Точно. Идет к выходу с кухни, но на пороге приостанавливается и просит меня и Машу пройти за ним в кабинет. Сам садится за стол. Мы с Машей останавливаемся напротив. Чувствую себя до крайности неловко. Давненько мне не приходилось стоять вот так — навытяжку перед сидящим мужчиной. Наверно, только в молодости, когда экзамены в институте сдавала, и потом, когда на работу устраивалась… Ну да. Теперь-то я тоже на работе. Только все равно очень странно. Никогда не задумывалась о том, что правила хорошего тона действуют очень выборочно. Женщина, становясь прислугой, перестает быть женщиной даже в глазах воспитанного человека. Как следствие — мужчина сидит, а две женщины стоят…
Маша начинает говорить еще от порога:
— Я как увидела, так сразу вам позвонила, Евгений Васильевич. Смотрю, ребенка заставляет всю кухонную работу делать. Он у нее фрикадельки крутил. А в сыром мясе-то какой только заразы не бывает.
— Мы после хорошо вымыли руки.
— Конечно, теперь-то когда все вскрылось оправдываться будет!
— Я не оправдываюсь, я только хочу сказать…
— Стоп! — произносит Евгений Васильевич таким тоном, что мы обе тут же замолкаем.
Тьфу ты! Втравила меня в какую-то совершенно отвратную склоку.
— Я хотел бы понять — это правда, что вы с Ваней готовили обед, причем мальчик сам делал фрикадельки?
Пожимаю плечами.
— Правда. И не только фрикадельки. Еще помогал мне месить тесто для пирога, который он сейчас ест, и молол в кофемолке сахарную пудру. Руки мы мыли регулярно. Кроме того, за это время выучили как называются использованные нами продукты и приготовленные из них блюда по-английски и по-французски. И даже записали эти названия.
Достаю из кармана фартука, который все еще на мне, свернутые бумажки — на них Ванькина писанина. Евгений Васильевич быстро проходится по ним взглядом и откладывает листочки в сторону.
— Что ж… Это хорошо. Это просто замечательно. Но я все же попросил бы вас, Надежда Николаевна, чтобы мальчик не проводил на кухне все свободное время.
— Это просто сегодня такой день. Во-первых, ему в новинку и все интересно. Во-вторых, он немного простужен, а погода — скверная. Чем у компьютера сидеть, так уж лучше на кухне…
— Я как раз и плачу вам за то, чтобы мальчик у компьютера сидел как можно меньше.
— Мне кажется, сегодня я с этой задачей справилась целиком и полностью.
Откидывается на спинку кресла. Хмурится. Что решит?
— Ребенок может обжечься или порезаться. Кухня для него не место, — это Маша.
Как любая стерва момент для того, чтобы подлить масла в огонь, выбирает идеально. Я молчу. Любые мои слова будут выглядеть как оправдание. А оправдывающийся человек уже заранее подтверждает, что в чем-то он все-таки виноват. Евгений Васильевич в задумчивости переводит взгляд с меня на Машу и обратно. Хмыкает и крутит головой.
— Хорошо. Я решил. В субботу буду обедать дома. Вы как, Надежда Николаевна, беретесь накормить своего работодателя?
Улыбаюсь.
— Только если мне будет помогать Ваня. Я ведь все это затеяла только для того, чтобы приготовить то, что ему хотелось съесть. Совершенно не хочу отбирать у Маши ее хлеб, что, по-моему, волнует ее слишком сильно, но Ване то, что готовит она, ну… наверно просто надоело…
Маша начинает что-то голосить — в том смысле, что ее готовка — это лучшая готовка в мире. Впрочем, Евгений Васильевич довольно быстро обрывает ее.
— Решено — в субботу вы, Надежда Николаевна, вместе с Ваней будете меня кулинарно улещать, обхаживать и баловать. Черт! А это отличная идея! Арина как раз уедет по делам… Все! Решено и подписано. А вы, Маша, успокойтесь, пожалуйста. Спасибо за проявленную… — шевелит пальцами, подбирая подходящее слово, — бдительность, но мне в доме интриги и пустые конфликты совершенно ни к чему. Это понятно?
— Понятно.
— Есть проблема.
Евгений Васильевич переводит сразу посмурневший взгляд на меня.
— Продукты, которые потребуются для реализации нашего с Ваней меню. Их кому-то надо будет купить.
— Так я и Славко все и купим, — тут же вскидывается Маша.
Евгений Васильевич делает приглашающий жест, указывая мне в сторону Маши, я в ответ только усмехаюсь. И смех и грех… Что у нас, кстати, намечено на субботу? Кажется на первое борщ… Его-то тогда лучше бы в пятницу приготовить…
Глава 4
В субботу за кухонным столом обеда действительно дожидается сам хозяин дома. Арина еще с утра уехала. Какая-то у нее важная презентация, насколько я поняла. Так что семья за столом собралась не вся. Но все равно — момент и для Ваньки, и тем более для меня волнительный.
Когда торжественный Иван ставит перед отцом глубокую тарелку и кладет ложку, переглядываются они с ним заговорщически. Потом по сложившейся традиции мальчик ставит тарелки и раскладывает приборы и для себя, и для меня. Вот только будет ли это удобно — прислуге есть за одним столом с работодателем?..
Разливаю борщ Евгению Васильевичу и Ваньке. Сама отхожу в сторону. Евгений Васильевич принимается есть, а Ванька удивленно смотрит на меня.
— А ты, теть Надь?
Евгений Васильевич замирает над полудонесенной до рта ложкой, осматривает стол, на котором стоит пустая третья тарелка и вздыхает. Понять его не сложно — не предложить мне сесть за их общий стол будет как минимум непедагогично. Решение принимает быстро, мгновенно подхватив Ванькину недоуменную интонацию.
— Да, а что же вы, Надежда Николаевна? Садитесь уж, а то решу, что вы нас с Иваном действительно отравить решили, или мстить мне за что-то надумали, вот и отказываетесь есть с врагом за одним столом.
— Папа! — это возмущенный Иван.
Смеюсь, наливаю и себе. Едим. Ванька по традиции съедает все подчистую, но отец намного опережает его. Тарелку едва ли не вылизывает. Потом молча поднимается, подходит и целует мне руку. Опаньки! Это как же прислуге-то? Или все-таки зря я на него так?..
— Позвольте сообщить вам, Надежда Николаевна, что ваш бывший муж — дебил. За этот борщ родину можно продать. И почку на органы до кучи.
Смущаюсь и неестественным бравурным голосом сообщаю:
— А еще у нас в меню котлеты и пюре. Иван мешал фарш и делал пюре.
— Миксером!
Ванька восторженно округляет глаза. Я же молчу про то, во что превратилась после его трудов кухня, и сколько времени мне пришлось потратить на то, чтобы оттереть полки и кафель от прилипшей к ним картошки. К Маше-то я просить помощи, естественно, не пошла…
Котлеты с пюре, а потом компот и печеные яблоки с изюмом, орехами и корицей тоже уходят на ура. Хозяин дома делается задумчив и благодушен.
— Давненько я не ел так вкусно и, главное, домашнее.
А на следующий день, в воскресенье, к нашим с Ванькой кухонным заботам присоединяется его молодая мачеха — Арина. Мудрая женщина. Вместо того, чтобы устраивать сцены и интриговать против меня, как Маша, планомерно начинает учиться готовить, временно «задвинув» свои бизнесменские будни. И, надо сказать, получается это у нее отлично. И с Ванькой общее занятие сближает ее как ничто другое. И, надо полагать, тот факт, что она решила присмотреть за своим приемным сыном — все ли так во время наших с ним кулинарных занятий — в глазах мужа ей тоже только в плюс.
Думаю об этом и внезапно расстраиваюсь. Вот как меня долбанула жизнь. Все нормальные человеческие отношения теперь стала пересчитывать на баллы. Раньше-то, до того, как Игорь оставил меня, до того, как стало понятно, что все мои чувства к нему — лишь пустой, ничего не стоящий звук, я на все смотрела иначе…
Пока готовим, как обычно рассказываю Ваньке новую серию сказки про пса Шарика-Бобика и его приятеля Деда Мороза. Неожиданно понимаю, что Арина слушает меня, пожалуй, еще более внимательно, чем Ванька. Потом спрашивает:
— Надежда Николаевна, а откуда эти истории? Не читала ничего подобного…
Ванька, естественно, встревает первым.
— А мы их сами придумываем. Точнее я придумываю, а тетя Надя потом рассказывает.
— Обалдеть. Что прямо от начала до конца придумываете? Из головы?
Смеюсь.
— Из головы. Хотя, если честно, это в какой-то степени самоплагиат. Многие истории из тех, что сейчас Ивану пересказываю, еще своим сыновьям сочинила.
— Круто.
Ну что они все сговорились что ли? Каждый раз это чертово слово проходится по мне как плуг по пашне, выворачивая какие-то глубинные пласты души. Тот человек оказывается зацепил меня куда сильнее, чем мне казалось… Он даже снится мне до сих пор. И сны эти не из числа тех, за которые благонравная мать могла бы погладить по головке свою юную дочь. Если быть честной, снится мне какая-то полная похабень. Яркая, красочная и захватывающая. Совсем на старости лет ума лишилась…
* * *
На следующей неделе семейный обед на кухне мужу подает уже Арина. Все приготовлено (естественно не без моей помощи) ей самой, и я вижу, что мой хозяин просто-таки тает от восторга, глядя на красивую беременную жену, которая кормит его блюдами, приготовленными ей собственноручно. Поев, на этот раз целует руку ей. Зато галантный Иван торжественно прикладывается к моей. И ведь пять лет всего! Какой мужик растет! Смерть девкам.
Наши занятия — я имею в виду не кухонные, тоже идут очень успешно. Мальчик способный, умный и, главное, целеустремленный и амбициозный. Если что-то не получается, не машет рукой со словами: «А мне и не хотелось!», а стискивает зубы, упирается и добивается-таки поставленной цели. Отличные качества.
Начинаю возить Ивана в бассейн. Он, собственно, есть и в этом немаленьком доме, но убеждаю Евгения Васильевича, что для правильного развития мальчику необходима именно спортивная секция. И опытный тренер со своими наработанными методиками.
Навсегда намотала на ус слова, которые как-то выдал мне один из моих сыновей. Их я тоже таскала в секцию спортивного плавания. Упирались все, как только могли. Всякие «отмазки» придумывали, на три голоса выли, что больше не хотят, что им это не нужно и все такое прочее. Прошло несколько лет. Мальчишки стали подростками, а потом и юношами. Оформились. И как-то то ли Петька, то ли Витька, стоя перед зеркалом и разглядывая себя — узкие бедра, хорошо сформированные плечи, — задумчиво произнес ни к кому особо не обращаясь: «Своего сына, если он у меня будет, в плавание отдам обязательно!» Расценила это почти как: «Спасибо, мама, за наше счастливое детство». А что? Мальчишки у меня и правда получились — загляденье. Все хороши.
Кстати, вот вопрос, который меня всегда интересовал до чертиков: чем руководствовалась Петькина жена, когда выбирала именно его из троих одинаковых? Хотя, я, конечно, не права. Внешнее сходство — далеко не все. Внешность, насколько я теперь понимаю с высот своего 45-летнего опыта, вообще не главное. Мои мальчишки оставаясь внешне похожими настолько, что стопроцентно верно различаю их только я, по характеру очень разные. Витька — несомненный лидер, человек, который всегда первым принимает решение, первым задает трудные вопросы, первым берется за непростое дело. Митька — натура творческая, мечтатель и молчун. Правда из числа тех, про которых говорят: «В тихом омуте черти водятся». Всегда у меня проблем было больше всего от него. Петька консервативен и добропорядочен. Все у него правильно, разложено по полочкам — и в голове, и в жизни. Комнату его почти не приходилось убирать, а тетради были такими, что девочки завидовали. Может потому и сошлись они с англичаночкой из провинциальной семьи с твердыми устоями и консервативными взглядами на жизнь?..
Интересно, каким вырастет Ванька? Одно уже сейчас ясно — натура он увлекающаяся. Поначалу плавание под руководством требовательного тренера ему, как и моим мальчишкам, не нравится ужасно. Но я его, грешным делом, просто беру «на слабо». Вон как другие ребята плавают, а ты что же? Знаю его уже достаточно, чтобы понять — теперь он будет работать как заведенный. Лишь бы доказать себе и другим, что он не просто может, как все, а лучше многих. Пока он занимается — плаваю сама.
Февраль оказывается патологически снежным. Если бы осталась жить на дачке, сидела бы в ней, как в блиндаже, засыпанная по самую крышу. Наверно пешком бы до дороги и то не добралась. А тут, в поселке, снег убирают регулярно. Причем в отличие от Московских улиц после расчистки посыпают только желтеньким песком — и дорогу для машин, и пешеходные дорожки. По такой вот накатанной ровной дорожке санки с впряженным в них Шариком-Бобиком мчатся с дикой скоростью. Еле поспеваю за ними, иногда просто повисая на поводке и скользя следом. Развлекуха еще та. Всегда после нее возвращаемся с Ванькой веселые, краснощекие и все в снегу, потому как без падений никогда не получается. А потом, между нами, именно в падениях на неожиданном повороте да в мягкий глубокий сугроб — и есть главный кайф.
Как-то «приезжаем» с такой прогулки и обнаруживаем, что в доме гости. Вижу машину и чувствую, что ноги мои натуральным образом подкашиваются, а к горлу подкатывает комок. Это машина моего мужа. Вон, с водительского места выбирается его бессменный водитель Юра и неуверенно кивает мне.
— Здравствуйте, Надежда Николаевна.
— Здравствуй, Юрочка.
Каким образом они оказались тут? Зачем? Что связывает моего мужа с этим домом? Спросить Юру, с которым у нас всегда были самые добрые отношения, которого я знаю уже ну-у-у… лет пять так точно? Знаю его, его жену и даже сына, которого сначала устраивала в хороший детский сад, а потом в спецшколу, в которую его отказывались брать, потому как он из другого района… Нет, не буду. Не хочу ставить парня в двусмысленное положение. Не хочу, чтобы мой муж потом с него стружку снимал…
Вообще собираюсь избежать встречи с ним любым способом, но… Судьба как обычно распоряжается иначе. Мы с Иваном еще копаемся, выпрягая из санок нашего сабако-коня, который как назло запутал свои постромки, когда дверь открывается и на высокое крыльцо выходят… Ну да. Мой муж, его молодая жена-блондинка пузом вперед и Арина с Евгением Васильевичем.
Позднее узнаю, что Арина познакомилась с новой женой моего бывшего мужа на курсах для беременных. Познакомилась, задружилась и даже пригласила в гости. А та, естественно, приехала с мужем…
Игорь замирает, глядя на меня. Следом за ним поджимает губы и прищуривается его нынешняя жена. Узнала меня. Мои нынешние хозяева о наших прежних отношениях явно знать не знают, а потому продолжают оживленно болтать.
— А вот и Ванька с Надеждой Николаевной с прогулки вернулись. Вань, иди поздоровайся.
Ивана знакомят с «новыми друзьями семьи». Я стою, не зная, куда мне девать себя. Ушла бы в дом, но они стоят прямо на дороге, загораживая собой этот путь к отступлению. Шарик-Бобик дергает поводок, и я вспоминаю о нем. Пойду пока что его привяжу. Заодно уберусь с глаз долой. То, что из сердца вон и уже давно — мне и так известно…
Надеюсь, что пока буду возиться со своим псом, прибывшая в гости парочка деликатно уедет. Наивные мечты! Успеваю только дойти до будки, когда слышу у себя за спиной:
— Что ты здесь делаешь?
Игорь… Не отрываюсь от своего занятия. Пса надо пристегнуть к длинному поводку, который приделан рядом с будкой. Хозяева в конце концов запретили ему безнадзорно бегать по участку после того как этот подлец взял и пооткусывал торчавшие из снега верхушки от всех молоденьких яблонь.
— Работаю.
— Вот как? И кем же?
Разгибаюсь и поворачиваюсь. Почти не изменился. Разве только щеки округлились и живот стал более заметен. Явно о диетах, которыми я пыталась обуздывать его вес, и думать забыл.
— Гувернанткой.
На лице появляется недоверчивая улыбка.
— Правда что ли?
— Правда. Иван — мой воспитанник.
— Совсем ума лишилась.
— Почему?
— Не могла что-то еще придумать что ли? Чего позоришь-то меня перед людьми?
— Каким это образом? А-а-а… — до меня доходит.
Как оставить меня по-тихому без средств к существованию — это нормально. А вот то, что об этом узнают, будут судачить — мол, бывшая жена Игоря Вербицкого вынуждена наняться в прислуги, чтобы было на что жить, это уже нехорошо. Это уже позорище. Пожимаю плечами и хочу пройти мимо. Но он не дает, хватает за плечо и разворачивает к себе.