать его содержимое. Ищет телефон Саши, который оказывается Тургенев? Ну пусть ищет. Сама хотела бы его знать. И кто же он такой, черт побери? В какую историю из-за него я оказалась втянута? И как, кстати, этот тип узнал о нашей встрече за воротами поселка? Не мог же он следить за мной или за Сашей все время без перерывов и выходных?
Мужик заканчивает просматривать записную книжку и замирает в задумчивости. Потом переводит взгляд на меня. Нехороший взгляд. Тяжелый. Даже через очки это чувствуется.
— И правда телефончика его у тебя нет… Тут не соврала.
Отступает назад, продолжая разглядывать. Так, словно я мясная туша на прилавке, а он опытная хозяйка, которая выбирает кусочек получше на второе или чтобы бульон сварить…
— Красивая ты. У Сашки всегда были красивые бабы. И я всегда их трахал перед тем как убить.
Ужас вновь окатывает ледяной волной.
— Но почему? За что?
— Должен он. Сильно должен. По гроб жизни должен…
— Деньги? Из-за денег?
Размахивается и отвешивает мне хлесткую пощечину. На лице при этом — величайшее презрение.
— Дура. Что ты в этом понимать можешь?
Маньяк. Настоящий маньяк. Думала таких только в кино показывают, чтобы народ попугать. Казалось, что на самом деле такие вот экземпляры — чистой воды выдумки режиссеров и сценаристов. Оказалось нет…
— Значит, говоришь, ничего тебя с Сашкой не связывает…
Киваю решительно. Смотрит в угол и тоже кивает сам себе и своим мыслям.
— Складно ты все рассказываешь. Даже, наверно, поверил бы тебе. Если бы точно не знал, что Тургенев лично нанимал людей и хорошо им платил за то, чтобы они на тебя досье полное собрали, следили за тобой… Я знаю, мне сказали… Мне сказали… Мне все-е-е сказали…
Внезапно хмурится и трет пальцем висок. Так сильно, что даже сдвигает очки. Но тут же поправляет их и снова уставляется на меня.
— Зачем ему это все, не подскажешь?
Отвожу глаза и пожимаю плечами, как и всегда, когда дело касается этого человека. Саши по фамилии Тургенев. Сама не понимаю, зачем ему понадобилось это все.
— Я не знаю, кто такой Тургенев. Фамилию-то его услышала только что от вас. А так — Саша и Саша, с которым разговаривала три раза в жизни. Как я могу догадаться о том, что им движет?
— Не договариваешь ты мне что-то… Что?
— Я не…
Взмахивает рукой, приказывая мне заткнуться.
— Есть у меня одна мыслишка по этому поводу…
Встряхивает у меня перед носом моим телефоном, который по-прежнему зажат у него в кулаке. Поднимается на несколько ступенек вверх из подвала, распахивает тяжелый люк, видимо, чтобы прием был, немного ждет, глядя на экранчик, а потом привычно набирает номер и некоторое время ухмыляясь слушает долгие гудки.
— Привет, Саш! Узнал? Да, это снова я. Определился номерок? Знаком, поди… Что надо? Хотел спросить, что мне делать с твоей беременной бабой? Заткнись! Не смей перебивать! Так во-от… Врет она у тебя складно. Говорит, что не знала даже твоей фамилии и с тобой почти не знакома. Заткнись, я сказал! Я так прикидываю, что пузо она свое как раз от тебя нагуляла, вот ты вокруг нее суету и затеял. Детективов нанимал. Досье собирал… Ну? Что молчишь? Не молчишь? Скажи — испугался? Испугался… Знаю… Кстати, она у тебя аппетитная. Грудь — залюбуешься. Ножки стройные. Животик такой… Через сколько ей рожать, а?
Отбивает звонок и со злостью швыряет мой бедный телефон об пол — так, что только детальки в стороны летят. После чего спускается обратно в подвал. Смотрю на него. Он на меня. И что теперь? Хороший вопрос… Задать чтоль его вслух?
— Что вы намерены делать со мной?
— С тобой? Посидишь тут до родов. Меня развлечешь. Ребеночек родится, и как раз начнется самое интересное.
— А с чего вы взяли, что судьба этого ребенка, даже если он от Тургенева, ему интересна? Что она его хоть как-то взволнует?
Смотрит удивленно.
— Неужели и правда ничего про него не знаешь? Не рассказывал, стало быть…
— Повторюсь: я не врала вам. Я действительно едва знакома с ним.
— Значит не повезло тебе. Не с тем решила переспать. Сколько раз ему говорил — не бери грех на душу. Убью каждую девку, которая возле тебя появится. А ему, идиоту, все неймется. Все любви, видать, хочется. Не будет ему ни любви, ни детей. Ничего, кроме боли и страданий ему не будет!
— Да что он вам такое сделал, черт побери, чтобы вы так?!!
— Не ори. Тебе нервничать вредно.
Улыбается на редкость гаденько. А потом поднимается по лестнице и захлопывает люк. После чего я слышу, как он возится с замком. Сволочь. Что теперь? Торопливо встаю и стараясь не шуметь поднимаюсь по ступенькам к самому люку. Прислушиваюсь. Шаги. Скрип открываемой двери — тяжелая, большая, судя по звуку, резкий звук, когда она возвращается на место. И… О господи! Кряк. Кряк-кряк. Я знаю, что это. Совершенно точно знаю! Это автомобильная сигнализация. Более того, я и голосок-то узнаю. Родной. Именно так моя машина реагирует, если ее слегка потревожить. Я специально просила поставить на сигнализацию сирену с таким звуком, чтобы его было трудно спутать с сигналкой другой машины. Вот и получила свою «крякалку». Так что же это получается? Моя машина стоит наверху?
Еще раз осматриваюсь по сторонам. Вооруженная новым знанием. Ну да. Когда мы с мужем еще были совсем молодыми, у одного нашего приятеля была шикарная, как нам тогда казалось, машина — семерка. И крепкий каменный гараж, под которым он устроил большой бетонный подвал. Когда родители «доставали» его, он в нем жил месяцами. И там же в течение долгого времени наша компания собиралась на «посиделки». Тот подгаражный подвал был очень похожим на помещение, в котором я нахожусь сейчас… И по размеру, и — да! — в углу у потолка точно так же имелось круглое отверстие — вентиляционная труба, которая как пить дать выходит из-под земли за задней стеной гаража и торчит несуразно, прикрытая колпачком из свернутой жести, чтобы дождь в нее не затекал…
Значит гаражи… Но что это мне дает?
Сажусь на тот самый стул, с которого только что встал мой похититель и принимаюсь судорожно соображать. Когда меня хватятся? По идее скоро. Но здесь, в этой дыре, меня никто и никогда не найдет. Никто и никогда… Вот тебе и санаторий до самых родов… Даже плакать сил нет. Какое-то полное опустошение в душе.
Маньяк появляется через пару часов. Поесть принес. Коричневый бумажный мешок с узнаваемым красным лейбаком. Гамбургеры, стал быть… И, естественно, кока-кола. Очень полезная для меня еда!
— Воды простой принесите. Иначе окочурюсь раньше времени.
— Что так?
— Аллергия на газировку.
— Туда-сюда ходить не буду.
— Пожалуйста. Очень хочется пить.
Молчит. Смотрит. Потом уходит наверх. Какая-то возня… Наконец вниз на пол моей тюрьмы падает бутылка наполовину наполненная прозрачной жидкостью, а потом люк захлопывается. Добрейшей души человек! Интересно, он лично собирается принимать у меня роды или рассчитывает, что я справлюсь сама? Вдруг в очередной раз накатывает — становится дико страшно. Когда рожала свою тройню — намучалась ужасно. Врачи настаивали на кесаревом сечении — все-таки сразу три плода. Я отказывалась категорически. По молодости, глупости и радикальности настроя. В итоге чуть не отправилась на тот свет сама. И Петьку чуть не погубила — он у меня последним был.