— Теперь придется ехать на озеро и отмываться! — зло плюясь, Бурито молодым козлом проскакал по разбитой лестнице наверх. На его голове сияло бледно-желтое пятно дерьма, и видать, сильно досаждало парню.
Остальные так и валили неорганизованной толпой, совершенно забыв о тылах. Но Канадец не был бы тем, кого Директор назначил на такой важный пост, разглядев в нем умного и расчетливого человека. Пахан задержал Абу и Свина, приказав им держать оборону, пока остальные прорываются на поверхность. У парней были дробовики, и они сумели охладить пыл пикирующих сверху тварей.
Лишь на поверхности мужики пришли в себя. Губастый Джок ругался, что весь день насмарку. Ничего путного не раскопали, потеряли Фингала и все в дерьме оказались.
Наше появление возле провала вызвало переполох у армейских. Они подогнали к самому краю холма БТР и грозно наставили пулемет в нашу сторону, ожидая, видать, появления морфов. Но мы стояли на месте, постепенно успокаиваясь, заодно показывая жестами в сторону вояк, чтобы по нам не саданули очередью.
Канадец сумрачно смотрел в густеющую темноту входа. Солнце уже готовилось нырнуть за желтые холмы, рискуя оставить нас наедине с другими тварями, которые сейчас начинали выползать из своих нор.
— Отходим! — приказал он, перекидывая веревочную бухту с одного плеча на другое. — Сегодня даже на похлебку не заработали! Вам же Археолог четко расписал, как нужно передвигаться, когда за спиной ягуар, мать его, крадется! Какого дьявола расслабились?
Он зло сплюнул на землю и первым зашагал в сторону холма с грозным БТРом, где нас уже ждали вояки, монах Симон и несколько братьев из вспомогательной группы.
Нужно было обсудить причину провала, которая крылась в безобразной системе контроля на прилегающей территории. Об этом я и сказал Канадцу, когда мы, дождавшись ужина, состоявшего из горячей рыбной похлебки с пшеном, отошли в сторону и присели возле автобуса. Как сказал босс, в случае нападения можно укрыться под его днищем, не рискуя расстаться со своей жизнью в первую же минуту.
— Вы всегда так ведете раскопы? — поинтересовался я. — Полный бардак, Канадец. Я в одиночку умудрялся вести контроль, крутя башкой на сто восемьдесят градусов, и, как видишь, жив остался. А здесь толпа в десять человек не смогла спокойно до выхода!
— Никто не ожидал, что сектор «Д» заселили ягуары, да еще с гнездовищем, — мрачно проговорил Канадец, хлебая горячее варево из помятой алюминиевой миски. — Если честно, сегодня какое-то помутнение в башке. Надо было в других секторах пробовать шмонать, а не в пустышку ломиться.
— Данный сектор, по моему мнению, ведет на окраины города. Нужно продвигаться в центр, где я видел остатки медицинского центра.
— Ты точно уверен в этом? — напрягся Канадец.
— Не уверен, — выплеснув остатки бульона в траву, ответил я. — Только предположения. Увидел что-то похожее, вот и призадумался.
Я внимательно посмотрел на пахана, чье лицо было освещено костром, горевшим на полянке, окруженном БТРом, автобусом и грузовиком. Своеобразная защита лагеря могла помочь от нападения людей, но никак от тварей. Слишком много пространства между техникой. Выстроили ее треугольником, вершина которого в виде броневика смотрела в сторону холмов. Почему всегда оттуда ждут неприятностей? Я задал этот вопрос Канадцу.
— Там, — кивнул мой сокамерник, — Черная Заводь. Она тянется широкой полосой с востока на запад. Провал, в который мы спустились, есть продолжение зоны. Туда пока нос свой не суем. Видели каких-то подозрительных типов. Вояки в бинокль разглядели. То ли логово устроили там и копаются, то ли просто мутанты живут.
— Нельзя ли их оттуда выбить?
— А кто возьмется за такое дело? — пожал плечами Канадец. — Рейнджеры отказываются, егеря сразу сказали, чтобы их не привлекали к зачисткам. У них своих дел хватает. Вояки опасаются. Пробовали три года назад на трех машинах туда заехать. Огреблись по полной программе. Позорники…
Канадец сплюнул в сторону.
— Много людей погибло? — осторожно спросил я.
— Да ни одного! — усмехнулся пахан. — Как только по ним сделали залп из допотопных ружей — сразу же жопу в горсть и валить! Короче, Черная Заводь никого не принимает.
Я мысленно воспроизвел увиденное сегодня. Холмистая равнина, больше похожая на разрушенный город, чьи бетонные коробки были съедены ветрами и редкими дождями, засыпаны песком и похоронены под дерниной, тянулась длинной полосой, огибая невидимую преграду, чтобы нырнуть в земной провал, откуда еще торчат шпили небоскребов. Получается, мы исследуем лишь одну треть древнего города, а остальное находится под контролем каких-то бродяг, окопавшихся в восточном крыле. Гранд-Каньон бдит за своей территорией, но в чужую нору не лезет. Интересно у них девки пляшут.
— Ты что-то говорил про медицинский центр, — вернул меня к действительности голос Канадца. — Завтра с утра покажешь направление. Надо обмозговать, как туда пробраться.
— А если мы вернемся с пустыми руками? Галантини нас в карцер не упечет?
— Нет, — засмеялся сосед по шконке. — Сортиры чистить заставит… Да шучу я. У Директора есть небольшой бзик, которого он строго придерживается. Как же он это называет? Упущенная прибыль, вот! Значит, весь процент, не найденный нами в сегодняшнем выходе, перекладывается на следующий. И плевать ему на ягуаров, летучих тварей, плевать, что люди погибают. Мы здесь играем по его правилам, и изменить ничего не можем.
Я решил пройтись по лагерю. С наступлением темноты выход за периметр запретили. На БТРе вижу пулеметчика. Алый огонек сигареты периодически вспыхивает и блекнет. Сидит боец, караулит подходы.
На грузовике расположились еще несколько вояк и охранников тюрьмы. Они устроили там огневую точку и спальные места. Слышу негромкий смех. Запах сивухи чувствительно будоражит обоняние. Виски жрут или самогон. Вот же паразиты! Чем думают-то? А если нападение? Пьяного хрен разбудишь. Будет мычать, но не сообразит, что его сейчас убивать будут. Идиоты.
— Не спится? — раздался за моей спиной голос монаха.
Я подпрыгнул на месте от неожиданности. Будь у меня револьвер в руках — одним неосторожным человеком стало бы меньше. Но все оружие забрали охранники, несмотря на мои протесты. Остальные молчали, привыкшие к такому порядку на раскопах. Оружие выдается только на время поиска артефактов. Точка.
— Ты крайне неосмотрителен, брат Симон! — прошипел я. — Зачем так человека пугать? Нам сегодня хватило впечатлений!
— Сочувствую о потере Фингала, — монах легким движением прикоснулся к моему плечу.
— Я его вообще не знал, — отмахнулся я. — Несчастный случай, помноженный на разгильдяйство. Вот почему никогда не стремился работать в команде.
— Пойдем, Алекс, — Симон, как мне показалось при свете костра, подмигнул и направился в проем между БТРом и грузовиком.
— Куда? — раздался резкий голос сидевшего на крыше автомобиля бойца. — Запрещено выходить за периметр.
— Это маг, — успокоил его Симон. — Хочу расставить сигнальные маяки на траверсе Черной заводи. — Со мной помощник.
— Десять минут, — предупредил боец. — Иначе вынужден буду доложить господину Директору о нарушении дисциплины.
Монах кивнул, как будто сидящий наверху мог разглядеть движение головой, и мы вышли в темную бархатистую ночь. От нагретой за день земли исходили волны тепла, где-то вдали, в Соленых холмах, раздался тоскливый вой. Песчаные волки вышли на охоту. Не те ли наши старые знакомые шныряют по своим владениям?
— Да идем же, Алекс, — странно ведет себя монах, словно хочет что-то сказать, но ему мешают некие моральные ограничения или боязнь не быть понятым. — Хочу тебе кое-что показать.
Я пожал плечами и поплелся следом за Симоном.
Мы прошли всю площадку лагеря до конца и остановились на краю своеобразного плато, откуда открывался великолепный вид на ночное небо. Звезды висели настолько низко, что можно было протянуть руку и зацепить пригоршню блестящих небесных тело. Или я отвык от созерцания бесконечного Космоса? Все время под землей или в мрачных развалах мертвых городов. Вверх взглянуть некогда. Минут пять стоял, зачарованный красотой, переливающейся от горизонта до горизонта. Симон терпеливо ждал, когда мне наскучит созерцание звездного неба.
— Зачем ты меня позвал? — я посмотрел на профиль монаха, смутно видимый в мягкой темноте. — Снова подсадкой поработать? У меня сейчас нет оружия, чтобы отбиваться от тварей.
Монах тихо рассмеялся. Потом вытянул руку в направлении холмов Черной заводи.
— Там живут отщепенцы, которых не приняло общество. Больные, убогие, злые. Для вас они враги, и вы боитесь идти с ними на контакт. Там, — рука переместилась западнее, — обитают клановые сообщества, для которых чужак — всего лишь раздражитель и объект охоты. Понравилась ему твоя рубашка — убьет, не задумываясь.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Ты не задумывался, Алекс, насколько велик мир? Даже после «великого очищения» он не погиб, дал нам возможность по-новому взглянуть на свои возможности?
— Ты про себя говоришь? — с иронией спросил я. — Ну, да. Для одаренных новые возможности — шанс выжить и доминировать над остальными.
— Может, и так, — неожиданно согласился Симон, неотрывно смотря на запад. — Ты знаешь, как набирают в Орден Избранных неофитов?
— Откуда? Меня обошла сия благость. В четырнадцать лет я связался с одним человеком, открывшим мне те самые возможности — вытаскивать из забвения достижения умершей цивилизации. Мне понравилось. С тех пор живу только этим.
— Мне было пять лет, когда я впервые почувствовал себя не тем, кем представляют себя обычные дети моего возраста, — тихо произнес монах, вцепившись левой рукой в ременную перевязь. — Началось все с высокой температуры, свалившей меня с ног. Родители были в ужасе. Ребенок с жаром в сорок градусов, идет третий день, а мне лучше не становится. Думали, я умру… А я путешествовал по каким-то мирам, каждый из которых давал мне крупицу своей силы. Тело корежило, ломало от избытка непонятных ощущений. Я мог зажечь огонь одним щелчком пальцев; по моему призыву в воздух поднимались тяжелые предметы; текущая вода застывала или начинала двигаться в обратном направлении; земля вздрагивала и разверзала свои недра. Что это было — я не знал. Очнулся через десять дней, и первым, кого увидел — монах Ордена Избранных. Тогда, конечно, мне было невдомек, что за странный мужик смотрит на меня страшными черными застывшими глазами. А за его спиной торчала рукоять меча. Уж это я точно знал! Он и объяснил мне, кем я стал.
Брат Симон замолчал, как будто хотел перевести дух. С Черной заводи дохнуло неприятным запахом гнили и сероводорода. Вспомнил, что говорили парни об озере, находящемся за холмами. Поганое место, гиблое.
— Родители долго не хотели отдавать меня в монастырь на обучение. Пусть и было у них кроме непутевого сына еще две дочери — мои сестры — но терять навсегда ребенка не хочется никакому нормальному человеку. Старший наставник убедил их посредством долгих увещеваний и перспектив, открывающихся передо мной. С магией я буду защищен, и смогу защищать других. Вот такие дела, Алекс. В шесть лет меня забрали в монастырь преподобного Франциска, где я начал обучаться всем премудростям обретенной магии.
— Европейский сектор? — я уже слышал об этом монастыре, но толком не знал, где он находится.
— Пражская обитель, — подсказал монах.
Ага, понятно. Пражская обитель — ироничное название небольшой деревеньки, стоящей на развалинах бывшей красавицы Праги (так утверждают местные жители — про красавицу). Но на самом ли деле это Прага — вот вопрос. Зато славится своими медами и пивом.
— Далековато ты забрался, — покачал я головой. От Новоархангельска верхом на лошади неделю колдыбаться. Не ближний край.
— Что же делать, — развел руками Симон и, кажется, улыбнулся.
— Так к чему этот разговор?
— Помнишь, я спрашивал тебя об Оазисе?
Часть первая: главы 8 (окончание) 9
Опять! Я вздохнул с немалой долей огорчения. Надеялся на какое-то волшебное откровение, а получил взамен старую изъезженную сказку.
— Хочешь убедить меня в ошибочном мнении?
— Он существует, — спокойно ответил брат Симон. — И я получил задание нащупать дорогу к цивилизации.
Вот это поворот! Меня аж пробрало от неожиданности.
— Кто тебе дал задание? Орден?
— Да. Мне нужно выяснить, как безопаснее всего пробраться в Оазис, отметить все критические места по дороге, и, если получится, наладить контакты с местной администрацией, или что там есть на самом деле.
— Данные о существовании Оазиса точные? — я замер, глядя на сверкнувшую в падении звезду.
— Точные, Алекс. Я не могу тебе сказать, откуда у нас информация. Но она точная.
— Блин! — я бы выругался куда кучерявее, но нахождение рядом со мной монаха заставило проявить сдержанность. По-честному, сказка про Оазис, ставшая былью, мне ничем помочь не могла. Ну, есть такое место со счастливыми жителями (еще не факт, кстати!) — а мне что от этого перепадет?
— Удивлен?
— Да ни хрена! — вдруг разозлился я. — Зачем ты рассказал об Оазисе? Делать больше нечего? В чем смысл твоих откровений?
— Я ищу спутников, — брат Симон повернулся ко мне. — Один я не смогу дойти до Оазиса. Мне нужны люди, которые чувствуют себя в аномалиях, как дома. Опытные, смелые и хотящие изменить свою жизнь.
— При чем здесь я?
— Ты — первый кандидат. Предлагаю тебе контракт.
Вот здесь я стал смеяться. Тихо так, чтобы не привлечь внимания бродящих вокруг лагеря всевозможных тварей. Брат Симон оказался еще тем шутником.
— Знаешь, монах, — отсмеявшись, я вытер выступившие на глазах слезы, — если бы ты рассказал мне историю про Оазис несколько дней назад и предложил заработать на сопровождении — отказался бы. Ей-богу, послал бы еще подальше! Но сейчас всеми клешнями хочу вцепиться в твое предложение. Да каторга мешает!
— Каторга — не проблема, — спокойно ответил Симон. — Я уговорю Галантини отпустить тебя и снять срок.
— Он не пойдет на это.
— Пойдет. Поиски Оазиса — приоритет правительств секторов. Орден выступает гарантом безопасности между европейцами и американцами. Оазис — источник знаний и сохранившихся технологий, которые нам нужны. Операция почти тайная, о ней извещены не так много людей.
— Боятся провала?
— Да. Я ведь могу и не дойти. Дорога длинная, неизвестная, со многими опасностями. Помнишь, говорил тебе о клановых землях? Первый этап — нужно их пройти насквозь. Иного пути нет.
— Тебе нужен отряд головорезов и ублюдков, чтобы прорваться через клановые земли, — к идее монаха я отнесся скептически, нисколько не веря в возможности Ордена вытащить с каторги нужного ему человека. Секторальная тюрьма вообще не подчиняется магам. Об этом я и сказал брату Симону.
— В большую политику не лезу, — предупредил монах, — но знаю, какие возможности есть у верхушки магического братства. Захотят — надавят и сделают по-своему.
В этот момент я призадумался. Сидеть на каторге никакого желания нет. Сдохнуть с равной вероятностью можно и здесь, и в поисках Оазиса. Но брат Симон предлагает мне свободу! Свободу! Или он тонкий психолог, или расчетливый делец, давно просчитавший мою судьбу.
— Предположим, — ощущаю, что встал на тонкую корку льда, где любое неосторожное движение утянет в стылую воду и угробит. — Предположим, я соглашаюсь. Галантини каким-то образом отпускает меня. Такой вариант вполне выполнимый. А где мы найдем помощников? Сколько человек еще планируется для похода? Оружие, еда, транспорт. Это же… подготовка займет не один день, если не месяц.
— Сколько нужно людей — одному Богу известно, — озадачил меня Симон. — Ты, я. Может, сумеешь кого уговорить. В людях хорошо разбираешься, Алекс?
— Плохо, — пробурчал я. — Всегда в одиночку играл. Да и контингент здесь неподходящий. Разве что Канадец…. Да и Малышку Солли жалко. Если нам суждено сдохнуть, то в дороге и без браслетов на руках.
— Подумай, Алекс, — монах развернулся и зашагал обратно в лагерь. Нас уже пару раз окликали с крыши грузовика. — Не торопись с ответом. Не пришлось бы потом за них нести ответственность.
— Эй, брат Симон! — вдруг вспомнил я. — А правду говорят, что у вас, магов, на затылке глаз есть?