— Может, пару задач я и смогу передать, но в целом…
— Тебе кажется, что ты знаешь всё лучше других, что делаешь быстрее и всё такое прочее?
— Да, кажется.
— Есть несколько неоспоримых фактов, которые нужно принять безоговорочно. Принять — и всё. Первое: на всё тебя не хватит. Второе: ошибки у подчинённых будут, без них невозможно обучение чему-то новому.
— Я не могу себе позволить ошибки.
— В этом твоя проблема. Ты не можешь, но они будут. Представь, что Ваня умеет говорить и вдруг заявляет нам: я не могу есть сам, рука плохо держит ложку, всё вываливается, давайте вы всю жизнь будете меня кормить, у вас это прекрасно получается.
— Милый, ну что у тебя за сравнения?!
— Прекрасный простой и показательный пример. С сотрудниками так же. Неважно, чему ты обучаешься: самостоятельно есть, водить машину, писать письма, рисовать презентации или руководить людьми — ошибки будут. Это нормально. Ненормально не делать работу над ошибками или не делать чего-то нового вовсе, боясь этих ошибок. Даже Моцарт при всей своей гениальности обучался музыке. Достаточный аргумент?
— Весомый, — усмехнулась Вика, пока ещё не выйдя из задумчивого состояния.
— Посмотри, каких высот ты добилась за последний год. Это достойно, а ты всё ищешь в себе недостатки. Хотя это прекрасное качество. Только измени вектор. Не ищи недостатки. Ищи пути развития. Совсем иная история. Помнишь свои задачи? Можем разобрать, что лучше делегировать, а что продолжать делать самой.
— Не помню все, но они записаны в телефоне. И да, хочу, милый, посмотреть их с тобой.
— Давай бокал, под шампанское пойдёт быстрее, — улыбнулся Поспелов, откупоривая новую бутылку.
***
Пятницкая зашла в бутик, заинтересовавшись лиловым кошельком «Фурла» в витрине. Виктор остался на улице доедать мороженое в рожке.
Это был именно такой кошелёк, какой Вика давно хотела, и она уже собиралась сообщить продавцу, что готова купить его, но тут почувствовала взгляд в спину и обернулась.
Михайлов неспешно подошёл к ней, не отрывая взгляда.
— Устроили себе шопинг? — не здороваясь, спросил он с неким укором. — Тимофей позавчера умер.
Виктория натянулась как струна от напряжения, но после пары глубоких вздохов с видимым спокойствием сказала:
— Я знаю.
Вдруг она ощутила лёгкий порыв ветра — и кто-то взял её за руку. Она посмотрела в ту сторону. Это был Тимофей. Он сжал своей ладошкой её ладонь, словно говоря: я с тобой, не волнуйся.
— Как же так, Виктория? Тем более, если вы знаете. Странно встретить вас здесь.
— Вы тоже не на похоронах.
— Я не творю чудеса, как вы. Я уже помог той семье, как мог.
Тимофей снова сжал руку Вики, и та посмотрела на него.
— Скажи ему, пусть передаст папе, что я не обижаюсь на него за то, что было, и верю, что он сможет победить свою слабость.
Пятницкая молчала.
— Скажи, это важно.
Виктория на мгновение прикрыла глаза, выдохнула и передала слова мальчика слово в слово.
— Виктория, вы бредите, — лишь бросил в ответ Иван. — Не спасли ребёнка, так ещё несёте какую-то чушь. Я вам поверил!
— Не смейте так разговаривать с моей женой, — одёрнул Михайлова подошедший Виктор. — Вы не знаете ничего о её жизни.
— Отчего же?! — с пафосом выпалил Иван. — Уже навёл справки. Девочка, которой вдруг повезло попасть под ваше крылышко и перейти в крупный банк. А потом Краснов. Не ревнуете свою жену? Очень неоднозначная о ней информация в массах.
— Не вам судить, прощайте. Вика, пойдём.
Поспелов, как будто чувствуя присутствие мальчика, взял Пятницкую за свободную руку и потянул к выходу. Но Тимофей задержал её:
— Не бойся, всё образуется. Только передай Ивану ещё одну весть. Они говорят, что это важно.
И Вика снова повторила слова Тимофея:
— Кирюше нельзя садиться во вторник в белую машину. Будет авария. Если он попадёт в неё, то не выживет.
Михайлов ничего не ответил, но нахмурился ещё больше. Виктор же настойчиво потянул жену к выходу.
— Пойдём посидим где-нибудь, выпьем вина, — сказал он, когда они вышли из магазина.
— Угу, — отозвалась Виктория. — Только Тимофей здесь. Держит меня за другую руку.
— Ну, пусть идёт с нами, — как бы между делом предложил Поспелов и снова потянул жену за руку. — Или ты хочешь продолжить разговор с Михайловым?
Пятницкая помотала головой и последовала за мужем.
— Я ненадолго, — сказал Тимофей, присаживаясь вместе с Виктором и Викторией за небольшой столик в уличном кафе в тихом переулке.
— Может, сядешь рядом с Виктором? — предложила ему Вика. — Так людям будет казаться, что я разговариваю с мужем, а не с пустым стулом.
— Говори со мной мысленно. Я услышу тебя, а ты — меня. Только думай в этот момент, что ты говоришь именно для меня.
«Хорошо», — подумала Пятницкая, обращая мысль к мальчику. В её голове немного звенело.
«Видишь, это просто», — тоже подумал он.
— Я сейчас поговорю с Тимофеем и вернусь к тебе, милый, — пояснила Вика и словно ушла в свои мысли, уставившись на соседний стул.
— Ни в чём себе не отказывай, — запросто бросил Виктор, махнув на всё рукой.
И на этот жест тут же откликнулся официант.
— Два бокала вальполичеллы, — не растерялся Виктор. — Да, это вполне подойдёт, — сверился он с меню.
— Я приду сегодня ночью, — сообщил Пятницкой Тимофей. — Не пугайся.
— Сегодня? — смутилась Вика.
— Да, хочу показать тебе четвёртый план бытия. Не переживай. На земле пройдёт всего пара мгновений. Никто и не заметит твоего отсутствия.
— Я почти в отпуске. Может, дождёмся моего возвращения в Москву?
— Там у тебя и без того много дел, — улыбнулся Тимофей.
— Кажется, у меня нет выбора.
— Нет, — снова улыбнулся мальчик. — Они сказали, что пора.
— Они? — не поняла Виктория.
— Они, — повторил он. — Ты сама их увидишь, когда будешь готова. Пока рано, раз это недоступно тебе.
Вдруг Тимофей посерьёзнел и сказал:
— Я благодарен тебе за то, что ты приняла мой выбор уйти. Мне хорошо сейчас. Помни об этом, особенно если кто-то станет убеждать тебя в обратном.
— Ладно, — кивнула Вика, и мальчик исчез.
Пятницкая вернулась в реальность и придвинула к себе бокал с красным вином.
— Как всё синхронно у тебя происходит, — загадочно улыбнулся муж.
— О чём ты?
— О твоём повышении, — вновь с улыбкой ответил Поспелов.
— То есть?
— Ты стала руководителем в реальном мире, постигаешь новые для себя знания и, кажется, получила повышение в своей мистической реальности, или как это ещё можно назвать. Теперь ты способна общаться с духами. Что же будет дальше?
— Тебя это не смущает? — удивилась Пятницкая.
— Я изначально знал, что ты ведьма, — усмехнулся он и почти залпом осушил бокал вина.
— Я не ведьма, — запротестовала Вика.
— Волшебница моя, — поправил себя Виктор.
— Уже лучше, — улыбнулась Пятницкая. А потом серьёзно добавила: — Мне кажется, с каждым днём я люблю тебя всё больше.
— Мне приятно это слышать, — учтиво кивнул головой Поспелов.
— Нет, не так! — по-доброму возмутилась она. — По законам жанра теперь ты тоже должен признаться мне в любви.
— Не понимаю, о чём ты. Что за законы?
— Что?!
— Мы справимся, — вдруг серьёзно сказал Виктор. — Даже если Михайлов как-то подставит тебя по работе.
— Ты думаешь? — ужаснулась она.
— Да, — кивнул Виктор. — Предчувствую, что такое возможно.
— Ох, на фоне изменений у тебя…
— Поэтому и говорю, что мы справимся. Если что, на год безбедной жизни нам точно хватит, поэтому не переживай, если я окажусь прав. Я оформил тебе доступ к моим счетам и вкладам в ГорБанке.
— Зачем? — искренне удивилась Пятницкая.
— На всякий случай.
— Что может произойти?
— Просто оформил. Считай это высшей степенью моего доверия.
— Я и не сомневалась в твоём доверии.
— И в остальном тогда не сомневайся.
— Хорошо, милый.
— Если бы, ведь всё равно будешь переживать из-за своей работы, — несколько грустно добавил Виктор.
— Буду, — улыбнулась Вика.
— Знаю, — снова улыбнулся он и наконец-таки признался: — Я тоже тебя люблю. А ещё я думаю, что зря дал тебе столько времени на раздумья. Чем раньше ты определишься, кто ты — целительница или банковская служащая, тем будет проще. В первую очередь проще тебе. Впрочем, я обещал тебя не торопить — три месяца и ни днём больше. Так что умолкаю.
— Да. Лучше расскажи мне о своей любви ко мне.
— А что тут говорить? Люблю и всё, — улыбнулся он и позвал официанта, чтобы заказать ещё вина.
***
Вика осознала себя сидящей на кровати. Рядом был Тимофей.
— Я сплю? — не понимая, спросила она.
— А какая разница? — улыбнулся мальчик. И серьёзно добавил: — Нам пора. Помнишь путь к источнику божественной энергии?
— Да, — ответила Вика.
— Тогда полетели вместе. Придумай нам с тобой шар, в котором мы полетим. Только не спеши, мы отклонимся от маршрута, когда будет нужно.
— Хорошо! — согласилась Пятницкая.
В этот раз шар, который она представила, был бледно-жёлтым. Виктория и Тимофей удобно расположились внутри. Они поднимались всё выше и выше: над славным городом Верона, над Италией и планетой Земля. Когда они вылетели за пределы атмосферы, Тимофей попросил чуть задержаться.
— Правда красиво? — спросил он, смотря на Землю. — Это то, что мы, духи, видим, когда покидаем тело и переносимся домой. Чувствуешь, какое тут единство со всем сущим, как здесь спокойно и легко?
Виктория впервые любовалась Землёй из космоса. Ей было спокойно. Ей было легко. Это зрелище было невероятно красивым. Оно и правда ошеломляло. А вот единства со всем сущим она не чувствовала.
— Значит, ещё не время, — успокоил её мальчик, взяв на мгновение за руку и потянув за собой.
Они вновь полетели — всё дальше и дальше за пределы галактики, туда, где уже не было звёзд.
Вспыхнул свет и погас. Тимофей попросил Пятницкую максимально замедлиться и направить шар в центр очередной вспышки.
Мгновение спустя Вика осознала себя сидящей на небольшом кресле в помещении, залитом солнечным светом. Она встряхнула головой и поняла, что находится в каком-то маленьком, почти сказочном, домике. Повинуясь импульсу, она выглянула в окно. Этот уютный домик находился на дереве.
— Я ушёл ребёнком, и во мне сохранилось много детства.
Своими словами Тимофей вернул Викторию из собственных мыслей.
— Мне хотелось жить в доме на дереве. Это мой четвёртый план бытия, — объяснил он.
— Здорово! — похвалила Пятницкая. — Ты здесь один?
— Нет, — улыбнулся Тимофей. — Я уже видел бабушку и деда со стороны мамы. Родители отца ещё живы. Видел прабабушек и прадедушек. Ещё не знакомился с нашим родом, не спешу с впечатлениями, хотя это возможно.
— Возможно пообщаться с теми из рода, кто уже ушёл?
— Ага, со всеми, — подтвердил Тимофей.
— Прямо совсем со всеми?!
— Да. Что тебя удивляет? Здесь все живут. Живут так, как им нравится. Одиноко или объединяясь, придумывая собственные города или уединённые лесные поселения. Здесь возможно всё. Нет времени, расстояний и ограничений в пространстве. Здесь уважают волю того или иного существа. Если бы я не пожелал общаться с родственниками, они бы не настаивали, спокойно ожидая моего согласия. Некуда спешить.
— Как тебе живётся здесь?
— Так! — улыбнулся Тимофей.
Виктория вдруг увидела перед собой интересного старца, а потом улыбчивого юношу и снова мальчика.
— Я могу быть любым, — растолковал он. — Но пока мне привычнее быть мальчиком. Я свободен. И мне хорошо. Я знаю, что мои родители тоже однажды будут здесь и мы встретимся. И сможем быть вместе столько, сколько нам будет нужно. Третий план дуален. Ты чувствуешь там, что существует хорошее и плохое, правда и неправда. Здесь мы освобождены от этого. Нет излишних биений.
— То есть толком нет эмоций? — переспросила Виктория.
— Неверное сравнение, потому что ты пока ещё на третьем плане и оттуда сложно до конца постичь суть четвёртого плана бытия. Это как быть здоровым и больным. На третьем плане люди болеют эмоциями, то впадая в горячку, то входя в ремиссию. А мы, духи, не болеем ими.
— А зачем всё это? Зачем мы живём на третьем плане, если есть такой прекрасный четвёртый план бытия? — не поняла Вика.
— Это интересно.
— Боль и страдания интересны?
— Зачем двадцать два здоровяка, обливаясь потом, бегают за единственным мячом, а миллионы людей на это смотрят? Ты мыслишь дуально: плохо или хорошо. А если убрать дуальность, то смысл в том, чтобы ощутить и познать всю палитру эмоций.
— Но ты же ещё не познал всё? Ты рано ушёл.
— Я — нет, не познал, а душа, частью которой я являюсь, до сих пор постигает. Я уже сделал свой вклад в общее дело. Кстати, я могу наблюдать за тем, что происходит на Земле. Я знаю, что было, общаясь с духами, которые были воплощены до меня, и я знаю в некотором роде будущее, так как душа знает изначальный замысел нашего бытия.
— Как было с сыном Ивана? Ты можешь подсказывать?
— Нет, про сына Ивана я ничего не знал. Они попросили меня сказать тебе. Я тебе говорил, помнишь? И они попросили показать тебе четвёртый план бытия, чтобы ты увидела, что происходит после смерти. Ты потом, когда сама их увидишь, всё поймёшь. Я же знаю, какой вариант событий наиболее вероятен из той точки, где ты сейчас во времени и по событиям на Земле, и чего лучше избежать, если оно не по прямой судьбе. Однако то, что ты понимаешь под будущим, и то, что понимаю я, — это не совсем единые понятия. Поэтому и говорю о некоем наиболее возможном варианте. Я больше знаю, какие ощущения и эмоции тебе придётся испытать, а декорации, в которых ты их будешь постигать, могут быть различны, допустимы развилки по событиям.
— Как это?
— Ты можешь постигать боль утраты через то, что произошло со мной, а можешь через потерю близкого человека. Разные пути достижения одной цели.
— Я не совсем понимаю. Наверное, ты сейчас скажешь про различия между третьим и четвёртым планами бытия.
— Ты сама уже это сказала, — улыбнулся мальчик.
— И всё же. Ты сделал своё дело, получил некий опыт. И твои родители тоже сейчас получают опыт утраты близкого. Так зачем мне или кому-то ещё это делать?
— Мы получаем разные оттенки эмоции, чтобы в итоге собрать полный спектр. Люди и очень похожи, и очень различны одновременно. Каждый из нас может осознать то, что не поняли другие, и передать свои знания потомкам.
— Как? Вот ты же уже умер. У тебя не было детей.
— Я — часть рода и часть души. Мои знания теперь хранятся в генах рода и активируются, когда придёт время.
— Получается, каждый важен.
— Безусловно.
— Хотелось бы мне в это верить, а не просто понимать на словах.
— Однажды…
— Надеюсь, — грустно улыбнулась Вика и очнулась в своей кровати, словно всё было сном.
Она встала и подошла к окну. В бокале ещё были остатки шампанского. Она допила.
— Возвращайся, милая, — усмехнулся Виктор. — Завтра купим новую бутылку. Без пузырьков совсем не то.
— Не то, — согласилась Вика. — Я ещё посижу. Хочу посмотреть на луну.
— Одна?
— Лучше да.
— Вот и хорошо, а то я хочу спать.
— Спи, любимый.
Глава 11
Краснов позвонил Пятницкой в понедельник чуть позже шести, когда она собиралась выходить на встречу к Анне.
— Привет! Можешь позвонить Михайлову? Не получается с ним связаться. Ждали сегодня от него человека с документами на открытие счетов. Никто не приехал.
— Привет! Боюсь, что не могу ему позвонить, — ответила Вика, деревенея.
— Мне стоит начать переживать? — как-то странно спросил Николай.
— Возможно, — честно ответила Пятницкая.
Краснов выругался матом, а потом в трубке послышались короткие гудки.
— Чёрт, — тяжело выдохнула Вика. — И что дальше? — спросила она сама себя.