— Дом на Приморской, — ответил Пауль. — Но в нем уже год никто не появлялся, мы, конечно, проверяли. Эвгар жил там под именем господина Миерхольта.
Миерхольт. Герой старинной сказки об охотнике и принцессе, как мило.
— Женщины?
— Он влюбился несколько лет назад, но роман не получил развития. Та девушка ему отказала, — быстро ответил король. — С тех пор никого.
Я помедлила прежде, чем задать следующий вопрос.
— Мужчины?
Король одарил меня таким взглядом, что впору было залезть под кресло, закрывая голову. Я выдержала этот взгляд, не моргнув глазом.
— Нет, — твердо сказал Пауль. Я понимающе кивнула и сказала:
— Ваше величество, мне нужно осмотреть покои Эвгара. И тот дом на Приморской тоже.
Пауль обвел комнату широким движением руки.
— Вы уже в его покоях.
Теперь я по-настоящему удивилась. У меня уже успел сложиться определенный психологический портрет принца Эвгара, и мне было сложно представить одинокого немногословного мага в этом выхолощенном интерьере. Шелковые обои с золотыми цветами, тюль, подхваченный голубыми лентами, изящный каминный экран — это комната какой-нибудь придворной кокетки, а не молодого богослова и философа. Впрочем, я снова кивнула и промолвила:
— Надеюсь, ваша служба безопасности поделится со мной документами по делу его высочества.
— Разумеется, — ответил король. — Найдите мне хоть что-нибудь, Вера. Если он жив — я хочу знать, что он жив. А если умер… — Пауль замолчал, и я вдруг с искренним горьким сочувствием подумала, что он очень любит сына. Совладав с собой, король закончил фразу: — то я хочу его оплакать.
— Я не даю обещаний, ваше величество, — промолвила я таким тоном, чтобы король понял: я полностью разделяю его беду. — Но я сделаю все, чтобы выполнить свою работу.
И Пауль мне поверил.
Разумеется, я пошла на бал, но не потому, что любила с задранной юбкой отплясывать дрызгу в компании золотой молодежи. В неофициальной обстановке люди проще идут на контакт, а мне позарез нужно было узнать несколько фактов о пропавшем принце.
Взяв у распределителя простенькую золотую маску с перьями, открывающую нижнюю часть лица, я подхватила бокал южного игристого и смешалась с гостями. Довольно скоро меня узнали: господин в черном домино и клювастой маске Доктора Смерти взял меня под локоть. Я демонстративно закатила глаза и манерно пролепетала:
— Ах, Смерть, не похищай меня! Я так молода…
Анри Фюке, купец высшего ранга, недавно приобрел баронский титул и теперь важничал так отчаянно, что становилось смешно. Он уже несколько лет не давал мне покоя, надоедая любовными притязаниями, и ему давным-давно следовало дать от ворот поворот, но Фюке меня откровенно забавлял, и я держала его при себе.
К тому же, сегодня у меня было острое ощущение того, что при всей откровенности Пауль все-таки не открыл мне всей правды, и секретная служба поделится только теми документами, которые он разрешит мне показать. А Фюке обладал поистине удивительным уровнем осведомленности о том, какие дела творятся в столице, и мог быть мне полезен.
— Давно ли вы вернулись, о прекраснейшая? — Фюке обхватил меня за талию и повел в сторону закрытого балкончика: отгороженный от бального зала легким шелком шторы, он был идеальным местом для беседы.
— Сегодня днем, — сказала я. Фюке опустил штору, я села на скамеечку и поинтересовалась: — Что нового в столице?
— Сплошная скука, — Фюке плюхнулся рядом и, подняв маску, обнажил покрасневшее лицо. Господину барону было душно. — Я сегодня видел вашу собачку, этого переписчика. Шел по улице и прыгал от счастья, сразу видно, встретил вас раньше, чем я.
— Во-первых, не переписчика, а переплетчика, — сказала я. Фюке был ревнив, но добрый Дамьен казался ему слишком жалким соперником, так что купец ограничивался лишь злыми шутками. — А во-вторых, вы несносны, и вас надо наказать. Два танца вместо трех.
Фюке прижал руку к сердцу и склонил голову, принимая кару. Я мельком подумала о том, сколько еще времени смогу водить его за нос.
— Но я вас прощу, — продолжала я, — если вы мне кое-что расскажете.
— Все, что угодно, — с готовностью заявил Фюке. В бальном зале заиграли торжественный и чопорный вехотт, официальный танец, открывавший праздник. Первой парой по традиции шли король и королева.
— Господин Эвгар Миерхольт. Несколько лет назад снимал халупу на Приморской, задолжал очень крупную сумму моему клиенту.
Наносная игривость покинула узкое холеное лицо Фюке, он моментально стал серьезным и собранным. Дело есть дело. Некоторое время он размышлял, а потом отрицательно помотал головой.
— Вот так сразу не припомню. Что, его надо достать из пасти дьявола?
— Надо, — кивнула я. — Вы соберитесь с мыслями, друг мой, а позже побеседуем.
— Танцы будут только после беседы? — уточнил Фюке. Я обольстительно улыбнулась и быстро поцеловала его в губы.
Поцелуй — это единственное, что я могла позволить.
— Разумеется. Иначе как я узнаю, что вы меня не обманете?
После вехотта, когда старики разбрелись к карточным столам, а в зал внесли новые подносы с южным шипучим, пришло время легкого и непринужденного эххе. Стоило мне выйти с балкона, как на мою голову сразу же отыскался кавалер в золотом сюртуке — подхватил и закружил по залу. Ничего не оставалось делать, кроме как расслабиться и получать удовольствие. Я любила этот танец: никаких замысловатых фигур, просто элементарное чувство ритма.
— Почему вы не появлялись при дворе раньше? — спросил мой партнер, не утруждая себя приветствиями. Я оценила доброжелательную улыбку крупного рта и с достоинством откликнулась:
— Сиротам некогда танцевать, ваше высочество. Сироты должны зарабатывать на жизнь.
Принц Эван вздохнул и спросил:
— Меня так легко узнать?
— Такого прекрасного кавалера ни с кем не перепутаешь, — ответила я. — Но если жизнь и рассудок еще дороги вам, то уберите руку с моей талии.
В моем голосе было нечто, заставившее принца подчиниться. Его правая рука вернулась с талии на лопатку, и принц спросил:
— Почему вы такая недотрога, Вера?
Я решила сказать правду — тем более, он все равно не поверит.
— Потому что я смерть. Хотите мучительной гибели — проведите со мной ночь, и сначала вам будет очень хорошо, а потом очень плохо.
Эххе закончился, но принц и не подумал со мной расстаться. Сжав мое запястье — вроде бы несильно, но при всем желании не вырваться — он повлек меня к небольшой двери, украшенной золотым гербом: маленькой гостиной для отдыха монарших особ. Сейчас она пустовала. Принц закрыл дверь, снял маску и спросил:
— Когда вы начнете поиск Эвгара?
Его лицо было практически точной копией лица в медальоне. Вот только взгляд пропавшего сына короля был усталым и грустным. Застарелая такая усталость, которая не снимается никаким отдыхом.
— Я уже начала его, ваше высочество, — сказала я, устроилась в небольшом кресле и очаровательно улыбнулась. — Так кто же та женщина, к которой ушел ваш брат?
Принц оценивающе посмотрел на меня. Сел на банкетку напротив.
— Нет никакой женщины, — со вздохом ответил он. — Эвгар говорил, что влюбился, но это было пять лет назад.
— И чем же все кончилось?
— Ничем. Насколько я понял, та дама ответила ему отказом.
— Чем он занимался, когда жил на Приморской?
Некоторое время Эван молчал, задумчиво глядя на меня, точно прикидывал, какую долю информации следует выдать. Мне все сильнее начинало казаться, что за пропавшим Эвгаром стоит какая-то мрачная тайна, и колдовские способности — всего лишь мелкая деталь.
— Алхимия и артефакторика, — наконец, сказал Эван. — Он хотел работать во дворце, но матушка запретила. На Приморской была его лаборатория.
Значит, артефакторика. Я мысленно выругалась — грязно, со всеми возможными загибами. Нет ничего хуже самодеятельного артефактора, обычно с их делами вплотную связан криминал. А если тут еще и алхимия, то пиши пропало.
Я понимала, куда еще мне придется отправиться. И это вызывало дрожь.
— Он добился успехов? — спросила я. Эван кивнул.
— Небольших. Взрывчатая смесь для фейерверков нового типа. Теперь они не разрываются в руках, даже дети могут запускать салюты.
— Как это трогательно, — улыбнулась я. — Скажите, а почему ваш отец решил искать Эвгара именно сейчас?
— А что вас удивляет? — ответил Эван вопросом на вопрос. Ух, как я этого не люблю!
— Ваш брат взрослый, дееспособный мужчина. По всем законам он имеет полное право жить там, где считает нужным, и не давать никому отчета, — я сделала паузу и добавила: — Вашему отцу понадобился личный маг — почему?
Эван неопределенно пожал плечами.
— Спросите у него, — посоветовал он. — Мой брат несчастный человек, на самом деле. Отец нас любит, неудивительно, что он беспокоится.
Я отметила, что мой вопрос в принципе остался без ответа. Интересная семейка, и каждый что-то не договаривает.
— Когда Эвгар занялся артефактами?
— Около четырех лет назад, — неуверенно сказал принц. — Может, три с половиной…
Ага. Значит, после неудачного романа Эвгар взялся за работу с артефактами. Артефакторика очень сложная область, смесь науки и магии, и если большую часть заклинаний можно творить просто так, без вспомогательных принадлежностей, то есть и такие случаи, для которых нужны артефакты. Например, привороты.
— Благодарю вас, ваше высочество, — я почтительно склонила голову и добавила: — Я сделаю все, чтобы найти вашего брата.
Эван кивнул, и в его глазах мелькнула странная тень, которой я не поняла. Словно где-то в разуме принца поднялось тяжелым китом некое воспоминание.
— Еще один танец? — спросил он.
Король позволил мне провести ночь в покоях Эвгара. После бала я пришла сюда и с удовольствием убедилась, что для меня подготовили чайник чаю и печенье.
Люблю, знаете ли, выпить чашечку черного свазиленского перед сном.
Заперев двери, я прошла через уже знакомую мне комнату в спальню. То ли Эвгар не мог приложить руку к обстановке, то ли ему было все равно, но спальня была такой же скучной, с ноткой легкого кокетства. Широкая кровать под балдахином, прикроватный столик с уже зажженной лампой, светло-голубой восточный ковер с затейливым рисунком — не представляю, как в такой обстановке может жить маг. Вот просто не представляю.
Я навестила уборную, затем разделась, с удовольствием расшнуровала надоевший корсет и, оставшись в белье, вытянулась на кровати. Прекрасно. В меру мягко, в меру жестко, одеяло легкое и в то же время теплое. Разумеется, белье давным-давно поменяли, но в комнате все равно осталось нечто, принадлежавшее владельцу. Какие-то тени мыслей, чувств, желаний… Я не знала, как это назвать, но мне нужно было это почувствовать. Без этого поиск был бы бессмысленным.
Спустя четверть часа я все-таки смогла уловить легкий запах. Он был похож на тонкую светлую прядь тумана и был мне знаком. Неудивительно, думала я, прогоняя его перед собой, он похож на запах короля Пауля и принца Эвана… Запах был грустным, жизнь Эвгара была не слишком-то счастливой. Одинокий, никому не нужный, даже любимая женщина отказала.
А что, кстати, делают мужчины из высшего общества, когда им отказывают женщины?
Я ухмыльнулась и выдвинула ящик прикроватного столика. Тонкая сигара сорта каиба в упаковке, изящная зажигалка, потертая серебряная монетка, пожелтевший билет в оперу с оторванным краем и классический журнал «Путеводитель джентльмена».
— Ну что ж, пируем, — сказала я.
Сняв упаковку с сигары и закурив, я в очередной раз пообещала себе, что когда-нибудь брошу это вредное занятие. Но сорт каиба это форменное искушение, а как победить искушение? Правильно, поддаться ему. К тому же, не так часто я и дымлю… Уложив подушки поудобнее, я села в кровати и раскрыла журнал. Вот что значит качественная бумага и печать, страницы даже не пожелтели.
Первые разделы были довольно скучными. Большой рассказ о новых яхтах, реклама первого самоходного экипажа, дорогие ателье, новые театральные постановки… Реклама публичных домов и девушек располагалась в конце, на желтых страницах, и сопровождалась изображениями, описаниями и подробными расценками. Девушки были всех размеров и цветов, нашелся даже юноша с длинными косами, который возлежал среди пышных подушек, кокетливо прикрыв член букетиком фиалок. Впрочем, чтоб закрыть его, понадобился бы целый ящик этих цветочков.
— Да вы знаете толк в извращениях, Эвгар… — проговорила я, переворачивая страницу. Меня интересовали те едва заметные следы, которые мог оставить читавший, и вот, пожалуйста, краешек одной из желтых страниц слегка загнут. Крошечная закладка на память.
Девушка на странице была удивительно хороша. Темные волнистые волосы, карие глаза с томной поволокой, слегка приоткрытые пухлые губы и просто идеальная фигура, без малейшего изъяна. Девушку звали Сладкой Осокой, восемнадцати лет от роду.
«Несмотря на молодость, наша Сладкая Осока обладает значительным опытом в ублажении как мужчин, так и женщин. Ее таланты всесторонне оценили лучшие люди Хаомы обоего пола. Оказывает услуги семейным парам, компаниям от трех человек. Стоимость от трех тысяч золотых карун за час».
Когда дело дошло до подробнейшего описания самых разнообразных и затейливых услуг, которые Сладкая Осока предоставляла всем желающим, я смущенно отложила журнал. Конечно, ханжой я не была, но такие вещи все-таки вызывали во мне странное давящее чувство неловкости.
Какие же услуги эта Сладкая Осока оказывала Эвгару? Была ли верной рабыней или меняла роль?
Впрочем, самым интересным были не те способы, которыми девушка зарабатывала на жизнь. Рассматривая изображение, я заметила, что на ее левом предплечье красовался затейливый шрам, слегка прикрытый шелковым шарфом. Сомнений не было: такой знак могли оставить только клещи допросной.
Наша Сладкая Осока в свое время очень тесно пообщалась с инквизицией.
Братьев инквизиторов я откровенно недолюбливала. Эти мордастые типы в форменных темно-серых сюртуках всегда вызывали у меня неконтролируемый страх, хотя я ни разу не попадала в зону их влияния и интересов. Я понимала, что везде, где есть магия, нужен будет и контроль за ней, но это понимание не могло удержать меня от перехода на другую сторону улицы, когда в толпе я замечала очередного видного мужчину в форме. Даже давний приятель Виташ, трудившийся старшим следователем в столичном подразделении инквизиции, заставлял меня ежиться.
Что ж, пожалуй, пришло время познакомиться с этим милым ведомством поближе. Но — уже завтра. Я отложила журнал, загасила сигару и потушила лампу.
Мне почти никогда не снились сны — и это было хорошо. Потому что во сне я всегда видела одно и то же: каменистый берег реки, хмурый осенний день, алые лапы кленовых листьев и алые пятна крови на камнях. Это была моя кровь. Вдоволь натешившись, река все-таки выбросила меня на берег, и я лежала на камнях, не понимая, жива ли еще, или уже умерла. Избитое изувеченное тело было куском боли, и я, глядя в низкое небо, сочащееся дождем, просила смерти.
Теперь ты и есть смерть, ответил тот, кто вытолкнул меня из окна замка. И, падая в ледяную осеннюю воду, я отчетливо понимала, что все кончено. Что уже ничего не изменишь.
Потом кто-то присел на корточки рядом, и горячая живая рука похлопала меня по щекам.
— Эй! Эй, ты жива?
Голос был мужским, и я шарахнулась было в сторону, но новая огненная волна боли прокатилась по телу, и я обмякла на камнях.
— Жива! — радостно воскликнул обладатель горячей руки и мужского голоса. Не надо, пожалуйста, мысленно взмолилась я, понимая, что меня снова начнут терзать и мучить. Но человек со всей возможной осторожностью завернул меня в свое темное пальто из колючей ткани, поднял на руки, и я увидела зеленые глаза, щеки, усеянные веснушками и растерянную улыбку.
А потом стало темно, и я, наверно, все-таки умерла.
Свет, пробившийся сквозь густой мрак, был светом лампы. Я обнаружила, что лежу на жесткой койке, заботливо укутанная лоскутным одеялом. Мой спаситель расположился на скамье поодаль: он читал какую-то книгу, прихлебывая из кружки. Некоторое время я рассматривала его лицо, пытаясь понять, стоит ли мне бояться, а затем окликнула: