— А сколько всем лет?
— Мне восемь, — тут же поделился Итан с набитым ртом.
Эмбер ничего не сказала, и Джейк ответил:
— Эмбер шестнадцать. Коннеру семнадцать, почти восемнадцать. Она младшая, он старший.
— А, — повторила я, удивляясь возрасту Коннера. Он казался старше.
Мы снова погрузились в молчание, продолжая поглощать еду.
— Это действительно вкусно, детка, — наконец сказал Джейк.
Я посмотрела на него и улыбнулась, снова чувствуя тепло внутри.
— Спасибо.
Он подмигнул мне и снова уставился в тарелку. Но от его подмигивания, мой желудок сделал что-то странное. Казалось, он упал, а по моей коже пробежало покалывание, и ни одно из этих ощущений не было неприятным. Они, однако, сбивали с толку. Но сейчас было не время их обдумывать, поэтому я посмотрела на Эмбер, чтобы увидеть, как она смотрит на мясной рулет. Я почувствовала, как мои губы слегка изогнулись.
Она не была вегетарианкой, и хотя ее тарелка была полна овощей и картофеля, я знала, что она хочет попробовать мясной рулет, который ее отец и брат с удовольствием уплетали. Я не обратила на это внимания. Взяла корзинку с булочками и протянула ей.
— Хочешь еще?
Она посмотрела на меня, потом снова на свою тарелку.
— Я в порядке.
Я изучала ее, пока ставила корзинку. Она была очень привлекательна, и поэтому я не удивилась, что у нее есть парень. Она, вероятно, могла бы иметь несколько, если бы захотела. И даже больше, если сегодня вечером не выглядела как женщина-подросток. Изучая ее, я приняла решение и привела его в действие.
— Эмбер, — позвала я, и она посмотрела на меня. — Не знаю, говорила ли тебе бабушка, но я работаю в сфере моды.
— Да, говорила, — пробормотала она, оглядываясь на свою почти пустую тарелку.
Казалось, это было все, что она могла сделать: бормотать, бормотать и бормотать. У нее также был прекрасный голос, так что это было неудачно. Однако сейчас было не время вдаваться в подробности. Приоритеты.
— Тогда, надеюсь, ты не будешь возражать, если я скажу, что ты исключительно хорошенькая.
Ее глаза снова метнулись ко мне, и в них было некоторое удивление. И это меня удивило. Конечно же, она смотрелась в зеркало. С другой стороны, судя по тому, как она наносила косметику, возможно, и нет.
Я продолжила:
— Тем не менее, ты не очень хорошо разбираешься в косметике. Твоя подводка нанесена на глаза довольно толстым слоем, а карандаш для бровей предназначен для подчеркивания того, что уже есть, а не для рисования чего-то нового.
Воздух в комнате изменился, как изменилось и лицо Эмбер. Оно осунулось, а затем начало кривиться.
Тем не менее, раз о матери этих детей не упоминалось, и Джейк явно больше не был ни с одной из своих жен, кто-то должен был ей сказать об этом. Это было необходимо. Поэтому я продолжала:
— Жан-Мишель Дюшан научил меня делать макияж, — заявила я, ее лицо перестало кривиться, глаза расширились, а губы приоткрылись. — Если хочешь, я с удовольствием покажу тебе кое-что из того, что он показал мне. У тебя явно наметан глаз на то, какие оттенки подходят тебе лучше всего, просто ты слишком много их используешь.
— Ты знаешь Жан-Мишеля Дюшана? — выдохнула она.
— Конечно, — ответила я.
Она быстро заморгала, прежде чем сказать мне:
— У меня есть обе его книги. Та, где он делал все эти сумасшедшие штуки с супермоделями. И другая, где он делал потрясающие вещи со всеми этими голливудскими кинозвездами.
Я знала об этих книгах в основном потому, что Генри работал над одной из них.
— Генри делал снимки для той, что с моделями, — сказала я ей.
— О Боже, — прошептала она. — Как же я этого не знала? Лидия сказала нам, что ты работаешь на Генри Ганьона. Я должна была это знать.
Я пожала плечами.
— Понятия не имею, как ты могла не знать, хотя эта книга была о видении Жан-Мишеля, а не о фотографиях Генри. Он часто бывает таким. Иногда речь идет о фотографиях. Иногда о том, что на фотографиях. И если последнее, он не любит затмевать это. Конечно, в книге ему приписывали заслуги, но он хотел, чтобы она была о Жан-Мишеле, поэтому, если там и было упоминание о нем, то оно было ненавязчивым.
— Круть. — Она по-прежнему шептала.
Я протянул руку и предложил:
— Если хочешь, я могу тебя сфотографировать. Отошлю фото Жан-Мишелю и попрошу его поделиться кое-какими советами. Он часто делает подобное для меня. Я фотографирую свой наряд, а он отправляет мне по электронной почте довольно подробные инструкции о том, как сделать макияж. Уверена, он был бы счастлив сделать что-то подобное для тебя.
Ее глаза были теперь очень большими и очень яркими, и она все еще шептала, когда сказала:
— Ты что, серьезно?
— Конечно, — ответила я.
— О боже, о божечки, — выдохнула она и посмотрела на отца. — Папа, ты должен снять запрет с моего мобильного. Мне нужно рассказать об этом Тейлору и Тейлор!
Джейк открыл рот, но я успела спросить, прежде чем он успел что-то сказать:
— Тейлору и Тейлор?
— Ее лучшие друзья, — ответил Итан. — Тейлор — девушка. Другой Тейлор — парень и он гей.
— Он хочет быть визажистом, как Жан-Мишель, — поделилась Эмбер. — А Тейлор хочет стать моделью.
— Ты можешь сказать им об этом завтра в школе, — вставил Джейк, и Эмбер снова посмотрела на отца.
— Папа! Пожалуйста! Серьезно, мы говорим о Жан-Мишеле Дюшане! — воскликнула она. — Они должны узнать сейчас.
— Детка, если бы ты прекратила это дерьмо, они бы узнали сейчас. Но ты не прекратила, чтобы они могли узнать даже завтра, — заявил Джейк и закончил, — понятно?
— Это совершенно несправедливо и совершенно безумно, — возразила она. — Это как… если бы… Джимми Чу зашел и предложил мне обуться, а ты не дал бы мне рассказать друзьям о том, что моя мечта сбылась.
Удивительно, но оказалось, у меня есть кое-что общее и с Эмбер.
— Завтра, Эмбер, — объявил Джейк.
— Боже! — огрызнулась Эмбер и откинулась на спинку стула.
— Увы, это довольно трудный урок, — заметила я и почувствовала, что все взгляды устремились на меня, но я смотрела на Эмбер. — Не знаю, что… за дерьмо ты натворила, но это явно расстраивает твоего отца. Ты можешь, конечно, драматизировать и чувствовать, что тебя не понимают. Но на самом деле, самый простой способ получить то, чего хочешь — это вести себя так, как хочет твой отец. Тогда тебе предоставят свободу, и ты не будешь чувствовать себя так, как сейчас. И таким образом, сможешь рассказать все своим друзьям.
— Точно. Делать, как хочет он, когда папа поступает совершенно неразумно, — прошипела она.
— И как же? — спросила я.
— Он не любит Ноя, — ответила она.
— А кто такой Ной?
— Мой парень, и он абсолютно праведен, — ответила она.
— Не уверена, что понимаю, — призналась я. — Твой отец ведет себя неразумно, потому что не разделяет твоего мнения, что этот Ной… — я сделала паузу, — праведен?
— Нет, — ответила она. — Он ведет себя неразумно, потому что Ной хочет взять меня на концерт в Бостоне, а папа отказывается отпустить меня, когда едут все. Это всего лишь в одном штате отсюда, это не Майами или что-то в этом роде. И я думаю, что папе не очень понравилось, когда я сказала ему, что именно я чувствую по поводу его полной неразумности.
— Она использовала слово на букву «Б», — поделился Итан. — Несметное число раз.
Милостивый Боже. Слово на «Б»?
Было ясно, что кто-то должен заняться этой девушкой, а так как она сидела за бабушкиным столом, а бабушки там не было, я решила, что это буду я.
— Во-первых, — начала я, — леди не должна ругаться. Это глупо. Бывают случаи, когда нецензурные слова имеют место быть, но они редки. Во-вторых, мысль о том, что шестнадцатилетняя девушка поедет в другой штат со своим парнем на концерт, совершенно абсурдна.
Она уставилась на меня, снова быстро моргая, и я услышала, как Джейк хмыкнул, но я еще не закончила.
— Эмбер, я уверена, что мне не нужно указывать на то, что твой отец — мужчина… — начала я, но она перестала удивляться и перебила меня.
— Нет, не должна, — отрезала она.
— Как я и говорила, — невозмутимо продолжала я, когда она перестала огрызаться. — Твой отец — мужчина, а это значит, что когда-то он был молодым человеком, очень похожим на твоего Ноя. Ты исключительно красивая девушка. Уверена, этот факт также не ускользнул от твоего отца. Полагаю, твой отец знает о молодых людях гораздо больше, чем ты, поскольку был одним из них. Итак, если ему не нравится этот Ной, и если посмотреть на это с его точки зрения, он, вероятно, знает, о чем говорит.
Я услышала еще один хмык, на этот раз Джейк проглотил его и развеселился. Я также услышала слабое хихиканье Итана, но продолжала наступать, даже когда Эмбер посмотрела на меня.
— Как бы то ни было, Ной может быть образцом добродетели, но если твой отец любит тебя, его долг как отца — не любить его. Если ему все равно, что ты проводишь время с мальчиком, тогда ты должна быть расстроена. Тот факт, что он заботится обо всем, Эмбер, говорит о многом, и ты должна воспользоваться моментом и услышать его, потому что так оно и есть.
Когда я закончила говорить, Эмбер больше не смотрела на меня, от двух мужских копий не исходило ни смешинки, а воздух в комнате казался тяжелым. Я знала почему. Это было потому, что они знали обо мне. О бабушке. О дедушке и моем отце. И о том, что мой отец не заботился обо мне. Совершенно.
Мои мысли был оторваны от этого тревожного понимания, когда Эмбер заговорила, и она сделала это тихо.
— Вот что сказала бы Лидия. Не такими словами, вроде «образец добродетели», но это, вероятно, то, что она сказала бы.
— Поскольку моя бабушка была самым мудрым человеком из всех, кого я знаю, — ответила я, — тогда, возможно, тебе следует прислушаться. А теперь, хочешь мясного рулета? — спросила я закончила: — Или Ной вегетарианец, и ты боишься, что будешь выглядеть непривлекательно, если не будешь такой, как он?
— Я слышала, это хороший способ похудеть, — поделилась она.
— Ну, это не так, — возразил я. — Это практика, в которую люди, придерживающиеся этого, верят. Хотя она ничего не будет значить, если твоя вера заключается лишь в том, чтобы похудеть, учитывая, что тебе не нужно беспокоиться о потере веса. У тебя потрясающая фигура. Не могу представить, почему ты пытаешься ее изменить.
— Именно это я и сказал, — вставил Итан.
— Тебе восемь лет, и ты мой брат, — ответила Эмбер, прищурившись.
— Ну, мне не восемь и я не твой брат, и я работаю в сфере высокой моды уже двадцать три года, — напомнила я ей, и ее взгляд остановился на мне. — И поверь мне, у тебя потрясающая фигура. Ты не пробыла здесь и часа, а уже два раза упоминала о похудении. Прекрати это делать. Это просто смешно. И если кто-то говорит тебе иначе, просто сообщи им об этой нелепости.
Она снова моргнула, глядя на меня. Итан расхохотался.
— Итак, — проговорила я сквозь его смех, — после обеда мы будем фотографировать тебя для Жан-Мишеля или нет?
— Однозначно, — прошептала она, на этот раз без удивления.
Я не знала, что заставляло ее шептать, и для меня это не имело значения.
— Отлично. Тебе нужно умыться, — проинструктировала я. — Ему понадобится чистая палитра.
— Это я могу, — согласилась она.
— Хорошо, — ответил я, а затем посмотрела на стол и спросила: — Кто-нибудь хочет добавки?
— Мясного рулета! — сказал Итан, делая это по какой-то причине слишком громко.
И я обнаружила, что в устах Итана, который был очень забавным и милым мальчиком, это ни в малейшей степени не звучало раздражающе.
— Давай свою тарелку, — приказала я.
Он протянул ее мне. Я положила ему мясной рулет.
Затем я снова сосредоточилась на своей тарелке, но после того, как съела немного моркови, почувствовал что-то необычное, поэтому подняла глаза. И мой желудок снова сжался, когда я увидела, что Джейк наблюдает за мной. Его лицо было нежным, а в глазах, теперь серых в свете кухонного светильника, было что-то такое, чего я не могла разобрать. Прежде чем я успела понять, уголки его губ медленно, лениво приподнялись в убийственной улыбке, которая сокрушила мое дыхание, а потом он повернулся к своей дочери и сказал:
— Передай булочки, детка.
Я поняла, что действительно хочу знать, что скрывается за этим взглядом. О чем он думал, а возможно, и больше, что он чувствовал. И я обнаружила, что это причиняет необъяснимую боль, от того, что я никогда не узнаю, потому что никогда не спрошу, а он, вероятно, никогда мне не скажет.
Чтобы справиться с болью, я решила закончить есть, чтобы я могла подать десерт, потому что мясной рулет (рецепт, который я искала в Интернете, понимая, что ни разу не готовила для семьи с маленькими детьми, поэтому мне пришлось расширить кругозор) был довольно хорош.
Но моя Павлова была божественна.
*****
После мясного рулета и Павловой дети сидели за кухонным столом и делали уроки, а я мыла посуду вместе с Джейком.
Меня заинтриговало, что Джейк моет посуду. Мне также было приятно делать это вместе. С другой стороны, когда я готовила для Генри, он также помогал мне мыть посуду, и мне это тоже нравилось.
— Еда была великолепна, детка. Эта штука в конце, черт возьми, — пробормотал Джейк, вытирая тарелку.
— Рада, что ты доволен, — ответила я, чувствуя себя в точности также — довольной (очень), и протянула ему еще одну мокрую тарелку.
— Я говорил Лидии, скажу и тебе — нужна посудомоечная машина, — заявил он.
— Бабушка всегда говорила, что у нее их две. Ее руки.
— Да, она всегда так говорила, — тихо ответил он, его глубокий голос звучал весело, но я слышала меланхолию.
Я решила не отвечать, потому что его тон заставил меня почувствовать то же самое, без части про веселье.
— У тебя был хороший день? — спросил он.
— Нет, — ответила я.
— Нет? — быстро спросил он, и я, глядя на него, протянула ему еще одну тарелку.
— Сегодня утром я навещала Элизу Уивер.
— Кого?
— Элизу Уивер, жену Арнольда Уивера.
— Адвоката?
Я кивнула, и его брови сошлись на переносице.
— Что-то не так с завещанием?
Я покачала головой и обратила свое внимание на столовое серебро на дне раковины.
— Уиверы — друзья семьи. Элиза заболела. — Я помолчала, думая о ней, лежащей на больничной койке, которую мистер Уивер установил в их столовой, и закончила. — Тяжело заболела.
— Господи, детка, мне жаль, — прошептал он.
— Я… — я посмотрела на него и протянула несколько вымытых вилок. — Мне было неприятно видеть ее такой. Раньше она была очень жизнерадостной. — Я снова посмотрела на раковину и поискала еще столовые приборы. — И мистер Уивер обожает ее. Так было всегда. Это так очевидно, и я всегда считала это очаровательным. Он страдает.
— Отстой, Джози, — пробормотал Джейк.
— Да, — согласилась я и, не глядя на него, протянула ему еще вымытое столовое серебро. — Мы с мистером Уивером поговорили. Он взял отпуск на работе, но он один из партнеров, и это тоже трудно. Я уговорила его позволить мне приходить на несколько часов по утрам, пока я нахожусь в Магдалене. Он говорит, что миссис Уивер устала от того, что большая часть ее компании — медсестры, а друзьям в течение дня нужно работать. Так что я буду приходить и сидеть с ней, пока он проводит несколько часов в офисе.
Джейк ничего не сказал.
Джейк также не взял мокрое серебро, которое я ему подавала, поэтому я посмотрела на него и увидела, что он смотрит на меня сверху вниз, не двигаясь.
— Что-то случилось? — спросила я.
Он слегка покачал головой и взял столовое серебро, сказав:
— Это хорошее дело, солнышко.
Я пожала плечами и снова обратила свое внимание на мыльную воду.
— Они любили бабушку.
— Они, очевидно, любят и тебя тоже.
Так и было, и мне это нравилось. Мне только не нравилось, что они так страдают.
Я ничего не ответила.
— Итак, как долго ты собираешься пробыть в Магдалене? — спросил он.
— Не знаю, — ответила я.