— Не резко ты с ним? — тихо уточнила я.
— О, ты, наконец, решила со мной заговорить?
Я закусила губу и принялась гонять вилкой по тарелке скользкий маринованный гриб. Упрек Яна был справедливым. После тех признаний я… избегала его. Мы общались лишь по рабочим вопросам, которые не получалось перепоручить кому-то другому. И, наверное, мое поведение было непростительным. Но… я так и не разобралась в собственных чувствах. Точнее не так. Я знала, что мне нужен только Алмазов, но Ян… он давал мне такую уверенность!
— Перестань, Ян… Ты же знаешь, как мне тяжело.
— Тебе тяжело? Знаешь… Мы с Тиной расстались.
Я сглотнула. Дыхание оборвалось. Необратимость надвигалась на меня железнодорожным составом.
— Зачем? — прошептала я.
— Потому что я люблю тебя, Катя. И готов доказывать тебе это делом.
Я схватилась за бокал с шампанским. Жадно отпила. Как раз в этот момент за стол вернулся Алмазов и избавил меня от необходимости отвечать.
— Кажется, Нонне Игоревне мы угодили, — улыбнулся он и взмахнул рукой Яну.
— Это хорошо… — натянуто улыбнулась я.
Вечер покатился своим чередом. Мы ели, пили, хвастались достижениями и смеялись над неудачами, помянули умершего в прошлом году Егора Мерцалова, договорились скинуться его младшему сыну на путевку в санаторий, а потом всем классом взялись беззлобно подтрунивать над многодетной Ленкой. А потом все пошли танцевать. К удивлению, меня пригласил Лёня Жорин.
— Хороший вечер, — улыбнулась я, кружась в его сильных руках. Ленька был из простой семьи, и, кажется, он совсем не изменился, даже когда его бизнес попер в гору.
— Да, классно, что мы все собрались. Столько лет прошло, а ничего не меняется… Алмазов за тобой следит, как коршун, — я проследила за взглядом Жорина и тихо рассмеялась. Потому что он был прав. — А Волков… облизывается в тени.
— Что? — Я сбилась с ритма и едва не упала.
— Волков, говорю, как облизывался на тебя с первого класса, так и сейчас… Как только слюна не капает. Между вами что-то есть?
— Что? — опять, как дурочка, повторила я.
— Да ты не бойся. Я же никому не скажу. Я… знаю, что он в свингерской тусовке, только и представить не мог, что вы с Тимуром на это подсядете.
Я сглотнула. Сердце колотилось, готовое выпрыгнуть из груди и покатиться под ноги танцующим.
— Что ты такое говоришь? Свингеры? Господи, Лёнь, какие глупости, — лепетала я, сглатывая собравшуюся в горле горечь. К счастью, танец скоро закончился, и Лёня проводил меня за стол. Я натянуто улыбнулась девчонкам, которые перекочевали за наш край и о чем-то весело переговаривались, оглянулась, как дикий зверь. Рядом стояла полная рюмка. Я залпом выпила ставшую теплой водку и даже не скривилась. Мне было плохо. Мучительно плохо.
— Эй, Кать… Пойдем перекурим, здесь как-то душно?
Душно? Правда? А я думала, это все от того, что я разучилась дышать… Я встала из-за стола, гадая, что стало для меня таким потрясением? Ведь на самом деле мне было плевать на то, что Жорин обо всем догадался. Скорее я даже радовалась, что хоть кто-то узнал о нас правду. Я смотрела в изменившиеся лица наших одноклассников и, как в кривом зеркале, видела в них себя… Эти люди, они ведь до сих пор верили, что мы с Тимуром идеальная пара. Они приводили нас в пример менее удачливым в любви, но, возможно, более честным! Честным с самими собой… А я, зная правду, едва выносила это все. Мне хотелось кричать: мы не идеальны, мне хотелось рассказать обо всем, с чем нам пришлось столкнуться, мне хотелось растолковать этим глупцам — мы вместе только потому, что работаем над этим каждую минуту нашей чертовой жизни, вместе потому, что не опустили руки, не сдались… Не бросили все на половине… Не пошли по пути наименьшего сопротивления, как это делали многие и многие до нас. Но вместо этого я курила. Делала одну неумелую затяжку за другой, затыкая свой рот никотином.
А еще я не могла не думать о словах Жорина. Неужели Ян правда так долго и безответно меня любил?
Не знаю, сколько я так просидела. От сигарет меня развезло. Я вышла на улицу. Прислонилась лбом к прохладной кирпичной стене. И рассмеялась, глотая слезы. Совсем рядом хлопнула дверь, но я не оглянулась.
— Вот ты где. А я тебя ищу…
— Я выходила покурить.
— Ты же не куришь?
Ян развернул меня лицом к себе и осторожным движением отвел волосы от лица.
— Теперь курю, — пожала плечами я.
— Не надо, — покачал он головой, — не надо, милая… — Я всхлипнула. Меня начинало трясти. — Ну же, девочка моя, ты ведь моя, правда? Я люблю тебя… Никогда тебя не обижу. Сдохну ради тебя… Я ведь уже говорил?
Он целовал мое лицо, целовал мои слезы, а я была слишком взволнованной и дезориентированной, чтобы это все прекратить.
— Ты будешь со мной? Только со мной, Катя?
— Я не знаю, — покачала я головой, размазывая тушь по лицу.
— Что ж, — раздался за спиной хриплый голос мужа, — кажется, я знаю, как помочь тебе определиться.
Глава 23
Огни ночного города больно били по и без того воспалённым глазам. Я сидела на заднем сиденье такси, зажатая с двух сторон двумя крепкими мужскими телами, и старалась даже не дышать. Страшно не было. Но меня не покидало чувство какой-то тоскливой глухой обреченности и смирения.
Машина замерла на светофоре. Разношерстная толпа высыпала на зебру. Шумная молодежь, суетливые старики, парочка влюбленных, держащихся за руки.
Под юбку проникли пальцы. Горячие, сильные… И тут же на другую ногу — легла рука. Я поерзала, закусила губу. Ни Тимур, ни Ян не торопились. Просто поглаживали меня, каждый со своего бока. Знаете, наверное, уже тогда я понимала, что задумали эти двое, чувствовала это и… все равно оставалась рядом. Уверена, что откажись я — ничего бы и не случилось. Но я смиренно терпела. Хотя… кого я обманываю? Я хотела, чтобы это случилось.
Загорелся зеленый, машина плавно тронулась, а я чуть шире развела ноги. Тимур прикусил мочку уха, прочертил языком дорожку к плечу и лизнул меня. Широко, влажно, бесстыже. Пальцы добрались до кромки чулка, потянули резинку и, с силой ту оттянув, резко отпустили. Я зашипела. И в тот же миг уже другие руки коснулись самой моей сердцевины. На контрасте так нежно… Кажется, пальцы Яна дрожали, когда скользили по моим нежным складочкам, раздвигая их и поглаживая клитор. Я съехала еще ниже, чтобы им было удобнее. Поймала губы Волкова ртом. Слизала его тихий мучительный стон. И тут же, будто наказывая меня за этот поцелуй, в плечо с другого бока впились зубы. Я всхлипнула. Губы Яна и работающее в машине радио заглушили этот развратный звук. Два сложенных вместе пальца Тима уверенно вошли в мое тело. Я впилась ногтями в бедра мужчин. Они были такими разными… И такими желанными одновременно. Темнота надежно скрывала от глаз таксиста происходящее, но даже если бы это было не так, я бы уже не смогла остановиться. Я выгнулась, чуть приподнялась и села на пальцы Тима, который, чуть согнув их в костяшках, так правильно надавливал там, где мне больше всего хотелось. Да и Ян знал, как меня приласкать. Он настойчиво и ритмично поглаживал клитор, подводя меня все ближе к черте. Я откинула голову. Губы Яна коснулись моей яремной впадины. Большой палец с силой нажал на клитор.
— Не дай ей кончить, — процедил Алмазов. — Слишком рано!
Я протестующе застонала и потянулась к Волкову. Но, похоже, напрасно.
— Не сейчас, Белоснежка, Тим прав. Самое сладкое будет потом…
Я закусила губу, чтобы не застонать от отчаяния. Перевела взгляд на мужа. В жёлтом свете проносящихся фонарей его лицо выглядело застывшей демонической маской. Глядя прямо на меня, он добавил еще один палец и резко двинул рукой. Мои глаза подкатились.
— Мы почти приехали, — предупредил Ян. Алмазов нехотя отстранился. Демонстративно облизал пальцы. Так порочно и вызывающе… Низ живота стянуло узлом желания, которое было таким сильным, что я не могла ему ни противиться, ни противостоять.
Пока Волков расплачивался с таксистом, Тимур выбрался из машины и помог выйти мне. Полы норковой шубы разошлись. Холодный зимний ветер проник под тонкую юбку и обжег истекающую влагой промежность. Я тихонечко застонала и нелепо покачнулась на каблуках. Тимур подхватил меня за руку.
— Пойдем! — скомандовал Ян, открывая перед нами подъездную дверь. Лишь в тот момент я осознала, что мы приехали к Волковым.
— Постой, но… Как же Тина? — опомнилась я.
— Хочешь, чтобы она к нам присоединилась? — оскалился Тимур.
— Ее здесь нет. Я же тебе сказал, — глядя лишь на меня, ответил Ян.
Облегчение, которое я испытала, было таким неправильным… Но таким сладким. Я зажмурилась, проходя в лифт. Сердце колотилось от предвкушения. Впервые за очень долгое время я чувствовала себя такой желанной. Настолько уверенной в своих женских чарах и привлекательности. Эти два сильных мужчины готовы были биться из-за меня. Готовы были наступить на горло собственной песне, ревности и собственническим инстинктам. Они, как дикие, смертельно опасные звери, решили устроить передо мной показательные выступления. Оставляя за самкой исконное право выбора. И, черт его все дери, мне это нравилось.
Пока нравилось, да… О том, что будет потом, я старалась не думать.
В лифте мыне касались друг друга. Просто потому, что так было безопаснее. Вряд ли бы мы могли остановиться. А вот лифт мог. На любом из этажей, если бы его вызвали. Но когда за нами захлопнулась дверь в квартиру Яна… нас уже ничего не могло остановить. Ничего…
Я попятилась в гостиную. Они наступали.
— Ты идешь в правильном направлении, Белоснежка.
Воздух стал вязким, в груди свело от удушья. Во мне, кажется, дрожала каждая клетка, каждый натянутый нерв. Я споткнулась о край толстого ковра и чуть не упала. Устояла каким-то чудом и вновь попятилась.
— У тебя очень красивое платье, милая. Но тебе оно не понадобится. Сними…
В глазах Тимура закручивался ураган. Властные нотки в его голосе царапали мою кожу. Я сглотнула и перевела взгляд на Яна. Который уже расстегивал рубашку. Он выгнул бровь. Будто чужие руки дернули молнию. Я стащила платье через голову, но, так и не выпустив из рук, прижала его к груди. Ян подошел ближе, потянул за ткань:
Он прав. Оно тебе не понадобится.
Пальцы разжались. Волков небрежно бросил платье на спинку стула и вновь отошел на шаг. Прошелся ленивым взглядом по моему телу. Дернул ремень, ширинку. Переступил через упавшие брюки и первым из нас опустился на кровать. Я нерешительно оглянулась на Тима.
— Думаю, он опять хочет тебя вылизать. Ты ведь хочешь, а, Волков? — усмехнулся Тимур, ослабляя узел галстука и стаскивая его через голову. Томно опущенные веки Яна говорили, что он не прочь… На дрожащих ногах я подошла ближе. Взобралась на кровать, перекинула ногу и замерла, застыв промежностью прямо над его ртом. Он осторожно отвел в сторону влажные трусики и лизнул меня. Я зажмурилась, откинула голову, до легкой боли прогибаясь в спине. Это было так хорошо… Так невозможно хорошо, господи… Скользящие движения языка, все эти пошлые звуки, с которыми Ян буквально меня пожирал. Я потерялась в происходящем и не поняла, в какой момент рядом с нами оказался Алмазов. Когда он успел опустить вниз чашечки лифчика, чтобы теперь, склонившись над моей грудью, вылизывать ее и кусать? Я всхлипнула. Ян всосал клитор. Тим прикусил сосок и оттянул. Это было остро, до боли, до сверкающих перед глазами точек.
— Не давай ей кончить! — повторил свои недавние слова Тим, отстранился от меня, а через секунду легонько потянул за волосы, заставляя меня изменить позу. Я оперлась на предплечья и замерла, не решаясь открыть глаза. Прислушиваясь к себе, к тому, что испытывала, когда Ян бесстыдно меня ласкал. Но вышибая из головы все мои мысли, губ коснулась теплая влажная плоть.
— Открой рот, Катя… Ты знаешь, что с этим парнем делать. Ты одна знаешь, правда?
Да. Наверное, было, хорошо, что теперь он это понимал… Я раскрыла рот, расслабила горло и потерялась… окончательно потерялось в том, что происходило. В какой-то момент Тим, громко выругавшись, оттолкнул меня, пережал пальцами член, не давая себе кончить. Я смотрела на него, как пьяная, не понимая, почему он лишил меня этого удовольствия. Но отвлекая от ненужных мыслей, сбоку материализовался Ян. Он поглаживал себя, будто предлагая мне, и я не смогла ему отказать.
Пока я ласкала Волкова, Тимур ласкал меня. Растягивал и готовил, и я, конечно же, понимала, к чему идет, но все равно не верила, что это случится.
— Отвлеки ее… — скомандовал Алмазов. Ян нехотя отстранился. Прожигая меня поплывшим взглядом, поднял и поцеловал. Тим надавил на поясницу, заставляя меня, насколько это возможно, прогнуться. Моя возбужденная грудь вдавилась в мощную грудь Волкова. Он застонал и набросился на мой рот с еще большим азартом. Почувствовав, как Тимур начинает болезненное проникновение, и захныкала.
— Отвлеки ее! — повторил Тимур и зашипел, когда мои мышцы протестующе сократились. Ян коснулся напряженного набухшего бугорка и принялся осторожно ласкать меня… уже по какому кругу. Алмазов углубился еще немного. Я всхлипнула, усилием воли заставляя мышцы подчиниться. Пот стекал по спине, и Тим слизывал его, заглушая рвущиеся из груди проклятья. Принимать его так было легче, чем Яна… Я понимала, почему Тимур выбрал позицию сзади. Так он меня щадил. Если этим словом вообще можно было назвать то, что происходило…
— Есть, — прошептал Тим мне в волосы. Поцеловал затылок, не шевелясь, давая время привыкнуть. Я, наконец, решилась открыть глаза и посмотреть на Яна. Он выглядел будто пьяный. Совершенно и абсолютно, невменяемый просто. Его щеки лихорадочно горели, по вискам катился пот, а пальцы, которыми он ласкал мой клитор, будто бы одеревенели. Он медленно, как под гипнозом, скользнул рукой вниз. К тому месту, где мы соединялись с мужем. Всхлипнул. Поднял дикий взгляд на меня и осторожно ввел один палец чуть выше. Теперь я чувствовала их обоих. Но мне даже страшно было представить, что будет, когда на смену пальцу придет… его объемный член.
— Ты и дальше будешь нас лапать, или займешься делом? — насмешливо спросил Алмазов. Я сглотнула, наблюдая за реакцией Волкова, и невольно поерзала. Он, как зачарованный, вытащил из меня палец и облизнулся. Лег, просунув ноги между наших с Тимуром ног, откинулся на руку, а второй провел по члену, размазывая выступившую смазку.
— Резинку не забудь, — снова подал голос Алмазов и бросил Яну сверкающий четырехугольник.
— Ты трахаешь ее без резинки.
— Я ее муж.
— Пока.
— Отсоси…
— Заткнитесь! Оба…
Я сместилась, потянув за собой Алмазова, быстро раскатала презерватив по стволу Яна и принялась медленно на него опускаться. За спиной выругался Тимур. И его понимала… Это было ужасно… Ужасно тесно, ужасно больно, ужасно сладко и ужасно порочно. Кажется, мое тело было не в силах справиться с такими объемами.
— Я погружаюсь, ты выходишь. Все ясно? — скомандовал Ян.
— Давай уже, — зло бросил Алмазов, но, тем не менее, стал медленно отступать.
Нам не сразу удалось найти ритм, но когда это случилось… Я просто растворилась во всем происходящем. Я хныкала и скулила, я целовала Тима, выворачивая шею, и царапала ногтями плечи Волкова. Я не помнила себя. Я забыла обо всех табу. Они двое во мне — слишком хорошо, чтобы быть правдой. И слишком плохо одновременно. Моя личность словно стиралась между этими мужчинами. Они сжигали меня в огне собственных комплексов, страхов и до конца не изученных чувств. Двигаясь все сильней… Безжалостно рвали ритм. Комната наполнялась животными хрипами, стонами, пошлыми звуками секса. Я была не в себе. Я словно оторвалась от земли и парила в сверкающем миллиардами звезд эфире. В то время как мое хрупкое тело в безжалостных жерновах амбиций двух сильных мужчин превращалось в мелкое кровавое крошево. Я кончила со звонким отчаянным криком. Он прокатился под потолком и смыл острые, как бритва, осколки того, что от меня еще оставалось. А потом меня просто не стало…