Слава богу, принесли кофе. Лера закинула кубик рафинада, принялась размешивать, быстро сделала обжигающе-горячий глоток.
— Вкус, как раньше! — пробормотала она, пытаясь уйти от разговора о Денисе, так не к месту начавшемуся. — Помнишь, мы каждое утро загадывали, проплывет здесь катерок с желтой полоской или нет?
— Он давно уже не проплывал, — сказала Лиза, поглядывая в окно. — Я тут иногда завтракаю. Катерка нет. За штурвалом сидел старик, прожженный морской волк. Он, наверное, умер.
— Готова поспорить на кофе, что приплывет сегодня! — усмехнулась Лера. — Это же наше первое совместное утро за много лет! Должен приплыть, посмотреть на двух потрепанных девиц, поедающих маффины.
— Нам еще нет и тридцати! — взмахнула ладонью Лиза.
Жизнь её здорово потрепала. Меньше, чем Леру, но всё же.
Жуткий был развод, со скандалами, угрозами, шантажом. Бывший муж заплатил двум знакомым парням, чтобы те подкараулили Лизу в подъезде. У Лизы были деньги, квартира, машина, а у мужа Артема — долги, игровая зависимость, прогоревший бизнес в Подмосковье и острое желание избивать жену. Он не очень-то согласился с таким раскладом при разводе и планировал с помощью костоломов выколотить из Лизы подписи на правильных документах.
Лизу спасла бутылка вина. Когда Лиза заходила в подъезд, бутылка выскользнула у неё из рук и разбилась. Лиза наклонилась, стряхивая с пальцев вино и сетуя, что придется снова идти в супермаркет. В этот момент из темноты вышли два долговязых паренька в характерных спортивных костюмах, в кепках и с золотыми цепочками на шеях. Лиза действовала рефлекторно, а дальнейшее вспоминала, как в тумане (или попросту не хотела никому рассказывать). В руке у неё оказалось разбитое бутылочное горлышко. Лиза полоснула ближайшего парня «розочкой» по щеке, второму со всей силы ударила носком туфли между ног.
Кто-то открыл входную дверь, Лиза вывалилась на улицу, спиной вперед, продолжая размахивать окровавленной «розочкой». Парни продолжать не решились.
А через несколько дней подключился Лизин отец. Дела Лизы он решал неохотно, но в итоге оставил младшую дочь при квартире, машине и средствах, а бывший муж стремительно исчез на горизонте со всеми своими долгами и проблемами. Кажется, он умер через несколько лет то ли от передозировки, то ли связался не с теми людьми.
Как жаль, подумала Лера, что её отец не смог дожить до того момента, когда надо было подключаться к процессу и спасать дочь.
Они несколько минут смотрели в окно, надеясь обнаружить старый кораблик с желтой полоской вдоль борта. Обычно он выплывал из-под северного моста и причаливал со стороны площади, в том месте, где собирались туристы. Старик, владелец кораблика, возил желающих за небольшие деньги. Но сегодня он не появился. Видать, действительно умер. Лера и не надеялась, просто ей вдруг захотелось немного помолчать.
— Как себя чувствуешь? — спросила, наконец, Лиза. — Как твои «приходы»? Читала вчера новость. Фотки знакомые. Фэйк?
— Да, как видишь. Ничего я не резала, никто меня не спасал. — Она показала запястья, где белели тоненькие нити старых шрамов. — Но настроение, конечно, паршивое. Погода, осень, сама понимаешь. Хорошего мало.
— Тебе надо развеяться, вот и всё. Иногда здорово помогает. Выбрасываешь из головы грустные мысли и потом до самого лета ходишь, как на заряженных батарейках. Главное, перерезать канат, к которому крепится якорь из прошлого.
— Ага. Звучит замечательно. Только мне уже советовали. Не очень-то верю.
— А и не надо верить! Надо попробовать, — оживилась Лиза, — Ты что делаешь по вечерам?
— Я по вечерам работаю. И по ночам тоже. А днём отсыпаюсь. У меня ужасный график для того, чтобы развеиваться.
Принесли маффины. Они, судя по виду, остались такими же удивительными на вкус, как и раньше.
— Вина еще, пожалуйста, — попросила Лиза у официанта, потом вернулась к разговору. — А я дизайнер. Вложилась в стартап, открыла площадку для продаж. Изготавливаю ручные украшения. Модно. Поэтому свободного времени много. Давай развеемся, а?
Она не допила кофе, когда принесли вино, но Лизу это не остановило. Облизнув тонкие губы, сделала глубокий глоток. Щеки её раскраснелись еще больше. Лера вспомнила, как Ната постоянно подшучивала насчет этой красноты. Про капилляры и ужасный Лизин загар. Шутки у Наты были жестокими. Лиза как-то летом месяц не выходила из дома, чтобы не сгореть на солнце. Она как раз подружилась с мальчиком в школе и боялась, что он не будет с ней общаться, если увидит, как у Лизы кожа облезает вокруг губ и под носом. А Ната хихикала и угрожала вытащить Лизу на улицу силой. Когда Лиза готова была уже лезть на стену от злости, Ната вручила ей крем от загара, помогла его нанести и проводила сестру на свидание, но подшучивала ещё долго.
— Отпросись с работы, — сказала Лиза, опустошив бокал вина примерно за полминуты. — Замётано. Сегодня же. Утраиваем ночь проветривания головы. Как идея?
Вообще-то, идея была так себе. Лера именно сегодня собиралась поменяться сменами и уйти в работу с головой на целую неделю. Превратиться в натуральную сову.
— Я всё оплачу, это не проблема, — продолжила Лиза. — Понимаю, с деньгами может быть напряг. Как насчет «Вирус-клуба»? Поддержишь сестрицу?
«Вирус-клуб» был особым местом, где Лера напивалась до беспамятства, глотала таблетки и беспорядочно знакомилась со всеми подряд. А дальше — как повезет. В нём она провела большую часть своей той самой, стремительно исчезнувшей прежней жизни. Из этого клуба Лера отправилась на последний прямой эфир, чтобы потом не вернуться.
— Я иногда там бываю, — сказала Лиза. — Нам же и правда нет еще тридцати! Разве мы старушки? Надо сорваться, по-хорошему сорваться. Чтобы с водочкой, под караоке, парни симпатичные вокруг. Ты когда последний раз трахалась с восемнадцатилетним пацаном? Кровь с молоком! Силы, как у молодого жеребца! Ну или встретить старого знакомого. Есть люди, которые до сих пор по тебе сильно скучают! А? Надо бы вернуть ощущения.
Лера поняла, кого Лиза имеет в виду. Старые знакомые как раз и были тем якорем, от которого она избавлялась много лет. Лера, может, и хотела вернуть ощущения, но далеко не все.
Её воспоминания перемешались так сильно, что нельзя было отделить плохие от хороших. Она не помнила граней между весельем в клубе и ночной депрессией в пустой квартире. Она не знала, хорошо ли это — трахаться с подростком, или после секса придет ужаснейшее разочарование, накроет как старую наркоманку без дозы героина. Как вообще определить, если вся жизнь в те годы похожа на разбросанные в темноте кусочки пазла?
— Я не уверена, что смогу прийти, — ответила она, наконец.
— Брось! Пора возвращаться, сестрица! Там, где было хорошо! — Лиза заказала еще бокал вина.
Интересно, до какого состояния она напивается к вечеру? Или организм настолько привык, что опьянение — это теперь норма? Водит ли она машину, и если да, то как уедет отсюда?
— Мне там было хорошо семь лет назад. Это же целая вечность. Я изменилась, время другое, жизнь другая.
— Скучная жизнь. Серая и однообразная. Ты же сама сказала — работа, дом, работа. Как у миллионов людей. Ты, наверное, еще и еду на дом заказываешь, да? Фитнесом пытаешься заниматься. Бегаешь по утрам, ешь салаты без майонеза, ничего жирного, алкоголь только по праздникам. Читаешь книги? Сейчас все читают. Надо еще в марафоне поучаствовать и в велозабеге. Тоже модно, — Лиза рассмеялась. — Только это и есть унылая и никчемная жизнь, Лерочка. Ты думаешь, что живешь хорошо, но нет. На самом деле это раньше мы жили хорошо. Когда была безбашенность. Неопределенность! Риск! Мы выходили из дома и не знали, где окажемся ночью и в чьей квартире проснемся на следующее утро! Мы не разбирали, что пьем и что едим. А вместо фитнеса — секс! Да? Вспомни, ну же!
— Так и было, — пробормотала Лера.
Особенно её зацепил вот этот переход на «мы». Как будто Лера только в одиночестве была серой и унылой. А с кем-то её жизнь расцветала и становилось… другой!
— Тогда надо повторить. Хотя бы раз. Вместе.
Принесли второй бокал вина, и Лиза выпила его почти так же быстро, как и первый.
— Не терплю возражений, — добавила она. — Сегодня вечером. В клубе Вируса. Я заеду.
Лера не ответила. У неё был выбор. Или сбежать от сестры в ночную смену, отгородиться, как раньше, потерять связи, вернуться туда, откуда пыталась выкарабкаться при помощи Дениса. Или действительно зацепиться за нормальную жизнь.
Ей нет еще и тридцати, верно сказано!
— Смотри, кораблик, — сказала Лиза, ткнув пальцем в окно.
Действительно, из-под моста медленно показался тот самый катерок с желтой горизонтальной полоской на боку. Он неторопливо рассекал спокойные речные волны, направляясь к пристани. За штурвалом стоял какой-то молодой паренек в бейсболке. Кораблик был тот, а капитан — нет.
— Это фальшивый катер, — пробормотала Лера. — Не считается.
После чего тоже заказала себе вина.
Пашка оттягивал поездку. Не хотелось ему ехать за город, в "Эльдорадо", район богачей, где «Яндекс Такси» даже «комфорт» вызывает у прохожих чувство брезгливости. Не хотелось общаться с Натой, потому что она будет как всегда идеально одетая, ухоженная, свежая, надменная, а он — неуклюжий седеющий мужик, не знающий, как себя вести, чтобы не выглядеть глупо. Вообще ничего не хотелось, если честно.
Общение с людьми давалось Пашке нелегко. Была бы его воля — сидел бы безвылазно в уютной однокомнатной пещерке, монтировал бы видео и никогда бы никуда не выходил. А тут еще предстояло сунуться в место, которое обостряло чувство социального неравенства. Как раз про таких, как Ната, Пашка делал ролики.
Если начистоту, Пашка не любил ни своего дядю по матери, ни его двух дочерей — причина была в том, что такие вот бандиты из девяностых променяли честь и благородство на большие загородные дома, дорогих парикмахеров, итальянскую мебель, новенькие внедорожники. А Пашка не променял. Это его проблемы, конечно. Мог бы подсуетиться и в тридцать шесть заработать на хорошую квартирку, завести семью, закрутиться среди влиятельных и интересных людей. Но (всегда есть это самое «но»), отец считал, что жить нужно так, чтобы не было стыдно. Ни тебе, ни твоим детям. Пашка следовал советам отца, и никуда от них спрятаться не мог. Всё, что отец оставил после себя, это советы. Такое вот наследство, и надо им пользоваться.
В конце концов Пашка заказал такси, подъехал не к дому Наты, а за квартал до него, и пошел пешком, собираясь с мыслями. Актеры третьего плана в дешёвых боевиках постоянно так делают. Маски они снимают только по ночам, запершись в квартире — вешают на крючок образ умудренного жизнью мужичка и облачаются в безэмоциональную тень, у которой нет ни будущего, ни прошлого, ни даже настоящего.
В районе было тихо, автомобилей было мало. Как и прохожих. Богачи предпочитали сидеть каждый в своём доме, за высокими заборами, охраняемые камерами и сторожевыми собаками, за звукоизоляционными стенами. Чем меньше вас видят — тем лучше. Ни звука, ни намёка. Каждый в своей тени. Богачи — те же актёры, только чуть более удачливые. Они вовремя сообразили, где и как использовать свой талант, кому какую улыбку показывать и перед кем играть самые яркие в жизни роли. Так что в этом плане не было между Пашкой и богачами сильной разницы. Дело в принципах.
Небо становилось серым, тени торопливо удлинялись, словно пытались оторваться от своих хозяев и ускользнуть, прежде чем наступит ночь и поглотит их всех. Пашка написал Лере: «Иду к Нате. Пожелай удачи». Лера не ответила. Пашка с тревогой подумал, что она, должно быть, снова мечется по тесной родительской квартирке, обнаженная и вспотевшая, с кусочками рафинада в руках, выдумываем всякое и доводит себя до нервного срыва. Хотя, может быть, выпила таблетки и завалилась спать. Маловероятно, но может…
Он остановился у калитки с номером «23». Под номером висела деревянная табличка с надписью: «Осторожно, злая собака», хотя Пашка знал, что у Наты с Денисом домашних животных никогда не было. Ната мечтала о немецкой овчарке или о «каком-нибудь доге», в общем о любой большой собаке, но до покупки руки так и не дошли.
Вдавил кнопку звонка, услышал дребезжащую трель где-то в глубине двора. Подождал, нажал снова. Обычно срабатывал домофон, или щелкал, открываясь, замок — пришедшего видели в камере, подмигивающей красным пятнышком под козырьком калитки. Но сейчас никто не отозвался.
Может, это к лучшему, что Наты нет дома? Может, так и надо?
Но откуда тогда выползло странное тяжелое чувство? Ответственность? Стыд? Нежелание приезжать сюда снова?
— И что вы мне предлагаете? — пробормотал Пашка, в третий раз вдавливая кнопку звонка. — Стоять тут и ждать? А если она до завтра не приедет?
Динь-динь-динь
Трель пронеслась по двору и затихла. Пашка отошел на пару шагов, надеясь за высоким забором разглядеть дом — горит ли свет в окнах? Есть ли признаки жизни? Может быть, его просто не хотят впускать. Почем бы и нет? Нате незачем играть в заботливую родственницу. Здесь она может быть сама собой.
А потом Пашка увидел щель между воротами и забором. У ворот был механизм горизонтального закрывания — и сейчас высокая металлическая панель попросту не доехала до конца. Пашка подошел ближе. Щель была неширокая, сантиметров пятьдесят. Ворота едва слышно гудели, будто где-то в них что-то заклинило. Вероятно, Ната уехала, не проверив или не дождавшись, когда ворота закроются. Да и кто вообще проверяет такие вещи?
Сквозь щель можно было различить двор, пожелтевший осенний газон, листья на траве, бетонную тропинку, дом. Правее — гараж на два автомобиля. Слева — большой мангал под козырьком, столик, несколько складных стульев, лежащих на нём.
Пашка подошел, осмотрелся, и совершил вполне осознанную глупость — пролез боком во двор. Злая собака не выскочила. Свет в доме не загорелся. Сгущающиеся сумерки стремительно затирали следы такого вот нехитрого преступления.
Пашка застыл у забора, пытаясь привести хотя бы один довод, зачем он только что забрался в чужой двор. Выходило — причины нет, а есть рефлекс, инстинкт, что-то такое, что заставляет людей совать нос не в свои дела.
Подумалось: почему бы и нет? Его работодатели делают так постоянно. Устанавливают жучки, скрытые камеры, подкупают нянек и охранников. Делают всё, чтобы достать нужную им информацию. Чем Пашка хуже?
Он нервно хихикнул, нащупал в нагрудном кармане пачку сигарет, дешевую «Приму» без фильтра. Пашка любил горький и въедливый вкус табака. Когда не было времени лепить самокрутку, с удовольствием выкуривал парочку «армейской классики».
Вставил сигаретку в угол губ, но не зажег. Сигаретка успокаивала.
Тридцать шесть лет, а мозгов на двенадцать!
Торопливо пересек лужайку, подошел к двери. Глупо было ожидать, что Ната забудет закрыть двери. Так и вышло. Обошел вокруг дома, заглядывая в тёмные окна и усмехаясь про себя: вот ведь дурачок, поверил, что эта авантюра вообще может сработать. Под ногами мягко пружинил газон.
С обратной стороны дома одно из окон было открыто внутрь. Путь между улицей и комнатой преграждала только москитная сетка. Пашка остановился, жуя сигаретку уголком губ. Если бы все окна были закрыты, он бы ушёл. Ну просто потому, что взламывать окна или дверные замки — это точно не его забота. Слишком много возни. А здесь… в этой ситуации…
Он не верил в предзнаменования, персты судьбы или намёки, но окно было открыто, а, значит, нужно просто вытащить сетку из пазов, ухватиться за подоконник, подтянуться и перевалиться в темноту комнаты. Дел, как говорится, на полминуты.
Глаза привыкли к полумраку; проступили обтекаемые контуры бокового дивана, тумбочки, телевизора на стене, круглого стола, стоящего в центе. Здесь Ната принимала гостей. Торжественная обстановка, правильная подача блюд, музыкальное сопровождение, неудобные стулья и ощущение искусственности — вот что Пашка хорошо помнил. Ната подавала еду таким образом, чтобы люди быстро наедались мелкими закусками и не ели много горячего.