— Он живой, представляете, живой. Сам удрал от них и поездом добрался до Москвы, а ведь ему всего семнадцать.
Павел снял фуражку и заглянул в комнату.
— А где сын-то?
— На кухне, отъедается, его ведь пять дней на одной воде держали без еды. Похудел так, прямо не узнать.
— Ничего, набрать вес куда проще, чем потом его сбросить, недаром все каналы забиты рекламой, как похудеть.
— Вы проходите, там и товарищи из милиции, что его привезли.
Павел открыл дверь и зашел на кухню. Перед парнем стояла большая сковородка, видимо он, пока матери не было, доедал остатки того, что было в ней, поскольку пустая тарелка, стояла рядом.
— Ты как? — спросил Павел, — Отошел немного?
— Ага, — произнес Николай, глядя на лейтенанта.
Лебедев достал свои документы, и милиционеры стали собираться, оставив парня на его попечительство.
— Ты того, больше не пропадай, — прощаясь, произнес один из них и, подмигнув Николаю, удалился вслед за товарищем. Павел присел на табурет.
— Давай знакомится, Лебедев Павел Юрьевич, инспектор райотдела милиции, занимаюсь твоим делом.
— Николай, — произнес тот и добавил, — Витальевич.
Павел решил, что пока не подъехал Волин, не стоит расспрашивать парня, к чему его травмировать, задавая одни и те же вопросы дважды. Марина Владимировна, предложила Павлу чашку чая, и тот, чтобы скоротать время, согласился. Как раз, когда Павел поблагодарил за чай, в дверь позвонили, и на кухню вошел Волин. Поздоровавшись и представившись, он попросил Марину Владимировну оставить их наедине с её сыном и тот стал рассказывать им подробности того, что с ним произошло и как ему удалось бежать.
— Значит, ты говоришь сел на станции Бологое?
— Да, там так было написано.
— А шел со стороны Питера?
— Выходит что так, раз сел в поезд, который приехал с той стороны откуда я шел.
— А дорогу сможешь найти, хотя бы приблизительно?
— Не знаю, темно было, хотя… Наверно смогу. Я постараюсь.
— Это хорошо, что постараешься, а не страшно туда снова возвращаться?
— Так ведь там ребята остались. А когда?
— Прямо сейчас.
— На вертолете летать приходилось?
— Нет. Круто. Я готов, — и Николай вскочил из-за стола.
— Вот и отлично, — произнес Волин и пошел договариваться с Мариной Владимировной насчет поездки сына на место преступления.
— А это не опасно? — услышал Николай возглас матери из комнаты.
— Мам, они же без меня могут не найти дом, а там еще Виктор, Илья, Олег, Ира и новенький остались, — крикнул он, выбегая из кухни.
— Хорошо, хорошо, я только спросила.
— Да вы не беспокойтесь. Он только место покажет. Там будет целая оперативная группа. Ему даже в дом идти не надо, и с ним постоянно кто-то будет.
— Я все понимаю. И когда?
— Прямо сейчас, я уже доложил и жду, когда за нами прибудет машина и прямо в аэропорт.
Пока ждали машину Павел и Артем спрашивали приметы врача и охранников, их имена или клички. Волин записывал все сказанное Николаем в блокнот, постоянно переспрашивая и уточняя отдельные моменты. Вскоре позвонили и сообщили, что машина у подъезда и можно ехать.
Николай переоделся, открыл холодильник и, посмотрев, чтобы такое взять с собой из еды, произнес:
— Мам, можно я яблок с собой возьму в дорогу?
— Сынок, что же это, в самом деле, я тебе ничего не собрала, подожди, сейчас положу в пакет, и еще бутерброды возьми и сок.
— Марина Владимировна, да вы не волнуйтесь, накормим мы вашего сына, голодным не оставим.
— Правда, мам, ты только несколько яблок положи и все.
Она все равно, положила почти все яблоки, что были в холодильнике, пакет сока и две упаковки с нарезкой и сыром.
Когда они вышли, машина ждала их около подъезда. Павел машинально посмотрел на часы. Время было четверть двенадцатого. Опустив стекло, Николай помахал матери рукой и крикнул:
— Мам, ты главное не волнуйся, все будет нормально, я скоро приеду.
* * *
Потом был аэродром, посадка в вертолет, люди в камуфляжной форме с автоматами, два подполковника, один из которых в непонятно какой форме, то ли военной, то ли службы безопасности, какие-то переговоры по телефону и, наконец, вылет. Два вертолета, в одном из которых летели Лебедев, Волин, Николай и еще шесть человек, судмедэксперт, два врача, психотерапевт, криминалист и специалист, который представился, но Павел не расслышал, кто он. В другом вертолете летела бригада спецназа, которая должна была первой произвести захват здания и в случае необходимости, вызволить заложников.
Никакого удовольствия от долгого полета на вертолете Павел не получил. Было шумно и вдобавок никакого комфорта, всю дорогу покачивало. Так что когда вертолет пошел на посадку, он был рад, что наконец-то они окажутся на земле.
Вертолет, а за ним второй, спустились в поле, достаточно далеко от того места, где по заверениям Николая мог находиться дом. Один из бойцов группы захваты, по всей видимости, руководитель, разложил карту и отметил точку, где они приземлились. Затем прочертил жирную линию, которая обозначала железную дорогу, после чего произнес:
— Вот наше местоположение. До моста, под которым ты прошел, — и он посмотрел на Николая, стоящего рядом, — порядка двух километров. Ближе нельзя подлетать, иначе шум винтов может нас выдать. Вот расположение домов на участке, посмотри, какой из них предположительно тот, в котором тебя держали?
Николай склонился над картой и посмотрел. Проведя по ней пальцем, он заметил маленький квадрат.
— Если вот этот квадрат означает колодец, то скорее всего вот этот дом, — и он ткнул пальцем в дом, схематично нарисованный на карте.
— Понятно. Ну что же, будем исходить из предположения, что это так, тогда действуем в следующем порядке. Мы с двух сторон заходим и врываемся в дом. Вы двигаетесь за нами и в зависимости от обстановки продолжаем операцию.
Все согласились и приступили к действиям. Группа захвата быстро поднялась и в темпе отправилась на задание, остальные направились вслед за ними. Идти было достаточно трудно, так как ночь выдалась довольно облачная и звезды лишь кое-где пробивались сквозь них. Шли гуськом, сначала по направлению к железной дороги, а потом вдоль насыпи. Минут через двадцать Волину по рации сообщили, что группа захвата расположилась на позиции перед домом. Судя по первым данным признаков присутствия кого-либо в доме нет, поэтому решено начать захват помещения. Спустя минут десять, снова поступило сообщение, что группа вошла в дом, присутствия людей не обнаружено, до прибытия специалистов никаких дальнейших действий они предпринимать не будут.
Когда вторая группа подошла к дому, у ворот их ждал один из бойцов. Он показал куда надо идти. Павел остановился и осмотрелся. Фонари, установленные вдоль дорожки, освещали выложенную брусчатку. Он повернулся к Николаю и спросил:
— Что-то напоминает?
— Пока не очень.
Вошли на террасу, и тут Николай повернулся и увидел коридор, вспомнив, что именно по нему он бежал, когда поднялся из подвала.
— Вот сюда, там пройти и вниз по ступеням. Три поворота и дверь в подвал.
Павел, Волин и другие, двинулись в указанном направлении. Все так и оказалось, как сказал Николай. Дверь в подвал была открыта. Тусклая лампочка под потолком освещала совершенно пустое помещение.
— Вот гады, они даже вонючие подстилки забрали, чтобы замести следы, — произнес Николай, и Павел увидел на его глазах слезы.
— Ты чего?
— Так ведь они и ребят с собой забрали, или убили…, — он стоял и смотрел на бетонное помещение, в котором провел, пять бесконечно долгих дней и понимал, что они навсегда врезались в его память.
Павел отвел Николая на террасу и попросил посидеть. Остальные приступили к тщательному осмотру помещения. Особый интерес вызвал второй подвал, который был точной копией первого, видимо использовался для других целей и, судя по многочисленным отверстиям и отделанным кафелем полу и стенам, являлся медицинской лабораторией. Полное отсутствие, какого-либо оборудования и следов пребывания людей приводила к мысли, что все было недавно демонтировано и вывезено и при этом, очень аккуратно и быстро. Оставалось надеяться, что хотя бы какие-то следы остались. К работе приступили специалисты.
Утром из Москвы, после того, как Волин доложил обо всем, прибыло две машины, на одной из которых Павлу было поручено отвезти Николая обратно в Москву.
Глава 8
Логачев последний раз бросил унылый взгляд на дом, в котором проработал почти год, и, захлопнув дверь машины, сказал, что можно ехать. Три фургона и джип один за другим медленно выехали из ворот и поехали в сторону шоссе, по которому можно было выехать из поселка.
Они закончили и погрузились часам к шести, но Борис медлил и ждал ночи. Все это время он несколько раз подолгу с кем-то разговаривал по телефону и только под утро дал команду к отъезду. Всё это время Аркадий не находил себе места. Слоняясь по пустому дому он снова и снова проверял, не осталось ли каких-либо следов их пребывания, которые могут навести сыщиков на след. Он даже взял тряпку и постоянно что-то протирал, боясь, что могли остаться отпечатки пальцев. Даже Борис, заметив его нервозность, сказал:
— Давай, давай. Пальчики вещь самая хреновая, если обнаружатся, — и криво усмехнулся.
— В их базе, моих пальчиков нет, в этом я уверен.
— А раз нет, так чего ты боишься?
— Я не боюсь, но и засветиться не желаю.
Аркадий спустился в подвал, в котором сидели доноры. Проверил еще раз, нет ли каких-либо следов, но помощники все тщательно промыли, даже стены, о чем свидетельствовали свежие лужи на полу. Он был уверен, что сбежавший парень обязательно приведет сюда милицию и поэтому задержка с отъездом с каждым часом усиливала его тревогу и вызывала желание как можно быстрее свалить. Но всем командовал Борис, так что его голос ничего не решал. Он поднялся наверх и проходящий мимо него Гоша произнес:
— Шеф сказал, через час отчаливаем.
— Наконец-то, — подумал Аркадий, но в ответ произнес несколько бодрее, — видимо действительно пора, хотя можно было и до утра подождать.
— Сейчас рано светает. Не успеем выехать на трассу как будет светло.
— Ребят погрузили?
— Заканчиваем.
— Отлично, я практически все осмотрел, сейчас последний раз пробегусь наверху и все, — и, повернувшись, отправился на второй этаж, где располагались спальные комнаты. Он лишь приоткрыл и заглянул в них и тут же отправился обратно.
Борис стоял на улице и, завидев выходящего из дома Аркадия, обратился к нему:
— Пора ехать.
— Далеко?
— Пока не очень, а там будем думать, точнее…
— Ты хочешь сказать, не все от нас зависит?
— Угадал.
— Считаешь, что могут возникнуть сложности?
— Уже.
— Даже так?
— А ты думал, я с простыми людьми дело имею? Завтра, точнее сегодня, тяжелый разговор предстоит, и чем все это обернется, не знаю.
— Но ведь оборудование мы вывезем. Даже сырье сохранили. Организовать новую базу не такое сложное дело. Ведь сам процесс поставлен на поток. Я не понимаю, какие, собственно говоря, проблемы? Ну, потеряем несколько дней, возможно даже две-три недели. Что из этого? Методика забора органов и транспортировка отработаны. Проблема с донорами тоже решена. Сорок человек и ни одной осечки. Так в чем проблемы, в том, что потеряли базу и все?
— Засветились, вот в чем проблема. Представь, завтра или даже сегодня нагрянут менты, начнут рыскать. А ты уверен, что на нас не составят фотороботы?
— Да кто нас знает…
— Как кто, а пацан, который сбежал? Он наверняка даже имена знает, а уж нарисовать ваши лица раз плюнуть с нынешней техникой. Плюс соседей опросят. Или вас никто не видел?
— Видел, конечно, — уныло произнес Аркадий.
— Вот именно. А раз так, значит, с ребятами придется попрощаться, — тихо произнес Борис.
— С теми? — и он скосил взгляд в сторону охранников, которые стояли и курили возле машины.
— Естественно. У них как, органы в порядке, хоть тут польза от них будет?
— Сомневаюсь, пьют много, но в целом пойдут. Сердце хорошее, почки, сосуды. Можно посмотреть, на что их можно использовать. Ты прав, от них надо избавиться, надоели до смерти. Тупые до безобразия. Их мозги разве что для паштета собакам можно использовать.
— А ты что, пробовал? — криво усмехнувшись, спросил Борис.
— Представь себе да, отличная еда для барбоса.
— Слушай, как может уживаться в одном человека талант хирурга и цинизм садиста?
— Элементарно. Ты знаешь, я еще в институте на практике обратил внимание, что хороший хирург должен быть по натуре мясником, только тогда он может нормально заниматься своим ремеслом, а не думать, умрет его пациент или нет. Как только начинаются сомнения хирург заканчивается. Сомнения будут мешать ему делать то, что он должен делать. Такому лучше работать в терапии, где можно прописать таблетки и посоветовать поставить клизму перед сном.
— Возможно. Знаешь, тебе бы работать в каком нибудь концлагере в Германии во времена Гитлера, ты бы наверняка вошел в анналы истории.
— Вряд ли.
— Что так?
— Работать задаром ради идей или собственного тщеславия, это не в моем вкусе. Мани, мани, вот смысл, чтобы делать то, чем другие брезгуют.
— Понятно, деньги не пахнут.
— А разве не так?
— Кто бы спорил. Потому мы и работаем вместе, — он положил руку на плечо Аркадия, и добавил, — не дрейфь, прорвемся. Если не получится, начнем другой проект.
— Другой проект?
— Это я так, к слову. Ладно, пора трогаться.
Все расселись по машинам и хотя на улице было еще темно, с выключенными фарами, медленно выехали за ворота.
* * *
Павел с Николаем доехали до Москвы и вскоре были дома. Марина Владимировна была рада, что сын так быстро вернулся и с ним ничего не случилось. Поблагодарила Лебедева и когда пошла провожать вместе с ним вышла на лестничную клетку, видимо не хотела говорить при сыне:
— Павел, простите, забыла как вас по батюшке?
— Юрьевич.
— Я вот что хотела спросить, а не могут они попытаться как-то, я даже не знаю, отомстить что ли?
— Вряд ли. Их скоропалительное бегство говорит о том, что они ожидали, что мы к ним нагрянем, и вряд ли лишний раз будут светиться. Так что не волнуйтесь. Но на всякий случай я с Николаем, пока мы ехали, провел, так сказать, политбеседу. Попросил некоторое время быть на улице с друзьями, реже ходить одному, а в случае чего у него есть мой номер мобильного телефона.
— Спасибо вам огромное.
— Да мне-то за что? Это сын у вас молодец, сумел воспользоваться моментом и до Москвы добраться. Не каждый в его возрасте на такое способен, да еще после таких мытарств.
— Да это верно, я очень горжусь, что он у меня такой.
— И правильно делаете. Как говорят, нет худа без добра. Возможно, этот урок сослужит ему добрую службу. Знаете, не каждый в его возрасте по-настоящему смотрел смерти в глаза. Поэтому будет больше жизнь ценить, и понимать, как легко её потерять в казалось бы спокойном мире, окружающем непосредственно тебя.
— Всех благ вам.
— Спасибо. И вам того же.
Павел вышел из подъезда и направился в отделение милиции, чтобы узнать какие у начальства планы в отношении его дальнейшей работы и, конечно же, повидать Лизу, которую он оставил одну в кинотеатре.
Прежде чем подняться на второй этаж в кабинет майора, он завернул за угол и приоткрыл дверь кабинета, где сидела Лиза. Она словно почувствовала, что это Павел, подняла голову и счастливая улыбка озарила её лицо.
— Уже вернулся?
— Как видишь.
— Далеко ездил?
— Летал.
— Как летал?
— Представь себе, на вертолете. С группой захвата. На мне бронежилет, автомат с подствольным гранатометом, на лице камуфляжная раскраска, видишь, еще до сих пор до конца не смыл.
— Где? — спросила она, подойдя к нему.
— Да вот здесь, — и он показал на губы.
Она поняла, что он её разыгрывает и, рассмеявшись, нежно обняла и поцеловала.
— Вечно ты надо мной смеешься.
— Вовсе нет. В моем рассказе много правды. На вертолете летал, вместе с группой захвата. Правда, никаких боевых действий не было, они успели покинуть дом, так что там сейчас работают эксперты, а меня отправили домой, сопровождать парнишку, который летал с нами.