И тут меня накрыло отчаяние. Все стало бессмысленным. Весь этот путь, магия… даже мысли о Наволоде не приносили никаких эмоций, а туман перестал казаться неприятным и опасным. Наоборот, он обещал покой. Надо было только сделать шаг в сторону, поддаться его зову и уйти. Уйти из мира живых, минуя и мир мертвых. Стать туманом — что может быть лучше? Нет переживаний, нет слез и горя. Только взвеси равнодушных капель…
— Эй, Марья! — вскрикнул вдруг Яр. — Ты куда это собралась?! А ну стой, где стоишь!
«Что от меня хочет эта странная палка?» — медленно, лениво подумалось мне.
Я уже почти в тумане, а он здесь лишний. Как лишнее и то создание, что вцепилось в меня своими щупальцами, не давая слиться с желанной хмарью. Оно еще и верещит противно…
— Марья, вернись! — уже во весь голос вопил посох, яростно дергаясь у меня в руке. Странно, почему я его еще не отпустила?
— Я тебе отпущу! — рявкнул Яр. — Только попробуй разжать пальцы! Лично к Баюну отправлюсь, как он вновь поумнеет! На весь мир расскажу, что дочь Кощея Бессмертного туманом обернулась! Что сдалась на последнем шагу! Ух, и хохотать над тобой будут! Так и представляю Василисино довольное лицо!
Я встряхнулась. Отупение медленно отступило.
— Ах ты ж, лягушка скользкая! Да какая ты лягушка вообще?! Средь тех хоть царевны встречаются, а ты… ты — головастик! Вот кто ты! Слабый головастик, которого любой пескарь сожрать норовит. Лебедь облезлая, сено пропавшее, пиво протухшее!
— Эй, ты, полегче там! — буркнула я сердито. — Сейчас как о землю шарахну, чтоб в ум пришел.
Посох облегченно вздохнул.
— Очнулась? Ты ж чуть было не ушла! Окончательно не ушла, я имею в виду. На волосок остановилась… Да еще навий этот помог, придержал.
Ктулха и впрямь, как оказалось, обвивал меня щупальцами за пояс и верещал что-то угрожающее в сторону стены тумана.
— Все, все, я уже в порядке, — заверила я осьминожка и слабо улыбнулась. — Никуда больше не собираюсь. Только вперед.
— Правильно, только вперед иди. Не оглядывайся, Марья, — произнес Яр. — Что оставишь позади, то явится впереди. Не оглядывайся…
И я не оглядывалась. Даже по сторонам не смотрела, просто шла, глядя только под ноги, чтобы не потерять едва различимую в тумане тропу. И изо всех сил старалась не обращать внимания на голоса, которые стали раздаваться вокруг.
Плевать на то, что они говорят! Ни тайн никаких чужих знать не желаю, ни о родных ничего не хочу спрашивать! И даже об истинных чувствах Наволода послушать не остановлюсь! Вот дойду до конца тропы, встречусь с ним, он мне сам все и расскажет, как обещал!
Теперь я напоминала самой себе бесчувственный механизм, который только и может, что передвигать ногами. И сколько так шла — не знаю, время вокруг словно остановилось.
Но вдруг посох в руке оживился:
— Смотри, Марья! Наверх смотри!
Я подняла голову и ахнула. Туман начал редеть! А впереди виднелся огромный темный холм с очертаниями какого-то большого храма на пологой вершине. Туман клубился вокруг холма, но подняться выше подножья не мог, словно гигантская невидимая ладонь прижимала его к земле.
— Туда, царевна, туда! — воскликнул Яр. — Почти дошли!
Трава все настойчивей хватала меня за ноги, словно и в самом деле ожила, но вид холма придал мне сил. Чувствуя, что проклятая поросль так и норовит меня оплести, я побежала, ругаясь вслух и отбрасывая посохом наиболее настойчивые травяные пряди.
— Под ноги смотри! — предупредил Яр взволнованно. — Видишь кочки? По ним скачи! Да не промахивайся!
Я послушно напрягла глаза и, разглядев те самые травянистые холмики, постаралась передвигаться только по ним. Стало и впрямь легче. Ровно до того момента, как Яр произнес:
— Не упади теперь! Живая трава позади осталась, теперь вокруг сечь-поле.
— Это что значит? — на мгновение остановившись на одной из кочек, чтобы передохнуть, уточнила я.
— Ну, коли ступишь на землю, так трава та вмиг ножами острыми оборачивается. Тебе ноги ведь еще нужны?
И вот зачем только спросила?!
Твердо решив, что в народной мудрости «меньше знаешь — крепче спишь» есть своя правда, я заскакала дальше по кочкам. Но теперь не в пример аккуратней. Остаться без ног, пусть и призрачных, очень не хотелось. А когда посох заикнулся было о том, что тут еще и разрыв-трава растет во множестве, я вообще попросила его заткнуться и не мешать заниматься физкультурой.
Холм вырос передо мной внезапно. Казалось, что до него еще скакать и скакать, но я, наверное, так увлеклась собственным выживанием среди всей этой ботаники, что и не заметила, как сечь-поле кончилось. А вскоре уже поднималась по расширившейся и теперь хорошо утрамбованной тропе, оставив стену густого тумана позади и внизу. Неужели конец близко?
— Кстати, Яр, — обратилась я к посоху, — помнишь, Карачун про реку Забвения говорил? А чего я ее так и не заметила?
— Ох, царевна! — Череп сверкнул глазницами. — Если б заметила, это было бы последнее, что попалось тебе на тропе. Самым краем тропа мимо реки идет. Туман помнишь?
Я кивнула.
— Вот от реки он и поднимается. А сама река холм опоясывает. Только по тропе сюда пройти и можно.
— Понятно. — Я покачала головой. — Ладно, прошли, и хорошо.
Несмотря на то что тропа уходила вверх по холму довольно круто, идти по ней все равно было несравненно легче, чем сквозь туман. К тому же сил и бодрости придавало осознание того, что конец пути уже близок. Я практически на месте!
Даже большой, в два моих роста, валун, который вдруг обнаружился прямо на тропе, уже не казался непреодолимой преградой…
Ровно до того момента, когда на испещренной мелкими трещинками и неровностями поверхности открылись два каменных глаза. А потом и огромный рот, напоминавший вход в пещеру, в конце которой виднелся проход и продолжение тропы.
— Съем, — сообщил валун. Голос его звучал словно скрежет перетирающихся камней в жерновах. — Голоден. Съем.
Я остановилась и выдала длинную тираду, смысл которой сводился к одному простому утверждению: как вы все задолбали!
Валун озадаченно закрыл каменную пасть.
— Марья, это ж Чур, — зашептал Яр. — Последнее препятствие. На самой границе стоит.
— Это, конечно, здорово, — прошипела я в ответ. — А мне что делать? Он всю тропу занял, не обойти. И ко всему прочему голодный. Сейчас как катается в нашу сторону, так и пискнуть не успеем.
— Не катается, — заверил посох. — Он дальше границы своей двинуться не может. Правда, и вряд ли уступит проход.
— А ты что сделал, когда здесь проходил?
— Не отвечу, царевна, — огорченно произнес он после некоторого раздумья. — Я ведь о том, что на тропе происходило, толком и не помню. Вспоминаю только, когда то или иное место проходим. И про Древника заранее не смог предупредить, и про туман тот… сейчас вот Чура узнал, но как обошел его — понятия не имею. Как пелена какая на памяти.
— Ладно, не унываем, — попыталась ободрить я нас обоих. — Разберемся как-нибудь. Такой путь прошли, не зря же все это.
Я вновь повернулась к Чуру, который по-прежнему разглядывал нашу компанию каменными буркалами, и громко сказала:
— Эй, валун, так и будем друг на друга пялиться? Я к тебе близко не подойду, не дура. А и ты границу оставить не можешь. Как мне кажется, нам надо искать какой-то разумный выход из ситуации.
— Съем, — вновь сообщил валун. Но теперь как-то неуверенно. Или мне так показалось?
— Съешь, — терпеливо подтвердила я. — Но не меня, это точно. Ты, кроме того, что голоден и собираешься меня сожрать, можешь сказать еще что-нибудь?
Валун озадаченно приоткрыл рот и вновь захлопнул.
— Ага. Краткость — сестра таланта, — резюмировала я. — Значит, если я правильно поняла, ты готов выслушать встречные предложения.
— Голоден, — сказал Чур. — Говори, еда.
— Сам ты еда! — возмутилась я. — Между прочим, меня мало, и я невкусная. Хоть у кого спроси. Зато могу предложить вот что…
И я со всем присущим красноречием принялась живописать все прелести обладания скатертью-самобранкой. Мол, и готовит вкусно, и ухода не требует, а к тому же молчит все время. Не будь она лишь тканью заколдованной, так идеальная жена вышла бы. А такому вот валуну-красавцу так и вообще в самый раз бы пришлась.
— Ты когда-нибудь манго ел? — допытывалась я у Чура. — А маракуйю?
— Марья, — осуждающе встрял Яр, — не к лицу царевне такие слова произносить…
— Это плод такой съедобный, а не то, что ты подумал! — буркнула я и вновь обратилась к валуну, который внимательно слушал. — Я уж молчу про расстегайчики, запеченных поросят и бочки варенья. Такого добра она наготовит в один миг. И ведь подумай сам — не единожды! Как снова жрать захочешь, так скатерка-то — вжух! И ты опять сыт.
— Много могу есть, — задумчиво сказал Чур и добавил. — Очень много.
— Так ей же в радость будет такого хозяина иметь! — заверила я. — Чем больше ешь, тем для скатерти лучше. Не любит, понимаешь, сидеть без дела.
— Марья, что ты несешь? — застонал Яр.
— Радость несу! — рявкнула я. — Не видишь, плохо Чуру. Работа непростая, а харчами обделили бедный камешек.
Валун согласно скрежетнул каменными челюстями, а потом ответил:
— Давай скатерть. Пропущу.
— А вот и хорошо! А вот и молодец! — зачастила я. — Только вот беда какая: скатерть-то на земле, у живых, а я, как ты видишь, здесь. Да и не работает она сейчас. Магию же какой-то злодей отключил. А я вот иду обратно ее возвращать. А как возвращу, так и скатерть тебе пришлю с оказией какой. Договорились?
Валун помолчал, а потом словно нехотя произнес:
— Буду много есть. Договорились.
И распахнул вновь свою пасть во всю ширь.
Не дожидаясь повторного приглашения, я со всех ног рванула вперед. И, чудом не зацепившись об острые каменные осколки, которые ему заменяли зубы, оказалась на другой стороне, пробежав валун насквозь.
Вереща на низкой ноте, Ктулха также миновал стража, и как только его последнее щупальце оказалось с другой стороны, огромная пасть захлопнулась. Валун медленно развернулся к нам.
— Уговор, — напомнил он. — Буду ждать.
И замер.
— Ох, бедовая ты, царевна, — изумленно констатировал Яр. — И везучая. Как обещание-то исполнять будешь?
— После придумаю, сейчас важно как можно быстрее к Истоку пройти, — отмахнулась я и продолжила подъем.
До каменного здания на вершине поднялась довольно быстро, а когда увидела его вблизи, честно говоря, слегка разочаровалась. Больше всего строение напоминало увеличенную копию Стоунхенджа, на вершину столбов которого какой-то умник поместил покатую крышу. Стены, сложенные из грубых неотесанных камней, частью развалились, частью просто отсутствовали.
Тропа же заканчивалась перед проемом, который, по-видимому, являлся входом. Однако сейчас он оказался практически полностью завален землей и обломками камней.
Н-да.
— Яр. — Я нерешительно посмотрела на посох. — Нам точно туда надо? Это же развалюха какая-то!
— А что ты видишь, царевна? — поинтересовался тот.
Я быстро описала сооружение.
— Так, понятно. — Яр хмыкнул. — Посмотри налево. Видишь, трава растет?
Я послушно уставилась на зеленую поросль:
— Вижу. И что?
— Подойди к ней, собери в ладони росу, сколь сможешь. Да и умой лицо. Глаза особливо протри, — посоветовал посох.
— А она того… безвредная? — с опаской поинтересовалась я. — А то после всех этих трав-ножей да разрыв-травы как-то не хочется познакомиться с еще какой-нибудь кислот-травой. Мне мое лицо дорого. Я к нему привыкла, знаешь ли.
— Умойся, говорю, — ободряюще сказал Яр. — То роса не простая, она взор открывает. Невидимое видимым делает, да и меня макни, чего уж.
— Ктулхе тоже искупнуться? — спросила я, осторожно нагибаясь.
— Ему-то зачем? — удивился Яр и закашлялся, когда я стала водить его черепом по траве на манер косца. — Ну, хватит уже! Умывайся давай!
Я собрала росу в ладони и протерла глаза.
А когда открыла…
С них словно пелена спала! Мир вокруг пошатнулся и рывком расширился, а я почувствовала себя мелкой букашкой на фоне огромного, сложенного из белоснежного камня храма.
Задрав голову, я увидела, что храм тот венчает огромный золотой купол с непонятным знаком на самом верху. Словно восемь стрел, смотрящих во все стороны света, медленно вращались над куполом, ничем не удерживаемые.
Стены, украшенные вычурными барельефами, выглядели монументально основательными. А неказистый прежде вход превратился в огромный арочный проход. Да и вообще вокруг все посветлело, даром что солнца не было.
— Руянов храм, — благоговейно прошептал Яр. — Волшебная Аркона. Как я мог забыть это место?
Глава 13
Я медленно приблизилась ко входу, стараясь разглядеть, что там, но не получалось. Золотой свет, шедший откуда-то изнутри, не ослеплял, не вредил глазам, но и не давал ничего рассмотреть. Однако стоило переступить порог, как световая завеса исчезла, открывая моему взору огромный зал. Потолки его были столь высокими, что я едва могла разглядеть купол.
Ровно посредине зала, прямо из каменного пола, бил фонтан. Его чашу, собранную из самоцветных камней, наполняла вода, мерцающая серебряными искрами. Да и сквозь сами струи то и дело пробегали сияющие нити, словно внутри фонтана кто-то включал электрическую дугу.
— Исток… — прошептала я, чувствуя себя совсем-совсем маленькой и ничтожной по сравнению с невиданной мощью этого места.
Его энергия чувствовалась буквально повсюду. Я попробовала подойти поближе, но воздух сгустился, стал упругим, словно вознамерился не дать мне сделать этого. Идти стало намного сложнее, и я остановилась.
— Яр, мне что-то мешает, — пожаловалась я. — Как будто сквозь стену пройти пытаюсь. Только стена из воздуха.
Посох хмыкнул:
— Это нормально. Да и не воздух это, а сила Истока. И не тебя именно она отталкивает. Кто ты для нее? Так, мошка-однодневка, она и не замечает тебя. Просто природа Истока такова. Ну и ведет он себя неправильно. Но мы за этим сюда и пришли, чтоб все поправить.
— А что с ним не так?
— Струи в чашу падают, — ответил Яр.
— Мне вот сразу все понятно стало, — буркнула я. — А куда еще они падать должны? Это хоть и Исток, но все равно выглядит как обычный фонтан. Пусть и большой.
— Тут дело-то такое, Марья, — начал объяснять посох. — Струи Истока не вниз должны падать, а, наоборот, вверх подниматься восемью потоками по числу Источников разделенных. Да и расходиться по миру, соединяясь с ними. А тут, видишь, кто-то пожелал, чтоб Исток сам себя питать начал. Вот и растет его сила, копится. И как предела достигнет…
Он замолчал, но я и сама поняла: жахнет почище ядерного реактора. Бах, и не станет в сказочном мире больше ни Истока, ни магии. Как, видимо, случилось когда-то в нашем.
— Узнать бы, какая сволочь это сделала! — в сердцах ругнулась я.
— Карачун точно знает. — Яр щелкнул призрачной челюстью. — Вот вернемся — допросим!
— Угу, допросишь его. — Я поморщилась. — Сбежит в мой мир, и поди найди. Даже если я свое желание загадаю, чтоб тоже между мирами перемещаться, это мало чем поможет. Пока мы за ним бегаем, злыдень еще кого-нибудь подговорит на тропу встать, и как потом быть?
— Мало кто сюда дойти способен, — напомнил посох, правда, уже не очень уверенно.
— Именно, — кивнула я. — Именно, что мало. Только злодею будет все равно, сколько его засланцев тут сгинет, прежде чем кто-то из них все-таки до конца дойдет. А вот у нас сильных сторонников не так и много. Это мне повезло по тропе пройти, да и то только потому, что вы с Ктулхой рядом были. В Наволода я верю. Верю, что он доберется. Но представь Финиста? Тут уж сомневаюсь. Готов ли ты к такой жертве? Я вот лично нет. Поэтому надо обязательно выяснить, кто тот враг, что Исток уничтожить хочет. И выяснить прямо сейчас.
— Да только каким образом? — поинтересовался Яр. — Исток-то тебе не скажет… — Он осекся и обеспокоенно сверкнул глазницами: — Марья? Ты ведь не хочешь свое желание на это потратить?! А как же твоя мечта о перемещениях? Ведь упекут обратно в тот немагический мир, и никто уже не поможет!