Я узнала краткую историю замка и ореховой рощи за ним, о том, что лес, через который мы подъезжали к крепости, в последнее время хиреть стал, и хоть зверье в нем не перевелось, да больно пугливым стало. Волки непомерно развелись, отстреливать пора. Узнала я и о том, что на Западной башне совсем кладка развалилась, того и гляди рухнет, а Логану и вовсе дела нет. Поговорили и о том, что этим летом сильно обмелела река, на днях даже корабль на мели застрял, уж сколько возни было, пока вытащили...
Узнала и о том, что до меня работала здесь золотошвейкой старшая сестра Тирты и Марты - Карита. Все последнее время женщина болела, слабела, угасала и вот, померла меньше месяца назад. От того и Тирта такая - горюет. Ты не смотри так на нее, девушка. Она неплохая. Просто... странная немного. Но это пройдет. Надеюсь.
Ужин был готов ровно к тому моменту, когда огромные стенные часы торжественно пробили восемь. Марта загрузила изящные супницы и подносы в подъемник, который я сперва приняла за дверцы печи, и закрыла створки. Минут через пять послышался ровный скрип приводимого в действие механизма. Марта удовлетворенно кивнула, будто до этого не была уверена, есть ли кто наверху, и принялась нагружать второй подъемник, такой огромный, что туда поместились бы четыре меня. Еда уехала куда-то вниз.
- Для стражи, - пояснила Марта, заметив мое любопытство, - Ну вот, Кассандра, мы и закончили. Сама доберешься?
Я добралась. С нервным оглядыванием по сторонам, на цыпочках и почти не дыша. Но с первого раза и нигде не заблудившись. Впрочем, уже через день-два я поняла, что боялась зря - люди здесь появлялись крайне редко, и убедилась, что заброшенность - самое нормальное для этого замка состояние.
Странное место, этот замок, очень странное. Полоумные старушки, бродящие по коридорам, хозяин, о котором говорить нельзя, почти полное отсутствие слуг (в нашей семье их куда больше!). Да и сами мрачные стены навевали отнюдь не радостное настроение. На ум приходили рассказы Селины, и я думала о том, сколько в них правды.
Однако ночь прошла совершенно без приключений. Ни настырных привидений, ни страшных снов, ни нежданных вторжений, ни отодвинутых таинственным образом дверных запоров. Я проспала всю ночь без задних ног и проснулась с рассветом.
...Люблю это время. Чистое, умытое, радостное утро всегда сулит надежду. Я распахнула оконце в светелке, оглядывая с высоты середины крепостной башни расстилавшиеся внизу сонные, покрытые легким туманом зеленые луга, серебряный изгиб реки, темный, но в утренних солнечных лучах совсем не страшный лес.
Радуясь далекому солнцу, росистому воздуху и веселому щебету птиц, я не сразу заметила, что на столе в светелке что-то лежит, а заметив, принялась рассматривать.
На кусочке шелковистой белой ткани лежал небольшой моток золотых ниток, скорее даже шнур, тонкий, но свитый из множества тончайших нитей. Рядом с ним - нарисованный на листе бумаги узор, точнее, знак, некая стилизованная буква неизвестного мне алфавита. На обратной стороне бумаги небрежным, трудноразбираемым почерком было написано предельно кратко и ясно: "Выложить шнуром. Начало и конец шнура соединить в одной точке".
Что ж, работа как работа. Это даже вышивкой не назовешь.
Мне не привыкать к сложным монограммам, в которых порой даже невозможно понять, какие буквы ее составляют, или изощренным узорам без конца и без начала, мне приходилось выводить на кайме платья не просто слова, но даже стихи, поэтому с тем, что было на оставленном для меня небольшом (величиной с ладонь) рисунке, я надеялась справиться без особого труда.
То, что работу нужно было выполнить шнуром, облегчало мою работу, если, правда, я сумею разобраться, где у этой буквы начало. Это может показаться странным, но вышивку нельзя начать просто так, откуда-то из середины. У нее обязательно есть начало, и от этого зависит всё.
Через несколько минут пристального изучения рисунка, я знала его наизусть. Я могла бы с закрытыми глазами повторить все бесконечные изгибы идущей линии, все петли и повороты, все переплетения, он улегся на полки моей памяти с правом несомненного собственника. И только тогда, когда мой палец с начала до конца смог повторить рисунок на столе, при этом ни разу не оторвавшись от столешницы, я поняла, как нужно делать. Теперь я знала, откуда начинать и где это должно закончиться.
Я была так поглощена работой, что даже не заметила угрюмой Тирты, молча поставившей маленький поднос со скромным завтраком: молоко, мед, белый хлеб с маслом, и также молча исчезнувшей.
Я наскоро жевала, досадуя, что это отрывает меня от работы, и думала только о работе. Переведя рисунок на ткань, не торопясь натянув шелковистую ткань на небольшие деревянные пяльцы и передвинув стол поближе к распахнутому окну, я приступила к шитью.
Шнур выкладывать - это не гладью вышивать, воодушевленно думалось мне. Это гораздо проще, уверена была я. Всего-то и надо, что уложить шнур по линии рисунка и аккуратно прикрепить его к натянутой ткани тонкой шелковой нитью.
Как же я ошибалась! Как я была наказана за свою самонадеянность! Еще пять минут назад я недоумевала, почему Селина не смогла справиться с рисунком - не так уж он и сложен, а она вовсе не неумеха, но взяв в руки золотой шнур и сделав первый стежок, я застыла в растерянности: шнур извивался как живая змея и совершенно не желал быть пристегнутым к ткани!
Пока я вонзала иглу в ткань, шнур выскальзывал из-под пальцев, как смазанный жиром. Он вырывался из-под булавок, которыми я его прикрепляла к ткани. Приноровившись, я сильнее прижимала его, пытаясь закрепить его стежком, но он сам по себе дергался, не желая ложиться точно по нарисованной линии. Я рассерженно дергала иглу, но при этом рвала шелковую нить. Немного отдышавшись и успокоившись, я начинала все снова. И все повторялось.
Но... дорогу осилит идущий, дело подчиняется упорному. Тяжело вздохнув, я положила шнур на ладонь. Была какая-то странность в его внутренней теплоте, будто не один час лежал он на ярком весеннем солнышке и теперь неохотно отдавал это тепло моим пальцам. Шнур как шнур, необычно тяжелый, почти не перекрученный, нити плотно прилегают друг к другу как приклеенные, однако никогда еще при мне ни один шнур не вел себя дикой кошкой, которую нужно понемногу и осторожно приманивать куриным крылышком.
Прошло немало времени, прежде чем мы друг к другу привыкли и я смогла сделать несколько первых стежков, закрепив шнур там, где положено. Работа обещала быть долгой, а закончила я ее при свете свечи. Не заметно прошел день. Вставая только затем, чтобы наскоро перекусить и размять косточки, я корпела над самой невероятной, самой сложной работой в моей жизни. В конце концов, я подчинила себе шнур (или он вдоволь наигрался со мной) и работа пошла на удивление скоро, но когда отложивши пяльцы в сторону, я смотрела на вышитую неизвестную мне букву, я чувствовала не гордость от хорошо сделанной работы, не радость победы, меня донимало любопытство - что это значит? Похожий на раскидистое дерево или на упрямую бычью голову знак выглядел не просто внушительно, от него исходила уверенность, сила, надежность и непоколебимость...
Ни один человек в мире не смог бы меня убедить, что шнур самый обычный, буква есть просто буква, а моя работа будет повешена в рамочке на стенке. Нет, здесь было много больше того, что видится глазами. Здесь попахивало колдовством, и это приводило меня в ужас. Подтверждались мои худшие опасения, вдоволь перестиранные за время моего похода в замок.
Но как бы меня ни донимали самые невероятные догадки, я уснула, едва добравшись до подушки, остро и почему-то тревожно пахнущей травами.
Очередное утро меня встретило невероятным гамом, который устроили воробьи прямо у меня под раскрытым окном, и новым заданием, лежащим на столе. Вчерашняя работа исчезла. Ни тебе "спасибо", ни тебе "понравилось". Вот тебе и порядки. А ведь хотелось бы многое узнать, и не только то, удовлетворила ли моя работа таинственного хозяина.
Однако в ответ на мои горестные размышления поутру меня посетил Логан, с порога насмешливо заявив:
- Время от времени заходи на кухню, чтобы мы знали, что с тобой все в порядке. А то здесь заблудиться недолго, потеряешься - неделями искать будем.
Я открыла было рот, чтобы оправдаться, но он меня перебил:
- Хозяин вполне доволен тобой работой. Ты останешься в замке, как и договаривались раньше. Если тебе что-то нужно, говори.
Я перевела дух и решила воспользоваться случаем:
- Что за знак я вчера делала? Что он означает?
- Вот что, ягнёночек, - терпеливо склонил красивую холеную голову Логан, - Я домоправитель, на худой конец, посланник, но я не маг и не хозяин этого замка. Я не знаю того, что поручают делать тебе. Но даже если бы и знал, то не сказал бы.
- Почему? - расстроилась я.
- Я служу хозяину десять лет и за это время твердо усвоил: меньше знаешь - лучше спишь. Вот и тебе того же желаю. Делай свое дело и не задавай ненужных вопросов. Да, и еще, ягненочек. Поскольку вряд ли ты успокоишься, хочу тебя предупредить. Ты не взаперти, можешь ходить, где угодно по этому и нижнему этажу замка и крепостных стен, в библиотеке, во дворе, на башнях и в караулке, ходить в поселок и знаться с его обитателями, можешь гулять по парку и лесу, если не боишься, но ты не должна подниматься в личные покои хозяина. Ты не должна искать с ним встреч и не должна мешать ему. Это тебе ясно?
- Я не ягнёночек, - буркнула я, - меня зовут Кассандра.
- Договорились, ягнёночек, - лучезарно улыбнулся Логан, - И не советую бродить по подвалам. Не от того, что там есть, что скрывать, а просто заблудиться можешь. Или испугаться. Крысы там, сырость, всякая мерзость, кандалы проржавевшие. Надеюсь, ты не любительница страшных сказок на ночь?
Я хмыкнула.
- Вот и славно. И не грусти. На самом деле здесь очень даже можно жить.
Он вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Я фыркнула в никуда и демонстративно пожала плечами. С остальными вопросам можно было бы обратиться к стенке. Толку было бы столько же.
* * *
День потек за днем, однообразно и скучно. По утрам я получала неизменное задание, но теперь оказалось, что первое из них, оказывается, было еще самым легким.
Через несколько дней я совершенно перестала замечать ненормальность золотых шнуров, но хозяин время от времени подкидывал мне новые задачки. Иногда рисунок усложнялся: знаков-рун становилось больше, их вязь была то длинной, в одну строку, то замкнутой в круг. На один рисунок теперь уходил далеко не один день, но стоило только закончить работу, как я сразу же получала новое задание с идеально отмерянным куском шнура.
Подталкиваемая любопытством, я пыталась караулить приход того, кто посреди ночи кладет на мой стол очередную порцию работы. Но как ни старалась, меня неизменно морил сон.
Когда я наловчилась без особых усилий управляться со странными материалами, из которых мне предлагалось шить, да и с рисунками тоже, работа пошла быстрее и успешнее. Я даже решила время от времени делать перерыв на отдых, особенно, когда поняла, что с работой меня никто не подгоняет - как управлюсь, так и будет.
Несмотря на запрет Логана, а возможно, и благодаря его запрету, мне ужасно хотелось попасть в те самые личные покои графа, от которых он меня предостерегал, но самое смешное заключалось в том, что я совершенно не могла понять, как туда попасть и где это находится.
Та часть, где жила я, называлась нижним замком, и включала в себя парадный холл с широкой лестницей, весь первый этаж с помещениями для слуг, которых здесь практически не было, и второй этаж с чудной анфиладой богато убранных комнат, окнами выходящих на юг и восток с одной стороны и во внутренний двор - с другой.
Из двора крепости главный, или парадный вход - огромные массивные двери, обитые железом и украшенные чеканным гербом - приводил в просторный холл, совершенно пустынный и гулкий. Маленькие, почти незаметные двери уводили в помещения для слуг, гардеробные, кухню и кладовые, вели к узким невзрачным лестницам, ведущим вниз, но главным здесь было не это. В центре холла начиналась и уходила наверх двумя полукружьями широкая парадная лестница. Если вы поднимались по ней, то наверху попадали в холл поменьше. Отсюда можно было повернуть влево, и тогда перед вашим взором открывались богато украшенные светлые комнаты, переходящие одна в одну - та самая анфилада, о которой я говорила раньше. Или вправо, где за обычной дверцей скрывался кошмар, который рассказывают про старинные замки: темный, узкий коридор, протертый камень, комнаты, похожие на каменные клетки. Именно там я и жила. И в этом крыле я вообще была одна. Марта с Тиртой, да и Логан жили в другом крыле замка. Другие слуги, чаще других работавшие в замке - судомойка Полта, простоватый и чудаковатый юноша Баки, коридорный, исполнявший и всякую грязную работу, кучер и конюший Вукс - жили в крохотном поселке у крепостной стены вместе с семьями и на втором этаже замка вообще никогда не появлялись.
Но был еще верхний замок. Он был здесь и начинался где-то рядом, прямо на третьем этаже, а потом дальше, на первый взгляд отдельно стоящими зданиями, прилепленными друг к другу... Я видела, глядя в окно, еще один окруженный галереей внутренний двор с небольшим фонтаном и полукруглыми бассейнами, сообщающимися друг с другом, видела стройные ряды высоких ажурных окон, причудливую лепнину, ступенчатые переходы между этажами, но каждый раз, пытаясь дойти до этого великолепия по крепостной стене, я попадала куда угодно, только не туда, куда стремилась. С третьим этажом было куда проще: обойдя весь второй этаж я так и не нашла ни одной лестницы, ведущей наверх. Поэтому замечание Логана на самом деле смысла имело мало - я не могла бы побеспокоить хозяина, поскольку не представляла, где он находится. Впрочем, я не знала не только где, но и кто: долгое время я сомневалась, обитаем ли верхний замок вообще, но наткнувшись на Нарата, бывшего личным слугой графа, а также некоего Джаиля, личность странную и загадочную, которую поначалу приняла за таинственного хозяина, я узнала, что они и есть единственные - кроме самого графа, надо полагать - обитатели верхнего замка.
Мне очень хотелось посмотреть на этого запретного для обозрения слуг хозяина хотя бы для того, чтобы убедиться в его существовании. Не могу же я работать невесть на кого? Скрытность моего нынешнего работодателя давала моему праздному уму немалую пищу для размышлений, и разгадка этой тайны была моим единственным развлечением все дни и вечера напролет. Если хорошенько подумать, то дело, конечно же, было в том, что ничем другим скрасить унылое существование в этих стенах я не могла.
Но постепенно запах тайны и приключений, почудившийся мне в первые дни пребывания в замке, выветрился. Не было ни пугающих звуков, ни загадочных видений. Ни скрипа, ни скрежета, ни воя. Ничего страшного. Ничего интересного. Только старые стены, настолько заброшенные, что сами по себе становились тайной - когда же они рухнут окончательно.
День за днем, выбираясь на короткие вечерние прогулки то по неухоженному саду, то просто по крепостной стене, норовящей рассыпаться от легкого дуновения ветерка, я находила подтверждения тому, что граф Ноилин совершенно не интересуется тем, что его окружает, а нынешнее место обитания устраивает лишь потому, что достаточно уединено и удалено от любопытных глаз. Всюду были видны следы запустения. Сад буйно зарос, да так, что дорожки вовсе исчезли, оплетенные толстым ковром ползучего барвинка, кусты разрослись до великанов с торчащими во все стороны руками, от немногочисленных клумб остались лишь щербатые камни по краям. До крохотного грота у запруды если еще и можно было добраться, поскольку ажурный мосток был сделан из добротного камня, то в самом гроте находиться было невозможно: поднимавшаяся время от времени вода покрыла его пол толстым слоем грязи и ила, а убрать это и в голову никому не приходило. Природа возвращалась в свое дикое состояние, но это не было торжеством свободы, это походило на безнравственное выкидывание в лес прирученного котенка, после того, как он достаточно вырос и перестал быть уморительно милым.