— Для начала сядь. Я сам все сделаю, ты не против?
И в этот раз я не спорила. Послушно уселась на стул, без всякого интереса наблюдая за перемещением Волкова по моей кухне. Клацнул чайник, загремели дверцы шкафчиков. Ян выбрал чашки побольше, сунул туда по чайному пакетику и откуда-то достал бутылку.
— Что это? — спросил, свинчивая крышку.
— Рижский бальзам? — не то, чтобы уверенно ответила я.
— Самое то, чтобы согреться.
Волков разлил кипяток, насыпал сахара, влил бальзама… О том, что бальзама в чашке едва ли не больше, чем кипятка, я поняла, лишь попробовав адское зелье.
— Ну, как? Согрелась?
— Немного.
Я не соврала. Приятное тепло, осев в желудке, постепенно разошлось по всему телу. Даже ледяные пальцы, кажется, стали немного теплей. Почему-то вспомнилось, как Ян держал меня за руку…
Если хочешь поделиться, я тут…
— Не хочу! Ни говорить… ни вспоминать. — Я поджала под себя ноги и вновь пригубила чай. Волков нахмурился.
— Как скажешь. Тогда я, наверное, вызову такси.
— Не торопись, — вскинулась я. — Хотя бы чай допей, а то не по-человечески как-то.
— Да я не в обиде, Кать.
— Все равно. Просто… это все тяжело. Очень. И стыдно.
— Тебе нечего стыдиться.
— Мой муж предпочел мне кривоногую пергидрольную администраторшу ресторана, в котором мы справляли поминки. Это ли не стыд?
— Может быть, и стыд. Но тут не тебе стыдиться надо, а Тимуру. У него есть все, о чем только может мечтать мужчина. Шикарная любящая женщина, дети, дом…
— Шикарная… Как же. Видел бы ты меня в тот момент… Я была такой жалкой, господи…
Я зарылась руками в волосы и коснулась лбом барной стойки, но практически в то же мгновение Ян заставил меня поднять голову и, глядя мне прямо в глаза, отчеканил:
— Ты не можешь быть жалкой, слышишь? Ты самая красивая и достойная женщина из всех, что я когда-либо знал.
— Ты правда так думаешь? — прошептала я, залипая взглядом на его зло поджавшихся губах.
— Думаю! А если твой Алмазов считает иначе, то он просто иди…
Ян не сумел договорить. Я не дала. Просто заткнула его рот поцелуем. Все, что зрело во мне в машине, потребность отомстить, сравнять счеты… сейчас захлестнула меня с головой. Я будто впала в безумие. Беспамятство…
— Нет! Нет, Белоснежка… Перестань. Я женат! — простонал Волков, с трудом отрываясь от моих губ.
— Все вы женаты! — вмиг вспыхнула я. — Вот только кому из вас это помешало завести интрижку на стороне? Кому, а? Ну, скажи мне!
Злые слезы обожгли щеки. И я ведь понимала, как глупо срываться на постороннем, а все равно не могла успокоиться и заткнуться. Истерика звенела в моем голосе. Ей нужен был выход. Казалось, если я сейчас не выскажу все, что внутри кипит — сломаюсь, разобьюсь. И никогда уже не стану прежней.
— Я не могу отвечать за грехи Алмазова.
— Да… я понимаю. Извини. Не знаю, почему решила, что ты… — Не сумев договорить, я закрыла ладонью рот и громко всхлипнула.
— Потому что я — свингер. Но пойми, Кать… То, что у нас с женой отношения такого рода, совсем не означает, что я готов ей изменять.
— Думаешь, свинг — это не измена? — влажно всхлипнула я, не зная, плакать мне или смеяться. Не находя ответа, как наш разговор вообще зашел о таком.
— Отнюдь. Между нами, как раз, все по-честному. Я никогда не обманывал жену. Никогда не предавал её.
— Но и не любил, — устало вздохнула я и, будто из меня разом выкачали все силы, тяжело опустилась на стул.
— Почему же?
— Потому что никакой любящий мужчина не стал бы делить свою женщину с кем-то другим.
— О, старая добрая сказка про «жили они долго и счастливо»… Моя любимая!
Волков невесело усмехнулся и опрокинул в себя остатки чая.
— Почему сразу сказка? — хмыкнула я.
— Ну, вот ты и ответь. После сегодняшнего… ты еще веришь в сказки?
Я вздрогнула и, обхватив себя руками за плечи, опустила голову низко-низко. Рядом выругался Ян.
— Прости меня, Кать… Я не должен был говорить этого. Слышишь?
— Но это ведь правда, так? Сказок не существует, — чужим, незнакомым голосом пропела я. И громко, как безумная, засмеялась. Меня колотила нервная дрожь, смех перешел в слезы, от безысходности хотелось выть и лезть на стены. И как же чертовски близка к этому я была в тот момент! Но Волков не позволил мне сорваться, опуститься на самое дно. Не позволил мне сделать то, за что бы я сама себя уважать перестала. Он с силой прижал меня к себе и зашептал в волосы:
— Держись… ты только держись, ладно? Все пройдет… И это тоже. Все будет хорошо.
И я жила, я дышала, лишь в расчёте на то, что когда-нибудь это закончится. Ведь все в этом чертовом мире имеет конец. Даже боль. Мне бы только эту ночь пережить. А там, глядишь, и рассвет, который приближается с каждой секундой. Мне бы только эту полярную ночь пережить…
Постепенно слезы высохли. Ян расцепил руки, и я отступила на шаг, не решаясь на него посмотреть.
— Хочешь, расскажу, почему живу так, как живу, и никак иначе? Может быть, тебе это поможет взглянуть на вашу с Алмазовым ситуацию под другим углом, и вообще…
Я сглотнула и медленно кивнула. Терять мне уже было нечего.
— Все дело в том, что твоя мысль про «долго и счастливо» в идеале, конечно, хороша, но труднореализуема с точки зрения сексуальности. Качественный секс невозможен без возбуждения, интриги, чего-то нового. Знаешь, вот этот пресловутый сказ про вкусный борщ, который чудо как хорош, если только тебя не кормят им на завтрак, обед и ужин… Пример, если честно, так себе… Он мне никогда не нравился, но из доступного почему-то только он и приходит на ум.
— Понятно. Все банально, и ничего нового. Ты просто думаешь, что Тимур заскучал.
— В ситуации с Тимуром все намного хуже. Там теперь комплекс размером с Гренландию… Мужик чуть самое ценное не потерял, Кать.
Я понимала, о чем толковал Ян. Это понимание… понимание, что дороги назад для нас с Тимуром не будет, и было, пожалуй, самым ужасным. Возможно, если бы не смерть отца, он бы справился. А теперь, когда все его страхи вновь вскинули голову, — надежд на то, что он одумается, не осталось. Тимуру жизненно необходимо было самоутвердиться в глазах женщины. И меня одной для этих целей ему было мало. Я устало закрыла глаза с какой-то душной обреченностью понимая и принимая тот факт, что выбора у меня не осталось. Я либо перейду в разряд обманутых жен, либо… предложу мужу какую-нибудь альтернативу. И, кажется, я знала, что ею может стать.
— Ян…
— Да?
— Расскажи мне все-все о свинге…
Глава 12
Алмазов явился уже ближе к ночи. И хоть я не спала, в тот вечер впервые не вышла ему навстречу. Не потому, что хотела наказать Тимура своим невниманием, нет… Все намного-намного проще. Я банально не могла подняться. Мое тело словно парализовала боль чудовищной, нечеловеческой силы. С трудом шевелились разве что руки, которыми я прикрывала воспаленные глаза от необычно яркого лунного света. В темноте мне было как-то спокойнее. Темнота дарила обманчивое ощущение защищенности.
Топ-топ… По лестнице, по моим нервам…
Знаете, я всегда считала, что любовь — это довольно простая история. История счастья. Хорошо тебе с человеком — это любовь, а если плохо — то что-то другое, ненужное. То, на что совершенно не стоит тратить время и нервы. И от чего точно нужно бежать.
Я только сейчас поняла, что ни черта о любви не знала. Эта сука может быть разной: красивой и уродливой, логичной и абсурдной, сладкой и горькой, возносящей тебя на пьедестал и с него же сталкивающей… Безжалостно тебя калеча, ломая хребет, сдирая по живому кожу.
Дверь открылась. Я замерла. Шаг… другой. Он все ближе. Я даже не дышала… Я даже, мать его, не дышала, боясь услышать на нем аромат чужой женщины. Матрац прогнулся. Тимур тяжело опустился возле меня. Осторожно коснулся руки холодными пальцами.
— Ничего не было, Кать… Ничего не было, слышишь?
Я верила. Потому что Тимур никогда мне не врал. Глаза заволокли слезы. Облегчения и чего-то еще, того, чему я не могла найти объяснения.
— Но могло бы быть, опоздай я хоть на минуту.
Тимур долго молчал, а потом тихо выругался. Вскочил, сделал жадный вдох. Заметался по комнате…
— Могло. Ты права. Я не знаю, какого черта со мной происходит. Я не хочу… я не могу причинять тебе боль.
— Но ты причиняешь.
За моими словами последовал глухой удар. Я распахнула глаза. Тим вновь утопил кулак в стену. Раз, и еще раз. Я молча наблюдала за происходящим, пожалуй, впервые за всю нашу жизнь видя Тимура таким. Злым. Сбитым с толку. Дезориентированным.
— Мне потом тошно было… Я даже помылся, — прохрипел он.
— Прямо в ресторане? — улыбнулась непонятно чему.
— Что? Нет, у матери. Я… я у нее все это время был. Не мог… — Тим дернулся, взмахнул рукой, не находя слов, чтобы объяснить мне свои мотивы. Которые я и без того понимала, кажется, лучше его самого. И не понимала…
— Это хорошо, что ты к Альфие поехал, — устало прошептала я. Перевернулась на бок, подтянула колени к груди и обхватила себя руками.
— Кать…
— Давай не сейчас, Тимур, ладно? Не уверена, что выдержу это все сейчас.
— Хорошо, — Алмазов с шумом сглотнул. — Я… можно я лягу здесь?
— Ты у себя дома, Тим. Где же тебе еще ложиться?
— Просто я подумал, что…
— Я выкину тебя из постели?
— Не знаю.
— Ты сам сказал, что ничего не было, — едва слышно прошептала я.
— Не было! И не будет, я… Я тебе обещаю, Кать!
— Не надо… Не давай обещаний, которых… — я не договорила и всхлипнула. Ломаясь, крошась…
— Катя… Ну, не плачь, слышишь? Я люблю тебя… Я все сделаю. Ты только не плачь. И не уходи!
Как же хорошо он меня знает… Знает, что я уйду, не стану терпеть, а все равно рушит… ломает то, что мы так долго строили. Будь ты проклят, Алмазов… Как же так? Как же так, Тим? И… за что?
Слова рвались из горла. Остатки сил уходили на то, чтобы удержать их внутри. Может быть я, конечно, зря старался. В моих глазах Алмазов мог прочесть много больше. В моих никого, кроме него, не видящих глазах…
Он застонал. Обхватил меня руками и, силой затащив себе на колени, уткнулся носом в мои волосы, повторяя бесконечное:
— Не плачь… Я люблю тебя. Всегда только тебя одну…
А я и верила ему, и не верила… И плакала… так горько плакала.
Как-то так мы и уснули. Скрюченные, зареванные… Это была ужасная ночь. Казалось, утро не придет вовсе. Но оно пришло, а лучше не стало. Стараясь не смотреть друг на друга, мы в четыре руки приготовили детям завтрак и разъехались, каждый своей дорогой. Тимур повез сыновей в школу, а я покатила прямиком в офис. Два из трех тендеров, на которые мы подали заявки, должны были пройти сегодня. Мне хотелось поскорее убедиться в том, что я оказалась права. Хотя… кого я обманываю? Ничего мне не хотелось. Я, как запрограммированный робот, просто выполняла свою задачу.
В офисе было тихо. Рабочий день официально не начался. На месте были лишь уборщица, да пара девочек из бухгалтерии. Я включила кофемашину и уставилась на себя в зеркало. Картина была печальной. Не спасал даже тщательно наложенный макияж. Кофе сварился, я взяла в руки чашку и уставилась в окно.
— Не помешаю?
Ян? Привет… Нет, заходи. Что-то срочное или…
— Нет, ничего такого. — Волков отрицательно качнул головой. — Я просто узнать, как ты.
— Как видишь, — развела руками. — Будешь кофе?
— Давай.
Я налила кофе заму, уселась в кресло и открыла ноутбук.
— Как Тимур?
— Говорит, что ничего не было. Клянется в вечной любви и верности… — невесело улыбнулась.
— А ты?
— А я перестала верить сказкам, Ян. Ты был прав. — Я отпила горький кофе и растерла слезящиеся глаза. После стольких слез и бессонной ночи они покраснели и опухли так, что не помогли ни лед, ни чудодейственные корейские патчи.
— Совсем не веришь?
— Я верю! Верю в то, что Алмазов действительно очень хочет, чтобы между нами все осталось по-прежнему. Но… ты же понимаешь… если это уже сидит в нем… оно никуда не денется. Рано или поздно он сорвется, изменит. А потом и оправдание своим поступкам найдет. Все мужчины так поступают, не так ли?
— И женщины тоже.
— Наверное…
— И что ты решила? Простишь его или…
— Нет. Простить такое у меня не получится. Я вчера много думала о том, что ты мне рассказал, и решила, что свинг может стать для нас неплохим выходом из ситуации.
Ты с ума сошла! — взорвался Волков, вскакивая со своего места.
— Почему? Уж лучше быть соучастницей, чем жертвой!
— Да потому, что ты к этому не готова! Идти против себя, в угоду мужику — это путь в никуда, понимаешь?
— Почему же? Твоя жена вроде бы всем довольна! — возразила я, тоже вскакивая.
— Потому что ей нравится это все! Нра-вит-ся. Ей доставляет удовольствие заниматься любовью с другим на моих глазах. Её это заводит. — Я поерзала, впервые представляя, как это вообще может выглядеть со стороны. До этих пор я думала лишь о том, буду ли ревновать Тима, смогу ли расслабиться, сумею ли довериться другому мужчине. Дальше этого мои мысли не заходили, а тут… Жар опалил щеки и стек вниз по телу. Наполняя озябшее окоченевшее тело теплом. Моя кровь еще не оттаяла до конца, но тоненький ручеек жизни как будто вновь побежал по венам.
— Я поняла-поняла! — оборвала Волкова, удивленная собственной реакцией.
— Да ни черта ты не поняла! Совсем. Тина… она полностью раскрепощена…
— А я, значит, зажата? — снова вскинулась я.
— Да причем здесь это?! Ты… Белоснежка, понимаешь? Просто, господи… он же у тебя первый?
— А я у него! Но это ничего не меняет, потому что в тридцать пять лет мы вдруг поняли, как же скучно мы, блядь, живем!
— Он понял. Он! А речь сейчас о тебе. И, если уж на то пошло, твои последние слова лишь подтверждают то, что я говорю. Тобой руководят злость и обида. Поверь, прямо сейчас это не лучшие подсказчики. И, черт возьми, не ругайся. Тебе не идет!
— Да почему вы все решили, что знаете, как для меня лучше?! Что мне идет, что не идет… чем я руководствуюсь!
— Потому что я подкинул тебе эту глупую мысль. И теперь чувствую свою ответственность за то безумие, что ты творишь.
— Что здесь безумного? — выдохнула я, как-то вмиг растеряв весь запал, все желание спорить. — Моё желание любой ценой спасти брак?
— Нет. Это я как раз могу понять.
— Тогда что?
— Безумие — это ставить брак выше собственных интересов.
В этом наши с Волковым мысли совпадали. Я и сама свято верила в то, что любая нормальная женщина всегда должна выбирать себя, свои чувства и интересы. Ведь кому нужен тот, кто даже себе не нужен? Правильно… Никому. Проблема в другом. В том, что Ян так и не понял.
— Ты все верно говоришь. Да. Только забываешь, что Алмазов и есть мой самый главный жизненный интерес.
Волков нахмурился. Отвернулся. Сунул руки в карманы и снова на меня посмотрел:
— Кать, я тебя не отговариваю.
— А мне казалось, ты именно это и делаешь.
— Нет. Я просто прошу тебя обдумать все хорошенько. Не рубить с плеча. У тебя есть время. Вряд ли Тимур решится на то, чтобы повторить вчерашнее, после того, как ты его поймала на горячем. Он будет выжидать. А ты пока просто представь, как это… Я не знаю… Посмотри свинг-видео и поставь себя на место одной из женщин. Хотя нет… Это плохая идея.
— Почему?
— Да потому, что в интернете запросто можно наткнуться на какую-то грязь… Лишь отвратит.
Ян устало растер лицо. Удивительно, я обсуждала с ним такие деликатные темы, и мне даже не было стыдно. Вполне возможно, во мне вообще не осталось чувств. О себе напоминала лишь боль. Внезапными фантомными вспышками.
— Спасибо, Ян. Правда, спасибо…
— Было бы за что.
— А разве не за что? Не знаю, как бы я без тебя вчера справлялась… с неизвестностью, с болью.
— Ага… Наболтал всякого. Я же думал, ты просто так об этом всем спрашиваешь. Ну, вроде как, чтобы о своем дерьме не думать, а вышло вон что…