Обычно в их дуэте многословным был Вадик. Но сейчас он просто молчал и жевал гренку. Лера заметила, что волосы у Вадика стоят торчком от подушки и блестят. Вокруг рта и на скулах подросла щетина. Лицо не умытое, мятое, в морщинках. Так всё это мило и хорошо.
Вадик дожевал гренку.
— Да мне плевать, где ты там бегаешь, с каких эмоциональных горок катишься, — сказал он. — Ты заметила, что время со вчерашнего вечера начало тянуться очень медленно? Будто мы с тобой в центре урагана. Всё вокруг мелькает, крушится, носится, а мы — едим омлет и гренки. Вот это и есть самое главное.
Она чуть не расплакалась от облегчения, потому что думала примерно о том же самом, а ещё ужасно боялась, что Вадик скажет что-то другое, злое и неправильное.
— Иди умывайся, — пробормотала Лера. — И найди сонник. Мне очень нужен сонник. Без него кусок в горло не лезет.
Она хотела поехать на такси, но всё же отправилась к автобусу. Денег было не так уж много, а с работой вдруг всё стало неясно и туманно. Лера отстранённо подумала о полутёмных коридорах склада, о его тишине и прохладе — и ей не хотелось больше туда возвращаться. По крайней мере, не в ближайшее время. Новый темп жизни требовал чего-то другого, дневного, быстрого. Возможно, это скоро пройдёт, но не сейчас.
Пока ехала по адресу, еще раз позвонила маме, потому что не могла отделаться от мыслей про обман. У мамы ничего не изменилось за пару часов (по новостям снова о войне, какие-то выборы, кто-то не прав, сон приснился про квартиру, где жили всей семьёй, давно ещё, а ты главное отдыхай, доченька). Потом позвонила на работу, договорилась ещё о двух днях выходных. Начальница, баба Валя, поворчала для вида, но отпустила. Отпуск за свой счёт — почему бы и не отпустить? Третий звонок — Вадику. Не то чтобы соскучилась, но вдруг подумала о розовом ноутбуке и о том, какую же информацию он может хранить.
Всё это время Лера смотрела на ситуацию со стороны Наты. А если попробовать оценить со стороны Риммы Ивановны? Почему она стала дружить с молодой богатой девушкой, живущей по соседству? Какие у них могли быть общие интересы?
— Мне кажется, Бельгоцкая писала книгу, — сказала Лера Вадику, когда тот взял трубку (он-то как раз вызвал такси и теперь мчал в офис). — И это была книга про Нату. Представь, сколько у моей сестрицы тараканов в голове? Всё то, что было в письмах — это ведь для Бельгоцкой. Откровения, тайны разные, мысли про Дениса. Я уверена, Ната рассказывала Бельгоцкой всё то, о чём писала в письмах.
— Думаешь, старушка решила поймать минуту славы на старости лет?
— Ната упоминала в письмах, что у Бельгоцкой были какие-то книги для взрослых, но не очень удачные. Я погуглю, поищу названия. Вполне возможно, Бельгоцкая пару раз пообщалась с Натой и решила, что про неё можно написать неплохой роман. Заскоки богатой девушки или что-то в таком духе. Помнишь, я читала ночью в письме о том, что Ната не заходила в спальную комнату старушки, потому что та запрещала. Как раз спальня, где находились ноутбук. Комната Синей Бороды.
— В этом есть смысл, — ответил Вадик после недолгого молчания. — Если в ноутбуке будет книга про Нату, то мы сорвали куш. Я даже не могу представить, сколько мне заплатят за эту информацию.
— Тебе бы всё о деньгах думать!
— Прости милая, но мы живем в мире капитализма и всеобщего доступа к информации. Если я не успею продать, то продаст кто-нибудь ещё. Так что будем надеяться, верить и ждать. Целую.
Он прямо так и сказал: «Целую», и повесил трубку. Лера поняла, что робко улыбается.
Очередное «целую» от очередного мужчины, а она улыбается, как дурочка.
Через десять минут Лера выскочила на нужной остановке, свернула с проспекта в лабиринты домов. Район был старый, застроенный «хрущёвками», причём самыми дешевыми, панельными. Где-то из распахнутых окон играла музыка. На детской площадке в песочнице ковырялись дети. На лавочках у подъездов почти везде сидели либо старушки, либо мужички сомнительного вида. Каждый решил использовать редкий солнечный день по-своему.
Погружённая в мысли, Лера свернула за угол продовольственного магазина, сверилась с адресом. Через дорогу на первом этаже дома находился салон красоты «Эльвира», а слева от него под козырьком убегали вниз ступеньки. Какая-то креативная студия, дешевая вывеска, которая должна светиться по ночам. Похоже, сюда.
Лера сбежала вниз, упёрлась в железную дверь, дёрнула, потом постучала.
Щелкнула задвижка, дверь приоткрылась, и за дверью оказался Толик — как обычно в чёрном костюме, в чёрных же очках, с влажными и зачёсанными назад волосами. От Толика приятно пахло, Лера вспомнила этот запах, как соскребала его два дня назад под душем, чтобы не смущать Вадика.
А жизнь-то всё усложняется и усложняется.
— Заходи. — Толик взял её под локоть, помог пройти и аккуратно закрыл дверь.
Лера увидела широкий холл, ярко освещенный, с парой стульев, с деревянной стойкой регистрации, с зеркалом и каким-то лопоухим растением в горшке у стены. За стойкой никого не было. Слева находились две двери, одна из которых, судя по рисунку — туалет.
— Я тебе кое-что хочу сказать. — начал Толик, разворачивая Леру к себе.
Она вдруг увидела, что он кусает губы. Уже искусал, в кровь. И ещё у Толика почему-то дрожали руки, будто он всю ночь пил.
В холле было тихо, из-за дверей тоже не доносилось звуков. Только где-то далеко тикали часы.
— Я ничего против тебя не имею, — заговорил Толик быстро, выплёвывая слова, будто пули из автомата. — Ты правда хорошая девушка. Тогда, много лет назад, ты мне действительно нравилась. И сейчас, в принципе… Мало что изменилось в этом плане. Я переживал очень из-за тебя, волновался. Ты мне как дочь, понимаешь? Ну, то есть, понятно, не совсем дочь. Жизнь течёт, всё течёт, мы не молодеем, интересы меняются… И когда мне сказали, что ты придёшь… Когда мне сказали, что надо сделать, я, ну, знаешь, долго думал. Это тяжелое решение. Я бы никогда так не поступил в другой ситуации. Но меня прижали, понимаешь? Хорошо так прижали, и уже выбора не было. Только соглашаться. Бизнес есть бизнес, а жизнь — это жизнь. Всем жить хочется так, как они достойны. Ни больше, ни меньше. Я или всё потеряю, или сделаю, как она говорит.
— Что происходит? — спросила Лера.
В голове медленно прокрутилось эхо его фразы: «Она говорит»
— Короче, Лерчик, слушай, мой тебе совет, житейский, — продолжал тараторить Толик, ставший вдруг похожим на провинившегося пса. — Сразу уезжай из города. Слышишь? Сразу! Они тебя будут ломать, чтобы ты ещё пришла, припугнут хорошенько, ты на всё согласись, но как только выберешься отсюда — покупай билет на самолёт и вали куда-нибудь во Владивосток, подальше, чтобы она не достала. Я тебе на карточку денег закину. Сколько надо закину, это моё прощение, хорошо? Это то, что я могу сделать. Деньги на карточку. Это всё.
Он хотел сказать что-то ещё, но в этот момент в дверь постучали. Раз, второй. Толик дёрнулся, будто от укуса. Рот его скривился. Он развернулся, отодвинул запор.
Дверь отворилась, в холл вошло четыре человека. Мужчины. Одетые не по погоде — кто в футболке с обрезанными рукавами, кто в шортах. Один в балахоне и в ярко-красных кроссовках. Шея и запястья у него были в татуировках. Он посмотрел на Леру снизу вверх, ухмыльнулся, протянул Толику раскрытую ладонь и сказал весело:
— Красавчик.
На вид ему лет тридцать пять. Нос когда-то был сломан, с горбинкой. На подбородке шрам.
— Всё как надо, в чистом виде. Теперь давай, дедуль, прощаемся. Не крутись здесь, хорошо?
Она, кажется, поняла, что происходит.
Толик повернулся к Лере, как-то затравленно, будто поджимал хвост; ссутулился, убрал руки в карманы, шевельнул плечом и исчез за дверью. Лера рванулась следом, но два мужика схватили её за руки, оттеснили к стойке регистрации.
Дверь за Толиком закрылась, засов с резким лязгом вошёл в паз.
Лера открыла было рот, чтобы закричать, но потная ладонь крепко надавила ей на губы, сжала челюсти.
— Не дёргайся, ну! — сказали на ухо.
В поясницу упёрлось что-то твёрдое и острое, разорвав ткань куртки. Две руки сжали плечи, подтолкнули.
Леру протащили за дверь, где оказался коридор с ковром на полу, как в гостинице, и ещё несколько дверей вдоль, чуть дальше тупик вместо окна, а под потолком густой жёлтый свет. Лера пихалась локтями, брыкалась, выкручивала кисти рук, но её не отпускали, пыхтели, дёргали и пару раз отвесили затрещины, да так, что потемнело перед глазами. Она попыталась укусить ладонь, нащупала зубами мягкий скользкий палец, но мужик вовремя одёрнул руку и что есть силы ударил Леру в челюсть. Хрустнул зуб, боль отразилась от скулы, ударила в ухо, пробежала мурашками по затылку.
— Без синяков, нам ещё работать с ней, — равнодушно сказал кто-то из-за спины.
Она вспомнила санитаров в психушке, которые пару раз успокаивали её во время ломки. Тоже без синяков, но болезненно, по процедуре.
Леру втащили в комнату, швырнули к широкой расстеленной кровати, которая стояла в центре. Лера не удержалась, упала на колени, тут же попыталась вскочить, но получилось неловко, скользнула ногтями по изголовью кровати и упала снова. На коричневый ковёр упало несколько капель крови.
— Меня будут искать! — пробормотала Лера, поворачиваясь.
Четверо мужиков рассыпались по комнате и каждый начал чем-то заниматься. Один разматывал шнуры, подключал удлинители к розеткам. Второй включал разложенные на столе видеокамеры — их было три штуки, одна большая, профессиональная, и две гоу-про. Третий мужик взял пульт от большого плазменного телевизора, висящего на стене. Лера заметила, что в комнате нет окон. Тут, должно быть, и звукоизоляция отменная, можно не кричать.
Четвёртый, тот самый, в красных кроссовках, обогнул Леру, забрался на кровать и принялся расправлять одеяла и подушки.
— Меня будут искать! — повторила Лера и растёрла кровь по подбородку. Заныл выбитый зуб, хотелось коснуться его кончиком языка.
— Кому ты нужна? — спросил мужик в кроссовках. — Кто у тебя есть? Друзья? Родственники?
— Парень есть! — пробормотала Лера. Голос сбился на какой-то детский лепет.
— Тот, который только что ушёл? Отличный парень, да. В штаны наложил, едва мы появились. У него долгов на десять мультов, плюс кредиты, плюс бар его в залоге уже третий год. Нам даже не пришлось с ним общаться. Телефончик передали, он послушал, обделался и сделал всё в чистом виде. Раздевайся.
— Что?
Мужик ткнул пальцев в блузку.
— Раздевайся, говорю. — сказал он негромко, ощупывая Леру взглядом. — Давай без уговоров, хорошо? Спокойно разденься, сбегай потом помойся, вон, душ слева. Потом возвращайся и сразу на кроватку. Делаешь всё, что говорит Славик, мы быстренько отснимем материал, и гуляй на недельку без проблем.
— Что?
Мужик лениво и даже небрежно ударил Леру по щеке ладонью. Клацнули зубы, из глаз брызнули слёзы. Прежде чем Лера успела среагировать, мужик полез к ней, ухватился за ворот блузки, рванул, с хрустом вырывая пуговицы и ткань.
— Я ж рассказываю, сделаешь всё, как надо, уйдёшь красивой! — сказал он.
В этот момент заработал плазменный телевизор на стене.
— О, мои любимые моменты! — сказал мужик.
Лера повернулась и увидела на экране кровать, а на кровати — ноутбук, наушники, шнуры, телефон… и два обнажённых вспотевших тела, занимающихся сексом. Увидела себя почти десятилетней давности с фиолетовыми кругами под глазами, с поплывшим макияжем, с накрашенными яркой помадой губами. Лера с экрана вздыхала, стонала, охала. Лера с экрана царапала спину безымянного мужчины, закидывала ноги на его ритмично двигающийся зад. Лера с экрана то и дело бросала взгляд в камеру, подмигивала, облизывала губы, заигрывая с невидимыми зрителями. А за пределами камеры раздавались звонкие переливы заработанных токенов.
Где-то рядом в той комнате всё время сидел её парень, тот самый, который решил, что домашнее порно с Лерой неплохо зайдёт в интернете. Она почти забыла, как он выглядит. У него были тонкие губы и острый нос, который постоянно кровоточил, а ещё маленькие красные глаза. Да, точно.
Другая Лера внутри головы встрепенулась, разглядев что-то из мутного прошлого, что-то знакомое и волнительное.
— Нравится? — спросил мужик в кроссовках, легонько подпихивая Леру в плечо. — Нам тоже понравилось. Хотим проверить, остался ли у тебя порох в пороховницах. Ты не бойся, извращаться не будем, мы не из этих. Повторим быстренько то, что ты и так проделывала много раз. Идёт?
Экран моргнул — мужик с пультом перемотал несколько эпизодов — и вдруг на экране появился Толик. Он стоял в своей комнате, обнажённый по пояс. Настраивал камеру. На кровати за его спиной лежала, раскинув руки, Лера — нынешняя Лера! — обнажённая и пьяная.
— О, господи! — прошептала она.
Лера из прошлого обрадованно оскалилась. Ей нравилось. Она жаждала продолжения.
Воспоминания позавчерашней ночи наслоились на изображение с экрана, выскочили из пьяных обрывков, которые удалось зафиксировать тогда.
Толик сейчас положит руки ей на спину, проведет пальцами между лопаток, собирая капельки пота, шепнёт в ухо: «Как же я соскучился». А она перевернётся и прошепчет в ответ: «Давай, красавчик, не останавливайся!»
А потом… а потом…
Тяжелая ладонь шлёпнула её по разбитой губе.
— У нас мало времени, — сказал мужик в кроссовках. — Не залипай.
В голове зашумело. Мир перестал быть реальным, он превратился в порнофильм с этими его яркими цветами, повышенной резкостью, нарочито глупыми диалогами и абсурдной ситуацией. Вся жизнь, по сути, была порнофильмом. Ничего не закончилось после лечения и долгих лет балансирования по краю обыденности. Просто кто-то невидимый, всевластный проматывал плёнку в поисках нового, самого крутого эпизода. И вот нашёл.
Каково, а?
— Меня будут искать… — произнесла Лера. Слова звучали глухо, как сквозь вату.
«Пусть ищут! — взвизгнула Лера из прошлого. — Разве ты не этого хотела? Оглянись! За последнюю неделю у тебя в постели уже побывало двое. Какая разница, сколько их ещё будет! Оторвись! Насладись!»
Мужики уже разделись до трусов. Вообще, это были даже не мужики, а парни, лет по двадцать пять, не больше. Оба накачанные, красивые, загорелые. С такими заниматься сексом — удовольствие.
О чём ты думаешь?
С экрана на неё смотрела прошлая Лера. Она щурилась от удовольствия и стонала. Снова промотали на десять с хвостиком лет назад. Как же было хорошо тогда, да?
Новая Лера осторожно поднялась, ощупывая взглядом комнату.
Если ей удастся вырваться, то она сбежит из города сразу же, в этот же день. На чём угодно. На вертолёте, поезде, на попутках или даже пешком. Сбросит эту жизнь, как старую одежду.
Но вдруг ей сейчас понравится?
Нравилось же раньше? Это такой кайф — заниматься сексом с крутыми парнями, зная, что на тебя смотрят сотни или даже тысячи человек. На тебя дрочат. Тебя боготворят. Ищут твоё имя в интернете. Разве не этой славы она хотела? Здесь не нужны изнурительные вокальные тренировки, бессонные ночи, проведённые за зубрёжкой песен и репетициями. Ложишься — разводишь ноги — и вот она, минута славы, на зависть идеальным девушкам из богатых семей.
Лера из телевизора выгнула спину и громко застонала.
Лера из настоящего пошла в ванную комнату, ощущая, как мир пошатывается, слепнет и глохнет вместе с ней.
Надо пережить. И бежать. Забыть. И бежать. Вырваться. И бежать.
Если только чей-нибудь член не прорвёт иллюзию хорошей жизни и не вернёт Леру в прошлое, где ей безусловно нравилось. Недолго — но нравилось!
Ты ведь этого хотела?
В ванной она ощупала зелёные кафельные стены, ощущая влажность подушечками пальцев. Взяла безопасную бритву, засунула в карман. Взвесила шансы проткнуть кому-нибудь глаз зубной щёткой. Смирилась. Вымыла лицо холодной водой, стирая кровь с губ. Два зуба безумно болели. Один едва держался — Лера вырвала его с глухих хрустом, раздавшимся внутри головы. Острый укол боли отдался в левом глазу и немного привёл в чувство. Комок крови шлёпнулся в раковину. Лера улыбнулась собственному отражению. Зуб будет виден в кадре, отлично. Она постарается улыбаться на камеру как можно чаще. Естественный протест, раз уж ничего больше не остаётся.