Ангел для кактуса — Мария Евсеева
* * *
Лина: — Когда я впервые увидела его, то подумала, что он один из тех самовлюбленных супчиков, баловней судьбы, которым все сходит с рук. Он показался мне слишком напыщенным, слишком амбициозным, слишком нахальным. Он постоянно смеялся надо мной! Что бы я ни сказала, что бы я ни сделала.
Алексей: — Потому что она вела себя, как маленькая засранка.
Лина: — Что-о?
Алексей: (*улыбается)
Лина: — Ты же говорил, что я забавная!
Алексей: — Забавная. Таких забавных маленьких засранок я давно не встречал.
Лина: (*резко бьет Алексея кулаком в бедро)
Алексей: — Да-да, именно так она и делала. И продолжает делать сейчас! Слишком типично для маленькой засранки.
Лина: — А он… Он все время улыбается своей улыбочкой «не придраться». Думает, очарует меня, сведет с ума, лишит рассудка… Эгоцентричный супчик!
Алексей: — Я просто смотрю на тебя и не могу налюбоваться.
Лина: — Бла-бла-бла.
Алексей: — Вы видите? Она провоцирует меня.
Лина: — Что-о? Поче… Я не… ом… м-м-м…
(*целуются)
- - -
*** супчик (здесь и далее) — сущ. м.р., обзывательство. Значение: Плохой человек. Пример текста: Ах ты супчик!
Глава 1. Лина
Иногда у меня возникает стойкое желание уехать куда подальше, не объясняя причин и не оставляя координат для связи. Взять с собой только самое необходимое: плеер, несколько книг, теплую одежду, средства гигиены — и исчезнуть. Для всех. Но я делаю глубокий вдох, открываю глаза, достаю из сумки ежедневник и, пока у меня есть десять минут свободного времени, пытаюсь перекроить весь распланированный график на будущую неделю. Или месяц?
О, нет! Совсем забыла! Я же обещала подготовить материал про хавортии и выложить сегодня пост. Ну да ладно, придется и это перенести — мне сейчас точно не до Инстаграма. Надеюсь, я никого не подведу? И вот это ужасное чувство «как бы никого не подвести» душит меня, и я испускаю мучительный стон.
Мама, не отрывая взгляда от дороги, протягивает мне пакетик с леденцами. Она думает, что химозная дынная конфетка способна переключить меня с волны негодования на волну позитивных мыслей? Если бы все было так просто… Но я зачем-то забираю у нее упаковку, кручу-верчу-треплю, пытаясь ее вскрыть, и когда мама резко сворачивает влево, запоздало перестраиваясь в крайнюю полосу движения, пакетик наконец-то поддается, и на меня обрушивается фейерверк желтых стекляшек в прозрачных фантиках.
Мама с беспокойством косится на меня, и я не выдерживаю:
— Что? — закатываю глаза, предвидя, какие изречения Далай-ламы последуют за этим взглядом, оттягиваю ремень безопасности и лезу под сиденье, чтобы собрать с пола леденцы. — Я-спо-кой-на!
На самом деле я злюсь. Но злюсь не на маму, не на себя, а на целый мир, на сложившиеся обстоятельства. Хотя нет, стоп! В сложившихся обстоятельствах есть вполне конкретный виноватый, и его имя — Альберт Эдуардович. Кто этот человек? Как он выглядит? Еще неделю назад я даже не знала, как зовут владельца помещения, которое мы арендуем, а теперь это сочетание «Альберт Эдуардович» скрипит на зубах, словно песок. Так не делается, о таком предупреждают заранее! Нельзя за несколько дней не только собраться и переехать, но и найти подходящее место. Да, конечно, хозяин-барин и все такое, но арендаторы тоже люди!
Я отворачиваюсь и смотрю в боковое окно — понятия не имею, куда мы должны приехать. Мама уже дважды за сегодняшний день была в новом помещении, а я только в общих чертах представляю себе его местоположение. Знаю, что витрины нашего магазинчика будут выходить на одну из оживленных улиц, и это плюс, а то, что квадратных метров станет теперь в два раза меньше — естественно, минус. Ну что ж, придется более рационально, с учетом планировки, размещать стеллажи и использовать каждый драгоценный сантиметр.
Мы подъезжаем к мини-маркету на углу двух улиц и паркуемся у обочины в неположенном месте.
— Нам туда, — Мама указывает на жилое здание с десятком разномастных салонов на первом этаже, а сама не перестает оборачиваться, в надежде наконец-то увидеть грузовую "Газель", которая поначалу следовала строго за нами, а потом затерялась в потоке автомобилей.
Я подхватываю партию эхеверий и иду следом за мамой, а на заднем сидении ее авто остаются три флоррариума. Я не смогла доверить их аборигенам в засаленных комбинезонах, несмотря на то, что каждый сосуд, в отличие от черепичных кашпо с малышками-суккулентами, упаковала на совесть.
Мы спешим к входу — вторая дверь справа. Я опускаю растения на порожек и, пока мама возится с ключами, бегу за остальными. На обратном пути сбавляю темп, чтобы ненароком не споткнуться и не разбить флоррариум, и только когда оказываюсь на верхней ступеньке, немного расслабляюсь.
Последний рейс мы делаем вдвоем. Мама заметно нервничает — "Газели" все так и нет, а мой желудок противно скулит, потому что я не то, что не обедала — даже не завтракала! Вывеска через дорогу так и манит меня своим названием «Пицца-рай», но я, вновь обнявшись с суккулентами, захожу внутрь пустого помещения.
Ничего так, свежо и уютненько. И стены светло-зеленые, удачного оттенка. Вот только если расположить стойку по принципу, как было раньше, места для больших растений не останется. Но, кажется, в профиле одной цветочной лавочки в Инстаграме я видела нечто подобное. Может, подсмотреть идею обстановки?
Лезу в сумку за телефоном, а достав его, обнаруживаю пропущенный вызов.
Что за день такой!
Мысленно считаю до двадцати, но понимаю, что это не помогает. Зажмуриваюсь и начинаю счет заново. А ближе к семнадцати открываю глаза, подхожу вплотную к витрине и, заметив суету под окнами — эти нерасторопные наконец-то приехали! — усаживаюсь на кусок картона на подоконнике.
— Привет, Ник! Прости. Совсем забыла, что сегодня суббота.
Дело в том, что еще после сдачи первой сессии мы придумали такую традицию: раз в неделю встречаться в «Шоколаднице» и болтать о том о сем. У заочников жизнь куда менее насыщена, и они не имеют привычки сближаться. По крайней мере, так считают многие.
Ника срывается словесно-автоматной очередью:
— Ну, нормально! Я ее жду, значит, а она «забыла». Названиваю — не реагирует! Ты записывай, что ли, веди ежедневник, если за неделю успеваешь все из головы выветрить. Привет! — смеется вроде. — Ты куда пропала-то? Парень, что ли, появился?
— Ага, парень, — смотрю на грузчиков, которые стремятся захватить несколько коробок разом, и начинаю кипеть от злости. Знаю, что мама максимально деликатна с этими криворукими, а те, только отвернись, в пять секунд угробят все растения. — Слушай, Ник! Я не смогу к тебе сегодня присоединиться, извини еще раз.
И хотя выпить кофе и слопать пирожное мне жутко хочется, я давлю в себе эти желания. Наше традиционные субботние посиделки придется отменить.
— Значит, угадала. Парень! — еще больше оживляется она.
— Да какой парень? — Выскакиваю на улицу, потому что не могу спокойно наблюдать за этим безобразием и цежу сквозь зубы с сарказмом: — Крас-са-авчики!
Видимо, получается громко и отчетливо, потому что Ника спрашивает:
— У тебя их несколько?
— Двое. И они преклонного возраста.
Одногруппница смеется:
— Тяжелый случай!
— Ник, слушай, мне реально некогда. Мы тут переезжаем. В смысле не мы, а наш магазин.
— И как теперь вас найти?
Оборачиваюсь, чтобы разглядеть табличку на здании:
— Московская, восемнадцать. Мы пока без вывески.
— Я как-нибудь заскочу. Любопытно.
— Хорошо, увидимся!
Завершаю вызов и подхожу к маме. Возле нее уже образовалась большая гора: разобранные на отдельные полки витрины и стеллажи, металлические стойки и подвески, завернутые в полиэтиленовые пакеты, десять ящиков с растениями, каждое из которых было хорошо упаковано еще с утра, когда казалось, что времени впереди целый вагон, и несчитанное количество мелких коробок. В них, буквально в последние полчаса перед приездом службы грузоперевозок, мы судорожно раскладывали оставшееся кактусы, седумы, хавортии, милашки-каланхоэ, фиалки, пустые кашпо и всякую мелочь и не могли не переживать за самочувствие каждого при транспортировке. А сейчас эти два недочеловека практически швыряют малюток на асфальт!
— Ма-ам! — вырывается из меня, когда одно бездушное тело собирается сделать пирамиду из коробок с суккулентами.
Мама тоже тревожится. Но это не мешает ей вежливо апеллировать словами:
— Молодой человек, занесите, пожалуйста, внутрь только мебель и упакованные ящики, а с открытыми коробками и отдельными растениями мы разберемся сами.
Я выхватываю из чужих медвежьих лап кадку с каучуконосным фикусом и, сдерживая себя, чтобы не выругаться в голос, первая направляюсь к дверям магазина.
Спасибо, Альберт Эдуардович! Было любезно с вашей стороны «помочь» женщине в ее и без того катящимся под гору мелком бизнесе!
Грузчики с ухмылкой таращатся на меня, когда я берусь за объемную коробку с кактусятами. Она не тяжелая, но громоздкая, и я выглядываю из-за нее, чтобы не оступиться. Иду неторопливо, вымеряя каждый шаг, а когда оказываюсь внутри помещения, мне нестерпимо хочется показать наблюдателям неприличный жест. Но я ставлю коробку у стены и принимаюсь осматривать своих «малышей», делая вид, что на гоблинов из "Газели" мне наплевать, хотя внутри меня бушует, по меньшей мере, тайфун.
Вообще-то я безумно люблю то, чем мы с мамой занимаемся, и готова часами нянчиться с растениями. Но сейчас помимо негодования и голода, я испытываю физическую усталость, и поэтому могу думать лишь о горячей ванне с пеной, в которой я буду лежать уже сытая и в меру довольная.
— Всё, уехали! — докладывает мама и оглядывается по сторонам. — Надо бы сдвинуть это к стене, чтобы не мешалось на проходе.
Я, кстати, тоже об этом подумала, когда входила. Поэтому без лишних слов отправляю кактусы на окно и присоединяюсь к маме.
Мы корячимся с мебелью минут пять-семь, не больше. Со стороны, наверно, кажется, что здесь, внутри, две сумасшедшие феминистки: они стремятся доказать всему миру, будто способны свернуть горы и без мужского участия. Но на самом деле, ни я, ни мама не являемся приверженцами этой идеологии, просто…
Снаружи раздается странный звук, который заставляет вздрогнуть всем телом.
Я первая выбегаю на улицу. О, нет! Не-е-ет!
Две коробки с сенполиями опрокинуты, что-то похожее на третью — виднеется под колесами. Кругом глиняные черепки, размазанный грунт и… вдавленные в асфальт пахифитумы.
Падаю на колени и, будто не веря своим глазам, заглядываю как можно глубже под машину. Из меня невольно вырывается протяжный стон, и я хватаюсь за уцелевшие фиалки. Подгребаю их к себе, осматриваю со всех сторон, но от осознания увиденного мне хочется разрыдаться. И тогда я резко вскакиваю, собираясь садануть по этой вылизанной черной убийце с надписью на багажнике RANGE ROVER хоть чем-нибудь: ногой, рукой, кирпичом — мне сейчас все равно. Но из машины, к моему счастью, выходит ее хозяин, и я без малейшей заминки обрушиваю весь гнев на него:
— Ты совсем слепой, что ли? — кидаюсь ему навстречу. Любезничать, как мама, не собираюсь. Кстати, мама уже стоит у меня за спиной. Я чувствую ее руку у себя на плече и задыхаюсь от возмущения: ну как она даже сейчас может оставаться такой спокойной?!
Кажется, парню нет никакого дела до нас. Он осматривает свою поганую тачку и, заметив что-то — может, царапину, — вскидывает руки и запускает пальцы в небрежно уложенную прическу.
— Ч-черт! — срывается с его губ.
На миг наши взгляды встречаются. И я еще больше злюсь, потому что он вдруг премило улыбается:
— Простите, ради бога! Я не хотел!
Что-о? Простите? Не хотел?
Мама спешит уладить ситуацию, но я не даю ей вставить и слова:
— Если есть бог на этом свете, есть и дьявол! — задыхаюсь, меня просто разрывает от возмущения. — И этот дьявол, кто бы мог подумать, ездит с выданными в преисподней правами! И номерами тоже!
И этот папенькин сынок, вместо того, чтобы как-то оправдаться или ответить на мой выпад, снова улыбается. Вот так, запросто: смотрит на меня и улыбается.
Как же бесит!
Глава 2. Алексей
— Дай мне хотя бы шанс проявить себя!
— У тебя будет шанс. И не один.
— Но когда?!
— Не сейчас.
— Слушай! Ты говоришь мне это каждый раз…
Но отец перебивает меня:
— Хватит! — садится в свою машину, демонстрируя полное отсутствие интереса к данному вопросу, да и ко мне в целом. Но все-таки, прежде чем уехать, опускает стекло: — Алексей, скажи, чего тебе не хватает?
— Ты даже не взглянул на мой проект!
— Алексей, зачем тебе все это нужно? Гуляй, пока молодой, получай от жизни удовольствие. Успеешь!
Да что за черт!
— Я получаю удовольствие. И именно от этого! К тому же, дело перспективное!
— Не смеши меня.
— Смешон сейчас ты!
— И не держи за идиота, я это ненавижу.
— Мне кажется, за идиота здесь держат меня!
— Тебе лишь кажется.
Его "Майбах" почти бесшумно трогается с места, а я все еще продолжаю выкрикивать вслед:
— Запомни это: я — не ты! И тебе не понять моих удовольствий!
Пячусь, приваливаюсь к капоту своей машины и несколько минут стою неподвижно, соображая, что мне делать дальше. Собрался же с ним поговорить на равных: показать, объяснить, убедить, доказать! Но он опять за свое. Сколь-ко-мож-но?!
Сажусь за руль. Только он способен меня понять и спасти сейчас. Путь. Мне нужен длинный и долгий путь, и без разницы куда ехать.
В салоне душно. Я включаю кондиционер, надеваю солнечные очки и вдруг вспоминаю про Шушу. Точно!
— Оль, привет! Как отдыхается? … Да вот, чувствую себя дураком, потому что отказался от такого приглашения… Ждете? Меня? А-ха-ха. Говоришь, все еще в силе? — а сам осматриваюсь, решая, как лучше выехать отсюда, чтобы не задеть тачку умника, брошенную посреди дороги. Смотрю в зеркало заднего вида, но ловлю там свое отражение. Ухмыляюсь: — Уже еду! — и сдаю назад.
Вот черт!
Что-то глухо бьется о задний бампер, а потом недовольно хрустит под левым колесом…
Опускаю голову на руль — в виски впиваются душки очков. Снимаю их и откидываю на пассажирское сиденье. Надеюсь, ничего серьезного: ни кошки, ни собаки, ни… Пфф! Даже думать о таком не хочется! Растираю ладонями лицо и выхожу из машины.
— Ты совсем слепой, что ли? — доносится со стороны.
Но я спешу сначала убедиться, что никто не пострадал. Обхожу машину, заглядываю под колеса, а там какие-то коробки. Кажется, никто… если не брать в расчет салат, который я размазал по асфальту.
А потом замечаю царапину на бампере.
— Ч-черт!
Оцениваю то, что лежит рядом, и понимаю, что все это ассорти для цветочного магазина, а девушки, которые сейчас прожигают меня взглядами, по всей видимости, отвечают за сохранность своих подопечных головой.
— Простите, ради бога! Я не хотел! — стараюсь улыбнуться, как бы глупо это ни выглядело. Ведь все не так страшно и легко поправимо.
Но одна из девушек настроена решительно, она не собирается прощать меня ни за какие коврижки:
— Если есть бог на этом свете, есть и дьявол! И этот дьявол, кто бы мог подумать, ездит с выданными в преисподней правами! И номерами тоже!
Ухмыляюсь невольно. А она забавная!
— Ты издеваешься? Тебе весело? Ты не только слепой, но еще и тупой! — кидается на меня с кулаками, но вторая успевает схватить ее за локоть.
Еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Поэтому отворачиваюсь и улыбаюсь встречным прохожим.
— Ты посмотри, ему еще и смешно!
— Я искренне прошу у вас прощения и готов возместить все убытки, — обращаюсь ко второй, которая способна более адекватно оценить ситуацию в данный момент, и достаю из кармана айфон. — Вы только скажите, сколько я вам должен, и я сейчас же переведу необходимую сумму. — А сам искоса поглядываю на фурию, готовую в любой момент разорвать меня на кусочки.
Она реально смешная. Девчонка еще совсем, даже бровки домиком. Вся такая светлая от природы, но в душе, похоже, бунтарка.
Спохватываюсь запоздало:
— Слушайте, давайте я для начала помогу вам это все занести, а то… как вы сами-то?