Не мой выбор
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА 1
Мел скрипел, царапая доску. Звук проникал в сознание гораздо лучше текста, появлявшегося с подачи по-старчески дрожащей руки учителя. Девушки, глаза которых в начале урока светились энтузиазмом, теперь с отрешённым видом смотрели, как медленно разрастается монументальная схема классификации артефактов. Они механически зарисовывали её, не вникая в суть и не задумываясь над тем, как впоследствии выучить. Скрип мела вытеснил все мысли.
В отличие от одноклассниц Лика давно привыкла к манере господина Кармаи вести занятия. Заметив, что учитель любит объяснять материал после сеанса чистописания, длящегося в среднем пятнадцать-двадцать минут, она придумала нехитрый приём, позволявший сохранять концентрацию. Девушка фокусировалась не на монотонном звуке, а на движении руки пожилого мужчины. Меняющаяся перед глазами картинка не позволяла мозгу перейти в режим автопилота. Кроме того, Лика всегда старалась вникнуть в смысл написанного и предугадать в каких местах лучше оставить три-четыре свободные строки для развёрнутых пояснений. Без них у господина Кармаи никогда не обходилось.
Иногда темы по-настоящему увлекали, иногда нет. Если выпадал второй вариант, Лике приходилось прилагать дополнительные усилия, чтобы внимание не рассеивалось. К примеру, сегодня она время от времени напоминала себе о том, насколько важный вопрос выбрали для разбора. Пусть он в большей степени относился к разделу теоретической магии, но и практическая польза имелась.
В школах для магов учеников натаскивали пользоваться исключительно собственной Силой, что в переводе на общедоступный язык обозначало, овладение умением определять собственный резерв по состоянию знака-индикатора на левом запястье и приобретение навыков расчёта ёмкости заклинаний. Да, существовал целый перечень стандартных магических плетений, ёмкость которых каждый школьник знал назубок. В процессе получения профильного образования список расширялся, но в реальной жизни доводилось их комбинировать, и зачастую для определения необходимого в таких случаях объёма Силы не хватало простого сложения.
В глазах простых обывателей ворожба выглядела чудом, прекрасным и лёгким. Какова на самом деле обстановка с резервом Силы, не магов не волновало, но даже они знали о существовавших ограничениях. Сами маги относились к собственным способностям как к чему-то чужеродному. Некоторые считали дар слишком большой морокой и принимали решение надеть амулеты, блокирующие доступ к Силе навсегда. Другие боялись столь кардинальных перемен и жили обычной жизнью, ни разу не применив магию — спонтанные выбросы Силы в детстве не в счёт.
Помимо этих трёх категорий магов существовали ещё две. Остряки в шутку именовали их лагерями. Противоборствующими, разумеется, но кое-что общее у представителей враждующих сторон было. И те и другие обладали неограниченным доступом к Силе, их резерв всегда был полон. К первому лагерю относились так называемые отступники, ко второму — охотники. Первые платили за могущество кровавую дань: речь шла о массовых убийствах. Ценой уникальных возможностей для вторых являлась жизнь.
Все свято верили в то, что охотничьи тройки создаёт сам Всесильный, и задачей каждого такого союза является поиск и уничтожение отступников. Спорить с догмами бесполезно, но у всякого здравомыслящего человека, хоть немного знакомого с реалиями троек, возникал вопрос: какими такими принципами руководствуется главное божество, формируя группы, заведомо обречённые на провал?
Лика никогда не вникала в тонкости моральных аспектов выбора, выпадающего на долю представителя каждой категории. Ей было известно о пяти возможных вариантах, но она сосредоточилась на том, что приготовил для неё отец. В жизни девушки существовали обстоятельства, которые она привыкла считать непреодолимыми, потому с детства смирилась с выбором родителя: прилежно зубрила формулы, осваивала плетения заклинаний и строила карьерные планы, напрямую связанные с магией.
Лика привыкла всего добиваться упорным трудом. Порой ей становилось обидно, когда менее одарённые в магическом плане ученицы делали успехи, в то время как она, со своим огромным резервом, тренировалась часами напролёт, чтобы добиться результата. Лику никто не назвал бы глупой или ленивой. Напротив, девушка отличалась сообразительностью и упорством. Несмотря на эти качества, ей порой казалось, что она вынуждена пробивать головой стены на пути к цели — так тяжело шёл процесс обучения.
Иногда Лику посещало вдохновение, и она придумывала совершенно невероятные плетения заклинаний, но, покопавшись в библиотечных фолиантах, приходилось ставить крест на задумках. Воплотить их в жизнь мешали фундаментальные законы классической магии. Поиски решения проблем с использованием нетрадиционных течений постоянно откладывались из-за нехватки времени.
Девушке очень хотелось облегчить себе жизнь и найти выход из тупика, в котором находились её изыскания. Именно эти два обстоятельства подстёгивали интерес Лики к артефактам. Вот только, несмотря на важность темы, сегодня девушке никак не удавалось сосредоточиться на уроке. Привычное молчание, приправленное тихим шуршанием ручек и скрипом мела, давило как никогда прежде, потому что этому отвлекающему фактору сопутствовал ещё один — боль в животе. Её лёгкие отголоски дали о себе знать утром, перед выходом из дома, но девушка связала это с ежемесячным недомоганием. Постепенно неприятные ощущения усиливались, приобретая несвойственную остроту.
В какой-то момент Лика осознала, что уже не пишет в тетради, а сидит, упершись предплечьями в столешницу, и пытается не упасть лицом вниз. Строчки расплывались перед глазами. Живот с левой стороны жгло огнём.
— Что с тобой? — раздался вопрос соседки справа.
Шёпот с трудом пробился сквозь странный шум в ушах Лики, и с ещё большим трудом смысл слов достиг её сознания. Девушка медленно качнула головой, опасаясь, что более резкое движение закончится встречей с жёсткой столешницей. Однако и такая малость возымела последствия. Капля пота сорвалась со лба и упала на тетрадь, размывая чернила.
Лика порывисто встала. Звук отодвигаемого стула заставил учителя оторваться от записей.
— Вы что-то хотели? — господин Кармаи подслеповато щурился, глядя на ученицу сквозь круглые очки. Его дребезжащий голос звенел от нетерпения вернуться к прерванному занятию.
— Можно выйти? — спросила Лика и нехотя призналась: — Мне нехорошо.
— Конечно-конечно! — затараторил старик, поправив очки. Пальцы оставили белый след на щеке, но это не стало поводом для всеобщего веселья. Вниманием класса завладела дрожащая с ног до головы Лика, вцепившаяся в край стола.
Получив разрешение учителя, девушка одним движением сгребла письменные принадлежности в сумку и нетвёрдым шагом направилась к выходу из кабинета. Господин Кармаи отвернулся к доске и продолжил скрипеть, а ученицы принялись перешёптываться вполголоса, обсуждая состояние одноклассницы. Лике же не было дела до чужих пересудов. Она с ужасом представляла, какой путь необходимо преодолеть до туалета, расположенного этажом ниже. О том, чтобы добраться до медпункта, не возникало и мысли!
***
Должность завуча имела ряд преимуществ, одним из которых госпожа Маркель считала весьма ограниченное количество часов, отведённых для преподавания. Ей нравилась организационная работа и возможность относительно свободно распоряжаться временем. Во всю шли занятия, а женщина только-только появилась в школе. Её утро выдалось насыщенным, но поскольку оно прошло вне стен учебного заведения, то госпожа Маркель это и за работу не считала!
Поднявшись на третий этаж, где располагался её кабинет, она увидела невысокую фигурку, облачённую в серую форму. Ученица шла очень медленно, одной рукой держась за стену. В голове дамы, всем сердцем радевшей за соблюдение правил, мгновенно родилась обвинительная речь, и первые слова уже готовы были сорваться с языка, но она внезапно поняла, что девушка направлялась не к лестнице, куда бы лежал путь прогульщицы. К тому же госпожа Маркель по длинному хвосту медно-рыжих спутанных волос определила личность ученицы.
— Ангелика! — окликнула она девушку, но та не остановилась и не обернулась, будто не слышала, что её звали.
Забеспокоившись, госпожа Маркель ускорила шаг. С её габаритами этот поступок походил на подвиг, но особых результатов не принёс. Девушка давно уже скрылась в туалете, а женщина до него только дошла. Распахнув неплотно прикрытую дверь, она замерла на пороге.
Ангелика стояла в центре комнаты. Журчание воды скрадывало рыдания, которыми давилась девушка, зажав ладонью рот. Причину истерики госпожа завуч сразу не поняла, но, проследив за взглядом ученицы, вмиг пожалела о невозможности завизжать или просто закричать, или каким-либо другим образом выплеснуть отхвативший её ужас.
За минуты, потраченные госпожой Маркель на путь до уборной, девушка успела расстегнуть нижние пуговицы форменной блузки и вдоволь налюбоваться на проступивший символ: повёрнутый рожками вверх полумесяц и эллипс над ним. Теперь Ангелика обводила покрасневшую кожу вокруг чёрного знака, будто боялась дотронуться до него самого.
Сглотнув, госпожа Маркель взяла себя в руки и вспомнила о должностных обязанностях.
— Ангелика! — позвала она строгим голосом. На этот раз девушка её услышала и подняла взгляд. — Вам следует привести себя в порядок и отправиться домой, возможно… возможно, там вас уже ждут.
Ученица отрешённо кивнула, но отняла ладонь от лица и принялась застёгивать пуговицы. Наблюдать за ней было тяжело, но госпожа Маркель напомнила себе о том, что жалость к одной ученице может обернуться опасностью для всей школы. Между лопаток заскользили холодные бисеринки пота.
— Не могли бы вы поторопиться, — попросила она: девушка никак не могла попасть в петли.
Ангелика поправила лямку сумки и оставила пуговицы в покое. Госпожа Маркель оцепенела, когда девушка поравнялась с ней, выходя из туалета. Женщина нашла в себе силы лишь на то, чтобы повернуть голову и наблюдать, как бывшая ученица уже более твёрдым шагом идёт к лестнице.
Пять минут спустя завуч бросилась к окну. Из него было прекрасно видно спешившую прочь от стен здания фигурку с ярко рыжими волосами в расхристанной блузке. Когда она вышла за школьные ворота, госпожа Маркель выдохнула с облегчением.
***
Затерявшийся в горах дом меньше всего походил на хижину отшельника. Он напоминал пристанище мизантропа, уставшего от мирской суеты, но имевшего средства жить уединённо и с комфортом, совершая вылазки в большой мир исключительно ради необходимости пополнить продовольственный запас. Последнее в понимании Виктора означало наесться впрок на несколько недель. Порой он находил какую-нибудь очаровательную особу и приглашал побыть его гостьей. Тогда следующее посещение близлежащего города откладывалось на пару месяцев, поскольку человеческая еда могла храниться в холодильнике до полугода, а срок годности препаратов, восстанавливающих кровь, составлял от двух до трёх лет.
Несмотря на любовь к уединению, вампир позаботился о том, чтобы в доме была связь. Время от времени — нет, следуя строгому графику! — он устраивал конференции в режиме реального времени с группой людей из разных уголков света, которые занимались сохранением и преумножением его состояния. Виктор в любой момент мог ответить на срочный вызов, продиктованный экстренной необходимостью, но его ни разу не беспокоили такими звонками. Нанятые специалисты по финансам самостоятельно справлялись с любой проблемой и не считали нужным ставить хозяина в известность о досадных недоразумениях, не имевших в конечном итоге последствий!
За четыреста лет Виктор привык к покою, стабильности и одиночеству. Да, мир менялся, но жизненный поток, проторив новое русло, успокаивался, пенная шапка таяла, остатки её вместе с наносным мусором оседали на берегах, которые отдалялись с каждым днём, и вот уже привычные тихие воды несли его в будущее. Годы преподали главный урок: есть лишь одна постоянная величина, которая останется таковой до конца времён и на которой зиждется всё вокруг. Имя ей — человеческая натура. Изучить людей Виктор смог в юности, когда считал, будто мир вокруг таит много тайн и загадок. Он путешествовал, знакомился с новыми людьми, но со временем понял, что даже гений не так уж сильно отличается от обычного человека: натуру не переделать!
Любопытство и азарт сменились удивлением, меланхолией, разочарованием, а под конец — жгучим раздражением. Виктор побывал во многих местах, видел творения рук человека, результаты усилий его ума и воображения. Они потрясали до глубины души, восхищали, но при этом внутри мужчины разгорался пожар неприятия. В его голове не укладывалось, как можно создать такое разнообразие, оставаясь… одинаковыми в своей сути.
Со временем пришла мудрость. Огонь в душе затих, превратился в тлеющие угли, а после — в пепел. Поняв, что не способен находится среди людей, Виктор нанял известного архитектора, каждый проект которого был вызовом самому себе, обстоятельствам, общественности и, Всесильный знает, чему ещё. Молодое — по меркам вампира — дарование увидело в предложенной работе очередную сверхзадачу и с радостью взялось за её решение. Спустя семь лет на одной из вершин Скалистого хребта в ярких закатных лучах Виктор впервые увидел ослепительно горящие стеклянные стены своего нового дома.
Когда гордый мастер Даэр представил чертежи последнего детища на суд коллег, они подняли его на смех. Мэтры посчитали технологии, применённые для обеспечения полной автономности здания, выдумкой, основанной на произведениях футуристов. Господа, привыкшие работать с привычными системами, даже не знали о том, что нововведения, с которыми они столкнулись, давно стали реальностью, только не получили распространения ввиду дороговизны или отсутствия у их создателей связей в нужных кругах. К примеру, среди тех же архитекторов. Мастер Даэр старался следить за всевозможными инновационными разработками и привечал талантливых людей, но и он не всегда мог помочь с запуском изобретения в массовое производство, поскольку нечасто удавалось найти заказчика, готового к дорогостоящему эксперименту, несмотря на выгоды, которые он сулил.
В случае с убежищем для Виктора архитектор поступил весьма дальновидно. Он не стал оспаривать мнение коллег, рассудив, что вампиру ни к чему пристальное внимание и интерес к месту обитания. Нет, данный вид жил среди людей совершенно легально, но, как говорится, накладки всегда случались, и было бы весьма прискорбно, если бы чей-то фанатизм или старая душевная рана явились причиной гибели в целом неплохого существа — филантропа, мецената, основателя множества благотворительных фондов! Виктор оценил позицию мастера Даэра и поблагодарил так, как привык делать это веками: выписал чек на круглую и, наверное, потому такую приятную для глаз сумму.
Распрощавшись с архитектором, вампир принялся обживать новое место. Так его жизнь сделала очередной поворот, но быстро обрела прежнюю неспешность и размеренность, заставив замереть в томительном ожидании перемен. Виктор ждал их от человеческого гения, поскольку опыт показывал: именно он причина обновления обстоятельств, ведущих к изменениям. Мужчина никак не ожидал, что сюрприз подготовит некто свыше.
Виктор стоял посреди роскошной ванной, за окном розовели заснеженные горы, подножия которых надёжно скрывал плотный слой облаков. Однако не восхитительный вид послужил тому, что вампир перестал дышать. Он повидал много таких видов, в то время как собственное отражение в зеркале на тот момент являлось настоящим откровением! Мужчина никогда бы не подумал, что тело станет индикатором перемен, не грядущих, а уже свершившихся. Чёрный знак — перевёрнутый полумесяц, увенчанный восьмиконечной звездой, — выделялся на белой коже.
— Мечты сбываются, — прошептал он, обводя пальцем едва различимый розовый ореол вокруг метки и чувствуя поступающую волну предвкушения. Впервые с двадцатилетнего возраста его тело хоть как-то изменилось. Впервые за всю свою жизнь он почувствовал боль. И он знал, что судьба уготовила ему ещё одно «впервые».