— Аннабель! Не плачь на морозе, — голос мужа помог вынырнуть из воспоминаний. Я не заметила, как супруг подошёл вплотную и приобнял за плечи.
— Я…прости…больше не буду, — шмыгнув носом, улыбнулась дрожащими губами. — Просто так тоскливо стало, вроде знала, что уеду, а больно только сейчас стало. — Прижала кулачек к груди показывая где именно болит.
— Чувствовать тоску по отчему дому — это нормально, особенно, когда он так далеко. Но сейчас у тебя новая семья, и твой новый дом ждет тебя. Давай не будем заставлять его ждать хозяйку? — улыбнувшись, Ганс мягко увел меня к коню.
— Да, конечно. Я больше не буду нас задерживать.
Меркёр наклонился и подарил ободряющий поцелуй. Расслабившись в руках мужа, позволила ему посадить на коня.
— Надо быстрее добраться до постоялого двора, а там я уже позабочусь о твоих мыслях, — многообещающе усмехаясь, Ганс сел на своего коня и пустился галопом, оставив меня смотреть на его удаляющеюся спину. Справившись с чувством неловкости, поехала следом к новой жизни, новым целям и желаниям.
Погода благоволила нам. Весеннее солнышко, ярко освещало дорогу, но из-за снега не всегда удавалось увидеть разные препятствия на пути. Ганс радовался моему умению сидеть верхом. Ловко управляла конем, не боясь преодолевала препятствия в виде поваленных деревьев и оврагов.
Обедали на ходу: вяленое мясо с хлебом отлично утолял голод, а вино разгоняло кровь по телу.
Солнышко клонилось к закату, когда Ганс заметил столбик дыма и радостно привлек моё внимание. Подъехав к постоялому двору, смогли заказать комнату для ночлега и привести лошадей в порядок. Ганс несколько раз отправлял меня в комнату, чтобы я быстрее грелась, но я упрямо стояла рядом и помогала чистить коней от снега.
— Ганс, меня учили, что семейные обязанности делятся между супругами поровну. Я не могу отдыхать, пока ты стоишь на морозе. Вместе мы быстрее справимся, — тараторила, счищая с подков снег. Мужчина пробурчал что-то об упрямых барышнях.
Накормив и напоив своих верных скакунов наконец попали в таверну, где нас ждала долгожданная еда. Забыв о приличиях и внешнем виде, накинулись на горячий суп. Утолив первый голод и согревшись, скинули верхние плащи, принялись за кашу с запечённой бараниной.
Муж предложил мне принять ванну. Уже в комнате скинула вещи, погрузилась в бочку с горячей водой, что стояла за ширмой. Ноги приятно покалывали, прикрыв глаза, расслабилась в воде. Хлопнувшая дверь быстро привела в чувства.
— Ганс? — позвала супруга.
— Да, милая. Быстрее заканчивай и в постель, — раздался голос за ширмой. Встав из бочки, осознала, что простыня осталась на кровати.
— Муж мой, — неуверенно позвала, заливаясь краской смущения.
— Да да… — ответил тот. Готова была поклясться, что слышала усмешку в голосе мужчины.
— Там простыня на кровати. Подай, пожалуйста.
— Конечно, дорогая, — муж не заставил себя ждать. Мгновение — накрыта простыней и заботливо уложена на перину.
5 апреля 1799 года
В столицу мы добрались ночью шестого дня. Подъехав к воротам города, нас остановили стражи. Слезли с лошадей, поравнялись с двумя оборотнями великанами. Потребовав документы суровые мужчины осмотрели сумки и одежду. Ганс предоставил свои документы и свидетельство о браке.
— Господин, нам надо задать вопросы Вашей жене, с Вашего позволения и в Вашем присутствии, — пробасил страж.
Помрачнев, Ганс вопросительно посмотрел на меня. Какие вопросы они хотят задать? Зачем что-то у меня спрашивать? Совсем растерянная, я только смогла кивнуть.
— Если так нужно, то конечно.
Встав за спиной, он положил ладони, мне на плечи, даря поддержку. Страж наклонился ко мне, всматриваясь в лицо.
— Дитя, ты добровольно едешь с этим господином?
— Да, с чистым разумом и легким сердцем, — с радостной улыбкой ответила используя старинное обрядовое высказывание.
Второй стражник втянул воздух, пожелтевшие глаза блеснули в темноте. Мужчины переглянулись, друг другу кивнули. Немой диалог между ними длился недолго.
— Простите несдержанность моей молодой супруги, — голос Ганса придал смелости.
— Дитя сказала правду, у нас нет оснований вас задерживать. Ночлег можете найти в таверне "Тихий омут", она дальше по улице. Доброго пути, — пробасил стражник, открывая ворота. Железная решетка поднялась, пропуская нас в город.
Обернувшись, смотрела, как оборотень наблюдает за мной. Желтые глаза светились и мне стало жутко от такой особенности.
— Родная, не смущай стража. Твоя непосредственность обескураживает. Но своим вниманием ты провоцируешь его, — Ганс вел лошадей, приобнял свободной рукой меня.
— Я так много не знаю, стыдно за свою реакцию, — сетовала идя к таверне, — Впервые вижу горящее золото в глазах двуликого.
— Работа стража, выглядеть не дружелюбно. Не оценивай всех оборотней по одному стражнику. Уверен, ты сможешь найти друзей среди них.
Что бы я делала без поддержки мужа. Всегда успокоить слово найдет ободряющее.
Уже в "Тихом омуте" лежа в постели, слушая как Ганс рассказывает о дальнейшем путешествии, не заметила, как уснула. Снился прошедший день.
Метель, накрывшая по дороге к Христинии заставила укрыться в лесу и переждать непогоду. Ганс спрятал меня за валуном, где удалось разжечь маленький огонек. Мы греясь, защищали костер от ветра и снега.
— Этот огонь олицетворяет то что, творится в моей груди рядом с тобой, Аннабель, — произнес Ганс.
— Тебе нравится заставлять меня краснеть? — прошептала я.
— Да, очень. — Краткий поцелуй — Почему тебе дали такое имя? Аннабель… имя европейское.
— Ты сам знаешь, что в доме родителей много путников. В том числе из Франции. Мама, была на сносях, познакомилась с женщиной которая носила имя Аннабель. Они много беседовали, женщина поведала ей о своей счастливой жизни. Мам подумала, что имя счастливое, и дала его мне.
— Тебе не сложно с этим именем? В детстве не дразнили?
— К счастью, всем нравилось моё имя.
— Во Франции тебе будет привычнее с ним. Тебе понравится дома. Он больше твоего отчего: на стенах много орнаментов, лепнины и картин с золотых рамках. Окна большие, есть витражи. Знаешь, что это? Большой сад с беседками. Там посадишь свои любимые цветы. В библиотеке много литературы. Решим вопрос с учителями. А когда пойдут детки, няньки помогут тебе, — вещал Ганс. Слушая его, мечтательно улыбалась.
— А ты чем будешь занят?
— Сейчас война, милая, меня ждет служба. В перерывах между походами буду рядом, надеюсь, что когда мы доберемся до дома, ты уже будешь носить нашего первенца. А детки не дадут тебе скучать.
Приложив ладошку к своему животу, мысленно попросила Всевышнего о исполнение наших надежд.
6 апреля 1799 года
Проснувшись и резко открыв глаза, поняла, что на яву поглаживаю свой живот. Осмотрев комнату, заметила отсутствие супруга. За окном светало, значит проспала всего несколько часов. Наскоро одевшись, побрызгала лицо ледяной водой из кувшина, расчесывала волосы, любуясь сквозь окно, как первые лучи солнышка освещали столицу. Из окон таверны улица хорошо просматривалась: яркие трехэтажные здания с треугольными крышами плотной прилегая друг к другу тянулись до порта. Среди таких веселых домиков, заметила родные ставкирки. Такие же деревянные и многоярусные.
Корабли, стоявшие на якоре, привлекли мое внимание. «Как ими можно управлять?»
Скрип за спиной. Ганс вошёл в комнату с мешком. Вид у него измученный: темные мешки под глазами, волосы взлохмачены, одежда помята. Муж выглядел таким уставшим, но таким родным. Приблизившись, я поправила одежду супруга, он замер от удовольствия. Только дыхание сбилось, сквозь рубашку хорошо видно, как поднимается и опускается грудь Ганса. Закончив, нежно чмокнула мужа в губы.
— Дар небес, не иначе, — прошептал он, увлекая меня вглубь комнаты.
— А мы не опаздываем? — спросила подтрунивая.
— Думаю, один поцелуй нас не задержит, — усмехнулся Ганс склоняясь к моим устам.
*Христиания- столица Норвегии с 1624 по 1877 года. В наше время — Осло.
6 глава
Путешествие, как и говорил Ганс, заняло один месяц. На корабле "Резвый" мы плыли по северному морю прямиком в Батавскую республику. Я все свободное время находилась на палубе, восхищаясь водной стихией. Гансу приходилось уносить меня с палубы под смех матросов. Муж ворчал что-то о сильном ветре. А я отвечала, что северянке и такие ветра не страшны. А красоту хотелось рассмотреть и запомнить на всю жизнь. Капитан корабля любезно проводил экскурсию для нас. Терпеливо отвечал на все вопросы, даже позволил подержаться за штурвал. От переизбытка чувств издала вопль радости и долго крутилась вокруг штурвала. Ганс, посмеиваясь, не мешал, он в сторонке с капитаном обсуждал последние новости мира.
Прибыв на место, мы тепло попрощались с командой "Резвого". Капитан уведомил, что для него было честью везти таких путников. Я еще долго делилась с мужем впечатлениями.
— Оказывается, не все оборотни такие жуткие, как тот стражник. К капитану Шеру я привыкла быстро, такой интеллигентный и терпеливый.
Я взглянула на молчаливого супруга, взяла его руку и сжала ладошку.
— Прости меня, я тут так расхваливаю постороннего мужчину. Ты лучший. — широко улыбнулась Гансу. Муж ответил на мою улыбку. Так намного лучше, кода он улыбается, становится легче дышать.
— Я не ревную, женушка. Просто в мире много новостей и не все они радостные для Франции. Я переживаю за наш путь домой.
— А что-то может нам помешать? — встревоженно поинтересовалась.
— Пока не знаю, но надо быть осторожнее. Русские вступили в военный альянс с Турцией, это может осложнить жизнь французской армии. Я переживаю за своих товарищей, которые остались на фронте, — рассказал последние новости Ганс.
***
Уже в конце апреля мы находились в департаменте Эро. Солнце было ярким и теплым. Скинув зимний плащ, любовалась ранней весной. Зеленые луга, платообразный хребет завораживал своими красками. Окликнув супруга, указала, на него.
— Как он называется?
— Это Севенна, то что ты видишь, лишь небольшая часть горного массива Франции. В этих горах добывают полезные ископаемые. Округам идет процент от их продаж.
— Округам?
— Да, милая, Эро делят три округа: Монпелье, Безье, Лодев. Под моим руководством — Безье. У нас много садов и виноградников, доход приносит производства вина. Дома я смогу объяснить тебе все и показать наши сады и виноградники.
Ганс пришпорил своего скакуна и пустился галопом, давая понять, что разговор окончен. Смену настроения супруга я объяснила усталостью от путешествия.
— Все потом, — пообещала себе догоняя супруга.
Утро 27 апреля 1799 года
Ганс
Мирно посапывая на моей груди, Аннабель пропустила момент прибытия домой. Только рассветом въезжая в двор своего поместья смог выдохнуть и расслабиться. Вот и родные стены, где выросло не одно поколение семьи Меркёр. Поместье гудело словно улей. Призвав слуг к тишине быстро слез с коня и подхватив жену на руки, понес в дом. Поднявшись в свои покои, положил Аннабель поверх покрывала и накрыл вторым. Девушка заворочалась и тихо что-то пробурчала, расслабилась после поцелуя. Помог управляющему разжечь огонь в камине.
Выйдя из комнаты, обратился к управляющему и кухарке:
— Дороти, Берт, девушку не беспокоить пока спит. Все потом. Скажу лишь что она моя супруга. Приготовьте одежду для ситрои.
Слуги переглянулись и оба довольно заулыбались.
— Все потом. Сейчас горячей воды и завтрак. Я буду в кабинете, все туда.
Аннабель
Я проспала до обеда. Шум с улицы заставил открыть глаза. Несколько минут рассматривала узоры на балдахине, осмотрела комнату. Осознав, где нахожусь, резко села и глухо застонала. Тело после длинного путешествия ломило, а голову от долгого сна. Спустила ноги на пол, ощутив мягкий ворс, ласкающий голые стопы.
Я была одна в большой, богато убранной спальне в бело-синих тонах. Мебель красного дерева массивна, тумбы на изогнутых ножках-лапах, огромное зеркалом в золотой раме, на полке камина часы. В углу ширма с изображением какого-то сражения, восхищение вызвала хрустальная люстра со свечами в несколько рядов. Весенний свет проникал в комнату, через панорамное окно, подойдя к ним, осмотрела дворик: люди сновали занятые своими делами, они напоминали мне пчелиный рой.
Осмотревшись смекнула, что спала в верхней одежде, заглянув в зеркало, ужаснулась.
Замарашка, — думала, мечась по комнате. — Как к людям в таком виде выйти?
Посмотрев комнату, не нашла кувшин для умывания. Отворив одну из дверей, обнаружила комнату, выложенную из белого мрамора с большой ванной по центру. На тумбе стояла большая чаша с прохладной водой. Выдохнув от облегчения, окунула лицо в воду, смыла дорожную пыль, не заметив в комнате постороннего.
— О ситроя, я как знала, что Вы уже проснулись, простите за опоздание. Я Кларис, ваша горничная, — представилась молодая энергичная девушка ростом чуть ниже меня, мелкие кудряшки делали ее лицо привлекательным. Черное длинное платье с накрахмаленным белым передником ладно сидело на девушке.
Осознаю, что слишком долго рассматриваю горничную. Заметив моё замешательство Кларис быстро юркнула к печке и взяла ведро которое я не заметила, наполнила ванную горячей водой, разбавив до нужной температуры и все это быстро, умело, четко.
— Ого! — только смогла воскликнуть, когда уже стояла в ванне без одежды.
— Смелее, ситроя, вода остынет быстро, а Ваши косы еще вымыть надо, — картавинка делала ее речь забавной.
Расслабившись в горячей воде, отдала себя в руки горничной. Ополоснувшись и завернувшись в простынь с помощью Кларис, увидела себя в зеркалах.
— Очень удобно, — указала на них, — можно увидеть себя со всех сторон.
— Да, ситроя, эта система зеркал облегчила многим жизнь, особенно горничным. Теперь не надо нам бегать с тяжелыми зеркалами пока ситрои себя рассмотрят, — произнесла девушка, подводя меня к печке, тепло которой позволило быстрее высушить волосы.
— У меня одежда в дорожной сумке. Она чистая, только погладить надо.
— Ваши вещи все в прачечной, но Вы не переживайте. Платья в шкафу. Мы сейчас вам что-то подберем, — заверила Кларис.
Рядом со шкафом, ахнула от удивления: платья казались легкими, невесомыми и прозрачными. Взяв платье мятного оттенка обрадовалась, что к нему Кларис добавила только чулки и балетки белого цвета с бантиками на носочках. Одевшись и подвязав все бантики не могла оторваться от своего отражения. Завышенная талия, неглубокое декольте, рукава фонарики. Кларис собрала волосы в пучок и несколько прядей завила.
— Я не слишком празднично выгляжу? Может, это платье для приемов, а я его для дома выбрала? — неуверенно поинтересовалась у девушки. Горничная придирчиво осмотрела меня и изрекла:
— Вы похожи на нимфу, ситроя, даже если я одену на Вас мешок, Вы будете волшебны.
От такого открытого комплимента залилась краской смущения. Надеясь, мы будем подругами.
— Где мой супруг?
— Ситроян в кабинете, заперся там, как только Вы расположились в покоях. Я смею предположить, что он там спит.
Накинув шаль на плечи, вышла за горничной из комнаты. Стараясь не отвлекаться на картины в коридоре, быстро шла к супругу. Вошла в кабинет. Комната встретила теплом и тишиной, в камине потрескивали дрова. Вновь поразилась помпезности убранства: темная массивная мебель, много позолоты, тяжелый стол был завален бумагами, стеллажи с книгами или журналами. Шторы закрывали окно, создавали полумрак.
Заметила Ганса, лежащего на одном из диванов, одна рука свисала касаясь пола, ноги лежали на подлокотнике соседнего кресла. Но несмотря на все неудобства, Ганс спал сладким сном, периодически похрапывая. Раздвинула шторы впуская солнечный свет в комнату, присев на ковер, рядом с диваном, легонько погладила супруга по щеке призывая к бодрствованию. Вздрогнув, мужчина открыл глаза.