— Итак, господа, вы удовлетворены? — Галантини с видом фокусника, выдернувшего из шляпы кролика, посмотрел на нас, ожидая ответа.
Такой вариант оказался лучше, чем бесконечные недомолвки. Кто знает, какой путь нам предстоит? Вернемся ли живыми? И когда?
— И сколько времени мы потратим на всю экспедицию? — Канадец, судя по всему, принял решение.
— Полагаю, не меньше года, — ответил монах. — Как бы не пришлось корректировать маршрут, чтобы избежать опасных стычек с хозяевами клановых земель. Живущие там бароны весьма щепетильны в вопросах защиты своих территорий.
— Надеюсь, не пешком пойдем? — проворчал Артишок, сообразив, что данный вариант дает массу условных возможностей. Все-таки, это свобода передвижения, отсутствие контроля со стороны властей, свобода распоряжаться собственной судьбой. А оно многого стоит.
— Использование автотранспорта в нашем случае нецелесообразно, — монах встал и прошелся по узкому пеналу комнаты, и рукоятка меча покачивалась в такт его движениям. — Нужно будет постоянно искать горючее, что в условиях продвижения по клановым землям становится проблемным. Да у нас просто отберут машину. Купим лошадей.
— Думаешь, им не нужно топливо? — хмыкнул Канадец, имея в виду корм для животных. — На одной траве далеко не уедем. Нужно зерно. А это большие расходы.
— Деньги есть, — спокойно ответил монах. — А по пути определимся с обменным курсом, или что там важнее всего: золото, серебро или драгоценные камни.
— Даже так? — Галантини заинтересованно посмотрел на брата Симона. — А кто спонсирует экспедицию? Только Орден?
— Не только он, — спокойно выдержал взгляд Директора монах. — Давайте не заострять внимание на деньгах. Сейчас это не самое главное. Где можно купить подходящих лошадей, зерно, продукты на первое время?
— Можно спросить братьев Кросби, — подсказал помощник Директора. — У них большая ферма к востоку от Гранд-Каньона. — Думаю, охотно продадут вам трех лошадей вместе с парой мешков зерна.
— Хорошо, — монах остановился за нашими спинами и оттуда продолжал вещать. — Еще нам нужно оружие. В городе есть оружейная лавка?
— Даже две, — кивнул Галантини. — Неужели Орден спонсирует и покупку оружия?
— Я же не могу все время защищать своих людей магическим мечом? — усмехнулся монах. — Полагаю, завтра вы сможете освободить всех троих из-под стражи? Нам нужно готовиться к походу. Время уходит. Скоро начнутся затяжные дожди. Как-то не хочется оказаться в безлюдных местах и без крыши над головой.
— Вы заботитесь об этих преступниках больше, чем они заслужили, — мрачно заметил Дабкинс. — Не кажется ли вам, брат Симон, что рановато отпускать каторжников на вольные хлеба?
— Завтра в вашем присутствии я надену блокирующие браслеты на руку каждого из них, — рука монаха неожиданно легла на мое плечо. — И с этого момента они не смогут снять его без моего вмешательства. Любая попытка приведет к гибели носителя. Как видите — я не идут против правосудия, но даю людям шанс исправиться.
— Если вы погибнете — не будем исключать и такой вариант — Галантини резко вдавил в столешницу сигару, гася ее, — кто даст гарантию, что наши каторжники не разбегутся в разные стороны? Жить можно и с браслетом на руках. Где потом искать беглецов? А вдруг вас посетит человеколюбие, и вы просто освободите парней от оков? Никто же не будет знать, что там происходит на самом деле? Ведь так?
— Разумный вопрос, — кивнул монах. — Браслеты — это не только запирающий артефакт. Он контролирует человека, его поступки и слова. Каким образом? Можно сегодня провести инициацию Слова. Каждый из этих людей произнесет нужную фразу, которая прочно сядет в подкорке мозга, и я гарантирую, что никаких побегов не будет. Они сами придут в Гранд-Каньон, где вы с помощью своих магов-помощников снимите браслеты. Как это произойдет? Вы даже не представляете! Артефакт умеет убеждать!
Магия — зло. А монах — та еще сволочь. Вроде играет на нашей стороне, но дает понять, что правосудие само должно оценить степень вины. Получается, мы в любом случае привязаны к вонючей Гранд-Могиле.
— Тогда нам лучше сдохнуть в дороге, — мрачно произнес Артишок.
— Я того же мнения, — ухмыльнулся Галантини. — Или уже передумал, парень?
— Артишок никогда не боялся магии, — лицо Вальтера Лехнера скривилось от злости. — Цепляйте браслеты, впихивайте в мозги всякие установки — это все лучше, чем на ваши рожи смотреть.
— Откровенно, — хмыкнул Галантини и поднялся.
Следом за ним, чуть ли не роняя стул, вскочил Дабкинс. Они оба направились к двери, но в последний момент Директор остановился, отчего помощник едва не врезался ему в спину.
— После ужина всех троих привести в административный блок. Лично буду присутствовать на установке блокиратора и мозгового кода.
— Лучше всего это делать на голодный желудок, — возразил монах. — Не всякий выдержит процедуру. Парни, конечно, крепкие, но я бы не стал рисковать.
— Тогда — через час, — кулак Галантини грохнул об дверь. Загремел засов, надзиратель поспешно распахнул створку, выпуская начальника наружу. Тут же нарисовались сопровождающие охранники нашего блока. — Дабкинс, лично проследишь за исполнением приказа.
— Да, господин Директор, — кивнул помощник и зло посмотрел в нашу сторону.
Когда тебе сообщают, что предстоит операция на головном мозге, ты стараешься как-то отвлечься, утешая себя возможностью надышаться наркозом и проспать долго-долго, чтобы только не чувствовать гадкое ощущение вмешательства стальных инструментов, игл и щупов в студенистую массу. Установку «мозгового кода», как выразился наш Директор, проводили без всякого наркоза, но и трепанация черепа не понадобилась. Зато спектр ощущений — невероятный. В том смысле, что хотелось сломать руки монаху и жестоко надругаться над ним, как он сейчас пробовал измывался над каждым из нас.
Артишока «блокировали» первым. Пока ему проводили манипуляции в отдельной комнате административного блока, я с Канадцем под присмотром четверки охранников смирно ожидали своей очереди в коридоре, окрашенном в светло-зеленый приятный цвет. Как-никак, здесь работали вольнонаемные женщины, и постоянно находиться в казенном помещении, унылом до безобразия, они не хотели. Отчего на стенах появились неуставные горшки с цветами, на окнах — занавески. Сразу чувствуется умиротворение. Откинувшись к стене, я подремывал, ожидая своей очереди.
Артишока вывел под руку один из охранников. Мы внимательно посмотрели на своего товарища, с облегчением выдохнув. С уголков его губ не скатывалась слюна, рот не кривится в дурацкой усмешке, тело не обвисло, штаны сухие. Глаза, правда, расфокусированы, не держат одну точку дольше двух секунд.
— Аккуратнее, животное, — предупредил Канадец, когда Артишока бесцеремонно кинули на лавку рядом с ним. — Не видишь, человеку покой нужен. А ты швыряешь его.
— Поговори мне, мразь! — замахнулся дубинкой сопровождающий, но бить не стал. — Кто тут Волкофф? Давай, топай за мной!
Комната, в которой ожидал меня монах Симон, имела всего одно зарешеченное окошко. Из мебели — один табурет посредине, в дальнем углу — стол и пара кресел. Видно, убрали из-за магических процедур во избежание получения травм. На стенах висят плакаты, должностные инструкции, вырезки из журналов с полуголыми красотками. Человеческая природа не меняется даже после апокалипсиса. Хочется красоты и доступности.
Брат Симон разминал руки, стоя у окна. Мне стало интересно. С его пальцев стекали полупрозрачные капли непонятной субстанции, но вместо того, чтобы падать на пол и образовать вполне осязаемую лужицу, исчезали в воздухе, не долетая даже до ботинок монаха.
— Присаживайся, — с едва видимой ноткой усталости в голосе сказал Симон и кивнул на табурет.
Охранник отпустил мое плечо, а сам остался стоят возле двери, скрестив руки на груди. Хреново, конечно. Вдруг у святоши есть какое-то сообщение для меня, и теперь просто так не поговоришь.
Прохладные ладони обхватили мои виски и стали наглаживать вкруговую, топорща ежик коротких волос. Потом остановились и резко сжали. Голова как будто в струбцину попала.
— Башка не лопнет? — на всякий случай спросил я, чувствуя какую-то сонную одурь. Глаза мгновенно налились тяжестью.
— Не болтай, — ладони переместились на лоб и затылок. — Да у тебя еще и сотрясение. Где умудрился?
— Одна скотина угостила, — вспомнил я историю своего задержания. Странно, по голове, вроде не били, разве что угостили кулаком в глаз.
— Ладно, сейчас выправлю, — монах выпрямился и довольно резко приказал охраннику. — Живо за ниткой. Голову буду править. Еще полотенце принеси. Чего стоишь? Живо!
Охранник от неожиданности вздрогнул и с остановившимся взглядом развернулся и вышел наружу, даже дверь не забыл плотно закрыть.
— Слушай сюда, Алекс, — зашептал над моей головой монах, активно порхая руками перед носом. — Нет у тебя никакого сотрясения. Мозговой блок я ставить тебе не буду. Мне нужен человек со здравым мышлением и без ментальных плотин в сознании. Браслет одену — извини.
— Чем заслужил?
— Я тебя хорошо узнал. У нас прочная симпатическая связь. Это редко бывает. Ты поможешь мне — я помогу тебе. Только без обмана.
— Обещаю, — кивнул я. — Не бзди, брат Симон. Найдем мы твой Оазис. А Канадец и Артишок?
— Увы, все рекомендации по отношению к ним я выполню в полном объеме. Только, пожалуйста, держи свою тайну при себе.
— Договорились. Не подведу.
И правда: зачем я буду гадить человеку в карман, отнесшемуся ко мне с пониманием, к тому же сильно рискуя. Узнает кто, чем занимается брат Симон с отдельно взятым каторжником — не представляю последствия. Но они будут точно плохими. Только не по себе стало, что я подписываюсь на какое-то постороннее дельце, в котором мне предстоит отдать долг из-за доброты монаха к моим мозгам.
Вернулся охранник с катушкой черных суровых ниток и полотенцем. Монах отмотал нужное количество нитки, обвязал голову, что-то измерил, бурча под нос, потом замотал полотенце жгутом и продолжил спектакль. Впрочем, моя бабушка в детстве таким образом правила голову, когда я с пацанами бегал по берегу реки и умудрился сорваться с обрыва вниз, угодив макушкой в топляк, присыпанный песком. Не думал, что искры из глаз — так красиво.
В общем, что-то показывать или играть мне не пришлось. Отвлекающие манипуляции для соглядатая, застывшего в дверях, ласковые поглаживания ладоней по вискам, приятные покалывания в области шеи — и ничего страшного для моих мозгов.
После процедуры монах с виноватым видом защелкнул на моей левой руке тонкую посеребренную полоску браслета с глубокими резами рун.
— Мы закончили, — сказал он тюремщику. — Можешь заводить следующего клиента.
На выходе я постарался сыграть так же, как Артишок. Наверное, мне удалось. Канадец сочувственно хлопнул меня по плечу и прошествовал в «процедурный» кабинет.
— Живой? — Артишок уже пришел в себя и с любопытством осматривал свой браслет. — Меня-то едва не вывернуло, когда мозг накачали какой-то херней. Что тебе шептал монах?
— Непонятная абракадабра, — не дрогнув ни единым мускулом, ответил я. — Думаешь, в этот момент я что-то соображал? Сплошные спазмы в животе.
— Вот, такая же пакость, — удовлетворенно произнес Артишок.
Я перевел дыхание. Черт его знает… Может, Симон и с Артишоком такую же фигню провернул? И у никого из нас нет блока в мозгах? Все интереснее и интереснее получается. Кстати, а почему не присутствует второй маг? Он же входит в группу Артишока.
Задал этот вопрос соседу.
— Он после нападения на мою группу уехал в Колорадо. Там есть филиал Ордена, — ответил Артишок. — Должен вернуться завтра.
Плохо. А вдруг заметит, что со мной что-то не так? Заподозрит Симона в подлоге — и сорвется наш поход.
Появился Дабкинс. С нетерпеливым выражением лица он посмотрел на часы и приказал одному из охранников с нашивками старшего секции:
— Как закончите — ведите на ужин. И поторопите монаха. Слишком долго копается.
Часть первая. Глава 14
Глава четырнадцатая
До фермы братьев Кросби нам пришлось добираться пешком. Для этого мы специально вышли очень рано, со смешанным чувством радости и напряженного ожидания пакости от Галантини. Вдруг за ночь Директор передумал облагодетельствовать троих каторжан свободой, и сейчас караульные со своими дробовиками просто не откроют ворота, с ухмылкой погнав нас обратно в камеры.
Обошлось. Еще не веря глазам, мы переглянулись, оставшись вчетвером стоять на пыльной дороге, упиравшейся в мрачные клепаные ворота каторги со сторожевыми вышками по углам одним концом, а другим — уходящим к сереющим на холмистой местности постройкам города.
— Господа, вам лучше сразу выбросить из головы психологию заключенных, — отвлек нас монах. — Проведя за решеткой кучу лет, нелегко втянуться в обычную жизнь.
Мне-то привыкать не к чему. Я здесь еще и месяца не пробыл, в отличие от Канадца и Артишока. Видели бы вы их глаза, наполненные сумасшествием и неверием. Потертые костюмы, от которых ощутимо несет нафталином, сразу превратили бывалых каторжан в обычных мужиков из деревень, немного скованных и с неуверенными движениями. Одежда, кстати, была личная, выданная из хранилища.
— Идем, что ли? — не вытерпел я. — Не хочу смотреть на это архитектурное убожество.
— Гранд-Каньон не лучше, — хмыкнул брат Симон, критически посмотрев на нас. — Придется покупать вам одежку получше взамен этих лохмотьев.
— Денег хватит, монах? — ухмыльнулся Артишок, энергично крутя руками и посматривая на подмышки, не разошелся ли часом костюм по швам. Если сравнивать самого Артишока с его одеждой, до каторги он был худощавее.
— Не заботься о чужом кармане, — обрезал его Симон и круто развернувшись на каблуках, затопал по дороге в сторону темнеющих в паре километров от нас домов. Окраины Гранд-Могилы начинались со старых бараков, в которых проживали новоприбывшие, не успевшие как следует осмотреться и купить себе жилье получше, чем эти развалины.
Ферма находилась севернее города, поэтому мы в первую очередь направились за лошадьми. Ходить пешком целыми днями по магазинам и складам то еще удовольствие. Разумнее сразу приобрести средство передвижения.
Дорога за несколько десятков метров от первых бараков резко сворачивала налево; вот по ней мы и пошли, утопая ботинками в жирной пыли. Нужно было торопиться. Только утро, а солнце начинает припекать.
— Значит, вы хотите купить четырех лошадок? — медленно пережевывая в крепких зубах тонкую щепку, спросил старший Кросби, высоченный худосочный мужик, небрежно держа в руках винчестер, чем-то отдаленно смахивающий на рейнджерский, с которым я отбивался от мета-волков. Ствол направлен вниз, но в любой момент мог оказаться перед нашими лицами.
— Именно, что четырех, — подтвердил монах, взяв на себя переговоры с фермером. — Вместе с фуражом. Готовы хорошо заплатить, но в разумных пределах.
— Послезавтра мы погоним скот в горы, — сказал Кросби-старший, старательно стирая щепку в лохмотья. — Каждая лошадь на счету. Как смотрите на подработку, мистеры? Гляжу, одежонка ваша никудышная. Могли бы договориться. Вы нам помогаете довести стадо к Чертовой Скале, а за услугу заберете лошадей вместе с фуражом. Мешок овса устроит?
Мы переглянулись. Где эта Чертова Скала — мы и понятия не имели. Само предложение весьма интригующее, может значительно сэкономить средства и заодно какую-то часть дороги проехать в солидной компании. Обычно стада гоняли, объединившись в большие группы по восемь-десять человек.
— А где ваша Скала находится? — тоже призадумался монах. Схожие мысли посетили и его.
— В пятидесяти милях отсюда к юго-западу, — ответил Кросби-старший, прищурив левый глаз. — Там начинается высокогорье, есть хорошие плато с выпасом. Трава не выгорает, вода рядом.