Сабиарис
Примечания:
1 год на Тануа́не равен почти 23 земным месяцам (681 день).
Сотоно́р — пространство, которое можно назвать особым, отдельным измерением.
Ри́нен Та́т — крупнейшее вероучение Тануана.
[1] Манта́рцы, ша́гни и ха́рды — расы (отдельные виды).
[2] Ман'Ал — страна (империя). Фахар — территория особого статуса в Ман'Але (по аналогии с народными республиками России).
[3] Атираа́н — планета газовый гигант, спутником которой является Тануан.
[4] Нсараа́ши, Хорм, Каланна — одни из Старых Богов.
Ака пристально смотрел на владельца пушного магазинчика, который стоял по другую сторону прилавка. Между ними на столешнице лежал небольшой зверёк — сип — с белоснежной шерстью. Полноватый и низкорослый старичок пальцем подхватил связанного и брыкающегося зверька за бечёвку между парами лапок и потянул на себя. Не обращая внимания на агрессивное рычание сквозь перемотанную пасть и подёргивания, хозяин магазина внимательно осмотрел зверька, выискивая порчу шкурки. Потом он удивлённо хмыкнул, ведь та оказалась безупречной, без единой ранки или шрама.
— Пять золотых! — запустив руку под прилавок, старичок достал оттуда горсть золотых монет с дыркой.
Отщёлкивая названную сумму пальцем, он не отрывал взгляд от молчаливого Аки. Монеты звенели, раскатывались по столешнице. Аке не нравилась озвученная за зверька сумма — она в несколько раз ниже обычной. Шкура взрослого сипа — мягкая, густая и тёплая — ценится куда больше пяти золотых, особенно такая безупречная. А ещё ему не нравилось напоминать скупым покупателям о своей расе, однако его запас валюты этой страны почти иссяк, поэтому он снял с лица белый шарф, открыто продемонстрировав своё недовольство.
— Пятнадцать, — недовольно потребовал Ака. — И это только за шкуру.
Старичок презрительно хмыкнул и положил рассерженное животное на прилавок.
— Ты не первый из ваших, кто тычет в меня своей серой рожей, — заметил он. — Не подействует.
— Тогда поторгуюсь в лавке на соседнем ряду.
Ака подхватил сипа за перевязку между передними и задними лапами и направился к выходу, свободной рукой натягивая шарф обратно на лицо. Тратить время на упрямого старика он не намерен, да и на живой и качественный товар всегда найдётся свой покупатель. Он не соврал, упомянув про другого скупщика пушнины. Едва дойдя до тяжёлой двери наружу, Ака услышал красноречивый и громкий звон монет, что падали на столешницу. Он вернулся, и под раздражённый взгляд старичка пересчитал разбросанные по прилавку монеты. Когда в куче собралось двадцать золотых дисков с треугольной дырочкой в центре, Ака вернул сипа на прилавок и сгрёб монеты в освободившуюся ладонь.
— С Вами приятно иметь дело, — скрыв улыбку за шарфом, хмыкнул он.
Пара мгновений, толчок скрипнувшей двери и Ака оказался на улице. В непокрытую часть лица ударил мороз. Натянув меховой капюшон пониже на лоб, он сошёл со ступеней и направился прочь с рынка. От зимней стужи его спасала утеплённая одежда, сшитая не так давно Аи́рой — его возлюбленной. Он мысленно послал ей очередную благодарность за этот подарок. Одежда из молочно-белой шкуры удачно маскировала его в заснеженном лесу, а внутренняя подкладка из тёплого меха не давала замёрзнуть даже в сильную вьюгу. По крайней мере, он на это надеялся. Вырученные же за поимку и продажу сипа деньги оказались как нельзя вовремя — при входе в город у него оставалось всего три монеты. Что-то уйдёт на мелкие расходы, что-то на койку на ночь, а остальное он прибережёт. Со стороны его внешний вид мог показаться странным, даже опасным, даже без учёта расовой особенности. На нём белая одежда, массивная светло-пепельная сумка за спиной, скрытый в тряпках меч на сумке сбоку, самодельный лук и колчан, а также пара небольших клинков в ножнах на поясе. Для него всё это — необходимый минимум для выживания и продолжения бесконечного, вместе с тем пустого путешествия.
Не прошёл Ака и половину пути в сторону выхода с рынка, как услышал за спиной крики и суматоху, а потому настороженно обернулся. Словно стрела с тупым наконечником, через ряд прорывался подросток. Расталкивая немногочисленную толпу, он оставлял за собой хвост из недовольных возгласов. Сместившись в сторону, Ака пропустил его мимо. Вблизи беглец оказался бездомной девчонкой возрастом около восьми лет. Не по погоде одетая в какие-то грязные лохмотья, она бежала по утоптанному снегу в одних сандалиях на босу ногу.
— Стой! Стой! — летело ей вдогонку.
Пыхтя, за ней из последних сил бежала пара одетых в серые рясы прислужников Ри́нен Та́та — главенствующей религии в этой стране.
— Да стой же, прокля́тое дитя! Держите её! Кто-нибудь! — кричал всё тот же религиозник.
Слегка пригибая голову под капюшоном, Ака натянул его ещё пониже и пошёл дальше, по случайности вслед за погоней. В чужие проблемы он лез только ради денег. А связываться с Ринен Татом на территории их родной страны из-за беспризорной воровки ему не хотелось. Всё, что его интересовало в данный момент — горячая похлёбка, койка в каком-нибудь дешёвом трактире и благоприятная погода на ближайшие пару дней.
Покинув рынок через каменную арку, Ака направился подворотнями вдоль одной из улиц крупного портового города — Катма́ра. Даже в середину зимы, когда холода и снега сковывают окрестные земли, у его причалов тяжело найти свободное место для очередного торгового корабля. Из-за такой активности основные маршруты, соединяющие порт и выходы из города, подобны бесконечным караванам. Катмар затихал лишь после заката и вновь оживал, едва собирался рассвет.
Выйдя кратчайшим путём к выбранному заранее трактиру в бедном районе, Ака внимательно посмотрел по сторонам. Никто на улочке не наблюдал за ним, что вызвало облегчённый вздох, и он толкнул дверь под стальной вывеской с танцующим сипом на ней. Первым его встретил небольшой коридорчик без окон и с дверью в сам трактир. Темноту же развеивал небольшой светящийся кристалл под потолком. Толкнув вторую дверь, Ака зашёл в харчевню, моментально став центром всеобщего внимания. Когда пара посетителей удовлетворила своё любопытство, он осмотрелся и поймал на себе удивлённый взгляд официантки с тёмно-серой кожей за стойкой, как и у него. Подойдя к представительнице своей расы, Ака, не стягивая шарф, попросил ключ, протягивая пару монет из мешочка.
— Ты же из шагни? — заговорщицки шепнула она ему почти в лицо на родном языке.
Ака не ответил. Подхватив протянутый, словно сладость, ключ, он пошёл на второй этаж под задорную улыбку официантки. Оставив сумку, оружие и верхнюю одежду в комнате, он засунул в рукав небольшой нож и вернулся на первый этаж и заказал себе долгожданной горячей похлёбки.
***
Комнату Ака покинул на рассвете. Сонная официантка скучала за стойкой в пустой харчевне и оживилась с его приходом. Возвращая ключ, Ака попросил её продать ему пару долгосрочных остатков с кухни. В ответ официантка уговорила его назвать своё имя.
— Анка́р, — слегка улыбнувшись, соврал он, а через пару минут вышел из таверны с обновлёнными припасами.
За прошедшую ночь город не изменился, лишь слегка опустел и потеплел. Привычно прикрыв лицо шарфом, Ака пошёл в сторону ближайших городских ворот. Здесь, на окраинах, жили представители самых низших каст. Сами касты пусть и не разнообразны, но являлись уникальной особенностью этой страны — Ман'Ала. Но было и одно исключение — система каст распространялась только на представителей коренного населения, мантарцев и лишь на территории самой страны.
Катмар медленно пробуждался. Первыми начинали день работники порта, одновременно с ними стража постепенно сменялась, а извозчики готовили караваны к новому путешествию вглубь страны. Спустя какое-то время Ака натолкнулся на один из таких караванов почти в десяток повозок, которые тянули пары мурдо́нов в упряжке. Массивные бронзовокожие животные, в несколько раз тяжелее любого тануанца и чуть выше в холке, лениво шли по улице и изредка утробно мычали. От каждого их движения широкие, наполненные жиром бока перекатывались из стороны в сторону при каждом шаге колонноподобных ног. От этого звери едва не ударялись друг об друга. Если бы им не срезали когда-то широкие и заострённые рога на вытянутой голове, то они бы постоянно цеплялись ими друг о друга. Пусть мурдоны и травоядные, миролюбивые животные, но их габариты, вес и рога заставляли держать дистанцию — случайно задавит или проткнёт, и никто не поможет. Поравнявшись с караваном, Ака пошёл тем же маршрутом и в том же темпе.
Чем дальше Ака уходил от бедных районов города, тем краше и больше становились магазины и мастерские. Позже к ним присоединились пока ещё закрытые рестораны с яркими вывесками и фасадами. Больше всего выделялись кварталы богачей — каждое здание, построенное из камня, словно соревновалось с остальными в красочности и изысканности.
Вместе с караванами Ака дошёл до высокой и неприступной каменной стены города. Сквозь неё проходила высокая арка с плавным и заострённым сводом. Ворот или каких-либо других оградительный сооружений в ней уже давно нет, лишь сонная стража, по одному у каждой стороны арки. Всё также следуя за караваном, Ака прошёл под аркой, чувствуя на себе любопытные взгляды. Сразу за стенами — небольшой посёлок из нескольких улиц и пары десятков дощатых домиков. Там жили наиболее бедные представители самой низшей касты «ке» — те, кто большую часть жизни проводил на полях богатых мантарцев и получал за свои труды гроши. Из-за обилия привозимых морем ресурсов город практически не нуждался в своих посевах, что чётко отражалось в размере деревушки. Вдоль обочин сидели беспризорники от детей до стариков в надежде, что кто-то из караванщиков подкинул бы им еды. Они даже не пытались привлечь таких одиноких путников, как Ака.
— Дядя, а Вы в Сивери́н? Дядя шагни?
Услышав последнее слово, Ака обернулся. На него боязливо смотрела пара бесцветных глаз. Тощая девчушка со впалыми щеками и на голову ниже его самого и в сандалиях на босу ногу. Та самая, что днём ранее едва не сбила с ног на рынке, сейчас стояла в паре шагов от него. Вместо одежды на ней несколько слоёв рваных и изношенных тряпок самых разных цветов и размеров, которые оставляли колени и голени абсолютно открытыми. Грязные волосы давно превратились в бесформенный комок неопределённо цвета и слипшимися прядями торчали во все стороны. Относительно чистые участки бледной и слегка желтоватой кожи выдавали в ней мантарку. Однако её глаза вводили Аку в заблуждение — их бесцветная радужка противоречила оранжево-золотой у всей их расы. От девушки несло зловонием, и он с неприязнью сделал пару шагов назад.
— Тебе какое дело до меня?
— Возьмите меня с собой. Одной страшно.
— Нет, — ответил Ака и пошёл дальше.
Он прекрасно помнил её побег от прислужников, что служило главной, но не единственной причиной отказа. Если бы она могла оплатить его услуги, то он бы ещё подумал, но у беспризорницы наверняка нет денег даже на еду, не говоря уже о проводнике в соседний город.
— Дядя шагни? — расстроено повторила она ему в спину, так и не услышав ответ.
Катмар по всему сухопутному периметру окружала широкая полоса полей, разрезаемая поперёк дорогами из города. В летнее время на них трудились представители касты «ке», но в зимнее вместо посевов там простирался снежный ковёр. Стояла ясная и безветренная погода. Окружающий мир словно замер, позволяя Аке любоваться окружением, вспоминая бесконечные зимы одной далёкой и заснеженной страны[2]. Из-за горизонта вместо солнца выглядывал Атираа́н[3]. Каждое зимнее утро этот гигант поднимался из-за горизонта, принося свет и практически не грея землю. А к полудню он зависал почти в центре небосвода своим огромным диском, который имел широкие светло-голубые полосы с рваными краями. К вечеру он скроется, погрузив зимнюю сторону Тануана в непроглядный мрак ночи.
Отстав от каравана, Ака прошёл через снежные поля по дороге, которая вела его в Сиверин через густой лес. Как только он потерял Катмар из виду, остановился и стянул сумку со спины. Уже через пару минут Ака шёл в стороне от дороги, шагая между деревьями со снегоступами на ногах. Снег был повсюду — сугробами по колено лежал на земле, под его весом клонились толстые ветви, даже бурые стволы скрывались под белоснежной шубой. Ака практически растворялся в таком окружении.
Ближе к полудню он устроил очередной привал на этом бесконечном пути и принялся за лёгкий перекус. Его путешествие началось в такой же заснеженный день семь лет назад в Хи́нцу — деревне, где выросло множество шагни, и он не стал исключением. В тот день к нему, совсем ещё юнцу, подошёл один из заезжих гостей и предложил работу. Что именно делать не говорил, но подтекстом дал понять, что ему необходима сила Аки — огромная, разрушительная и скрытая за тремя печатями. Испугавшись и не видя ни в ком из жителей деревни союзника, он сбежал. В ближайшем городе этот же шагни нашёл его и озвучил то же предложение, но в куда более грубой форме. Он не угрожал жизнью его сестры или Аиры, лишь требовал принять собственную силу и использовать во благо… уточнить, во благо кого, чего или какой страны он не успел. Ака тогда сиганул из окна таверны на крышу соседнего здания. Той выходкой едва не закончился его побег, а заодно и жизнь. Скатившись по снежной шапке вниз, он вместе с вещами упал прямо под ноги поджидавших его мантарцев в чёрных одеждах и с оружием.
Лишь чудо или воля Богини Судьбы помогли Аке ускользнуть от них и затеряться в закоулках городка. Ещё до наступления весны он успел покинуть страну и ещё трижды удрать от преследователей, пока не перешёл горы. Открывшиеся на новом месте огромные лесные просторы казались ему отличным местом, чтобы спрятаться. Но его снова нашли. Сколько бы он не прятался, сколько бы не убегал и в какой бы глубинке не пытался начать опять всё заново, его находили. И тогда Ака принял единственно верное решение — не останавливаться. Он никогда не задерживался в одном месте дольше, чем на пару дней. Он шёл вперёд, озираясь по сторонам и высматривая среди толпы заинтересованные в нём лица.
Но его всё равно находили. Порой Ака сам был в этом виноват, а иногда они просто появлялись на его пути с той же историей, но на новый лад. В такие моменты он был благодарен тому времени, что провёл в той далёкой снежной стране. Холодные и жестокие земли закалили его, научив безжалостно убивать своих врагов. Поэтому каждая его встреча с чёрными заканчивалась битвой, на кон которой ставилась его жизнь и свобода. Он шёл до конца, схлёстывался с чёрными в бою и каждый раз побеждал, никого не щадя. За последние годы Ака понял, что его преследователи не какой-нибудь религиозный культ одного из Старых Богов, как он считал в первое время. Чёрные — это тайная, могущественная и хорошо обеспеченная военная группировка, что стоит выше государственных флагов и имеет вес если не в каждой стране, то во многих уж точно. А раз так, то их намерения на силу Аки более чем очевидны для него самого.
Ака мог бы отказаться от своего упрямства и принять множество раз озвученное предложение, но… в противовес подобным мыслям всегда появляются воспоминания о первом пробуждении его сил. В ту ночь он превратил половину города в пепел, унеся сотни жизней, включая две самые дорогие ему. Магия, которую некоторые называют чудом, а чёрные видят в ней оружие, стала для него проклятием, а также причиной, почему он начал подниматься после небольшого обеда, чтобы продолжить своё бесконечное путешествие.
Незадолго до заката Ака начал готовиться к ночи. Атираан ещё не исчез с небосвода, от чего заснеженный лес оброс глубокими и чёрными тенями. За короткое время Ака сумел насобирать сухих нижних веток под снежными шапками, а, используя снегоступ, расчистил небольшую полянку от снега. Когда огонь принялся медленно поглощать сухую древесину, и окружающий Аку полумрак начал заполнять золотистый свет. Закончив приготовления, он разместил над костром маленький котелок, который доверху наполнил снегом. Под треск костра он занялся ужином, которым станет недавно подстреленный из лука сип.
Ещё месяц назад Ака находился на другом континенте, у самого края мира. Его путь пролегал вдоль побережья необъятного и неукротимого океана. Наслаждаясь теплом ранней осени, он покупал в прибрежных деревушках копчёных рыбок и жареных в масле беспозвоночных. С того дня прошло почти семьдесят дней, и вот Ака здесь — посреди объятого зимой Ман'Ала, посреди леса наслаждается скромной похлёпкой из сипа на растопленном снеге. А всё потому, что он решил сменить маршрут своего путешествия и вернуться к Аире. Он мог бы воспользоваться услугами проводника в любом городе и в миг оказаться на другой стороне Тануана, прямо перед нужной ему дверью, и плевать на затраченные на это деньги, лишь бы увидеть её. Но он не мог так сделать.