И он подарит эту звезду своей любимой.
Что такое пять лет для обычной земной девочки, между семью и двенадцатью годами? Это период учёбы в школе, часто занятия в каких-нибудь кружках или дополнительных детских школах искусств, первая гормональная перестройка организма, превращающая ребёнка в юную девушку, отрицание авторитетов, первый интерес к мальчикам и первые романтические мечты о любви к пока туманному призраку.
Что такое эти предыдущие пять лет для меня? Учёба, научные работы, магическая практика, гормональная перестройка организма, сделавшая меня неуклюжим угловатым подростком, немного психованным и отрицающим авторитеты.
В изучении своего вида магии я предела пока не достигла. Теория, подаренная мне размышлениями Валента, уточняла познания в той магии, которая считается телепортационной. Он считал, что необходимо различать видимое движение предметов с помощью этой магии и "прерывистое", когда предмет выходил из видимости наблюдателя и оказывался там, куда его перемещал практикующий маг. Первый вид он называл телекинезом, и только второй — собственно телепортацией, словом, включающим намёк и родство с с портальной магией. Если телекинез давался любому магу с этой разновидностью дара, то телепортация была подвластна лишь особо одарённым или достигалась многолетними практиками. Таким образом, считал Валент, портальная магия — есть разновидность и высший уровень магии телепортационной, когда человек не может перемещать магией другие предметы, то есть утрачивает способность к телекинезу, но может перемещать себя и вещи обычным способом, через сознательно создаваемые и видимые глазу порталы.
Я была склонна согласиться с Валентом, тем более что-то такое смутно припоминала из фантазий людей своего родного мира. Всё это, обобщённое из разрозненных выкладок Валента, я структурно изложила в своём научном докладе. Подробно расписала в нём и свои собственные наблюдения по расходу магической энергии во время практики, на что мало обращал внимание Валент, и что его в конечном случае погубило, если так можно сказать о человеке с невыясненной судьбой.
Валент не создавал порталов для других людей, а я делала это часто — желающих в академии было хоть отбавляй. Эту сторону своей практики я тоже широко осветила в докладе. Потом я увлеклась прокачкой способностей по удержанию портала открытым, пока "клиент" не переместится полностью вместе со всеми своими вещичками. Или несколько клиентов подряд. И потихоньку готовила новый доклад, уже по этому поводу.
А ещё Валент осторожно делал интересные опыты по перемещению себя в более плотные среды, нежели воздух. В итоге он выяснил, что может переместиться, например, в воду по пояс, или по колено в песок — материал словно бы раздвигался, оставляя его тело в неприкосновенности. Теоретически так должно было произойти и с более плотными средами — землёй и даже с массивом камня. Это направление ещё требовало своего изучения. Лишь бы исследователь в моём лице не застрял как-нибудь в таком массиве, будучи не в силах сдвинуться с места и войти в портал.
Не обходила я вниманием и артефакторику, знания о которой имелись в присвоенной мной памяти Арнель. Я помогала студентам советами и подружилась с бывшим коллегой Арнель, ныне преподавателем артефакторики Хидинном. Немного развила у себя практическое умение работать с различным материалом, и самолично добавила пару звеньев к своему гранатовому браслету из тех, что хранились в заветной шкатулке на случай моего роста и взросления.
Так и получилось, что конца моему обучению и научной работе пока было не видно, в результате чего я оставалась в академии и продолжала жить в доме Цертта. По правде говоря, я невольно уже стала считать этот дом и своим тоже. Вроде и Цертт ко мне привык. Притёрся, хе-хе. Хотя кто его знает, с высоты прожитых им столетий он, возможно, рассматривал этот период моего у него проживания как кратковременное неудобство.
За эти годы полностью сменилось одно поколение студентов, а новые, не зная о моём появлении, почему-то решили, что я прихожусь родственницей ректору, и стали иногда называть меня его фамилией, "леди Молинн". А следом так стали называть меня и некоторые работники академии. А мне-то что? Молинн, так Молинн. Вон Цертт пусть переживает, что я его фамилию могу скомпрометировать. Хотя, этот гад вообще ни о чём таком не переживает, вроде как к нему всё равно не пристанет. Ну-ну. Что бы такого сделать плохого?
Придумать каверзу мне помешало известие, которое выдал Цертт за ужином:
— Завтра в академию приезжает королевская семья в полном составе.
— Странно. Раньше ведь только его величество раз в год осчастливливал нас своим визитом, на праздник дня рождения академии. С чего это они всей семьёй собрались вдруг на наши головы? — спросила я, намазывая гусиным паштетом тост, и подавая Цертту, как он любит.
— Хотят показать наследнику чудеса магии на нашем полигоне.
— Будет огненное шоу и всё такое?
— И всё такое.
— Надо будет тогда и мне посмотреть.
На самом деле я уже тысячу раз видела, как студенты-стихийники создают по заданию своих преподавателей разные эффекты, и ничего нового для меня в этом не было. Но вот посмотреть на это как бы глазами посторонних людей и разделить их эмоции — наверное будет интересно.
Ничего интересного. Король сидел на трибуне невозмутимо, словно принимал делегацию иностранных послов в тронном зале, её величество явно раздражал яркий солнечный свет, от которого она закрывалась зонтиком-парасолькой, их пятилетний сынишка капризничал и крутился на месте, мало наблюдая за зрелищем, которое ему, видимо, стало надоедать через пятнадцать-двадцать минут показа. Заинтересованной выглядела лишь принцесса Асель. По крайней мере, она поворачивала лицо и следила взглядом за выпрыгивающими из штанов студентами. Фигурально выражаясь, разумеется.
Я стояла рядом с местом, где находилась монаршая семья, потому что там стоял ректор, ну и я как бы при нём. Впервые я могла посмотреть живьём на ту, которая уже совсем скоро станет женой моего любимого принца и которую я до сих пор видела лишь на портретах и газетных фото. Девушка была худощавой и бледной, со словно залёгшими под глазами тенями. Над её высокой причёской, несомненно, долго колдовали дворцовые мастера. В целом, с учётом своего заинтересованного взгляда, она производила приятное впечатление. И, конечно же, половина мужского населения Хидейры была влюблена в неё.
Наконец, полигон разразился серией очень громких хлопков-фейерверков, и шоу закончилось. Все зрители стали подниматься со своих мест, и тут я увидела, как принцесса вдруг положила ладонь на грудь в области своего сердца и пошатнулась.
— Асель, дорогая, что с тобой? — забеспокоилась королева, — Тебе плохо?
Принцесса ничего не ответила и продолжила падать, и тогда её подхватил подмышки отец-король.
— Мы не взяли с собой целителя! — истерически вскрикнула королева.
— Давайте мы поможем донести её высочество до нашей больницы, — предложил Цертт.
— Нет, нам нужен именно наш придворный целитель!
Тут я выступила вперёд.
— Я могу создать портал до самого крыльца королевского дворца, — быстро предложила я.
— Делай, — кивнул Цертт.
Я создала просторный портал, в который была видна входная дверь и стоявшие возле неё изумлённые гвардейцы.
— Входите, ваше величество, — обратилась я к королю, практически державшему на руках дочь.
Но никто входить не решился.
— Что это? Я туда не пойду! Пусть она сама идёт первой! — продолжила истерить королева.
Я шагнула в портал и держала его открытым, чувствуя, однако, как мои собственные силы начали таять с неимоверной быстротой. Когда в портал вошли, наконец, все члены королевской семьи, включая нерешительно мнущуюся королеву и не более отважного наследника, я мгновенно закрыла его и тоже, в свою очередь, зашаталась.
Принцессу приняли у короля гвардейцы и быстро внесли во дворец, а король, посмотрев на меня, повелел оставшимся:
— Этой девушке, очевидно, требуется отдых. Помогите ей войти.
Так я впервые оказалась во дворце короля Хидейры.
Впрочем, в тот раз я ушла оттуда быстро, успела лишь немного посидеть и попить чай с булочкой, как меня отвезли в академию на коляске. Зато через неделю мне передали приглашение, присланное на имя "леди Арнель Молинн" от её высочества Асель стать её гостьей после полудня.
— Ни за что не пойду! — категорически заявила я, уставившись на Цертта.
— Не иди, — пожал плечами тот.
— А почему ты не говоришь, что так будет невежливо по отношению к монаршей семье? — прищурилась я.
— Потому что ты и сама всё это знаешь прекрасно, — ухмыльнулся ректор, — Но если не хочешь выслушать благодарность принцессы за своё спасение — дело твоё.
Так я оказалась во дворце короля Хидейры во второй раз.
Дворец, как дворец. Что я, дворцов не видела? Я понимала, что в душе отвергаю всё хорошее, что видят мои глаза, не желая принимать в своё сердце чего-либо связанного с моей счастливой соперницей в любви, но ничего поделать с собой не могла.
Принцесса приняла меня в своей собственной приёмной зале, где слабым и тихим голосом высказала мне формальные благодарственные слова.
— На моём месте так поступил бы каждый. Ваше высочество, — не слишком приветливо ответила я, — Так что не стоит благодарностей.
— Вы смешная девочка, похожая характером на господина ректора, — слегка улыбнулась Асель, и вдруг добавила, — Хотите, я покажу вам своих питомцев?
Я пожала плечами. Вот совсем меня не интересуют её питомцы, но ответить так было бы опять-таки невежливо.
— Если недолго, — сказала я, — А то у меня скоро практикум по заклинательным техникам.
Ага, а ещё дети не кормлены, корова не доена, картошка не сажена…
— Но вы же пока не студентка, так что плохая оценка вам не грозит, — заметила Асель, неторопливо шагая и приглашая меня идти за собой.
Когда я увидела питомцев принцессы, единственной моей мыслью было: "Бедный Винсент! Как он будет жить с этим?"
— А вы молодец, крепкая, — похвалила меня Асель, — Многие дамы в обморок падают, когда впервые их видят.
Она опустила свою тонкую руку в длинной перчатке в большой аквариум и, достав одного огромного мохнатого паука, посадила себе на грудь. При этом она явно ждала от меня комментариев.
— Я, честно говоря, думала, что речь идёт о кошечках или собачках, — сказала я очевидное, — на худой конец, о морских свинках. Но — пауки?
— Эти животные непредсказуемы и могут укусить или поцарапать, — ответила Асель, — А у меня плохая свёртываемость крови. Но ещё мне нравятся пауки тем, что они всегда молчат. Я не люблю громких звуков. Тогда, на полигоне академии мне стало плохо именно из-за них.
— Жаль, что нас никто не предупредил, — ответила я, с неожиданностью отметив, что, оказывается, считаю академию чем-то своим. Цертт заразил, гад.
— Ну… Не буду вас задерживать, если вы так торопитесь, — сказала принцесса, поглаживая пальчиком спинку паука.
Я с облегчением поклонилась и, тут же создав портал, шагнула на территорию академии. Лучше бы принцесса свою благодарность выразила в письменном виде. Или б шоколадку прислала.
Цертту я ничего не рассказала. Знаю я его, только издеваться будет, а у меня и так сейчас из-за этих гормонов глаза на мокром месте.
ГЛАВА 17
— Господин Хидинн, я хочу попробовать создать артефакт нового типа. Для поддержания открытого портала мне нужен не просто амулет-накопитель родственной магической энергии, как мой браслет, а такой, который будет сам генерировать магическое воздействие. Грубо говоря, чтобы я могла как бы выставлять на нём координаты того места, куда нужно переноситься, и при подаче к нему магической энергии любого типа и любым магом он смог бы сам открывать туда портал. И поддерживать его подольше, чтобы люди могли без проблем и особой спешки переместиться. Вы поможете мне в его разработке?
— Разумеется, леди Арнель, принцип генерирования и поддержания магии известен — например, фонари, работающие на амулетах, поддерживающих стихию огня. То, что вы задумали, не сделано в мире до сих пор наверное только потому что ваш дар исключительно редок. Но вы же понимаете, что такой артефакт, который вы задумали, изменит жизнь всего мира, так же, как и фонари в своё время? Если он будет не один, особенно.
— Понимаю. Это сильно упростит людям логистику. Но пока что я не готова всерьёз думать о стационарных портальных вратах. По правде говоря, мне для начала хочется перестать так выматываться после нескольких дальних перемещений. А ещё — иметь гарантию того, что я всегда смогу вернуться, даже если мой магический резерв будет пуст.
— Тогда в этом артефакте должны действовать два взаимосвязанных вектора — "туда" и "обратно"…
— Вижу, ваша мысль уже заработала в нужном направлении, — довольно улыбнулась я, — давайте завтра обменяемся тем, что надумаем за эти сутки.
Несмотря на насыщенность своей жизни научными исследованиями и общением с окружающими, я чувствовала, что мне тесно. Имея такой дар уже шесть лет — и прыгать всего лишь внутри академгородка, в столицу и их окрестности? Маловато будет.
Охота к перемене мест периодически овладевает каждым человеком, а если ты молод и здоров телом, да плюс у тебя есть есть возможность путешествовать, эта охота обязательно будет требовать реализации. Я понимаю Валента, когда он начал открывать порталы в неизвестные ему места. Меня от этого останавливал только страх повторить его судьбу, вот я и решила обезопасить себя, создав специальный артефакт возврата. И я таки буду магистром артефакторики!
Работали мы с Хидинном не покладая рук, до самой середины зимы. Ну, то есть в то время, когда оба не были заняты другими нужными делами. Артефакт у нас получился — загляденье! Я сама предложила придать ему форму раскрытого фрукта граната, и Хидинн воплотил это, спрятав внутри изрезанный рунами непрозрачный камень авантюрин, похожий на тот "сердечный" артефакт, который делала когда-то Арнель Бринн. Этот камень и хранил как раз "векторную память" с возможностью для меня менять направление этих векторов. На поверхности "граната" — "кожура" из жёлтых камешков, усиливающих генерационные свойства артефакта, в разрезе — бриллианты — идеальные накопители, ну и, конечно, "зёрнышки" из тёмно-красного камня граната, это уже телепортационная магия. Я сама приделала к гранату колечко, чтобы носить его, как когда-то фиолетовый жаргаловский гранат на кисти левой руки, в случае необходимости.
Научные записи-описание артефакта Хидинн делал самостоятельно, я лишь добавила свою составляющую. В результате Хидинн стал магистром, ну а я… Мне этот гадский Цертт даже диплома академии пока не выдал. Говорит, я экзамены ещё не сдала по всем предметам, поэтому неизвестно, какие пробелы и дыры зияют в моём образовании. Ну не сволочь, а?
Я три дня после защиты Хидинна и того разговора с Церттом не разговаривала. А ему хоть бы хны!
Моя стена молчания рухнула, когда я узнала из газеты, что король устраивает бал по случаю предстоящих проводов принцессы в Плиссандрию, для чего за ней заедет лично её жених, принц Винсент Гилбрейт. Цертту пришло приглашение на этот бал, как это принято, на две персоны. После этого я два часа ходила сама не своя, мне одновременно ничего не хотелось знать об этом и в то же время невыносимо тянуло посмотреть на Винсента — каким он стал?
— Кого ты возьмёшь с собой на бал? — спросила я Цертта, выражая своим видом "Я тебя не простила, просто вынуждена заговорить".
— Никого.
— Тогда, может, я с тобой пойду? — чуть смягчила я тон.
— Не думаю, что на этот бал уместно будет приводить ребёнка.
— Я уже давным-давно не ребёнок! — вскипела я.