– Если бы дело было только в твоей ноге, я бы так и сделал. Но ты слишком слаба после отравления, а деревня достаточно далеко.
– Мне кажется, час езды на лошади я все-таки способна выдержать, – не очень убежденно проговорила Марисоль.
– Уверена? Это было бы хорошим выходом из положения, – воодушевился Алехандро. – Если ты смогла бы доехать хотя бы до деревни, я оставил бы тебя там. Нашел бы хорошую семью, заплатил денег и попросил позаботиться о тебе. А потом, решив дела, вернулся бы за тобой.
– Я готова попробовать. Помоги мне встать, – сказала Марисоль, приподнимаясь на локтях. – В этом доме я чувствую себя плохо…
– Давай попробуем дойти хотя бы до кухни, – хмыкнул Алехандро. – Предупредим Анниту, что завтра утром отправимся в путь…
– Я боюсь встречи с хозяином дома… – побледнела Марисоль.
– Он не выходит из своей комнаты. Пойдем, – заверил Алехандро, помогая сестре встать на ноги, а затем переодеться в костюм для верховой езды.
На дрожащих ногах Марисоль, опираясь на руку Алехандро, медленно двинулась за ним. Тем не менее, движение даже придало Марисоль сил: колени вскоре перестали дрожать, а на щеках появился румянец от физической нагрузки. Она благополучно преодолела лестницу и добралась до кухни. Там Аннита поставила перед ней дымящуюся тарелку супа, и Марисоль вдруг поняла, что проголодалась. Небольшими порциями она съела вкусный и питательный суп и почувствовала себя еще лучше.
– Аннита, благодаря тебе Марисоль выздоравливает, как видишь, – с признательностью сказал Алехандро. – Нам же надо спешить, мы и так слишком долго задержались, – решил он главной причиной поспешного отъезда выставить неотложность дел, чтобы не обидеть добрую женщину.
Но Аннита тут же погрустнела. Глаза ее потухли, а уголки губ тоскливо опустились.
– Как жаль… – пробормотала она.
– Могу я попросить тебя об одолжении, Аннита? Не могла бы ты дать нам в дорогу немного хлеба и молока. До столицы ехать не близко… – попросил он, сделав вид, что не расслышал ее слов.
Увидев улучшившееся состояние сестры, Алехандро решил поменять планы и не ехать в ближайшую деревню, куда он ездил за доктором, потому что история с лекарством казалась ему подозрительной. Он вполне допускал мысль, что это доктор зачем-то надумал отравить его сестру, хотя логичной причины этому Алехандро пока не находил. В любом случае, он решил отправиться в другую сторону, непосредственно в направлении Турина, но дорога до поселения была значительно длиннее, чем до Сузы.
– Конечно, приготовлю, – кивнула Аннита. Потом посмотрела на Марисоль. – На вашем месте, сеньорита, я бы поблагодарила сеньора Фоско за спасение жизни, – произнесла она, гордо вскинув круглый подбородок.
У Марисоль сердце остановилось. Она боялась думать даже о том, чтобы просто встретиться с хозяином замка, что уж говорить о том, чтобы пойти в его комнату и завести с ним беседу!
– Я сам поблагодарю его, – пришел на помощь Алехандро, увидев ужас в глазах сестры.
Аннита поджала губы и демонстративно отвернулась.
– Что такое, Аннита? – нахмурился Алехандро.
– Вы, молодые люди, считаете сеньора Фоско чудовищем! – сказала она с нескрываемой обидой в голосе. – Я видела, какой праведный страх зажегся в глазах сеньориты Марисоль, едва я предложила поблагодарить хозяина за спасение. Но он хороший человек, – задрожали ее губы. Казалось, она вот-вот расплачется. – Он спас жизнь мне и вам… А ни от кого не слышит доброго слова…
– Откуда ты знаешь, Аннита, если говоришь, что он все время уезжает надолго? – с иронией приподнял Алехандро бровь. – Может, у него есть любимая женщина или даже семья с детьми?
– Вы совсем не знаете его, сеньор Алехандро! Он очень одинок, – печально возразила Аннита.
– Хорошо, я поблагодарю его… – неожиданно произнесла Марисоль.
Вдруг снаружи раздался жалобный зов животного. Аннита выглянула в окно.
– Мадре мия! – воскликнула она. – Что с ней стряслось?!
– С кем? – тут же подскочил к ней Алехандро и высунулся наружу. На лугу перед домом одна из овец угодила в какую-то ловушку. Нога у нее застряла, и овца никак не могла высвободиться и жалобно блеяла.
– Она что, сломала ногу? – причитала Аннита.
– Нет, кажется, только запуталась в чем-то… – предположил Алехандро, всматриваясь вдаль. – По-моему, у нее на ногах какая-то веревка или что-то вроде этого. Я освобожу ее, не беспокойся!
С этими словами он бросился к выходу, а Аннита засеменила вслед за ним. Марисоль проводила их испуганным взглядом. Потом поднялась и подошла к окну. Видеть брата, пусть и вдалеке, было спокойнее. Вот они с Аннитой выбежали на крыльцо и торопливо направились к несчастной овце. Марисоль оперлась локтями на подоконник и с интересом приготовилась смотреть, как они будут освобождать животное. Но вдруг прямо под самым окном раздались едва различимые шаги, затем шорох. Боковым зрением Марисоль уловила какое-то движение. Но в тот самый момент, когда она собиралась опустить глаза и посмотреть, кто крадется под окном, за ее спиной раздался хрипловатый строгий голос:
– Что случилось?
Марисоль застыла, как парализованная, не в силах пошевелиться. Сзади повисла тишина, звенящая, оглушительная. У Марисоль тряслись поджилки, душа испуганно трепетала.
– Что случилось? – повторился вопрос.
Марисоль обернулась, инстинктивно прижимаясь к подоконнику, будто намереваясь в случае чего выпрыгнуть и убежать прочь. Взгляд ее встретился с холодными темно-синими, словно ледяная пропасть, глазами. Она смотрела в них, не дыша, потеряв дар речи. Хотя в этот раз пропасть казалась чуть светлее, потому что была освещена лучом солнца, заглядывающего в кухню.
– Ты немая? – спросил Фоско насмешливо.
– Нет… – пробормотала Марисоль не своим голосом. Потом начала дышать. Перед глазами все поплыло, ладони вспотели, колени задрожали. – Там… овца… Кажется, она… попала в ловушку, – выдавила Марисоль.
Фоско развернулся к ней спиной и сделал шаг в полутень гостиной. Очертания его фигуры тут же будто размылись.
– Синьор Фоско… – окликнула его Марисоль, совершенно не понимая, откуда в ней взялось столько смелости.
Он застыл. Потом медленно обернулся. И снова его обжигающий взгляд, проникающий в самую душу, лишил Марисоль дара речи. Она моментально забыла, что собиралась ему сказать. Но он продолжал смотреть на нее вопросительно, и она просто не смела молчать.
– Я… хотела сказать… что… – никак не удавалось Марисоль собраться с мыслями. – Я хотела… поблагодарить вас… за мое спасение… – наконец выдохнула она.
Фоско продолжал молчать, не сводя с нее испытующего взора. Марисоль чувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Лицо ее вновь стало бледным, глаза расширились, губы затрепетали. Фоско скользнул взглядом ниже, к подбородку, который мелко дрожал. Потом к худеньким плечам, по которым волнами рассыпались каштановые волосы. Мужская белая рубашка скрывала женственную грудь и тонкий стан, но глядя на Марисоль против света, он видел очертания форм ее стройного молодого тела. Взор его скользнул ниже, к черным штанам для верховой езды.
– Почему ты одета в мужской костюм? – спросил он. В глазах появилось удивление.
– Потому что… Потому что… я… сбежала из дома… С моим братом… И чтобы не… быть узнанной…. Чтобы меня приняли…. За его слугу… я… – путано выкладывала Марисоль то, что надо было хранить в тайне. Хотя Аннита наверняка уже поведала эти сведения хозяину.
– Почему ты сбежала из дома? – спросил Фоско.
Это напоминало допрос, и Марисоль подумала, что для ее же блага лучше отвечать честно.
– Потому что… не хотела…
– Не хотела – что? – поторопил он.
– Выходить замуж… за того, кого… я не люблю… Он старый, некрасивый… У него отвратительный…
От этих слов взгляд Фоско помрачнел. Черные тучи закрыли солнце, освещавшее пропасть в его глазах, и начали метать молнии.
– Исчезни… – прошипел он, развернулся и бесследно растворился в полутьме гостиной.
Марисоль прислонилась к стене, бледная, изнуренная, до смерти перепуганная.
****
После ужина, пока Алехандро отправился вымыться перед сном и завтрашним путешествием, Марисоль впервые за последние несколько дней достала свой дневник. Она ревностно оберегала его и умудрилась сохранить даже в той буре, в которую попала. Тетрадь подмокла, а некоторые строчки немного потекли, но оставались читабельными. Пробежав глазами последнюю запись, она подивились своим ощущениям: ей показалось, что безмятежная жизнь осталась где-то в несуществующем прошлом.
Взяв свой карандашик, она задумчиво уставилась на чистый разворот.
«Мы с Алехандро попали в жуткий замок, – начала она писать. – Он вроде бы красивый и надежный, но с другой стороны, он мрачный и опасный, полный непонятных звуков и шорохов. Единственное светлое пятно – Аннита. Чудесная добродушная испанка, живущая в замке, будто затворница. Она, конечно, утверждает обратное: что живет она здесь по собственному желанию и вполне счастливо. Но я не верю этому.
Но самое загадочное и пугающее, что есть в этом замке, – это хозяин. Он вернулся совершенно неожиданно, я видела его лицо лишь несколько мгновений, а потом он натянул маску. Я до смерти его боюсь. У него невероятные глаза! Красивые, но такие ледяные, что кровь стынет в жилах. И говорит он странно: будто шипит сквозь зубы злым голосом. Я боюсь его и хочу поскорее уехать, вырваться из этого страшного сна, в который мы угодили с моим братом. По моей вине, конечно…
Я думала, хозяин замка убьет нас при первой же возможности. Я была уверена, что именно он отравил меня, но Алехандро утверждает, что он, напротив, меня спас. Мне казалось, у него нет сердца, но если он в самом деле спас меня, значит, оно у него есть?»
****
Марисоль легко вспрыгнула на спину гнедого коня. Он нетерпеливо затанцевал под ней. Она посмотрела на раскинувшееся перед взором изумрудное поле, перекатывающееся на ветру размеренными волнами. Ветер играл с несозревшими еще колосьями, согретыми в лучах утреннего солнца. Дневное светило вальяжно поднималось на синий небосвод, ласково касаясь верхушек деревьев.
Вдохнув полной грудью, Марисоль подняла руку, готовая натянуть поводья. Но что-то заставило ее обернуться. Некое необъяснимое чувство, будто кто-то за ней наблюдает. Она обернулась.
Позади стоял замок, мрачный и загадочный. Он будто прильнул к отвесной черной скале, над которой нависло сизое, угрожающее грозой облако. И вдруг молния: яркая, сильная, ослепительная. И в этой вспышке мелькнуло лицо в черной маске. Мужская фигура оперлась о подоконник, на котором виднелись кровавые пятна. Он умоляюще смотрел на нее, Марисоль, сердце которой от страха покрылось ледяной коркой. Ее охватил неописуемый ужас. И вдруг она услышала хриплый сдавленный голос:
– Не уходи… Прошу тебя…
А потом – новая вспышка молнии, и фигура исчезла, оставив на подоконнике следы крови.
– Нееееет! – закричала Марисоль во весь голос. И проснулась.
– Марисоль, ты что?! – в панике уставился на нее Алехандро, едва не свалившись с кровати.
– Прости… – пробормотала Марисоль, с глубоким вздохом откидываясь на подушку. – Мне приснился кошмар.
– Санта Мадонна… – тоже облегченно вздохнул Алехандро. – Что за кошмар? – положил он ладонь сестре на лоб, проверяя, не начался ли у той снова жар.
– Нет… Нет… Не хочу вспоминать, – замотала Марисоль головой, зажмуриваясь.
– Какое счастье, что завтра мы уедем отсюда, – обессиленно произнес Алехандро. – Ты стала очень нервной.
– Дай мне руку, прошу тебя, – схватила Марисоль его за запястье.
Но оглушительный раскат грома прервал ее. Казалось, молния ударила прямо в крышу над их комнатой. Марисоль в ужасе уставилась на приоткрытое окно.
– Видимо, снова начинается гроза… – недовольно заметил Алехандро, поднимаясь с кровати, чтобы закрыть окно. – Наверное, это и породило твои кошмары, хотя лично я раскатов не слышал. – Заперев окно, он лег обратно в кровать и взял Марисоль за руку. – Спи, сестренка...
Проснувшись через несколько часов, когда начало светать, Алехандро подошел к окну. Дождь лил как из ведра. Алехандро с тоской смотрел, как прозрачные нити падают с беспросветно-серого неба. На расстоянии нескольких метров ничего невозможно было разглядеть.
Уловив движение сзади, он обернулся. Марисоль потянулась и открыла глаза.
– Там дождь? – сонно спросила она.
– Да. Проливной, – констатировал Алехандро меланхолично.
– Это значит, что мы никуда не едем? – сон Марисоль как рукой сняло.
Алехандро тяжело вздохнул.
– Не знаю, Марисоль, но с такой погодой мы вновь попадем в передрягу, как несколько дней назад. Лучше подождать…
– Я боюсь…
– Я понимаю. Оставайся в комнате и никуда не выходи, а я буду приносить тебе сюда еду. Двинемся в путь сразу, как закончится дождь.
Алехандро оделся и отправился на кухню. Марисоль тем временем подошла к окну. Дождь яростно стучал в стекло. Полумрак стоял за окном, будто ночь никак не хотела покидать Землю. Вспышка молнии осветила в этом мраке черную фигуру, стоящую во дворе. Человек смотрел прямо на нее, но Марисоль видела только глаза, потому что все остальное будто тонуло в чем-то черном.
Новая вспышка и раскат грома – и окно с грохотом распахнулось. В комнату ворвался вихрь и начал кружить мелкие предметы: засохшие листья, легкую салфетку, лепестки. Большая птица влетела в спальню, размахивая широкими крыльями.
Марисоль истошно закричала и бросилась к двери. Едва она пересекла порог комнаты, как тут же оказалась в чьих-то крепких объятиях. Полагая и надеясь, что это надежные руки брата, она прильнула к нему, уткнулась в широкую грудь, ища спасения. Он крепко обнял ее за плечи и прижал к себе, а она вцепилась в него, обвив руками за талию, напуганная до смерти.
Новый оглушительный раскат грома – и пол, казалось, задрожал под их ногами. Но в объятиях брата она чувствовала себя в безопасности. Марисоль слышала, как ритмично бьется его сердце, и это успокаивало ее. А сильные руки, бережно обнимавшие ее, дарили тепло и чувство защищенности.
– Там влетела какая-то огромная птица… Я боюсь ее… – всхлипнула Марисоль и подняла голову.
Сердце ее перестало биться.
Глава 8
Марисоль отпрянула так резко, будто обнаружила, что оказалась в объятиях призрака. Глаза ее наполнились ужасом, и она попятилась назад, пока не нащупала рукой холодную каменную стену и не прижалась к ней, дрожа всем телом. Впрочем, в пронизывающем взоре «призрака» тоже горел неописуемый ужас. Но мгновение спустя Фоско неимоверным усилием преодолел минуту слабости, и самообладание вернулось к нему.
– Что за птица? – спросил он ровным голосом, лишь едва уловимая дрожь слышалась в интонации. Правда Марисоль этого даже не заметила.
– Не… я… не знаю… – беззвучно ответила Марисоль.
Фоско сделал шаг в комнату. Марисоль почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Сердце билось о ребра, будто сумасшедшее. Не в силах пошевелиться, она наблюдала, как черная фигура остановилась у открытой створки. Силуэт четко вырисовывался на фоне окна, в котором то и дело вспыхивали ломаные линии молний. Фоско протянул вверх руку, а птица доверчиво переступила и села ему на запястье. Марисоль смотрела на эту мистическую картину, не веря собственным глазам. Фоско обернулся, и птица тоже повернула голову и воззрилась внимательным взором на Марисоль.
– Это филин, – сказал Фоско. – Он не опасен.
Марисоль явственно услышала ироничные нотки в его голосе. «Но как это возможно?! Он еще и смеется надо мной?!» – возмутилась она мысленно.
Держа птицу на руке, Фоско медленно двинулся прямо на Марисоль, а она словно к полу приросла. На миг задержавшись на пороге, он бросил взгляд куда-то в сторону. Возможно, на кровать. Марисоль не могла бы сказать это наверняка. Потом пересек порог и остановился напротив нее.