— Кто-то даже научился получать от этого удовольствие, — мрачно хохотнул Аваллах, снова наполнив свой бокал и добавив вина Идриэли.
— Но не ты, — тихо сказала она.
— Уж увольте! — поёжился Аваллах. — С меня хватит.
Они снова замолчали.
— Что же такое с тобой случилось?
Аваллах пожал плечами:
— Умерла моя мать. Точнее, та, что выполняла материнские обязанности.
— Она не была твоей настоящей матерью?
— Я не знаю, — он пожал плечами. — Может, да, может, нет. Дар материнства и отцовства очень редок, и лишь достойные его заслуживают. Она была бойцом культа ведьм, и, кстати, научила меня хитрить, соображать и махаться на клинках. Пару раз я даже выступал с ней в бойцовых ямах — я тогда совсем был сопляком. А публике нравилось, как сладкая баба с мальчонкой кромсают здоровенных рабов и гладиаторов. Она была добра ко мне. Любила меня. Специфически, конечно, как могут любить только тёмные. Но…когда она умерла — я это видел… Не думай, она умерла своей смертью, в относительном почёте, но…тогда она рассказала мне о Голодной Суке, о видениях о ней. И столько в них было ледяного ужаса, столько неотвратимой безысходности. Тогда она заповедовала мне жить на полную катушку, потому что смерть перечеркнёт всё. Смерть неизбежна. Тьма и боль неизбежны и вечны. И до тех пор, я должен взять от жизни всё и даже больше — она научила меня как. А, может, поскольку я всегда был хитрым и вёртким, как она говорила, я смогу вывернуться и от этой участи… Так вот, за последнюю её фразу я и ухватился…в последнее время, чуть крепче.
— И, — осторожно начала Идриэль, — что же ты задумал?
Аваллах вздохнул, оправил волосы, сплёл пальцы под острым подбородком. С мгновение смотрел в огонь, затем, сказал:
— Ты наверняка много слышала об Эмпирее, или Варпе, о пространстве тонких энергий, чистых переживаний и эмоций — пространстве, для которого наш проявленный мир не более чем пёстрая завеса, покров, тонкая вуаль, наброшенная на этот безбрежный океан. Именно там обитают великие боги Хаоса. Именно там ждёт нас Голодная Сука. Как ты помнишь, тварь родилась очень давно. И по нашей вине. Только потому, что, наслаждаясь благоденствием, мы не видели иной цели в жизни, кроме как в наслаждении. И в погоне за ними, мы проникли в такие дебри, в такую дикость, что оглядываясь назад, даже многих тёмных пробирает ужас и отвращение. Нам было мало ублажить наши тушки, брюха, члены, вагины, мы хотели большего. Мы хотели пряностей. А нет большей пряности, чем тёмное удовольствие, например, истязание и надругательство над невинным. В общем, наши оргии, их эманации, эманации садистического экстаза и запредельного страдания, такого, где стирается грань между болью и удовольствием, вызвали к жизни новую сущность, которая ворвалась в наш мир, прорвав ткань мироздания, как раз в том месте, где теперь Око Ужаса, и радостно захавало миллионы наших развращённых душ и миров. Отожравшись, эта тварь почувствовала себя и свою силу, и поскольку, её знакомство было с нами весьма тесным, она нас за версту чует и, распробовав, уже не признаёт — нууууу, почти, не буду снобом, людей, например, она тоже жрёт с не меньшим удовольствием, — иной пищи.
Аваллах снова замолчал, собираясь с мыслями.
— Короче, эта тварь является воплощением, если угодно, символическим выражением наших же самых тёмных, самых отвратительных и запретных страстей, весь их притягательный и отвратительный ужас, как он есть. И, знаешь, похоже, нас пытаются убедить, что кроме мрака, вони и грязи, отвратительной и липкой, больше нет ничего. Наши боги погибли. Единственный наш защитник, который хоть как-то сражался против твари — Каэла Менша Кейн, — и тот был повержен, развоплощён, и разбросан по вселенной, и ваши Аватары, всего лишь осколки и части его былого могущества, которого хватает лишь на то, чтобы хоть как-то сдерживать силы Суки и Хаоса в целом. У людей есть их Бог-Имератор. У Тау — их Благо. Но…что это в огромном безбрежном океане? Кажется, что есть только Хаос и его Тёмные Создания.
Он помолчал, отхлебнул из бокала, посмаковал вино и, с хитрой улыбкой, продолжил:
— Однако, это не так. Да, есть тьма. Есть уродство. Есть тёмные страсти и вожделения. Но это лишь грань. Наш мир, и вся жизнь, в её сложности и многообразии, является поразительным совершенством, где всё уравновешиивает всё…даже несмотря на то, что при беглом взгляде на это, может показаться, что это не так. Совершенство же, это не чистый Свет и не чистая Тьма. Это не Добро и не Зло. Не Порядок и не Хаос. Это единение. Это переплетение и взаимоуравновешивание противоположностей и сил с диаметрально разным зарядом и направленностью. Настоящее совершенство заключает в себе обе стороны, иначе не было бы той полноты и многообразия, которое движет всё живое и делает совершенство совершенством.
Он снова помолчал.
— Может быть, Слаанеш и нельзя уничтожить совсем, — он стиснул подлокотники кресла. — Но щупальца её покромсать можно. И сделать это можно с помощью светлой стороны того, что она воплощает. А именно, светлой радости и восторга. Восторга творчества.
Аваллах серьёзно посмотрел на Идриэль:
— И восторга напряжённой, полной томления и влечения любви мужчины к женщине и женщины к мужчине. Истинной любви. Но для этого, нужна душа, во всей полноте это испытавшая…кажется, эта душа найдена.
Идриэль серьёзно смотрела на него. Затем, в её глазах появилось что-то, что напоминало отчаяние, страх, переживание любящей женщины, которая поняла, что жизни её любимого мужчины скоро придёт конец и не желающей с этим смиряться:
— И ты решил отдать для этого свою душу? Вот, что значили твои слова, когда ты говорил, что так долго искал меня, что что-то почувствовал?
Аваллах ответил движением век.
— Боги, которых нет! — простонала Идриэль, безвольно обмякнув в кресле. — Милостивый Нерождённый Бог Света! Как ты можешь быть так жесток?!
Она вскинулась, и гневно посмотрела на Аваллаха:
— Это я тебе, сволочь ты толстокожая!
— Что опять? — вздохнул Аваллах.
— Это ради этого ты меня привязал к себе?! — в голосе Идриэли зазвенели слёзы. — Чтобы потом бросить? Стать героем, который бросил вызов Той-Что-Жаждет? А меня оставить вечно рыдать о тебе? Ты вообще об этом думал???
— Успокойся!
— Дельный совет! — Идриэль зло смахнула слёзы. — Заодно подскажи, как его выполнить! Боги! Ты идёшь на геройскую смерть! Похвально! А меня оставляешь тут! Мучиться от сознания того, что с тобой стало и где ты теперь, и что я ничего не смогла сделать!!!
Она резко отвернулась. Он слышал, как она всхлипывает…как дрожат её плечи…
— Прости, — лишь прошептал он. — Но это нужно для всех нас…если мне всё удастся, это будет первый шаг… после которого мы получим силу и защиту…такую, что сможем забыть о смерти…я обязательно за тобой вернусь, и мы больше не разлучимся…
Да что теперь его слова?! Чувствовал он себя препаршиво — как распоследняя тварь и предатель.
Он поднялся, подошёл к тихо плачущей эльдарке, опустился перед ней на колени, бережно взял её руку и поднёс к губам.
— Я должен.
Он ожидал гневной тирады. Ожидал, что она выхватит руку и умчится в свою комнату, где будет рыдать и проклинать его. Но этого не было.
Эльдарка взглянула на него, улыбнулась сквозь слёзы. Нежно коснулась его щеки.
— Расскажи мне о своём плане. Пожалуйста.
Аваллах немного опешил. Но, всё же, кивнул:
— Мы с Веструсом используем вашу технологию Камней Душ. Моя душа будет помещена в кристалл, который Веструс доставит к вашим. Вашим Видящим. Они готовят какой-то ритуал, собирают силы. А если мои соображения и знание ваших последних Откровений Видящих верны, то, моя душа внесёт солидный вклад в дело пробуждения нового Молодого Бога. План до безобразия куц и прост, но, это единственное, на что можно рассчитывать. Слаанеш обожжёт щупальца о того, кто должен бы быть её деликатесом.
— Я буду с тобой.
— Благодарю тебя, — и, вот, только спустя мгновение, до Аваллаха дошёл истинный смысл этих четырёх слов. Он запротестовал: — Нет, нет, это исключено!
— Почему? — в глазах Идриэль отразились боль и непонимание.
— Потому что, я не знаю, как всё будет…
— Ну и что?
— Сработает ли?
— Сам же говорил, что без риска — никуда. Я готова рискнуть.
Аваллах не сдавался:
— Процедура перемещения Жизненной Силы в Кристалл очень болезненна.
— Ну и что?
Аваллах смутился:
— Я не хочу, чтобы тебе было больно…
— Мне будет в сотню и тысячи раз больнее без тебя. Да, теперь уже так…тем более, ты сам говорил что-то о дуалистичности, о разных началах, переплетённых в единстве! А что может быть сильнее и древнее, чем творческая сила, древняя и тайная сила, рождённая союзом Мужского и Женского Начал. Та самая, что породила и мир богов, и весь проявленный мир?
Аваллах замолчал, он не знал, что ответить. И, в глубине души, был рад этому. И ненавидел себя за свою радость. Она была права. Так, наверняка у них будет больше шансов.
Тайная творческая сила, способная создавать целые миры…
— Я не знаю, что будет, — повторил он.
Идриэль ласково запустила тонкие пальцу в его волосы, нежно погладила по щекам.
— Неважно, — нежно сказала она. — Мы будем вместе…едины и никогда не разлучимся!
Глава 14
Бровь Веструса скакнула вверх, когда он увидел на пороге гостей.
— Минуточку, — сказал он, пропуская Аваллаха и Идриэль. — Я ждал тебя одного. Ты уверен, что так будет лучше?
— Лучше, — спокойно ответила Идриэль за Аваллаха. — Я буду с ним.
— Что? — опешил гомункул.
Аваллах лишь пожал плечами в ответ на его вопросительный взгляд.
— Ты хорошо ей всё объяснил? — спросил Веструс, скрестив на груди все четыре руки.
— Более чем, — ответил Аваллах.
— И, вижу она не впечатлилась, — заключил Веструс.
Идриэль же осматривала жилище гомункула. Оно было разделено на два отсека. В одном находилась спальня и кабинет — из-за открытой двери виднелись шкафы с увесистыми фолиантами, стол, заваленный древними манускриптами и загромождённый необходимой для работы аппаратурой. Из-за огромного монитора проглядывало кожаное кресло с высокой спинкой.
Они находились в другой половине, отведённой под лабораторию. Которая больше всего напоминала пыточную. Это было довольно-таки просторное помещение, пропитанное резкими и горьковатыми запахами. В шкафах стояли склянки, заполненные жидкостью, в которых плавало что-то омерзительное, части чьих-то тел, или органы. На пристенных столешницах стояли сложные приборы, состоящие из трубок, спиралей, колб и реторт, встроенных в ещё более сложные вычислительные приборы. С потолка свисали цепи и зазубренные крюки. У одной из стен наклонно стояли перекрещенные доски в виде буквы "Х" с оковами на концах, а так же хирургический стол, опутанный ремнями и цепями. Рядом с ними, на лотках были разложены зловещего вида инструменты.
Но, даже он был задвинут куда-то в сторону, уступив место другому столу, тоже с ремнями, но с куда большим количеством проводков. Под ним была начерчена сложная пентаграмма, идеально чёткая и ровная. От неё тянулась короткая вязь символов, которая, затем превращалась в пентаграмму поменьше, в центре которой располагалась изящная подставка с огромным кристаллом в центре.
— Ты сказал ей, что место только для одного? — поинтересовался Веструс.
— Сказал.
Идриэль с вызовом посмотрела на Веструса.
— Ясно, — мрачно вздохнул он. — Хотя, тут, наверное, вы правы. И вам повезло, что я предусмотрел и этот вариант. Однако, всё равно, вам придётся подождать какое-то время. Идриэль подойди.
Эльдарка повиновалась.
— Садись сюда. — Он бережно взял её под локоть и указал на стол в углу.
— Свежевать и потрошить меня будешь? — попробовала она пошутить.
— Нет, всего лишь кровь возьму, — Веструс помог ей сесть на опутанную цепями столешницу. — Закатывай рукав.
Идриэль повиновалась, а Веструс взял небольшой шприц. Затем, откупорил склянку с дезинфицирующим раствором, подошёл к Идриэли.
— Крови не боишься? — спросил он.
— Ахахах, как сострил! — Идриэль протянула ему руку.
Гомункул перетянул жгутом её плечо.
— Поработай кулаком. Да, вот так, достаточно…
После этого, бережно протёр сгиб локтя и приготовился колоть.
— Имей в виду, ещё не поздно отказаться, — как бы между прочим проговорил он.
— Сколько займёт подготовка? — спросила Идриэль вместо ответа.
— Около получаса, — Веструс сосредоточенно наблюдал, как тёмно-вишнёвая кровь заполняет ампулу.
— Пол часа. Целая жизнь, — улыбнулась она. — Делай своё дело, Веструс. Я уже всё решила.
Аваллах поймал её полный нежности взгляд. Сердце окатило волной тёплой нежности.
— Всё, — сказал Веструс. — Пока идите в мой кабинет, я тут займусь.
Он подошёл к одному из шкафов, массивному и тяжёлому.
— Ну? — угрожающе проговорил он, видя, что ни Аваллах, ни Идриэль не двигаются с места. — Мне надзиратели не нужны. Идите, не мешайтесь.
Нервничал. Он очень нервничал.
Аваллах взял Идриэль за руку, и они проследовали в кабинет.
Помещение было погружено в приятный полумрак. В сумеречном золотистом свете поблескивали корешки книг. Тихо шумела работающая кибер-машина. В дальнем углу, за завесой стояла неубранная кровать. Веструс никогда не любил порядок. И, самое интересное, он прекрасно ориентировался в своём хаосе.
Идриэль Аваллах усадил за удобное кресло. Сам присел на краешек стола.
Сердце бешено колотилось.
Сколько раз он принимал участие в битвах? Сколько раз рисковал жизнью. И никогда ещё не было так страшно. Никогда так не колотилось сердце и не сосало под ложечкой.
А каково Идриэли. Она держится молодцом. Хотя, взгляд изменился, и бледнее она, чем обычно…
— Не жалеешь? — наконец, спросил он.
— О чём жалеть? — улыбнулась она. — По-моему, моя жизнь удалась, а здесь ей будет подведён достойный итог. Тем более, что прекратится наше существование только здесь, в этих бренных тушках. Относись к этому так, будто ты сбрасываешь старое платье.
— Интересная метафора, — коротко засмеялся Аваллах.
— Может быть, — тихо сказала она.
Из-за двери доносились стуки, лязг, позвякивание. Визг дрели. Иногда крепкое словцо Веструса.
— Тебе помочь? — прокричал Аваллах.
— Да, пожалуйста! — прокричали в ответ. — Не капай на мозг идиотскими вопросами! Он и без них болит!
Аваллах и Идриэль коротко посмеялись.
Звуки бурной деятельности стихли. Теперь, по комнатам разнеслось протяжное и мелодичное пение Веструса. Его голос звучал странно неестественно. Словно что-то вторило ему, вплетая его в неслышимый хор.
От мрачной красоты напева заклятия — такое пели эльдарские Провидцы и заклинатели, когда обращалась к силам Сути Мироздания, когда касались Призрачной Кости, каркаса, основы всего сущего, творя из ничто нечто, — от этой древней мелодии по спине пробегал холодок.
Идриэль бережно взяла руку Аваллаха в свои маленькие, но крепкие ладони. Коснулась её губами.
— Скажи, ты готов? — в её глазах мелькнула печаль.
— Не-а, — не стал врать Аваллах.
— Я боюсь, — наконец, призналась она дрогнувшим голосом.
Аваллах соскользнул с края стола, бережно поднял Идриэль с кресла, и крепко обнял. Она крепко прильнула к нему.
Казалось, не прошло и мгновения, когда на пороге, опершись о дверной косяк, появился Веструс.
— Пора, — мрачно проговорил он.
В глазах Идриэли мелькнули азарт и страх. С ресниц сорвались слезинки. Как же хотелось её снова обнять, укрыть от всех бед и невзгод!
— Ну, пойдём, — сказала она.
Теперь, в комнате было два стола, и две пентаграммы, тянущиеся к той, в центре которой стояла подставка с кристаллом.
— К нашим кровеносным сосудам и нервным окончаниям должны быть присоединены электроды. Камень создан по технологии вашей, — сказал Аваллах, словно извиняясь. — Но, принцип работы темноэльдарский. Мы — жертвы, Идриэль. И пройдём через всё то, через что мы проводили наши жертвы. Поэтому и электроды — не менее болезненно, но быстрее. И…нам нужно раздеться.