— Урок получили? То-то же, — улыбаясь произнес он и удалился.
Глава 5
Был второй час ночи. Они лежали на постели, и их дыхание постепенно приходило в норму. Причудливо мелькавшие на потолке тени, вызывали в голове Павла мысли, которые тут же возвращались к тому, что было между ним и Лизой несколько минут назад. Она повернулась на бок и обняла его рукой, закинула ногу на него и прошептала на ухо:
— Мне так хорошо с тобой, а тебе?
— И мне.
— Правда?
— И ты еще сомневаешься?
— Нет конечно, это я так, в шутку, — она поцеловала, его, потом еще и еще. Уткнулась лицом в шею.
Его переполняли мысли и чувства, которые он хотел высказать, но не решался, словно боялся испортить, тот волшебный мир счастья, в котором пребывал.
— Скажи мне, что нибудь, — произнесла Лиза.
— Я те-бя люб-лю, — по слогам произнес он, стараясь растянуть эти волшебные слова во времени.
— Можно еще раз, пожалуйста.
— Я тебя очень люблю.
— Нет, ты скажи это так, как сказал первый раз.
— Первый раз, а как я сказал первый раз? — он понимал, чего она хочет, но ему было приятно, что она просит снова и снова повторить эти слова.
— Ну…, как ты говорил.
— Я те-бя люб-лю, — снова медленно повторил он, и потом добавил, — Нет, лучше так, Я очень люб-лю те-бя Ли-за.
Она рассмеялась и снова его поцеловала. Её волосы расстилались по его груди, и он гладил их, а потом взял прядь и, приложив к губам, вдохнул их запах.
— Лиз, и чего ты во мне нашла? — вдруг спросил он.
— А ты чего нашел в этой очкастой девчонке?
— Ты — очкастая девчонка? — чуть не задохнулся он от возмущения, — Да ты, ты, — он не знал что сказать, но понял, что слова есть, они готовы сорваться с его уст, просто он боялся их, что она будет смеяться над ним и скажет, что он просто смешной мальчишка, и все же он набрал воздуха и произнес:
— Ты самая красивая, самая лучшая на свете, — он повернулся к ней, и их губы слились в поцелуе. Больше слова не потребовались, они знали, чувствовали, что любят друг друга, и этого было достаточно. Весь мир сосредоточился в этот момент в этом жарком поцелуе, в сплетении тел, рук, губ. Они создавали свой мир, в котором им, возможно, предстояло прожить годы…
* * *
— Товарищ майор, можно?
— Заходи. Кстати, ты у нас сколько работаешь?
— Скоро год.
— Вот видишь, год уже скоро будет, а все никак не привыкнешь меня по имени отчеству звать, все майор, да майор.
— Товарищ, майор, ой, простите, Геннадий Степанович…
— Ладно, присаживайся, Павел, дакладай, чего ты там накопал.
— Особо похвастаться нечем, но кое-что есть интересное, — и он, разложив перед собой бумаги, произнес:
— По данным, которые мне удалось получить, есть довольно много аналогичных случаев. Причем в самых разных местах и регионах страны, но преимущественно из центральной части. Вот посмотрите, я на карте изобразил несколько городов, где отмечались исчезновение подростков, в основном пятнадцати-двадцати пяти лет. Видите, Москва, Питер, Новгород, Тверь, Вышний Волочок, Клин. Есть еще несколько городов, но там и возраст другой и обстоятельства исчезновения отличаются.
— Это что же получается, что если это действительно киднепинг, они действуют по оси Москва-Питер?
— Выходит так. Только почему? Может у них где-то база или перевалочный пункт находится на этом отрезке пути?
Майор тяжело вздохнул и произнес:
— Я вот что думаю, пора видимо нам наверх докладывать, потому как факты хоть и не шибко ясные и разрозненные, но и то, что есть, настораживает и даже очень.
— А может немного подождать?
— Может и подождать, только сдается мне, что ты на верный след напал. Ты материалы мне пока оставь, а сам ступай, у тебя дела еще в производстве есть?
— Да.
— Вот и займись ими, а я доложу, и если что, вызову.
— Понял, разрешите идти?
— Валяй.
Павел вышел и подумал, а может, и правда заберут это дело от них, а заодно и мертвяк с райотдела скинут. Все одним нераскрытым делом меньше будет. Да и он сможет заняться другими, не столь запутанными делами. Однако спустя три часа, его снова вызвал к себе в кабинет майор.
— Знакомься, капитан Волин с Петровки. Поступило указание, товарищ Лебедев, ты на время переходишь в распоряжение капитана. Так что знакомьтесь и за работу.
— Есть.
Отдав честь, Павел с капитаном вышли из кабинета и направились к нему. Соловьева не было, и они расположились за столом, разложив все собранные по делу документы. Павел подробно рассказал капитану, который попросил его называть просто Артемом, все, что сумел собрать по делу Гладышева.
— Одним словом вот такая картина складывается. Может, мы рано панику подымаем и вообще, все совсем иначе, но факты таковы, как я их вам описал.
— Пожалуй, не зря. Факты вещь упрямая. Стоит над ними поработать. Собирайтесь-ка, поедем к нам на Петровку.
Они вышли из отделения и сев в «Жигули», на которых приехал капитан, отправились на Петровку.
* * *
Лязг засова, выдача воды, потом снова лязг засова и очкастый приходит брать анализ. Опять лязг и снова вода. Монотонность и ожидание смерти. Хуже не придумаешь.
Николай прикинул, по его подсчетам получалось, что он здесь уже четвертые сутки. В обед принесли и бросили на пол новенького. Паренек, с цифрами на спине и груди тридцать девять, еще не пришел в сознание и тихо лежал на бетонном полу у стены.
— Интересно, как там мать? Наверное, с ума сходит. Черт, а я как назло обозлился на неё, что денег не дала. Какой же я дурак. Ведь она без меня совсем одна останется. Бабка не в счет, ей уже за семьдесят, а вот мать. И почему я её обидел? Ведь она для меня все старается сделать. И комп новый купила и барахла у меня навалом и видак и телек. Все есть, а я вечно: дай, дай. Может она права, горе мы не видели настоящего? Так вот оно, пришло и горе и испытание. Только что толку, если положат на стол и чик, тебя нету. Б…дь, суки, их всех к стенке бы и из автомата… Как же к стенке, это они тебя скорее к стенке, или вон как Олега, руки переломают, чтоб не выеживался. Зря я предложил всем поссать в сапог, а как отвечать, струсил, боли испугался. Жизнь — говно. Суки они все, суки поганые… Так, спокойно, кажется, и я, как тезка начинаю с катушек спрыгивать. Погодьте, не рановато ли? Вздремну, пожалуй. Голова болит все сильнее, и жутко жрать охота. Сейчас бы черного хлеба с маслом и ветчиной и соленый огу… Заткнись, падла, про жратву скажешь, заставлю палец собственный грызть, чтоб не повадно было думать о еде. Всё, главное не раскисать. Надо заснуть и хоть на время забыть этот кошмарный сон…
После очередной пробы на анализ крови, очкастый удалился, а новенький стал приходить в себя. Николай смотрел на него и думал:
— Наверно я тоже вот так себя чувствовал и вел, как и этот. Надо пойти помочь ему, поддержать, — он приподнялся и направился в его сторону. Вслед за ним подтянулись остальные.
— Где я? — подростки смотрели на него и понимали, что ответ у всех один. Виктор положил руку парню на плечо и, стараясь как можно спокойнее, произнес:
— В хреновую историю ты вляпался, как и все мы. Ты только не паникуй сразу и не ори, а то враз с катушек слетишь. Вон, видишь Николая, тот психанул раньше времени и п…ц, ботвой стал, словно дерма какого объелся.
— Ребята, где я?
— На органы нас взяли, — мрачно произнес Николай, — только не ори, а то мы все здесь и так на грани срыва, и уже который день. Если удастся выбраться, то хотя бы сейчас себя поберечь, чем потом всю жизнь нервы лечить.
— Да верно, ты главное соберись и не особо мамкиной сиськи проси, — добавил Виктор.
— Я ничего не понимаю, объясните толком, что происходит?
Виктор стал объяснять картину происходящего и порядок жизни обитателей подземелья.
— Такие вот дела, тебя, кстати, как зовут?
— Петр.
— А сам, откуда будешь?
— Из Москвы.
— Я тоже из Москвы, — ответил Николай и, представившись, протянул парню руку. Остальные последовали его примеру, стали здороваться и называть свои имена. Снова лязгнул засов. В открытую дверь вошли охранники. Один из них покрутил головой, видимо ища кого-то. Его взгляд остановился на Николае, который сидел, скрючившись в дальнем углу и словно, предчувствуя, что это за ним, упал навзничь на пол и стал биться головой и выкрикивать что-то нечленораздельное. Двое подошли к нему и так же, как до этого поступили с Ингой, взяли за руки и за ноги. Он брыкался и корчился изо всех сил. Тогда, тот, что нес его за ноги, отпустил, и несколько раз ударил ногой.
— Эй, ты того, полегче. Еще отобьешь ему чего, а потом отвечать, — произнес другой охранник.
— Не боись, мясо всегда, прежде чем жарить, слегка отбивают, чтоб мягче было, — и засмеялся.
— Так то мясо, а у этого наоборот, шкурка не важна, зато внутренности на вес золота, — и снова последовал смех.
Николай затих, его подхватили и понесли к двери. Очкастого не было с ними, видимо он готовился к операции, хотя это было лишь предположение, которое пронеслось в голове у Николая. Он смотрел, как его тезку несут, и подумал:
— Завтра и меня вот так же могут забрать. Впрочем нет, очкастый сказал, что организм должен очиститься, а ребята говорят, что в среднем две недели проходит, прежде чем их начинают уводить отсюда. Значит, в запасе еще дней десять, а может и больше. Может больше, а может меньше. Да не все ли равно сколько, если рано или поздно зарежут. Нет, надо как-то отсюда выбираться. Только как? Может подговорить ребят и попытаться наброситься всем сразу на охранников и бежать? Ерунда. Если бы один был, можно было бы справится, а с четырьмя, да еще очкастым, вряд ли. К тому же Олег считай не боец. Кстати, как он там?
Николай поднялся и подсел к Олегу.
— Ты как?
— Хреново. Рука болит и, по-моему, опухла.
— Дай посмотрю.
Он чуть двинул рукой и скривился от боли. Рука действительно опухла, и было видно, как сломанная кость уперлась в кожу, образуя выступ. Николая передернуло, словно он на себе ощутил боль в руке.
Может её перевязать?
— Не знаю, да и не чем.
Подошедшая Ира неожиданно протянула туфлю и длинный, невесть откуда взявшийся кусок ткани.
— Вот, давай приложим. Подошва жесткая, к ней привяжем руку, меньше болеть будет при движении.
— Олег с удивлением посмотрел на Иру и спросил:
— А ты откуда знаешь?
— У нас в школе занятия были по оказанию первой медицинской помощи при переломах. Просто там доску использовали, так ведь где её здесь возьмешь.
— А бинт откуда? — спросил Николай.
— Да я комбинашку на ленты разорвала, вот и все.
— Ты прямо как эти, которые в тюрьмах побег готовят и из простыни веревку вяжут, — попытался пошутить Олег, но от боли, тотчас скривился.
Николай с Ирой помогли привязать руку к туфельке.
— Ну, как? — спросила Ира.
— Вроде чуть легче.
— Вправить бы конечно надо, но я не врач, ты уж извини.
— Ладно, если что очкастого попрошу, — снова попытался отшутиться Олег.
— Слушай я его тоже очкастым прозвал.
— А я носатый, — произнесла Ира.
— Садист он, очкасто-носатый, — произнес Виктор, подходя к ребятам.
— Врезать бы ему, перед тем как он резать меня будет, да вот теперь, вряд ли смогу, — произнес Олег, показывая на перевязанную руку.
— Ничего, не ты, так я, обязательно врежу, за тебя, за себя и за всех, кто до нас здесь был, — уверенно произнес Виктор.
* * *
— Данные подтвердились, товарищ полковник, — произнес Волин, — материалы, собранные лейтенантом Лебедевым, дают основание считать, что предположение о существовании законспирированной клиники по трансплантации человеческих органов, достаточно обоснованны.
Круглов посмотрел на капитана и, потеребив рукой подбородок, ответил:
— Это хорошо, что предположения переходят из одного разряда в другой. Только где искать? Москва-Питер, как кто-то из классиков, помнится, говорил, дистанция огромного размера. Может она у нас под носом, в соседнем переулке, а может в Питере, или еще где. Сейчас возможности такие, что при наличии денег, что хочешь и где хочешь можно организовать, а уж тем более небольшую клинику. Вон, слышал, наверное, на днях накрыли производство контрафактной продукции. Наши ахнули, когда увидели. На несколько миллионов долларов самого современного оборудования. А в принципе, ничего сверхъестественного в этом нет. Привезли, установили, наладили и вперед, так сказать, печатай деньги. И, между прочим, работали почти три года. Тоже самое и в данном случае. Согласен со мной?
— Согласен, товарищ полковник.
— Еще бы, не был согласен. Доводов-то для возражения нет. Вот если бы хоть какая ниточка была, сигнал какой от тех же газетчиков что ли. Они когда надо такие факты достают. Диву даешься, откуда. А тут? Полная тишина, Хоть строчка про это. Ничего. Кстати, морги ты запрашивал, может быть, какие трупы находили, и вскрытие показало отсутствие того или иного органа?
— Ничего, полная тишина.
— Неужели они их закапывают?
— Вполне возможно, хотя, есть и другие варианты.
— Другие, это какие же?
— Полная утилизация посредством электропереработки, типа мясорубки.
— Ну, это ты каких-то фильмов ужасов насмотрелся. Сказанул тоже, электромясорубка.
— Вы же сами сказали, времена такие, что за деньги можно что угодно купить. Для сокрытия следов преступления самый эффективный метод.
— Ладно. Я тебе вот что скажу. Лейтенанта ты взял из райотдела, вот и работайте в этом направлении. Ройте землю носом, но ищите и главное, чтоб никакого трезвона по делу не было. Понятно?
— Так точно.
— Все, свободен.
— Есть, — Волин повернулся и вышел из кабинета.
Павел сиротливо стоял в ожидании, когда Волин выйдет из кабинета полковника. Наконец, он показался, что-то на ходу говоря секретарю.
— Ну что? — спросил он, когда капитан поравнялся с ним.
— Как выразился полковник, надо рыть землю носом.
— Хорошо сказано, только где?
— А это как Хазанов говорит: «Вопрос конечно интересный».
— Вот и я о том же.
— Короче, пошли ко мне посидим, помозгуем, в каком направлении работать будем. Заодно познакомлю с тем, что у нас есть по этому делу. Немного, но все же кое-что имеется.
Они пошли по коридору, затем спустились на один этаж и оказались в кабинете Волина.
— Располагайся, кто знает, сколько нам здесь предстоит вместе работать, поэтому вот тебе стакан для чая, ложка, вилка, короче тут все, на случай, если придется сидеть допоздна.
— Понятно, знакомая песня.
— Представь себе, мы тут тоже и по ночам порой работаем, — и они, устроившись за столом, стали рассматривать документы, которые достал из сейфа капитан.
— Как видишь не густо.
— Не то слово. И зацепится особо не за что. И где они окапались, черт их знает.
— Черт может и знает, а вот мы нет, а надо бы найти.
— Это верно
* * *
Николай сидел возле двери, должны были вот-вот принести воду. Пить хотелось как никогда. Он то и дело посматривал на дверь, прислушиваясь, не идет ли кто по коридору. Послышались шаги. Николай, не понимая почему, напрягся. В этот момент дверь приоткрылась, и охранник просунул поднос с водой. Николай повернул голову и увидел, как охранник наклонился, чтобы поставить поднос на пол и ногой продвинуть его в сторону камеры. Он всегда так делал, оттого поднос вызывал этот противный скрежет. Их глаза встретились и в туже секунду свет в камере и коридоре, где стоял охранник, моргнул и погас. Наступила полная темнота и охранник, не понимая, что происходит, крикнул: