Я не звонила ни в один аукционный дом. Я не звонила агенту по недвижимости. Я еще не начала разбирать бабушкины вещи.
В тот день, кроме того, что я решила вопрос с меню, отправилась в город, купила продукты и посетила Уиверов, я натянула свой наименее красивый топ и бабушкины сапоги для работы в саду, чтобы подготовить его к зиме.
Я не знала, кто там работал, потому что сама бабушка больше не могла этого делать, и он стал гораздо меньше, чем когда она ухаживала за ним всерьез, но этим летом он был обработан.
Я также сделала пометку, что мне нужно пойти в торговый центр, чтобы приобрести одежду, которая была бы более подходящей для таких дел, как эти.
А потом я забеспокоилась, что сделала эту мысленную пометку, потому что она не имела смысла. Я не собиралась заниматься садоводством в будущем. Так зачем мне покупать для этого одежду?
— А какие планы? — спросил Джейк, когда я отключила воду, замочив кастрюли.
— Мне нужно быть в Риме, — сказала я ему.
— Когда?
Действительно, когда?
Генри прилетел туда сегодня, так что завтра — самый лучший сценарий. Однако это было невозможно. И как ни странно, мысль о том, чтобы упаковать вещи и сесть в еще один самолет, провести в нем несколько часов в заключении, выйти и отправиться в еще один отель, даже если этот отель был сказочным, как и все в Риме, не была такой уж привлекательной.
— Мне нужно в Париж, — продолжала я, разговаривая сама с собой и не понимая, что это бессмысленно.
— Что? — спросил Джейк.
— Или, думаю, мне следует присоединиться к Генри в Сиднее.
Работа в Сиднее была только через месяц. Но я не думала о Сиднее, хотя и обожала его. Нет, я больше думал о том, чтобы присоединиться к Генри, когда тот вернется в Лос-Анджелес на перерыв.
А до него оставалось три месяца.
— Джози… что?
Я полностью повернулась к нему и посмотрела в глаза.
— Бостон Стоун приходил сюда вчера, — объявила я.
Близость Джейка снова вызвало эту горячую волну, даже когда его глаза сузились, и он прошептал странным (но несколько тревожным) зловещим тоном:
— Он что?
— Он хочет купить Лавандовый Дом, — поделилась я.
— Ага. — Услышала я, как произносит Итан, сидя за столом. — Он хочет, но Лидия сказала ему прыгнуть в Атлантику.
— Она этого не говорила, — возразила Эмбер с превосходством старшей сестры. — Она сказала ему «только через мой труп».
Я почувствовала, как мой желудок скрутило, воздух снова стал тяжелым, и Итан посмотрел на свою сестру.
— Черт возьми, Эмбер, ты не можешь быть еще глупее? — рявкнул он, но его голос слегка дрожал.
Ему не нужно было говорить ей, что она глупа. Она смотрела на меня, и ее лицо было бледным.
— Прости, Джози, — тихо сказала она.
Замечательно. Теперь и дети называли меня Джози.
— Все в порядке, — сухо сказала я и снова повернулась к кастрюлям и сковородкам.
Я открыла кран, чтобы наполнить кастрюлю горячей водой, но рука Джейка последовала за моей и выключила ее.
Я снова посмотрела на него.
— Что ты сказала Стоуну? — спросил он.
— Я сказала ему, что не готова обсуждать это с ним, поскольку он появился без предупреждения спустя пять дней после того, как я потеряла бабушку.
— А ты собираешься это с ним обсуждать? — спросил он, и я покачала головой.
— Нет.
Сказав это, я удивилась, потому что до настоящего момента не приняла никакого решения.
Пусть и так, но теперь я знала точно.
— Значит, ты оставляешь дом? — спросил Джейк.
— Черт возьми, да, — ответил за меня Итан, и я посмотрела на него через плечо. — Лидия сказала, что единственный человек, который любит Лавандовый Дом больше нее, это Джози, и она никогда не выпустит его из семьи.
Услышав его слова, я положила мокрую руку на край раковины и глубоко вздохнула, мой разум затуманился.
— Детка? — я слышала, как зовет Джейк, но не отвечала.
Затем я почувствовала теплую руку на своей шее и увидела грудь Джейка в поле своего зрения, услышав:
— Джози? Ты в порядке? — я подняла на него глаза.
— Единственный человек, который любит Лавандовый Дом больше бабушки, — это я, и я никогда бы не выпустила его из семьи, — прошептала я. — Так что да, отвечая на твой вопрос, я оставляю его.
Это было, опять же, решение, которое я приняла прямо сейчас. И это было еще одно решение, которое мне хотелось исполнить.
Я просто понятия не имела, как это сделать.
Или для чего.
Лавандовый Дом не вписывался в мою жизнь. Я не могла оставить огромный дом без присмотра, пока путешествовала по миру. Я также не могла его упустить.
Ни сейчас. Ни когда-либо.
Когда я умру, он, по понятным причинам, уйдет «из семьи», поскольку у меня нет детей, и в моем возрасте их уже не будет. Но пока этого не произошло, он останется в семье.
— Круто! — закричал Итан, и я вздрогнула, снова сосредоточившись на Джейке, который пристально смотрел на меня, все еще держа руку на моей шее. — Я знал, — продолжал Итан. — Это значит, что мы будем продолжать приходить сюда, но теперь для нас будет готовить Джози.
— Ага, — ответила Эмбер с меньшим энтузиазмом, но опять же, Итана было трудно переплюнуть.
— Детка, — позвал Джейк, и так как я уже смотрела на него, я кивнула, показывая, что слушаю его. — Ты в порядке? — тихо спросил он.
— Нет, — почему-то сказала я.
Он внимательно посмотрел на меня. Затем сказал, в этот раз очень тихо:
— Мы поговорим. Завтра. Без детей.
И снова, по неизвестным мне причинам, я кивнула в знак согласия. Его рука сжалась.
— Иди, налей себе еще вина и расслабься. Я закончу с кастрюлями.
— Я могу закончить сама.
— Детка. — Еще одно сжатие, на этот раз более сильное, его лицо приблизилось, а голос стал низким и серьезным. — Что я сказал?
Я нашла это удивительным. Неуместно властным и диктаторским.
И еще больше я удивилась, когда обнаружила, что киваю, проскальзываю мимо него и делаю то, что он неуместно диктаторским тоном сказал мне сделать.
Я провела следующие пятнадцать минут, прежде чем мы все удалились в гостиную посмотреть телевизор, потягивая вино за кухонным столом. Но только после того, как сходила за телефоном, чтобы проверить ответы Итана в его домашнем задании по умножению (я была безнадежна в математике) на калькуляторе.
Он ошибся в одном примере из тридцати.
Это означало, что он был также умен, как забавен и довольно мил. И я чувствовала, что это абсолютная правда, даже когда попросила его пересчитать неправильный пример, и он сделал это на пальцах с шевелящимися губами.
И я решила, что это тоже было восхитительно.
*****
Вечер закончился. Мы стояли на улице рядом с грузовиком Джейка, и я обращалась к Эмбер.
— Я сообщу твоему отцу, когда Жан-Мишель ответит мне, — сказал я ей, после того как она умылась, я ее сфотографировала. Хотя я не отправлю фото Жан-Мишелю до завтра, поскольку было уже поздно, он находился в Нью-Йорке, и это выглядело бы грубо.
— Хорошо, — пробормотала она.
— Было приятно познакомиться, — продолжала я.
— Мне тоже, — пробормотала она, неловко махнув рукой, и направилась к грузовику.
Едва она отошла, как Итан бросился вперед и снова обнял меня за талию. На этот раз я положила руку ему на плечо и сжала, прежде чем он отстранился.
— Так здорово встретиться с тобой, и еда была ааафигенно потрясной! — заявил он.
— Рада, что ты так думаешь, и мне тоже было приятно познакомиться с тобой, — ответила я.
Он широко мне улыбнулся, помахал рукой и поспешил к грузовику.
Его место занял Джейк, и заявил:
— Хороший был вечер.
На самом деле так оно и было, и оказалось, что для всех нас. Я молча кивнула.
— Завтра, в девять. Встретимся в «Хижине».
Я в ужасе уставилась на него. Я была ошеломлена, потому что «Хижина» была, ну… хижиной. Она находилась на пристани, и хотя я слышала о ней и знала, что бабушка бывала там время от времени, я также видела ее, и она было, ну… ужасна.
— В «Хижине»? — спросила я, и он улыбнулся.
— В «Хижине», лисичка, — сказал он странно, потому что я не могла понять, почему он добавил «лисичка». — В девять, — закончил он.
— Я… могла бы приготовить тебе завтрак, — предложила я.
— Могла бы, но если бы ты это сделала, я бы не познакомил тебя с их омлетами из морепродуктов, которые настолько хороши, что собьют тебя с ног. И я хочу, чтобы ты сосредоточилась на том, чтобы рассказать мне все, что плещется в этой прекрасной синеве, а не на приготовлении завтрака.
Прекрасной синеве? Он имел в виду мои глаза? От одной этой мысли у меня снова скрутило живот.
— Итак, девять. «Хижина», — приказал он.
Я вздохнула, прежде чем согласилась:
— Хорошо.
Он снова улыбнулся мне, наклонился и еще раз коснулся губами моей щеки, а затем отодвинулся на сантиметр, прежде чем прошептал:
— Спасибо за прекрасный вечер.
— Всегда пожалуйста.
Даже в тусклом свете уличных фонарей Лавандового Дома я видела, как его глаза загорелись весельем, прежде чем он покачал головой и отошел, сказав:
— До скорого, детка.
— Э-э… э-э… до скорого, — крикнула я.
Я смотрела, как он садится в грузовик. Помахала в ответ, когда Итан помахал мне с заднего сиденья. Лишь когда я подола к дому, грузовик начал с рычанием двигаться вдоль дороги. Оказавшись внутри, закрыв и заперев за собой дверь, я пошла на кухню, чтобы выключить свет, и почувствовала это.
Дом казался странным. То есть, странно пустым. Он никогда не чувствовался таким. Напротив, даже если в нем были только мы с бабушкой. Он был вибрирующим. Живым.
А теперь все было тихим.
Одиноким.
— А может, именно так ты себя и чувствуешь, цветочек.
Эти слова были произнесены мной, и они были настолько поразительны и тревожны, что я тут же выбросила их из головы и двинулась к выключателю. Но я изменила направление и вместо этого подошла к закупоренной бутылке вина и налила себе последний бокал.
Взяв его с собой, я только тогда выключил свет. И направилась в светлую комнату.
ГЛАВА 6
Неистовый
В доме было почти темно и совершенно тихо. Джейк, держа бутылку пива в одной руке, другой потянулся к ящику в своем столе, отперев его.
Он вытащил высокую стопку конвертов, перевязанных голубой атласной лентой цвета глаз Джози. Он глубоко вздохнул, положил стопку на стол и потянул за конец ленты. Затем провел кончиком указательного пальца по стопке, пока не нашел его.
Его любимый, пусть даже самый печальный.
Розовый конверт.
Отставив пиво в сторону, он перевернул стопку и взял его. Затем пробежался по остальным и вытащил голубой. Он взял пиво и подошел к стулу у окна. Напольная лампа уже горела, так что он сел в кресло, поставил пиво на стол рядом с собой и вытащил зачитанные до обветшалости письма, осторожно их открыв.
Он снова взял свое пиво, откинулся на спинку стула и принялся читать, сперва голубое, его глаза скользили по мелкому, аккуратному, но в то же время изящному и определенно женскому почерку.
Дорогая бабушка,
мы только что говорили по телефону, и я беспокоюсь о тебе. Знаю, это звучит странно, так как наш телефонный разговор был о том, как ты беспокоилась обо мне.
Пожалуйста, не надо. Прошу.
Я счастлива, бабушка. Это правда. Честно.
Когда мы разговаривали ранее, я хотела сказать это, но не знала, как. Возможно, я не могла заставить себя произнести эти слова, потому что не хотела признаваться в этом вслух или говорить это тебе и расстраивать еще больше.
Но ты должна знать — я не против быть одной. И хочу, чтобы так оно и оставалось. Честно.
Ты же знаешь, большую часть времени я не одна, несмотря ни на что. Но я думаю, ты понимаешь, что я имею в виду.
Мое первое воспоминание — он и она на кухне, она на полу, ты знаешь, как это было. Я же говорила тебе. И после этого было еще больше воспоминаний, которые были еще менее приятными. О них ты тоже знаешь.
И да, правда в том, что это повлияло на меня. Да, это заставляло меня уклоняться от отношений. И я знаю, что ты не считаешь это здоровым, но на самом деле, все в порядке.
Есть люди, которым нужны люди, иногда очень много людей. И я понимаю, что случившееся сделало меня не таким человеком. Но это означает, что отношения, которые я создаю, действительно значимы, а не просто сборище душ, чтобы не чувствовать себя одинокой. Мне это не нужно, потому что я никогда не чувствую себя одиноко.
Если бы у меня был мужчина, он должен был бы быть очень нежным и понимающим, терпеливым и добрым, вдумчивым, мягкосердечным и да, возможно, лихим и утонченным, определенно умным и успешным.
Всё это и особенно последнее, потому что я хотела бы, чтобы у него были свои собственные развлечения, потому что я не хотела бы, чтобы ему нужно было проводить слишком много времени со мной. Это оттого что мне нравится быть одной. Мне нравится моя собственная компания.
Это не значит, что временами меня не тянуло к нежному прикосновению, взгляду мужчины, оценивающе падающего на меня, созданию общей истории, в которой мы могли бы однажды просто смотреть друг на друга, понимать и улыбаться.
Но я уже давно отказался от этих стремлений. Я встречаю многих мужчин, но того человека, с которым мне хотелось бы разделить свою жизнь, не существует, бабушка. Я пришла к пониманию этого, и это поселилось во мне. Я построила жизнь, которая мне нравится, в которой я занята делом, и я довольна этим.
Правда.
Я нахожу удивительным, что после всего, что ты пережила, ты все еще веришь в любовь. В романтику. Во всей ее пьянящей возможности. И я обожаю, что ты хочешь этого для меня.
Я хочу, чтобы в своем сердце ты поняла, что, хоть это и чудесно, что ты хочешь, чтобы у меня все было прекрасно, я совершенно счастлива без этого.
У меня есть твоя любовь, и это все, что мне нужно.
И у тебя тоже есть моя любовь.
Навсегда и полностью твоя,
Джози
Джейк сделал глоток пива, отставил его в сторону и положил перед собой розовый листок. Он выпил еще и опустил глаза на округлый девичий подчерк.
Бабушка! О боже мой!
Ты не поверишь! Алисия услышала это от Тиффани, и сказала мне, я ей не поверила, а потом за обедом он подошел ко мне!
Энди Коллинз!
Это было потрясающе. Он сидел и разговаривал со мной во время обеда. И он сказал, что мы увидимся там завтра!
Теперь, знаешь ли, я не собираюсь довольствоваться ничем, кроме самого лучшего. Мой мужчина будет сильным, высоким, красивым, умным, заботливым и неистовым, очень НЕИСТОВЫМ и прекрасным, и он будет обожать меня. Потом он позволит мне уговорить его переехать в Мэн, жить в Лавандовом Доме и родить троих детей (двух девочек, одного мальчика, конечно, самого старшего, чтобы он мог присматривать за своими сестрами), а я буду ухаживать за лавандой и готовить, а он будет, не знаю, рыбаком или кем-то еще.
Не уверена, что Энди справится со всем этим, хотя он сильный и высокий (он в футбольной команде!) и очень милый.
Жаль, что я не могу показать тебе его фотографию.
Конечно, папа говорит, что я не могу встречаться с парнями, пока мне не исполнится семнадцать, что странно и подло, потому что большинство моих подруг начали встречаться в пятнадцать лет (только не на свиданиях в машине), а мне уже шестнадцать (и у меня есть водительские права, ради Бога!) и мне уже пришлось сказать «нет» двум мальчикам! Это была катастрофа! Я ненавидела его! И все думают, что я зазнаюсь, что ужасно!
Но они не были Энди — самым симпатичным мальчиком в школе!
Завтра я снова напишу тебе и дам знать, если он сядет со мной за обедом. Жаль, что ты не поговорила с папой. Может, ты смогла бы уговорить его не только позволить мне этим летом приехать в Лавандовый Дом, но и позволить пойти на свидание с Энди (если он спросит, а я надеюсь, что он спросит!!!!!!!!!).