Город имел четыре входа-выхода, ориентированных чётко по сторонам света, возле которых и ютились всякого рода выжившие. Там существовали рынки, где жизнь кипела круглые сутки, особенно - по ночам. Там существовали даже официальные представительства, охраняемые неподкупными Искателями, которые имели весьма и весьма интересные плюшки от Города. Внешнеэкономическая политика Города строилась на тесном взаимодействии с представителями Падали, ибо ресурсные экспедиции в последнее время приносили всё меньше и меньше пользы, постепенно замещаясь банальным натуральным обменом с жителями Застенья. За несколько столетий существования Города и пригородов все мы, уцелевшие после войны, смогли найти тот самый золотой баланс, позволявший нам и им жить более-менее мирно. Попытки штурма случались, как же без этого. Рано или поздно, кто-нибудь из местных царьков, или предводителей банд, таки откапывал что-нибудь эдакое, и начиналась потеха. Которая заканчивалась всегда одинаково ─ всех выживших после неудачного штурма выстраивали перед представительством, и кто-нибудь из Отцов-Командиров зачитывал условия санкций, налагаемых на пригород, со стороны которого начинался штурм. Обычно, это был срок моратория на медицинскую и продовольственную помощь, в зависимости от степени ущерба стенам Города. После чего выживших просто разрывали на части те, кто по их прихоти лишился еды, воды и лекарств. Весьма показательно. После этого сама мысль о штурме Города, высказанная вслух, могла привести к немедленному побиванию камнями, арматурой, да и просто руками и ногами. Дядя недаром так долго занимал должность Библиотекаря.
Я ушёл под утро. Ушёл я через Южный сектор, именно через тот, где буквально вчера меня облегчили на три бутылки Джима Бима, банку растворимого кофе, и на несколько компашек с какой-то «блюзью». И не перетряхивали мой основной рюкзак, зато прилюдно навешали мне лещей по самое «нехочу». Как по мне, даже переусердствовали немного, но я не в претензии. Зато всем сразу ясно было, что у меня уже ничего ценного нет, а раз прошёл ─ то и опасного. Отцом-Командиром в этом периоде охраны Южного сектора был Костик Петрович, которому я всецело доверял. И который всецело доверял мне. Такие люди у меня есть по всему Городу. И за забором тоже есть. Ибо, как говорил некий Филеас Фогг: «Другим оказывая помощь, себе поддержку создаёшь». Никогда не экономьте на себе, если речь идёт о создании некоего положительного общественного мнения в отношении вас.
Если отойти от Города на расстояние, когда высокая башня Библиотеки будет едва различима невооружённым взглядом, количество живых объектов в округе начинает представлять величину, ненамного отличающуюся от нуля. Всё-таки мы вымираем. Медленно, но уверенно. Конечно, всегда остаётся шанс нарваться на мутантов, рейдеров-Искателей, на мобильную разведку банд. Поэтому, расслабляться я буду потом, когда вернусь обратно в Город. С искомым и найденным мною же «Руководством по эксплуатации Искусственного Интеллекта для управления нанозаводом "Протей-01", модель 02, версия "бэта"».
Нанозавод «Протей» ─ это было последнее достижение человеческой инженерной мысли, воплощённое в полностью работоспособный прототип. По своей сути, завод представлял из себя колонию наноботов с очень большим количеством задач. О-о-очень большим! «Протей» мог создавать из любого сырья всё, что было записано в памяти каждого из нанобота. Вплоть до секвенирования биополимеров. То есть, для выращивания живых организмов. С нормальным, ненарушенным генкодом. Но самое главное ─ «Протей» мог выращивать сам себя. Запущенная программа по копированию себя самого, при наличии исходного материала в нужном количестве, позволяла за неделю вырастить ещё один «Протей». Неделя - символичненько, не находите? Десяток «Протеев» мог обеспечивать Город абсолютно всеми потребностями вечно. При наличии мануала можно было вырастить и камеру молекулярного сканирования любого размера, а потом просто шлёпать хоть гвозди, хоть танки. Уж мусора и бесполезного хлама после войны осталось в достаточном количестве.
И неактивированный «Протей» у нас был. Не было только этого самого «Руководства», которое потерялось в момент эвакуации сотни лет назад. А без мануала, и без самого главного ─ ключа-активатора, «Протей» представлял собою просто контейнер с вязкими соплями.
Теперь мне предстоял путь длиною в двести километров, до уничтоженного ядерными ракетами города Пороги, где я всё таки нашёл то, что искал долгих десять лет. Комплект технической документации для нанозавода, и ключ-активатор. Двадцатикилограммовый контейнер из высокопрочного нанополимера, по крепости не уступающий титанолу, а по твёрдости ─ алмазу. Наша надежда на возрождение. Только вот просто пойти и взять у меня, наверное, не получится. Сам путь по уничтоженной войной земле из двухсот километров превратился в полноценную тысячу. Иногда приходилось давать крюк в сто километров, чтобы пройти два. Но я и не собирался пройти весь этот путь на своих двоих. Теперь, когда у меня была на призрачная, а вполне себе реальная цель, я-таки распечатал последнюю кубышечку, ту, что берёг именно для этого случая.
Трёхосный шестиколёсный «Мародёр» на базе многоцелевого тягача «Медведь-М». Силовая установка ─ компактный кварк-кессонный реактор. Практически вечный источник энергии. Композитная полимерная броня, спаренный с рельсотроном курсовой трёхствольный лучемёт «Ярость», фронтальные лучемёты «Пламя», РСЗО «Гоблин» с боекомплектом из ста двадцати 25-мм ракет класса «земля-воздух» широкого спектра применения. Сзади ─ два огнемёта «Солнцепёк-2С», и установка ЭМИ-импульса. Самые современные танки середины двадцать первого века для этого монстра были ─ тьфу. Боевой управляющий модуль был рассчитан на шесть человек экипажа, и ещё десять в десантном отсеке, но, поскольку, «Мародёр» предназначался только для меня одного, его внутренности я существенно перекроил, выбросив всё лишнее и ненужное. Теперь десантный модуль был полностью забит припасами, а управляющий модуль я переделал так, чтобы в нём с относительным комфортом мог уместиться один человек, но в броне высшего класса защиты типа «Голем». Индивидуальный штурмовой комплекс ИШК-300, произведенный концерном «Калашников», с полным боекомплектом, и тройной запас б/к к нему. Два тяжёлых пистолета «Дром-Е» под большинство имеющихся типов боеприпасов. И моё оружие последней надежды ─ мономолекулярный диверсионный нож «Харакири» с толщиной режущей кромки в одну молекулу.
Только всё это хорошо против конкурентов из-за стены. Если же моя паранойя ─ вовсе и не паранойя, и кто-то из Хранителей играет свою игру, то против штурмовых конвертопланов я мало что смогу. Лишат подвижности, вскроют броню…а они это умеют, и достанут меня, тёпленького. С мануалом в руках. На блюдечке с голубой каёмочкой. Придётся мне серьёзно пошевелить всеми извилинами моего внутричерепного содержания, чтобы не дать этому событию произойти.
Шлюзование, и герметизация завершились. Я влез в «Голем», дал команду зарастить швы, и уселся наконец в кресло командира. Он же мехвод, он же ─ прима-и-секунда стрелки, он же и всё остальное. Тихонько рыкнул двигатель бронированного монстра, стрелковый комплекс обшарил всю округу, и доложил об отсутствии потенциальных мишеней. Тихонько сам себе сказал: «Поехали!», сам же тихонько и тронулся. Путешествие длиной в тысячу ли начинается с шага в пропасть глубиной в тысячу ли. Но я всерьёз намеревался выбраться из этой пропасти. И не надо пытаться мне помешать. Не стойте у меня на пути, и я не буду в вас целиться.
***
Я ушёл под утро. Через ворота Южного сектора. Похоже, это становится плохой привычкой. А я с плохими привычками борюсь. Поэтому, я ушёл навсегда. Полностью прощённый, амнистированный, обласканный и воспетый в будущих легендах. И обманутый Библиотекарем. Дядя всё-таки не сдержал своё слово.
Когда я вернулся через шесть дней, везя на борту своего «Мародёра» бесценный груз ─ контейнер с «Руководством…» и активатором, меня встречал весь Город. И весь пригород тоже. Все собрались перед распахнутыми полностью Южными воротами, образовав огромный живой коридор. Все стояли молча, и смотрели, как я лихо выбрался из транспорта, чеканя шаг, подошёл к Библиотекарю, и громко отрапортовал:
- Господин Библиотекарь, Ваше задание выполнено! Документация и активатор наши!
Дядя шагнул вперёд, обнял меня, а затем, повернувшись, торжественно провозгласил:
- Новому Библиотекарю – трижды слава!
И толпа взревела. На несколько минут я полностью лишился слуха, а в ушах звон стоял ещё пару часов. Не надо было шлем снимать, а, с другой стороны ─ героя должны знать в лицо. Взвод Патруля в точно таких же «Големах» аккуратно, как стеклянный, извлёк из недр «Мародёра» контейнер с нашим будущим, и так же аккуратно и торжественно пронёс его до самих ворот. Ворота снова закрылись, но толпа снаружи и не думала бунтовать, и штурмовать стены Города. Ведь совсем скоро их ждала совершенно новая жизнь.
Дядя очень правильно всё рассчитал. После того, как я достал контейнер, и надёжно запер его в «Мародёре», я дал первое за три дня сообщение, состоящее из бессистемного набора цифр и букв. Если кто и перехватил это сообщение, до дешифровать его пришлось бы вечность. Ибо оно и не было зашифровано. Просто набор символов. Мы так и договорились с Библиотекарем. А потом, уже недалеко от Города я дал второе. «Я рядом». И вот тогда дядя и рассказал всё. И о «Протее», и обо мне, и о том плане, который мы придумали десять лет назад. Когда я абсолютно случайно обнаружил тело в неизвестном защитном костюме, и смог расшифровать данные его личного компьютера. И о том будущем, которое, без сомнения, ждало нас всех. Вряд ли теперь кто-то из конкурентов мог даже помыслить о том, чтобы попытаться перехватить меня. Дядя недаром так долго занимал эту должность.
Я стоял ошарашенный, раздавленный, и полностью уничтоженный после слов Библиотекаря. Уже не дяди. Нет, этот человек перестал быть мне родным, когда мягко и спокойно извинялся за то, что вынужден нарушить своё слово. Кто контролирует завод, тот контролирует весь мир… потому, что этого мира всего ничего. Но этому миру нужен сильный руководитель, и новый порядок. Который, без сомнения, мы вместе создадим. И я по праву займу своё место Библиотекаря, как герой, спасший… и ещё очень много подобных слов. Я молча стоял, и смотрел на этого человека, который когда-то дал мне в руки мою первую книгу. Александр Грин «Алые Паруса». И как после этого я, как потерянный, бродил по сумрачным коридорам Библиотеки, повторяя про себя такие загадочные, такие волшебные и притягательные слова. Зурбаган, Лисс, Каперна, Ассоль…
Боже, как давно это было,
Помнит только мутной реки вода.
Время, когда радость меня любила
Больше не вернуть ни за что, никогда…
Я читал всё. Я читал взахлёб, без разбору, зачастую хватаясь за две, три книги одновременно. Всех книг не прочтёшь, я это знал, но я очень старался. Сохранившиеся остатки медицины позволяли высшей знати, и мне в том числе, прожить лет сто пятьдесят. Библиотекарь, проживший уже сто двадцать с хвостиком лет, и ещё даже не помышлявший о вечном, добродушно посмеивался, на меня глядя. И часто повторял, что я буду лучшим Библиотекарем. А я читал. Со временем я научился отличать Донцову и Поселягина от Хемингуэя и Ремарка. Я понял, что Достоевский ─ это очень сильно переоценённый критиками писатель, а «Война и мир» Толстого ─ скучное и неинтересное произведение, половина из которого написана на иностранном языке. Но всё равно я читал. И каждый раз, переворачивая последнюю страницу, я грустил, потому, что книга закончилась. Даже неинтересная. Но грустил я недолго, потому, что начиналась следующая.
А потом я повернулся, и ушёл. Даже не дослушав, что пытался втолковать мне уже не мой дядя. Уже просто господин Библиотекарь.
Когда меня приговорили к деклассированию, и изгнанию за то, что я, подобно Прометею, попытался дать каждому желающему читать эту возможность, я взял с собой «Алые паруса».
И вот теперь я уходил снова. С «Алыми парусами» в плотно набитом рюкзаке, в полностью закрытом «Големе», с ненадетым шлемом в руках. Навсегда. Абсолютно добровольно, не оглядываясь, уже попрощавшись с Городом и его Гражданами. Мой верный, закопчённый, и местами помятый «Мародёр» так и стоял недалеко от ворот, и никто даже не попытался в него забраться. Всё-таки, совсем уж безболезненно мой вояж не прошёл. Уничтоженный Последней Войной мир оказался не таким уж и пустым и безжизненным. За те несколько сотен лет, что мы прятались за стеной Города, кое-где жизнь вернулась на истерзанную огнём и радиацией землю. И теперь я уходил в этот неизвестный для меня мир. И я знал, для чего я иду.
Я остановился всего лишь на мгновенье, когда Библиотекарь, провожающий меня, шепнул еле слышно:
─ Не передумал?
─ Нет – глухо буркнул я, не оборачиваясь.
─ Я знаю, что бессмысленно, и всё же попробуй меня простить. Или, хотя-бы, понять.
─ Обещаю. Ты же знаешь, как в нашей семье легко даются обещания.
Тихонько рыкнул двигатель бронированного монстра, стрелковый комплекс обшарил всю округу, и доложил об отсутствии потенциальных мишеней. Одинокую фигуру Библиотекаря компьютер презрительно проигнорировал. Тихонько сам себе сказал: «Поехали!», сам же тихонько и тронулся. Путешествие длиной в тысячу ли начинается с шага в пропасть глубиной в тысячу ли. И теперь я не намеревался возвращаться.
Я построю свой собственный Город. И в этом Городе будет своя Библиотека. Дядя оказался сволочью, но порядочной сволочью. Порядочной ─ в смысле, честной. В плотно набитом рюкзаке, кроме изрядно потрёпанной книги и всяких полезных для выживания вещей, лежал контейнер с контрольной колонией наноботов, так сказать, демонстрационная версия. Абсолютно идентичная той, что сейчас вовсю развивалась, строя новые заводы, и новое, но НЕ МОЁ будущее. А ещё ─ сотня сверхкомпактных носителей информации, где была электронная версия «Руководства»… И вся Библиотека. Весь мир в не самом большом рюкзаке.
Я построю свой Город. И свою Библиотеку. Где-нибудь, на другом конце света. Энергии кварк-кессона «Мародёра» хватит мне на всю жизнь. И в мою Библиотеку может прийти каждый, кто захочет. Дети ─ в первую очередь. Ведь дети умные. Они сами определят, что для них хорошо, а что плохо. Дети будут читать, учиться и построят свой мир, где не нужны будут поводыри для слепых и не будет стада, которому так нужен пастух.
И пусть я уже не увижу, как в космос уходят корабли в поисках братьев Великого Кольца. Но я мечтаю увидеть, как в гавань войдёт «Секрет», пылая в утренних лучах солнца алым шёлком парусов, и Ассоль встретит своего Грэя. И всё будет хорошо.
А как же иначе?
Донецк, 2019
Рассказы из цикла «Зона отчуждения»
Смысл Жизни
Лукаш размышлял. Было о чём. Уже четыре часа Мишку Бешеного было не видать. И не слыхать. Три часа назад Мишка удалился к себе в каморку. Детекторы аномалий, стационарные сканеры и беспилотник (а если откровенно, то просто метеозонд, но с ещё одним Михиным прототипом детектора аномалий), болтающийся над крышей двухэтажки, молчали. Молчали и динамики рупоров ─ почему-то сразу после развода и смены караула на Барьере, Шуруп не включил свою любимую анархопанкоту. Тишина давила. Тишина немного пугала. Тишина казалась осязаемой, плотной, её хотелось резать ножом и намазывать на хлеб. Лукаш устал от тишины. Которая висела свинцовой кастрюлей уже четыре часа над его, Лукаша, головой. Свирепые ёжики все поумирали, и очень хотелось бить в чёрный барабан и поливать мозгами обои.
Лукаш вздохнул, встал из-за стола и пошёл вниз. К Михе. Который, как тот поезд, устал от ржавой прямолинейности рельсов.
Миха был задумчив. Обычно, когда Миха бывал таким, и на вопрос «Что случилось?» Миха отвечал ─ «Котэ случился». Сегодня утром Котэ ушёл со своей весёлой гоп-компанией, а похмелье должно было стать не выматывающим душу состоянием, а уже просто частью «сегодня». На столе перед Бешеным стояла одинокая бутылка пива, выпитая наполовину. Одинокая и жалкая. В каморке присутствовал жуткий беспорядок. То есть, все вещи лежали на своих местах, пол был вымыт, а стол тщательно протёрт до блеска. Чистый стол с одинокой полубутылкой пива вызывал беспокойство и наводил на тягостные вопросы. Поэтому Лукаш тихонько закрыл дверь, основательно уселся напротив Бешеного, сделал глоток пива и хмуро поинтересовался: