Она летела слишком быстро, чтобы Малефисента могла уйти от неё. Спустя секунду тёмная фея вскрикнула – пуля попала ей в живот. От соприкосновения с железом плоть Малефисенты зашипела и задымилась. Пытаясь долететь до дома, тёмная фея взмахнула крыльями раз, другой, но, так и не сумев преодолеть боль, начала падать – всё ниже, всё быстрее – в глубокую тёмную реку. Упав в воду, Малефисента вначале пыталась бороться с течением, но каждый взмах руки отзывался невыносимой болью во всём теле, и вскоре она перестала сопротивляться. Быстрое течение стремилось к большому водопаду, которым заканчивалась река. Здесь вода срывалась вниз, прямо в океан, и вскоре вместе с течением вниз полетела и Малефисента.
Последнее, что тёмная фея увидела перед тем, как боль взяла над нею верх, была Герда. Стоя на крыше замка, она торжествующе следила за тем, как река уносит могущественную Малефисенту в океан, где ей суждено исчезнуть навсегда.
А в это время в замке слуги несли так и не пришедшего в сознание короля в его спальню. Аврора и Филипп не отходили от его постели, стоя возле неё на коленях, а королева Ингрит оставшись на ногах, заламывала руки и внимательно следила за прибежавшим на помощь придворным лекарем.
– Это магия... У нас нет средств, чтобы бороться с нею, – бормотал лекарь, осматривая больного. – Но должна быть какая-то рана или метка как доказательство того, что было совершено колдовство... – И он начал поднимать рукав королевской мантии.
– Ах, прошу вас! – воспротивилась королева Ингрит. – Не посягайте на достоинство его величества. Оставьте его в покое. Мы все видели, что эта ведьма сделала с ним.
Она прижала ладонь ко рту, словно сдерживая рыдания. На самом деле она прикрылась, чтобы никто не увидел её довольной улыбки. Разумеется, далеко не всё во время обеда шло по её плану, однако главная цель была достигнута, причём с блеском.
Аврора поднялась с колен и подошла к Ингрит. Королева сделала над собой усилие чтобы не передёрнуться и не отскочить, когда белобрысая девчонка притронулась к её руке.
– Примите мои соболезнования, – полным искреннего сочувствия голосом сказала Аврора.
– Наложить проклятие на короля – это всё равно что объявить войну нашему королевству. А ведь Джон так хотел мира, – ответила Ингрит.
От этих слов чувство вины у Авроры увеличилось десятикратно.
– Это моя вина... – начала она.
Но Ингрит оборвала её: ей было нужно выглядеть в глазах Авроры доброй и заслуживающей доверия. Эта девчонка должна полюбить её, а не Малефисенту.
– Тебе не за что извиняться, моя дорогая, – сказала Ингрит. – Прекрасная роза не может отвечать за свои шипы. – И королева подошла к кровати мужа, заметив краешком глаза, как Филипп взял Аврору за руку, желая успокоить её. – Малефисента – вот настоящая угроза для всех, – продолжила Ингрит, вновь взглянув на Аврору. – Особенно для тебя. Но мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы тебя защитить. – Она улыбнулась, увидев, как сжалась, замкнулась в себе Аврора. Это хорошо. Девчонка должна бояться. Тревожиться. Это облегчит Ингрит её задачу.
– Должен быть способ снять проклятие, – сказал Филипп.
Увидев подавленное, опустошённое лицо сына, Ингрит на секунду почувствовала укол совести. Впрочем, как только Филипп опять заговорил, это чувство моментально испарилось.
– Мама, а ты не пробовала поцеловать его? – спросил он. – Истинная любовь...
– Сомневаюсь, что это может помочь, – поспешно ответила Ингрит.
– Я прошу тебя, – умоляюще произнёс Филипп.
Ингрит едва сдержалась, чтобы не застонать и не закатить глаза. До чего же ей надоели эти дураки-романтики – старый и малый, отец и сын!
– Поцелуй – это всего лишь... поцелуй, – лишённым выражения голосом ответила она.
– Но поцелуй может спасти его, – поддержала своего жениха Аврора.
Сейчас все, кто был в спальне, выжидающе смотрели на Ингрит, и у королевы просто не осталось выбора.
– Хорошо, – сказала она, приближаясь к кровати.
Лекарь отошёл в сторону, и Ингрит склонилась над мужем. Стараясь скрыть своё отвращение, она взяла безжизненную руку короля и поднесла её к своим губам. Быстро поцеловала и немедленно выпустила – рука упала назад на постель. Всё? Нет. Оглянувшись, Ингрит увидела, что Филипп, Аврора и все остальные продолжают выжидающе следить за ней.
Придётся действительно целовать его.
От этой мысли Ингрит замутило, но делать нечего. Она вновь склонилась над мужем, приблизилась к его лицу и чуть слышно прошептала:
– Ну что, ничтожество? Ты хотел мира? Вот и покойся с миром. Вечно. – И она поцеловала короля в губы.
Разумеется, ничего не произошло.
Ингрит умело вызвала слёзы на глаза и повернулась к сыну:
– Я же говорила. Это жизнь, а не волшебная сказка.
После этих слов Аврора решительно направилась к дверям.
– Я должна вернуться на вересковые топи, – сказала она. – Это единственный путь.
– Аврора! Постой, Аврора! – Филипп бросился следом за ней.
Она остановилась и, обернувшись, окинула печальным взглядом Филиппа, короля и королеву.
– Я должна пойти к ней, Филипп, – сказала она.
– Посреди ночи?! – воскликнул он.
– Не важно, – тряхнула головой Аврора. – Она снимает проклятие. Снимет, я знаю.
– Тогда я иду с тобой, – твёрдо сказал принц.
– Я должна увидеться с ней наедине, – мягко возразила Аврора. – А ты оставайся со своей семьёй. – И она слабо улыбнулась сквозь слёзы.
Глядя на эту пару, у Ингрит на секунду сжалось всё внутри. Да, нужно что-то делать с Филиппом, с его романтикой и нежным, слишком нежным сердцем. Причём делать немедленно.
– Ты моя семья, – нахмурился Филипп.
Ингрит решила, что пора кончать эту слезливую мелодраму. Ей самой выгоднее, чтобы Авроры здесь не было, а значит...
– Отпусти её, Филипп, – сказала она. – Может быть, ей действительно удастся спасти нас.
– Благодарю вас, – с признательностью взглянула на неё Аврора и обратилась к одному из стражников: – Мне нужна лошадь.
Стражник повел её из комнаты, и Ингрит со скрытой радостью смотрела, как уходит Аврора. Да, всё складывалось как нельзя лучше. Теперь, когда белобрысая девчонка укатила назад на своё болото, можно продолжить то, что уже начато.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ЕЩЁ НИКОГДА АВРОРЕ НЕ КАЗАЛОСЬ, ЧТО ДО ВЕРЕСКОВЫХ ТОПЕЙ ТАК ДАЛЕКО.
КОГДА ЖЕ КОПЫТА ЕЁ БЕЛОЙ ЛОШАДИ ступили наконец на тёмные молчаливые топи, Аврора принялась звать Малефисенту. Она звала – но ответа не получала. К тому времени, когда Аврора добралась до своего дворца и въехала на сделанный из листвы и цветов мостик, слёзы уже ручьём катились по её щекам. В свете полной луны зелёный дворец казался молочно-белым, и в другое время Аврора непременно остановилась бы полюбоваться его красотой, но сейчас ей было не до этого. Дворец казался пустым, и ни о чём другом она просто не могла думать.
Как же её угораздило совершить такую ужасную ошибку?! Нет, она, конечно, понимала, что простым званый обед в Ульстеде не окажется, но такого развития событий никак не ожидала. И такого конца.
– Малефисента! – Аврора соскочила с лошади и бросилась во дворец. – Малефисента!
В ответ – только эхо её собственного голоса. Во дворце действительно никого не было.
Охваченная страхом, близким к панике, Аврора вышла назад на мост. Огляделась вокруг и увидела высокую скалу, которая, поднимаясь над всеми топями, была любимой обзорной площадкой Малефисенты. Возможно, она и сейчас туда отправилась.
– Крёстная! Прошу тебя! – навзрыд рыдала Аврора. – Вернись! Просто вернись, пожалуйста!
Но сколько бы она ни кричала, Малефисента не появлялась. Наконец обессилев, Аврора замолчала и опустилась на крыльцо дворца. Возле неё клубочком свернулась беззвучно появившаяся Пинто. Появление маленькой феи-ёжика было хоть и небольшим, но утешением, и Аврора принялась осторожно поглаживать её по спинке, а услышав шаги, с надеждой повернулась на их звук. Но это был всего лишь Диаваль.
– На вересковых топях её нигде нет, -– сказал он, подойдя ближе. – И никто её не видел.
Он выглядел таким же несчастным, как и Аврора.
Она вскочила и обняла Диаваля. Честно говоря, Аврора даже не заметила, когда и как он покинул тот ужасный обед. Но он его покинул и остался цел, а всё остальное уже не имело значения. Авроре очень был нужен друг.
– Диаваль, – сказала она, ещё крепче обнимая его, – я так рада тебя видеть!
Диаваль тоже обнял её, и Аврора почувствовала, как дрожат его тоненькие ручки. Малефисента была нужна Диавалю не меньше, чем Авроре.
– Её нигде нет, –- сказал он, слегка отодвигаясь назад. – А вдруг она никогда не вернётся?
– Я должна её найти, – сказала Аврора и прибавила про себя: «Ведь всё это случилось только по моей вине».
– Ты? – переспросил Диаваль. – А я? Я тоже буду её искать! Не могу же я навсегда остаться человеком! Нет, ты только сама посмотри, на что я похож! Чучело, настоящее огородное чучело!
На секунду ему удалось успокоить Аврору и даже заставить её улыбнуться. Но она тут же тряхнула головой:
– Она должна снять своё проклятие! Это единственный способ всё уладить.
– А тебе не приходило в голову... – нахмурился Диаваль.
– Что? Что не приходило в голову? – прервала Аврора, озадаченная его словами.
– ... что она этого не делала? – негромко закончил Диаваль.
Аврора покачала головой. Нет, она же была там, в замке, и сама видела магическое зелёное свечение и ярость в глазах своей крёстной.
– Но кто же ещё мог это сделать? – спросила наконец Аврора.
«Нет-нет, – подумала она, когда Диаваль не ответил. – Он ошибается. Это Малефисента наложила на короля проклятие, больше некому».
Но если это так, если Малефисента наложила проклятие, то она же может и снять его, верно? Вот знать бы только, куда пропала тёмная фея!
Малефисента лежала на чём-то мягком, тёплом, уютном и не решалась открыть глаза. Медлила. Боялась, что если откроет их, то окажется, что тёплая постель ей лишь снится.
Воспоминания о том, что произошло после того рокового выстрела, были у неё весьма отрывочными. Помнилось какое-то бесконечное падение с высоты, потом погружение в холодную воду. Мелькнуло торжествующее лицо стоящей на башне замка арбалетчицы, потом... Потом её куда-то несло течением, сбросило с высоты... Водопад? Да, наверное, водопад, потому что потом снова падение в воду, которая оказалась ещё холоднее, чем в реке. Ну да. Океан. Он же начинается почти рядом с Ульстедом. Здесь её вновь понесло течение...
Спустя какое-то время кто-то вытащил её из воды и поднял в небо. Рядом с головой Малефисенты хлопали крылья. Она смутно помнила яркий голубой свет и обдувавший её щёки ветер. Потом, когда она вновь на мгновение разлепила веки, мелькнули какие-то высокие скалы, и под ними гремел океанский прибой. Её затаскивают во что-то похожее на пещеру, и здесь она снова закрывает глаза от нестерпимой боли и, теряя сознание, проваливается во тьму.
Вспомнив всё это, Малефисента решилась наконец открыть глаза. То, на чём она лежала, оказалось толстой подстилкой из мягкого мха. Над головой у неё поднимался купол потолка, сплетённый из травинок и веточек. Здесь было тепло. Услышав шум, Малефисента попыталась сесть, но тело тут же пронзила острая боль.
Она опять легла и осторожно потрогала свою рану. Она была обработана и закрыта сделанной из коры повязкой. Кто-то очень бережно позаботился о ней.
Но кто?
Снаружи послышались голоса, и Малефисента, преодолевая боль, всё же заставила себя сесть, плотно обхватив своё тело крыльями. Голоса становились громче, они о чём-то горячо спорили, и Малефисента вдруг испугалась. Испугалась впервые в жизни.
Она осторожно спустила ноги на пол. Боль была ужасная, но Малефисенте хотелось быть на ногах, когда появятся обладатели этих голосов. Медленно переставляя ноги, она добралась до большого круглого отверстия в стене и, заглянув в него, обнаружила за ним тёмный пустой туннель.
Сделав глубокий вдох, Малефисента вошла в туннель. Вдали она разглядела тонкий луч света и похромала к нему. Свет постепенно становился ярче, а туннель расширялся, и наконец перед Малефисентой открылось огромное круглое пустое пространство. Войдя в этот круг, фея с удивлением заметила, что стены вокруг неё выложены изнутри ветками, словно гигантское птичье гнездо, и уходят всё выше, выше и выше.
Но её глаза ещё больше округлились от удивления, когда она увидела в центре гнезда огромные фигуры. Их было десять, и все с большими рогами на голове и свисающими за спиной тёмными тяжёлыми крыльями.
Тёмные эльфы.
Малефисента ахнула. Они выглядели в точности так же, как она сама – но как такое могло быть?! Она всегда считала себя единственной представительницей своего рода. Подойдя ближе, Малефисента увидела, что один из тёмных эльфов держит в пальцах железную пулю, очевидно ту самую, что попала ей в живот. Кожа у него была сухой и растрескавшейся, словно русло высохшей реки, взгляд сердитый, а пуля в его пальцах противно шипела.
– Слышите? – спросил тёмный эльф Борра своих сородичей, имея в виду шипение пули. – Это послание нам с вами от людей. Громкое и однозначное. Они считают, что нам пришло время умереть.
Вперёд выступил ещё один тёмный эльф, и Малефисента видела, как он покачал головой. Кожа у него была темнее, чем у Борры, а сам он выглядел более крепким, и осанка у него была бойцовская. Воин, одним словом. Если у Борры взгляд был полон гнева, то у этого эльфа глаза казались печальными и очень-очень мудрыми.
– Ну, люди уже не первое столетие применяют против нас железо, что ж здесь удивительного, – заметил он, внимательно рассмотрев пулю.
Остальные эльфы негромко загудели, поддерживая его.
– Но из-за этого железа нас почти не осталось, Коналл! -– сердито возразил воину Борра. – Они вытаскивают железо из земли, делают из него свои клинки и щиты, а нас загоняют под землю! – Он вновь поднял пулю так, чтобы все могли видеть её. – Но вот это окончательно покончит с нами. Я призываю вас начать войну. Немедленно!
Малефисента отступила назад в тень. Судя по всему, сюда ей не стоило соваться – это был своего рода военный совет. В её голове продолжали эхом звучать слова Борры: «Нас почти не осталось». Ключевое слово – почти. Вот почему всю жизнь она думала, что она такая одна. А это было не так. И этих эльфов – по крайней мере, некоторых из них – люди возмущают точно так же, как и её. Тёмные эльфы вновь оживлённо заговорили, заспорили, и только Коналл, как заметила Малефисента, молчал. Заговорил он лишь тогда, когда все остальные выдохлись и замолчали.
– Людей слишком много, – сказал Коналл. – Вы призываете к войне, но их слишком много. И королевств у них слишком много.
– Так что ты предлагаешь? – проворчал Борра. – Сидеть и ждать, когда они найдут и перебьют всех нас?
– Мы не сможем победить, – возразил ему Коналл. – Воевать с людьми бесполезно.
– Ты ошибаешься, Коналл, – покачал головой Борра. – У нас есть кое-что, чего они никак не ожидают. – И, к огромному удивлению Малефисенты, он перелетел прямо к тому месту, где она стояла. Опустившись, впился в неё взглядом, заставив невольно отступить на шаг. Интересно, давно он узнал, что она здесь? – У нас есть... она, – продолжил Борра. – А у неё есть способности, которых нет ни у кого из нас.
– Она ранена, Борра, – заметил Коналл.
«Ну и дела», – подумала Малефисента, выходя на свет. Ей совершенно не хотелось, чтобы эти незнакомцы рассуждали о ней, словно о пешке в какой-то своей игре, правила которой для неё оставались загадкой.
– Кто вы? – громко крикнула она, хотя из-за боли сделать это ей было нелегко.
В мгновение ока Борра очутился буквально нос к носу с ней, глубоко втянул ноздрями воздух и, поморщившись, сверкнул глазами:
– От тебя воняет людьми. Возможно, я был неправ. Может быть, Коналлу лучше было оставить тебя умирать на морском дне.