Annotation
Знакомьтесь, Квентин П. — возможно, самый жуткий сексуальный маньяк и убийца из всех, кто встречался вам в художественной литературе.
Знаменитый автор с пугающим мастерством уводит читателя в глубины разума бесчеловечного серийного убийцы, хладнокровно исследуя самые потайные механизмы безумия.
Книга основана на биографии и преступлениях Джеффри Дамера, известного американского серийного убийцы 80-х годов. В одном из своих интервью Дамер однажды сказал: «Единственное, что мной всегда двигало — это желание полностью контролировать человека, способного привлечь меня физически, и владеть им так долго, как только возможно, даже если это значило, что владеть я буду лишь его частью».
Невзирая на присущую автору образность, глубину и актуальность освещаемых проблем, роман не получил широкой известности, так как основная масса читателей нашла его «чрезмерно брутальным». Произведение содержит детальные графические описания секса и насилия, описания гомосексуальных отношений, нецензурную лексику.
Рекомендуется к прочтению лицам с крепкими нервами. Может представлять интерес с точки зрения криминальной психологии, как конструктивная иллюстрация мышления сексуальных преступников.
УСЛОВНЫЙ ПРИГОВОР
ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ СОБЫТИЙ
Зомби
УСЛОВНЫЙ ПРИГОВОР
1
Меня зовут К_ П_, мне тридцать один год и три месяца.
Рост пять футов десять дюймов, вес сто сорок семь фунтов.
Глаза карие, волосы каштановые. Телосложение среднее. Руки и спина усыпаны бледными веснушками. Астигматизм на оба глаза — для того, чтобы водить машину, нужны очки с диоптриями.
Особые приметы: отсутствуют.
Кроме, разве что, малозаметных червеобразных шрамов на обоих коленях. Сказали, что я упал с велосипеда. Тогда я был еще маленьким. Я не возражаю, хотя ничего такого не помню.
Я никогда не возражаю. Я соглашаюсь с вами, когда вы произносите свои мудрые слова. Шевелите своим жопортом и «ДА СЭР, — говорю я, — НЕТ МЭМ», — говорю я. Мой робкий взгляд. За очками в оправе из пластика цвета кожи, которую видно сквозь пластик.
Это кожа белого человека. С обеих сторон у меня в семье, и примесей никогда не было, насколько мне известно.
Мой коэффициент интеллекта по результатам последнего теста: 112. По результатам предыдущего: 107. По результатам теста в старшей школе: 121.
Родился в Маунт-Вернон, штат Мичиган. 11 февраля 1963 года. Государственные школы Дейл-Спрингс. Старшая школа Дейл-Спрингс, выпуск 1981 года. К_ П_ закончил школу сорок четвертым в классе из ста восемнадцати. Не получал права на стипендию в каком-либо колледже. Не состоял ни в каких спортивных командах, школьных газетах, ежегодниках и так далее. Лучшие оценки по математике, не считая матанализа в выпускном классе, который я завалил.
Своего инспектора по надзору за условно осужденными, мистера Т_, я посещаю каждый второй четверг в 10 утра в центральном районе Маунт-Вернон. Терапевта, доктора Е_ по понедельникам в 4 часа дня, в медицинском центре Университета. Групповая терапия с доктором Б_ проходит по вторникам в 7 вечера.
Думаю, дела у меня обстоят неважно. А может, и наоборот, все в порядке. Я знаю, что они пишут обо мне отчеты. Но мне их читать не дают. Мне кажется, если бы кто-нибудь из них был женщиной, я справлялся бы лучше. Женщины тебе верят, а не просто следят за тобой. ЗРИТЕЛЬНЫЙ КОНТАКТ МЕНЯ СОКРУШАЕТ.
Мистер Т_ задает вопросы, будто пленку мотает. «ДА СЭР, — говорю ему я, — НЕТ СЭР». У меня есть работа. Теперь постоянная. Лекарства выписывает доктор Е_. Задает вопросы, чтобы вовлечь в разговор. Разговаривать мне мешает собственный язык. Доктор Б_ закидывает вопросец, как он выражается, чтобы разговорить народ. Они мастера по всякой бредятине. Я от них в восторге. Сижу там у себя в одежде, уставясь на собственные ботинки. Все мое тело — занемевший язык.
Я повсюду езжу на своем фордовском фургоне. Это модель 1987 года цвета мокрого песка. Уже не новый, но надежный. Неприметный, он пронзает поля зрения словно глухие стены. На заднем стекле наклейка американского флага размером с настоящий флаг.
Стикер на бампере гласит «Я ПРИТОРМАЖИВАЮ РАДИ ЖИВОТНЫХ». Я подумал, хорошо иметь стикер на бампере.
2
В старших классах меня стало занимать, снаружи ли течет Время. Когда события стали набирать скорость. Или Время у меня внутри.
Если СНАРУЖИ, то нельзя отставать от чертовых часов и календарей. Никакого промедления. Если ВНУТРИ, то можно делать все, чего пожелаешь. Что угодно. Создаешь собственное Время. Словно отламываешь от часов стрелки, как я однажды сделал, и на тебя глядит лишь голый циферблат.
3
Официально я являюсь студентом заочного отделения в Технологическом Колледже округа Дейл, где в весенний семестр хожу на курсы по двум трехкредитным направлениям. ВВЕДЕНИЕ В ИНЖЕНЕРНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ и ВВЕДЕНИЕ В ПРОГРАММИРОВАНИЕ ЦИФРОВОГО КОМПЬЮТЕРА.
Решили, что К_ П_ может стать ИНЖЕНЕРОМ. Существует много видов ИНЖЕНЕРИИ. Химическая ИНЖЕНЕРИЯ, гражданская ИНЖЕНЕРИЯ, электрическая ИНЖЕНЕРИЯ, механическая и аэрокосмическая ИНЖЕНЕРИЯ. В каталоге колледжа перечислены требования к профилирующим предметам. Папа подсчитал, через сколько лет К_ П_ сможет получить степень.
В следственном изоляторе в центре города, где я сидел, пока папа не внес залог, не прошло незамеченным, что я карандашом делаю прикидочные подсчеты. Вверх и вниз по полям старых журналов, которые там лежали. Странно: рука двигалась как будто сама по себе. Алгебраические уравнения, как в восьмом классе. С геометрией были проблемы, хоть мне и удавалось чертить фигуры, не имея при себе ни линейки, ни циркуля. Длинные столбики чисел ползли, словно муравьи, я их складывал просто так, наверное. Не знаю зачем. Это длилось долго. Несколько часов. Я истекал потом на страницы журналов, неотрывно следя за грифелем карандаша. Даже после того как грифель стерся и записи стали невидимыми. Даже когда ко мне обратился охранник, а я не услышал.
Они посадили меня в карантин, так это там называется. Девяносто один процент заключенных в изоляторе — это черные или латиносы, белых всем скопом сажают в обезьянники. Я сидел с двумя белыми, которых приняли за наркотики. На меня повесили РАСОВОЕ ОСКОРБЛЕНИЕ. Но оно было не РАСОВОЕ. Я не знаю, что означает РАСОВОЕ.
Я не РАСИСТ. Не знаю, что такое РАСИСТ, мать его.
Пот продолжал капать, и моя рука, державшая карандаш, двигалась, но я ничего не говорил. И никаких ЗРИТЕЛЬНЫХ КОНТАКТОВ ни с кем. То, что во время заключения К_ П_ не разговаривал и не вступал ни с кем в ЗРИТЕЛЬНЫЙ КОНТАКТ, не прошло незамеченным.
Так эти ублюдки и влезают к тебе в душу.
Откуда об этих подсчетах узнал папа, мне неизвестно. Может быть, ему позволили наблюдать за мной сквозь одностороннее стекло. Через камеру наблюдения. И журналы, наверное, собрали и передали ему для изучения. Он профессор П_, и по-другому к нему не обращаются. Он сказал, что тогда-то эта идея его и посетила. Оплатить мне техколледж, чтобы я учился на ИНЖЕНЕРА. Все мы позабыли о Государственном Университете Маунт-Вернон, откуда я вылетел. Это было много лет назад.
Еще раньше, когда мне было восемнадцать, имел место Восточный Мичиганский Государственный Университет в Ипсиланти. Об этом мы все позабыли уже давно.
«У Квентина врожденная тяга к вычислениям», — говорил папа маме. Я это слышал. Голос у него хриплый, будто он забыл прочистить глотку от каких-то сгустков. «Математическая одаренность. От меня унаследовал. Как я раньше не догадался».
ВОТ ПОЧЕМУ я студент заочного отделения в Технологическом Колледже округа Дейл. И я усердно учусь. Техколледж округа Дейл находится в семи милях от моего нынешнего места жительства, но я не испытываю никаких неудобств, сказал я своему инспектору по надзору мистеру Т_, ведь я повсюду езжу на своем фордовском фургоне. Даже расстояние в семьсот миль ничего не значит, но этого я мистеру Т_ говорить не стал.
4
По состоянию на прошлый понедельник я живу в доме номер 118 по улице Норд-Черч, Маунт-Вернон. Район называется Юниверсити-Хайтс. Недалеко от крупного студенческого городка Государственного Университета, где преподает профессор П_. (Но живут мама с папой на окраине Дейл-Спрингс, на другом конце города).
В доме номер 118 по Норд-Черч, некогда принадлежавшем моим бабушке с дедушкой, я УПРАВЛЯЮЩИЙ. Я уверен, что никто из жильцов об этом не знает, и сам не стал бы им говорить.
Здание по-прежнему принадлежит моей бабушке П_, которая теперь живет в Дейл-Спрингс. Но мой отец Р_ П_ содержит его в качестве многоарендного жилого дома, в нем девять съемных помещений, утвержденных комиссией по зонированию.
«Как знак нашего доверия, Квентин», — сказал папа.
«Ой, да Квентин справится! Мы-то знаем», — сказала мама.
Бабушкин дом — это старинный особняк из поблекшего красного кирпича в так называемом викторианском стиле. Фасад выглядит размазанным, будто кто-то провел по нему пальцем. Три этажа плюс чердак. Старая пристройка позади служит кладовой. Большая кухня, в которой у жильцов есть, как говорится, «коммунальные полномочия». Глубокий погреб, куда жильцам ВХОД ВОСПРЕЩЕН. Каменный фундамент, очень прочный. Однажды, убирая подлесок, я нашел дату постройки — 1892 год, высеченную в камне.
Комнаты снимают университетские студенты. Папа говорил, что здание зонировалось для этих целей с 1978 года. Не знаю, было ли мне прежде об этом известно.
Как УПРАВЛЯЮЩИЙ этого дома, я живу на первом этаже в дальней комнате, отведенной для УПРАВЛЯЮЩЕГО. К ней прилагается отдельная ванная, душевая кабина и туалет. Раньше на папу работали и другие УПРАВЛЯЮЩИЕ, но о них я ничего не знаю.
Служебная лестница, ведущая на верхние этажи, и лестница в погреб находятся рядом с комнатой УПРАВЛЯЮЩЕГО, и это удобно. Никто не сможет подняться по ним, не пройдя мимо моей двери. Инструменты и прочие причиндалы УПРАВЛЯЮЩЕГО, его рабочий стол и все такое расположены в погребе.
У меня есть доступ ко всем этажам в доме. Потому что я УПРАВЛЯЮЩИЙ. Мой отец Р_ П_ доверил мне эти обязанности, и я благодарен за шанс искупить свою вину перед ним и мамой. Моим мастер-ключом можно открыть все двери.
В большинстве своем студенты, которые у нас живут — иностранцы. Из Индии, Китая, Пакистана, Африки. Поначалу у них нередко бывают проблемы с дверями, так что ко мне обращаются за помощью. Они называют меня «мистер П_». И я всегда любезен, хотя не говорю больше, чем требуется. И НЕ ВСТУПАЮ В ЗРИТЕЛЬНЫЙ КОНТАКТ.
«Спасибо вам, мистер П_», — говорят они. Или: «спасибо вам, сэр».
У них смуглая кожа, яркие темные глаза и черные волосы, как будто покрытые маслом. Они пахнут как спелые сливы. Они робкие и повежливей американских студентов, и вовремя платят за комнаты, и не замечают вещей, которые заметили бы американские студенты, и не разводят в комнатах грязь, как американские студенты, и поэтому папа говорит, что такие жильцы предпочтительней. По вечерам тихо. Сидят у себя за столами и занимаются. Все они едят по договорам в общежитии, так что кухней почти не пользуются, ей пользуюсь в основном я, но ем я не там, а у себя в комнате перед телевизором. Это когда я дома.
Все дома на Норд-Черч — большие и старые викторианские здания из кирпича или на деревянных каркасах. С большими участками. Во времена бабушки и дедушки, когда здесь проходило папино детство, каждый из них, конечно, принадлежал только одной семье. Это был престижный район. Юниверсити-Хайтс. Бабушка говорит, что все изменилось после Второй Мировой. Во всем Маунт-Верноне. Теперь особняки на Норд-Черч — меблированные комнаты, как наш, или офисные здания, или захвачены Университетом, как дом по соседству, который «ЯЗЫКИ СТРАН ВОСТОЧНОЙ АЗИИ». Тремя кварталами дальше на углу Норд-Черч и Седьмой, где раньше стоял дом университетского президента, снесли весь участок и построили многоэтажную парковку. «Как это мерзко!» — говорит бабушка. Дальше вверх по улице есть «Бургер-Кинг», он недавно открылся, и бабушка его еще не видела, но иногда я беру там гамбургеры с картошкой, приношу домой и ем, пока смотрю телевизор или делаю домашние задания для колледжа.
Эта маленькая белая карточка прибита у моей двери. Я ее сам написал черным фломастером.
5
По понедельникам после обеда с 4 до 4:50 — поликлиника Маунт-Вернон. Доктор Е_ спрашивает: «Какие сны вам снятся, Квен-тин? Какие у вас фантазии?». Сижу, уставясь в пол. Или на свои руки, тщательно вымытые со щеткой. На столе у доктора Е_ стоят часы, ему их видно, а мне нет. Но у меня на запястье есть мои собственные некогда принадлежавшие ИЗЮМНЫМГЛАЗКАМ дорогие электронные часы. Эбеновый циферблат повернут на внутреннюю сторону запястья, чтобы только я один мог следить за бронзовым мерцанием крошечных циферок, которые приближаются к 4:50.
Пытаюсь придумать, о каком сне рассказать доктору Е_. Выразить доктору Е_ доверие. Что может сгодиться на сон. Что вообще людям снится. Летать? По небу? Плавать? Где — в озере Мичиган? В Национальном парке Манисти, в одной из безымянных глубоких рек с быстрым течением? Если б только доктор Е_ на меня не пялился. Его сила в том, что он доктор Е_, штатный психиатр в поликлинике (которая является частью Государственного Университета). Доктор Е_ — мой личный терапевт, которого нанял папа, но он пишет отчеты в уголовно-исполнительную инспекцию, и они от меня засекречены. Хотел бы я, чтоб в кабинете доктора Е_ голова так не тяжелела. Она становится как тесто для блинов, очень густое, но мягкое, сырое и бледное.
Как-то раз в кабинете доктора Е_, когда никто долгое время ничего не говорил, я почувствовал, что челюсть у меня отвисла, как у мертвеца, и по подбородку течет слюна. Я весь сгорбился в деревянном кресле с тяжелым гладким сиденьем, предназначенным для широких задниц. Голову склонил и плечи ссутулил, и папа ругался, с отвращением шепча: «Квентин, ради Бога — посмотри на свою осанку». Жужжание вроде осиного вполне могло сойти за храп.
Это было позорно. Заснуть в кабинете у доктора Е_. Если все так и было. Доктор Е_ поглядывает на свои настольные часы. На столе какие-то бумаги.
Думает о том, о чем напишет на своем компьютере после ухода К_ П_.
Я не могу спросить, дружит ли доктор Е_ с папой. По ряду причин я думаю, что так и есть (оба они старшие преподаватели в системе Государственного Университета) но оба ответили бы на этот вопрос отрицательно. Я никаких вопросов не задаю.
Когда я покину кабинет, доктор Е_ возьмет свой телефон и позвонит в кабинет доктору П_ в Университете. «Боюсь, твоему сыну Квентину не стало лучше. Ты знаешь, он не видит снов. И осанка у него ужасная».
В тот день пару недель назад доктор Е_ из вежливости сделал вид, что не заметил, как я заснул на стуле лицом к его столу. Должно быть, какой-нибудь сильнодействующий препарат. Возможно, он так подумал. А может, доктор Е_ и впрямь ничего не заметил. Он иногда тоже сонный. Веки на глазах тяжелые, как у черепах. Шел дождь, и вода бежала по оконному стеклу за его спиной тонкими струйками, словно моча.