— Ты устала?
— Есть немного, — я почти не вру.
Мама откладывает в сторону бумаги:
— Хочешь, я отвезу тебя домой?
В ее лице я читаю легкое чувство вины. Вероятно, она считает, что чрезмерно нагружает меня делами магазина. Но это не так!
— Нет, нет, что ты! Я только пять минуточек побездельничаю и сразу же возьмусь за онлайн-заказы, — подхожу к ней ближе и накрываю своей ладонью ее ладонь. — Нам еще нужно разобраться со вторым стеллажом, сегодня. Так что… — я намеренно делаю паузу и активно жестикулирую, как бы вспоминая имя своего «помощника», хотя на самом деле прекрасно его помню, — эээм… Алексею? Да, Алексею… Ему позвоним завтра.
— Хорошо, — соглашается мама. И добавляет: — Кстати, наверное, надо бы сделать объявление с обозначением новых координат магазина. Оповестишь своих подписчиков?
— Наших подписчиков, — веду бровью я.
— Ну да. Наших, — мягко улыбается она.
Дело в том, что мама не верит в интернет-продвижение магазина. А если точнее — то она не верит именно в Инстаграм. Думает, что аудитория этой соцсети не заинтересована в покупках, а заточена лишь на просмотр мелькающих визуальных изображений. Некие эстеты, которые привыкли восторгаться, вдохновляться красивой картинкой и только. Но я-то знаю, что многие люди сделали с помощью Инстаграма настоящий бизнес, и теперь тот приносит им реальный доход. А мы с мамой даже на оффлайн-продажах сводим концы с концами.
Я открываю профиль нашей цветочной лавочки и, выбрав подходящее фото из галереи уже готовых снимков, сделанных мной на прошлой неделе, собираюсь написать небольшую заметку о переезде. Но вдруг спохватываюсь и решаю выложить в сторис свеженькие фотографии с экспозицией в новой витрине.
Я выбираю подходящий ракурс и делаю несколько кадров общего вида.
Хм, чего-то не хватает…
Тогда подхожу ближе и беру крупным планом счастливчика-парня из рода опунций.
Похоже, он мне позирует — снимок получается великолепным!
Я прикрепляю стикер и подписываю важную информацию, а потом это же фото отправляю в ленту, сопроводив его более подробным рассказом о нашем переезде.
Под сердечком в профиле уже горит красная точка — оповещание о свежих лайках и комментариях, и я с воодушевлением спешу все это просмотреть. Подписчиков у нас немного, около тысячи, и я не надеюсь на сиюминутную реакцию живой аудитории, но радуюсь каждому отклику со стороны посетителей нашей странички.
Лайков совсем мало, некоторые из них были оставлены еще с утра, к старым фотографиям, зато есть несколько комментариев. Я еще не вижу их содержание — немного волнуюсь от одного только осознания, что их больше трех… пяти… восьми… Десяти? И меня начинает внутренне потряхивать.
Я стараюсь вникнуть в текст, но буквы плывут, строчки прыгают, а сердце гулко стучит прямо в виски. В который раз я пробегаю глазами по оставленным кем-то комментариям и пытаюсь разобраться, в чем дело: в каждом предложении читается раздражение, недовольство, презрение.
Кажется, мы получили с десяток гневных отзывов разом.
Глава 4. Алексей
Какое-то время я продолжаю сидеть в машине: думаю о том, стоит ли теперь ехать на дачу к Шуше или можно сослаться на непредвиденные обстоятельства? С одной стороны, я давно остыл, и релакс загородного шоссе мне уже не требуется. С другой стороны, …почему бы и нет?
Я снимаю пиджак и отправляю его на заднее сидение, чтобы не мешался. Надеваю очки, включаю радио и под звуки ненавязчивой музыки аккуратно выезжаю с парковки, посматривая в боковое зеркало на красную "Киа", которая теперь неловко примостилась у бордюра в ближайшем дворе. А потом перевожу взгляд на витрину магазина без вывески и снова невольно улыбаюсь.
Минув «кольцо», я сворачиваю в сторону окружной дороги, и тогда откидываюсь на подголовник, опускаю стекло, и поток майского воздуха, еще сырого и не до конца прогретого, но бесконечно свежего, почти летнего, врывается в салон.
Никогда не задумывался: это погода делает настроение или настроение погоду?
На подъездной площадке теснятся три машины. Наверняка еще одна-две укрылись от зноя вместе с хозяйкиным «Жуком» в гараже. Я съезжаю с обочины на газон, останавливаюсь вплотную к забору и настойчиво сигналю.
До меня доносятся чужие голоса и чей-то приторный смех. Затем в калитке появляется Фил, а следом и сама Шуша в сопровождении не знакомых мне девушек.
— Лешик, мы тебя заждались! — улыбается она, и ее подружки синхронно поддакивают.
— Олька врет, — виснет на моей машине Фил и нагло заглядывает в салон, — нам и без тебя было, чем заняться.
— Я не сомневался, — вполне дружелюбно усмехаюсь.
Выхожу. Не забываю захватить с собой пакет — презент для Шуши. Хоть и знаю, что ее ничем не удивить, но как-то неудобно заваливаться с пустыми руками. А сам стараюсь не обращать внимания на Фила: чувствую, как он скалится у меня за спиной, ведь разглядел же свежую царапину на бампере, и теперь спешит поделиться своим открытием. Точнее ткнуть меня носом, как щенка.
— Ай, ай! Кажется, кто-то забыл об осторожности, — деланно корчится, и его черные кудри нервно подрыгивают.
Так и ждет, на каком моменте я проколюсь, а лучше, если сразу упаду в грязь лицом.
— Ты за меня переживаешь? — хохотнув, я обхожу его стороной. Мне абсолютно неинтересно, что он пытается из себя изобразить. Все никак не перебесится из-за Шуши — думает, я на нее все еще претендую.
— Ох, пардон! Забыл, что для тебя это хлеб, — продолжает зудеть, вышагивая рядом. — Слушай, Леха! Может, ты и моей девочке поможешь: поменяешь в «бехе» фильтр, а?
— Боюсь, твоему отцу это будет не по карману, — говорю без злобы. И смеясь, вручаю пакет Шуше.
Фил затыкается. Или это просто я переключаюсь на другое?
Сначала замечаю в беседке знакомые лица, которым, в отличие от некоторых, искренне рад:
— Какими судьбами, Стас?! — выкрикиваю на ходу. Сто лет не видел этого чертяку! Мы с ним в одном лицее учились, а теперь видимся только на вечеринках.
А потом обращаю внимание на движуху возле бассейна. Кажется, там уже кто-то купается.
— Леша, привет!
— Привет, Леш!
— О-о-о! Лекс причалил!
Приветствую всех и хочу заговорить с Катей, но Шуша перетягивает на себя внимание.
— Лешик, — подходит слишком близко и заглядывает в глаза, — а черешня где?
Тонкая бретелька ее бирюзового сарафана скользит по плечу, и я спешу вернуть ее на место.
А сам слышу, как кто-то орет, вынырнув из воды:
— Е-е! Черешня приехала!
— Ты не привез? — Шуша обиженно дует губы, еще больше напоминая фарфоровую куклу.
— Нет, — улыбаюсь своим фантазиям.
— Я же тебе написала. Про черешню. Попросила привезти. Ты не прочитал? — она оборачивается к публике, ища в подружках поддержку, и ее идеально гладкие каштановые волосы, бликуя на солнце, слепят мне глаза.
Отступаю чуть в сторону:
— Не видел.
— Вот вечно ты так!
— Да как «так»-то? — смеюсь. — Мне не трудно, могу сейчас привезти, если вас так сильно приспичило.
— Приспичило! — довольно щурится Шуша. Должно быть рада, что я подчиняюсь ее капризам. А мне прокатиться туда-обратно только на руку. Делать здесь особенно-то и нечего.
Она касается пальцами моего запястья, и я в который раз ловлю себя на мысли, что ее прикосновения меня вообще не трогают.
Возвращаюсь к машине, сажусь за руль. Черешни, видите ли, захотелось — ухмыляюсь по-доброму.
— Леш, и шампусика тогда захвати! — в окошко заглядывает Катя. — Все, как обычно, ты знаешь. А то это, — она небрежно потряхивает бокалом, — слишком сладкое.
— Окей. Будет сделано, шеф!
С Катей мы учимся на одном курсе фин. факультета и видимся практически каждый день. Треплемся о всякой ерунде без цензуры и часто прикрываем друг друга, если создается какая-либо щекотливая ситуация. За три года я ни разу в ней не разочаровался, а только убедился, что она классная девчонка. Нет, в смысле… каких-то определенных чувств я к ней не испытываю, но и не могу сказать, что она совсем не в моем вкусе. Катя вполне обыкновенная: круглолицая, улыбчивая, с крохотной родинкой под нижней губой. Ну, пухленькая, может. Совсем немного. Но не рыхлая — подтянутая, и ноги от ушей. Только разве это на что-то влияет? К тому же я воспринимаю ее, как друга: Катя — прекрасный человек! Она не строит из себя черт знает что, не умничает, ничем не кичится, а еще своими собственными руками делает такие крутые штуки из керамики, которые заслуживают отдельной похвальбы. Кстати, и из игристых вин предпочитает Асти, а не то, чем будут давиться остальные ради «статуса».
Сначала я реально планирую ехать в город за черешней: набираю приличную скорость, наваливаю громкость, расслабляюсь… Но вдруг у обочины замечаю мужичка с редиской и со свистом торможу возле него.
Ну что ж, будет ей черешня! Сама напросилась!
Давлюсь от смеха и покупаю целое ведро.
А теперь можно в город, за Асти.
К моменту моего возвращения на даче становится «жарче»: новые лица, клубная музыка, переполненный бассейн, на бортиках которого довольно раскованно танцуют отдельные личности, барбекю недалеко от беседки. Ищу глазами Катю и сначала иду к ней, потому что бутылочка «розового» не должна попасть в руки к кому-нибудь другому. Тем более Шуши на горизонте не видно, да и ведро с редисом я пока оставил в багажнике.
Но Шуша рядом, она в бассейне. Заметив меня, выходит. Точнее… грациозно выплывает, а потом дефилирует на цыпочках по каменной дорожке, демонстрируя прелести своего загорелого тела. Она умеет выгодно подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки, знает, на что ведутся парни, и умело этим пользуется. При таких обстоятельствах мозг даже у меня сам по себе отключается, и я нагло пялюсь на вырез ее купальника.
— Ну? — нарочно растягивает время. Берет со столика бокал, делает глоток. — Привез?
Она улыбается. Снова довольна собой — видит, что и меня сумела подсадить на крючок. Но это было лишь сиюминутное помутнение.
— Конечно, — смотрю ей прямо в глаза и веду бровью. — М-момент!
И пока несу «черешню» к ногам богине карнавала, пытаюсь вообразить, какой получится развязочка. Шуша такая примитивная в своих эмоциях. Ну что она мне сделает, во второй раз за черешней пошлет? Так я уеду и уже точно не вернусь. Посмеется и оценит юмор? Нет, это из области фантастики. Зато народ повеселится, а то тухло у них как-то.
Ведро в пакете, так что содержимого не видно. Произвожу безоговорочный эффект, когда ставлю его на бортик бассейна.
— Вау! — тает кто-то. Но я делаю вид, что не слышу.
Шуша тоже успевает одарить меня своим сногсшибательным взглядом, над которым она неустанно работает день за днем. Но я стоически держусь, не падаю, даже после воздушного поцелуя, адресованного мне. Все более чем феерично. Прямо так, как они любят. А потом ба-бах! Очаровательный нежданчик.
— Леша! Ты дурак? — визжит Шуша, как будто в ведре не редиска, а тысяча сколопендр.
И я делаю невинное лицо: что? что тебе опять не нравится? Ведь она кривится и морщится, в то время как всех остальных, кто уже успел разглядеть содержимое пакета, накрывает волна веселья. Стас ржет, девчонки тоже похихикивают, Макс, вынырнув из воды и усевшись рядом с ведром, на бортик, уже хрустит редисом, без загонов дегустируя его качества.
Но Шуша продолжает верещать в своей манере:
— Ты совсем?! Совсем, что ли, во фруктах не разбираешься? Леша, блин, я же просила тебя привезти редиску!
— Что? — хохотнув, продолжаю следить за ее реакцией.
— Ой, тьфу ты! Черешню!
Но ее заглушает всеобщий приступ смеха.
— Я забочусь о тебе, милая! Сезонные овощи гораздо полезнее любой черешни!
И тогда пара розовых шариков летит в меня. Это Катя. Как настоящая подруга она переходит на сторону потерпевшей. Но я успеваю увернуться.
К ней тут же присоединяется Стас и Фил, и их тройная артиллерия становится опасной. Мне ничего не остается, как, смеясь, отстреливаться в ответ. А спустя пару минут весь редис оказывается, если не в бассейне, то разбросанным по прилежащей территории.
А потом барбекю, горячие запеченные овощи, хрустящие мясные колбаски, прохлада весеннего вечера, майские жуки над головой и запах цветущих садов, плывущий откуда-то издалека, из-за изгороди.
С Шушиной дачи я уезжаю ближе к полуночи в компании Макса и Кати. Фил не скрывает, что рад такому раскладу — сразу два претендента на вылет, и он почти король. Интересно, Шуша видит в нем короля? Может, тет-а-тет она более благосклонна к его подкатам? Но мне, честно говоря, все равно на их телодвижения, пусть хоть спят вместе. А вот Филу не все равно, он именно на это и рассчитывает.
Я высаживаю Макса и Катю в центре, а сам еду дальше. Свернув на Московскую, я как бы между делом вглядываюсь в витрины магазинов, мелькающие сбоку. В потемках они все сливаются в одно большое неясное пятно. И вот уже окраина Юго-Западного встречает меня практически пустой магистралью. Я люблю скорость, поэтому, пока свободно, выжимаю максимум и наслаждаюсь спокойствием ночного города. А буквально через пять минут я уже на месте, у бокса.
Раньше бокс принадлежал отцу. Лет пятнадцать назад, когда он только разворачивал свой бизнес, любая приобретенная недвижимость укрепляла его веру в себя. А потом, в один момент, он, не жалея, начал избавляться от такого типа ноши — ему стали не нужны бесперспективные офисы и помещения, расположенные у черта на куличках.
Смешно, но на его же деньги, которые он давал мне на «карманные» расходы, практически за копейки (Шуша столько за раз в ночном клубе оставляет), я и выкупил этот бокс. Игоречек давно мечтал о собственной автомастерской. Только я немного модернизировал его идею и предложил заняться реставрацией старинных автомобилей. К тому же, пара клиентов у меня уже имелась на примете. Так наше маленькое самостоятельное дело и завертелось, а вскоре начало приносить неплохие плоды.
Однажды я даже открылся отцу: мол, так и так, работаем потихонечку. Но он, то ли всерьез не воспринял, то ли вообще не услышал, и меня это взбесило не по-детски! С тех пор я принципиально не пользуюсь той карточкой, которую он регулярно пополняет еженедельными фиксированными суммами, предназначенными для трат на мои личные нужды. Думает, я без его подачек не справлюсь? Ну, ну! А подачки — пусть копятся.
— Здорово, парни! — с воодушевлением захожу в бокс. — Как дела продвигаются? — И сразу к виновнице торжества устремляюсь, к «Волге».
Ух, прямо мурашки по коже! Шоколадка!
Этот ГАЗ-21, между прочим, принадлежит давнему другу моего отца, Линнеру — крутому мужичку в годах, который сейчас живет в Италии, но, приезжая в Россию, желает передвигаться только на этом раритетном автомобильчике. Естественно, с комфортом: чтобы чисто внешне он полностью повторял модель одна тысяча девятьсот шестьдесят шестого года, а вот его начинка соответствовала современным реалиям на дорогах.
Егор уже завершил покраску капсулы, и я не могу наглядеться на его идеальную работу.
— Огонь!
Даже дыхание перехватывает.
— По навесным элементам еще много всего предстоит, — с серьезностью заявляет Игоречек и снимает рабочие перчатки.
Ему можно доверять, он человек ответственный, и я пожимаю ему руку.
— Что следующим этапом? — спрашиваю, а сам все верчусь возле автомобиля. Со всех сторон его осмотреть хочется.
— А дальше сборка.
— Ты лучше скажи, движок приехал? — Даник тоже серьезен. Но он волнуется, потому что, наоборот, боится не оправдать доверия. Его, как толкового авто-слесаря, порекомендовал Егор, и вот, с недавних пор, Даник в нашей команде.
— Да, уже пришел. Завтра же завезу.
— Отлично! А что с колесами будем делать? Он хочет классику или что-то посовременнее? — интересуется Егор и кивает на чайник. — Кофе будешь?
— Не откажусь.
— Только кружки немытые. Ниче?
Смеюсь:
— Лей! И да, именно классику и надо.
— А у тебя какие новости? — Игоречек тоже подходит к закуту, который оборудован под кухню.
— Не хочу раньше времени вас бередить, но, кажется, танк наклевывается.
— Че? — подскакивает Даник, который до этого времени что-то сосредоточенно шлифовал в углу.
Улыбаюсь:
— Да ладно, не пугайся так. ГАЗ-24.
— «Волга», которая станет кабриолетом? — переспрашивает он и довольно улыбается.
— Именно.
Игоречек протягивает мне кофе:
— Заманчивые перспективы. А вообще? — отхлебывает шумно из своей кружки. — Вообще, какие новости?
Жму плечами — вроде и рассказывать-то нечего, а новости про кактусы парней вряд ли заинтересуют. Я и сам никогда не любил эти мелкие зеленые прыщики, а теперь мне кажется, что они самые причудливые растения: такие же неординарные, как и некоторые «злючки» — пушистые и колючие одновременно.